ение. Вы - символ могущества и, стало быть, причина зависти.
Мой отец говорил, что с кельтонцев нельзя спускать глаз и никогда не стоит
поворачиваться к ним спиной. Он говорил, что неудачное покушение лишь
заставляет их еще сильнее желать вашей крови, и они постоянно лгут в
ожидании того момента, когда ваша слабость позволит им нанести удар.
Бессильный гнев на Дефана заставил Цириллу бросить Матери-Исповеднице
необдуманные слова:
  - Я никогда не слышала нашего отца! Он никогда не давал мне уроков! Его
отняла у меня Исповедница!
  Непроницаемая маска превратилась в лицо человека, многое испытавшего за
долгую жизнь и знающего то, что известно немногим.
  - Возможно, королева Цирилла, добрые духи сочли, что эти знания для вас
слишком тяжелы, и предпочли, чтобы уроки отца слушала я. Благодарите их за
это. Сомневаюсь, чтобы его слова доставили вам удовольствие. Они не дали
мне ничего, кроме возможности сохранить вам жизнь этой ночью. Пожалуйста,
не печальтесь. Живите в мире с собой и наслаждайтесь тем, что у вас есть:
любовью своих подданных. Они - ваша единственная семья.
  Она повернулась, собираясь уйти, но Цирилла взяла ее за руку и отвела в
сторонку. Слуги подняли тело Дефана и вынесли его из залы.
  - Прости меня, - сказала Цирилла, смущенно теребя подол платья. - Я
пыталась сорвать на тебе свою злость на Дефана.
  - Я понимаю. На твоем месте я, вероятно, повела бы себя так же. Я прочла
твои чувства к Дефану в твоих глазах и не жду, что ты будешь рада тому,
что я только что сделала. Прости меня за то, что я наполнила твой дом
страданием в тот день, когда повсюду должно царить веселье. Но я очень
боялась опоздать.
  Кэлен заставила ее почувствовать себя младшей сестрой. Цирилла по-новому
посмотрела на стройную красивую девушку, стоящую перед ней. Кэлен уже в
том возрасте, когда женщине требуется супруг. Возможно, она уже сделала
выбор. Ее мать была в таком же возрасте, когда отняла у Цириллы отца.
Столь же юной.
  Глядя в бездонные зеленые глаза, Цирилла почувствовала, как ее гнев
утихает. Эта девушка, ее сестра, только что спасла ей жизнь, заранее зная,
что на благодарность рассчитывать не приходится. Скорее она была готова к
тому, что вызовет страх и ненависть в сердце сводной сестры. Так молода...
Цирилле стало стыдно за свой эгоизм. Впервые за весь вечер она улыбнулась
Кэлен.
  - Неужели все, чему учил тебя Вайборн, было настолько ужасно?
  - Он учил меня только убивать. Кого убивать, когда убивать и как убивать.
Будь благодарна, если ты никогда не услышишь таких уроков и тебе не
придется ими воспользоваться. А я вынуждена это делать, и, боюсь, это
только начало.
  Цирилла нахмурилась. Кэлен - Исповедница, а не убийца.
  - Что это значит?
  - Мы нарушили их конспирацию. Пока не получены доказательства, рано об
этом говорить, но я думаю, что грядет буря, которой ни мне, ни тебе еще не
приходилось видеть.
  - Кэлен... - В первый и последний раз в жизни Цирилла ласково коснулась
ладонью щеки своей сводной сестры. - Почему бы тебе не остаться? Развейся,
побудь со мной до конца праздника. Мне будет очень приятно, если ты
останешься.
  Лицо Кэлен вновь превратилось в ничего не выражающую маску.
  - Я не могу. Мое присутствие пугает людей. Спасибо за предложение, но я не
хочу портить вам праздник.
  - Чепуха! Ты вовсе его не испортишь!
  - Я бы очень хотела, чтобы это было так, но увы. И помни, что говорил наш
отец: не спускай с кельтонцев глаз. Мне нужно идти. Собираются тучи, и
Исповедницам предстоит много работы. Перед возвращением в Эйдиндрил я
нанесу визит в Кельтон, объявлю о своих подозрениях и сделаю все, чтобы
то, что случилось сегодня, более не повторилось. Я поставлю в известность
Совет, чтобы он тоже не спускал с Кельтона глаз.
  Какие знания, полученные в Эйдиндриле, могут превратить хрупкую девушку в
железного бойца?
  - Благодарю тебя, Мать-Исповедница. - Вот и все, что смогла сказать на
прощание сводной сестре королева Галей. Кэлен ушла, сопровождаемая
волшебником. Это был самый доверительный разговор, который состоялся у них
с сестрой. После ее ухода праздник возобновился, но уже не доставлял
Цирилле прежнего удовольствия. Она думала о Кэлен. Такой юной и такой
старой.
  Войдя в зал, королева была крайне удивлена, обнаружив, что
Мать-Исповедница не возглавляет Совет, как обычно. Никто не знал, где она.
Можно было догадаться, что Кэлен отсутствовала во время осады и падения
Эйдиндрила; безусловно, она не сидела сложа руки и делала все возможное,
чтобы остановить нашествие Д'Хары. Все Исповедницы участвовали в этой
борьбе, и Цирилла не сомневалась, что Кэлен делала не меньше других,
используя все, чему научил ее отец.
  Но то, что она не вернулась в Эйдиндрил сразу после окончания военных
действий, внушало тревогу. Возможно, она еще не успела вернуться, но
Цирилла боялась, что ее настиг квод. Магистр Рал приговорил всех
Исповедниц к смерти, и за ними беспощадно охотились. Галея предоставила им
убежище, но кводы, неумолимые и безжалостные, выслеживали их повсюду.
  Но хуже всего, что на Совете не было даже волшебника, наблюдающего за
заседанием. У Цириллы на мгновение замерло сердце. Она понимала, что
отсутствие Матери-Исповедницы и волшебника создает опасную пустоту в зале
заседаний Совета.
  Но когда она увидела, кто сидит во главе Совета, тревога ее переросла в
ужас. Высокородный принц Фирен Кельтонский. Тот, от кого она пришла
просить защиты, сам оказался вершителем правосудия. Страшно было видеть
его сидящим в кресле, которое всегда принадлежало только
Матери-Исповеднице.
  Похоже, далеко не все в Высшем Совете обстояло благополучно.
  И все же Цирилла, не обращая на принца внимания, изложила Совету свои
претензии. В ответ принц Фирен встал и обвинил в измене королеву Галей.
Без зазрения совести он возложил на нее ответственность за те
преступления, в которых был повинен сам. Он уверял Совет, что Кельтон ни
на кого не нападает, напротив, сам вынужден защищаться от жадного соседа.
В заключение он прочел собравшимся лекцию о зле, которое несут с собой
женщины, дорвавшиеся до власти. Совет полностью с ним согласился. Королеве
Цирилле даже не дали возможности привести доказательства или хотя бы
оправдаться.
  Она стояла, потеряв дар речи, а Совет, не теряя времени, признал ее
виновной и постановил лишить жизни королеву Галей путем отсечения головы.
  Где же Кэлен? Где же волшебники?
  Видение госпожи Бевинвье говорило правду. Цирилла должна была послушаться
ее или по крайней мере подготовиться к такому повороту событий. И Кэлен,
предупреждая ее, тоже была права: первый удар Кельтон нанес из зависти, а
сейчас, спустя годы, атаковал вновь, видя, что противник ослаблен.
  Во дворе замка королеву ждал почетный эскорт, готовый сопровождать свою
повелительницу домой. Ей надо было хотя бы позаботиться о безопасности
своих людей! Но она и этого не сделала.
  Едва было произнесено последнее слово приговора, послышались отчаянные
крики и шум сражения. Вернее, не сражения, а просто резни. Галеанские
воины в знак уважения к Высшему Совету Срединных Земель пришли без оружия.
  Стоя у окна в окружении стражников, королева Цирилла в ужасе смотрела, как
гибнут ее люди. Некоторым удалось завладеть оружием нападающих и оказать
сопротивление, но это было бесполезно. Врагов было впятеро больше. Цирилла
не могла сказать, удалось ли кому-нибудь ускользнуть, но она всем сердцем
надеялась на это. И молилась, чтобы среди выживших оказался ее брат,
Гарольд.
  Алая кровь дымилась на белом снегу. Цирилла была в ужасе от этой расправы.
Единственное милосердие заключалось в том, что она была быстрой.
  Королеву бросили на колени перед Советом, и принц Фирен собственным мечом
обрезал ей волосы. Она молча перенесла унижение и гордо вскинула голову,
стараясь быть достойной своих людей, которых убили у нее на глазах.
  Всего час назад ей представлялось, что беды ее подданных вот-вот
закончатся, но оказалось, что это было только начало.
  Ее подвели к низенькой железной двери и рывком заставили остановиться.
Цирилла невольно вздрогнула, когда грубые пальцы впились ей в запястья. У
противоположной стены лежала лестница высотой в два человеческих роста.
  Стражник с ключами снова начал возиться с замком, проклиная проржавевший
механизм. Он, как и все остальные, несомненно, был кельтонцем. До сих пор
Цирилла не видела ни одного человека из прежней охраны. Впрочем, почти все
они были убиты, когда войско Д'Хары заняло Эйдиндрил.
  Наконец дверь открылась. За ней обнаружилась темная дыра, ведущая вниз. У
Цириллы подкосились ноги, и если бы не руки конвоиров, она бы, пожалуй,
упала. Ее хотят сунуть в эту дыру, а там наверняка крысы!
  Цирилла попыталась вновь обрести твердость в ногах. Все же она - королева!
Это ей удалось, но унять бешено колотящееся сердце она не смогла.
  - Как вы смеете сажать даму в эту крысиную нору!
  Принц Фирен подошел ближе к черной дыре. В руках у него был снятый со
стены факел.
  - Крысы? Так вот что беспокоит вас, моя госпожа? Крысы? - Он насмешливо
улыбнулся. Несмотря на молодость, принц в совершенстве освоил науку
унижать. Если бы у королевы были свободны руки, она влепила бы ему
пощечину. - Позвольте мне развеять ваши опасения, королева Цирилла.
  Он бросил факел в дыру. Падая, тот осветил чьи-то лица. В дыре были люди.
Человек шесть, а то и десять. Один из них поймал факел.
  - Королева беспокоится, нет ли у вас крыс! - крикнул принц Фирен,
склонившись над ямой. Голос его эхом раскатился в стенах тоннеля.
  - Крыс? - отозвался из ямы хриплый голос. - Нету крыс. Больше нету. Мы
всех давно съели.
  Голос принца был исполнен неподдельного участия.
  - Вот видите? - сказал он. - Этот парень говорит - нет никаких крыс.
Теперь вам легче, моя госпожа?
  Ее взгляд метался от освещенной факелом ямы к лицу принца и обратно.
  - Кто эти люди?
  - Ну, в основном убийцы, ожидающие исполнения приговора, как и вы.
Настоящие звери, скажу по секрету. У меня до них просто руки не доходят.
Боюсь, долгое ожидание не лучшим образом повлияло на их характер. - Он
опять ухмыльнулся. - Но, я уверен, общество королевы подействует на них
благотворно.
  - Я требую отдельной камеры! - Цирилла с трудом заставила себя произнести
эти слова.
  Ухмылка исчезла. Принц изумленно поднял бровь.
  - Требуете? Вы - требуете? - Внезапно он с силой хлестнул ее по лицу. - Вы
ничего не можете требовать! Вы не более чем преступница, повинная в гибели
моих подданных! И теперь вас ждет смерть!
  Щека Цириллы горела от пощечины.
  - Вы не можете бросить меня туда, к ним! - Она знала, что это бесполезно,
но слова вырвались сами собой.
  Фирен выпрямился, поправляя свою голубую мантию, и громко крикнул в черную
яму:
  - Эй, мужичье, вы же не станете обижать благородную даму, а?!
  Из ямы донесся усиленный эхом смешок.
  - Еще бы, конечно, нет! Мы не хотим, чтобы нас обезглавили дважды! - В
хриплом голосе явственно прозвучала угроза. - Мы будем с ней очень ласковы.
  Цирилла почувствовала в уголке рта теплую струйку крови.
  - Фирен, ты не сделаешь этого. Я требую немедленной казни!
  - Ну вот, опять - требую!
  - Почему нельзя сделать это сейчас?! Пусть приговор приведут в исполнение!
  Он поднял руку, чтобы еще раз ударить ее, но, видимо, передумал. Рука в
белой кружевной перчатке опустилась.
  - Поглядите-ка! Сначала вы кричали о своей невиновности и не желали
умирать, а теперь согласны на все. Ничего, через пару дней в обществе этих
скотов вы станете умолять меня о казни. Когда люди соберутся поглазеть на
вас, вы признаетесь перед ними во всем, и это будет правильно. Но, к
сожалению, пока у меня есть другие дела. Вы будете казнены, когда я найду
для этого время.
  Только сейчас Цирилла начала осознавать, какая судьба ее ожидает. Из глаз
у нее брызнули слезы.
  - Прошу вас... Не надо... Умоляю...
  Принц Фирен поправил белое кружевное жабо. Голос его стал почти нежным.
  - Нож Дефана подарил бы тебе быструю смерть. Тебе не пришлось бы мучиться.
Будь на твоем месте мужчина, я не позволил бы себе проявить такое
милосердие. Но тебя не устраивал легкий путь. Ты допустила, чтобы
Мать-Исповедница вмешалась в наши дела. Ты допустила, чтобы еще одна баба
совала свой нос в то, чем должны заниматься мужчины. У баб для власти
кишка тонка! Они к этому не приспособлены. Их на пушечный выстрел нельзя
подпускать ни к войнам, ни к политике. Пришла пора исправить эту ошибку!
Дефан умер, пытаясь облегчить твою участь, и теперь мы поступим по-другому.
  Принц кивнул стоящему у него за спиной стражнику. Тот притащил лестницу и
опустил ее в яму. Остальные обнажили мечи на случай, если кто-то из
заключенных вздумает выбраться из ямы. Сильные руки подтолкнули Цириллу
вперед.
  - Я королева! - запротестовала она, понимая, что это бессмысленно, но не в
силах совладать с охватившей ее паникой. - Я не могу спускаться по этой
трухлявой лестнице!
  Принц удивленно нахмурился, но потом жестом велел стражникам убрать
лестницу.
  - Как вам будет угодно, моя госпожа, - сказал он с издевательским поклоном.
  Он коротко кивнул стражникам, державшим Цириллу. Они отпустили ее, и,
прежде чем она успела пошевелиться, принц Фирен сильно толкнул ее в грудь.
Потеряв равновесие, она опрокинулась назад и полетела прямо в дыру.
  Цирилла зажмурилась в ожидании удара о камень и неизбежной смерти. За долю
секунды перед мысленным взором королевы пронеслась вся ее прошлая жизнь.
Неужели она была напрасной? Неужели она жила только ради этого? Только
ради того, чтобы ее голова раскололась, словно яйцо, упавшее со стола?
  Но ее подхватили сильные руки. Эти руки были повсюду, они шарили по всему
ее телу. Цирилла открыла глаза и увидела, как над головой с лязгом
захлопнулась железная дверь.
  Вокруг были лица. Заросшие, грязные лица. Безобразные ухмыляющиеся рожи.
Похотливые взгляды. Голодные, злобные ухмылки. Оскаленные зубы. В горле у
нее встал комок, она задыхалась. Разум отказывался служить, им овладела
безнадежность.
  Цириллу бросили на пол. Острые холодные камни больно впились в спину. Со
всех сторон раздавалось отвратительное хрюканье и нетерпеливое сопение. Ее
прижали к полу, и она не могла пошевелиться.
  Скрюченные пальцы с обломанными ногтями разорвали на ней платье и
вцепились в обнаженное тело.
  И тогда Цирилла сделала то, чего не делала с самого детства.
  Она завизжала.


                                  ГЛАВА 27


  Поглаживая пальцами круглую косточку в своем ожерелье, Кэлен изучала
раскинувшийся в долине город. Со всех сторон его окружали холмы. За тонкой
ленточкой городской стены торчали островерхие крыши, а вдали, на северной
стороне, возвышался дворец.
  Город казался вымершим. Из бесчисленных труб не поднималось ни одной
струйки дыма, улицы были пусты, на прямой как стрела южной дороге, ведущей
к главным воротам, как и на многих других дорогах, опоясывающих город, не
было видно никакого движения.
  Пологий склон, начинавшийся у ее ног, был укрыт белым снежным одеялом.
Налетевший ветер бросил Кэлен в лицо горсть искристого снега, забрался
холодными пальцами под накидку из белого волчьего меха, но она едва
обратила на это внимание.
  Эту накидку сшили ей Приндин и Тоссидин. Волки боятся людей и редко
показываются им на глаза, поэтому Кэлен мало что знала об их повадках.
Стрелы братьев нашли цель там, где Кэлен не видела ничего. Если бы она не
знала, как стреляет Ричард, она решила бы, что это чудо. В мастерстве
владения луком братья почти не уступали Ричарду.
  Кэлен всегда ощущала к волкам некоторую неприязнь, но никогда не причиняла
им зла, а после того, как Ричард рассказал ей, что волки живут семьями,
стала относиться к ним с большей симпатией. Она была против того, чтобы
ради ее комфорта братья убивали этих животных, но они настаивали, и в
конце концов Кэлеп сдалась. Когда братья снимали шкуру, ее едва не
стошнило при виде груды костей и мяса, совсем недавно бывшей красивым и
сильным зверем. Кэлен не могла не вспомнить Брофи, человека, которого она
коснулась своей властью, чтобы доказать его невиновность. Джиллер,
волшебник Кэлен, превратил Брофи в волка, чтобы он мог освободиться от
магии Исповедницы и начать новую жизнь. Вероятно, семья этого волка будет
горевать, как горевала волчица Брофи, когда он был убит, защищая Кэлен.
  Ей пришлось видеть столько убийств! От этой мысли Кэлен едва не заплакала.
Неужели это никогда не кончится! Но по крайней мере Приндин с Тоссидином
не радуются и не гордятся тем, что убили великолепного зверя; они даже
помолились добрым духам за своего "брата волка", как они выражались.
  - Нам не следовало бы этого делать, - проворчал Чандален. Он стоял у нее
за спиной, опираясь на копье, но Кэлен не обернулась. Она не могла
оторвать взгляда от спокойного города внизу. Слишком спокойного. Голос
Чандалена был не таким резким, как обычно, и выдавал благоговение,
охватившее воина при виде такого большого города, как Эбиниссия.
  Он никогда еще не уходил так далеко от границ владений своего племени,
никогда не видел столько домов, да еще такого размера. Когда он впервые
осознал их величину, его карие глаза раскрылись в немом изумлении, а
острый язык на время утратил свою остроту. Для охотника, прожившего всю
жизнь в крохотной деревушке посреди бескрайних равнин, город должен был
представляться творением магии, а не рук человеческих.
  Кэлен было отчасти жаль его и двух братьев, чьи наивные представления о
внешнем мире подверглись серьезному испытанию. Впрочем, прежде чем путь их
окончится, их ждет еще много не слишком приятных открытий.
  - Чандален, я потратила уйму сил, чтобы научить вас своему языку. Там,
куда мы направляемся, все говорят только на нем. Я учила вас исключительно
для вашего же блага, чтобы вы могли чувствовать себя в безопасности в
чужих краях. Ты волен считать, что я делаю это из вредности, но в любом
случае изволь говорить со мной только на том языке, которому я вас учила.
  Голос Чандалена стал жестче, но благоговение, вызванное видом огромного
города, в нем сохранялось. Возможно, это было не только благоговение, а
чувство, которого прежде Кэлен у Чандалена не замечала: страх.
  - Я веду тебя в Эйдиндрил, а не в это место. Здесь мы только напрасно
потратим время.
  Судя по тону, он не сомневался, что "это место" может быть только
средоточием зла.
  Прищурившись от солнечных бликов на белом снегу, Кэлен увидела далеко
внизу две человеческие фигурки. Приндин и Тоссидин поднимались по склону.
  - Я - Мать-Исповедница. Мой долг - защищать все народы Срединных Земель,
так же, как я защищаю Племя Тины.
  - Моему племени от тебя одни неприятности, - скорее по привычке, чем с
искренним возмущением возразил Чандален.
  - Хватит уже, Чандален, - устало ответила Кэлен. К счастью, он не стал
настаивать и обратил свой гнев на другое.
  - Эти глупцы, похоже, забыли, чему я их учил, - раздраженно сказал он,
имея в виду Приндина и Тоссидина. - Будь они младше, непременно заслужили
бы порку. Любой может увидеть, как они поднимаются. Да и нам не мешало бы
уйти с открытого места.
  Кэлен позволила ему увести себя под прикрытие деревьев - не потому, что
считала это необходимым, но потому, что хотела показать Чандалену, что
уважает его старания ее защитить. Постоянно возмущаясь тем, что его
заставили сопровождать Кэлен, Чандален, что ни говори, ревностно исполнял
свои обязанности, так же как Приндин и Тоссидин. Только братья делали это
с улыбкой, а Чандален - с ворчанием. Все трое относились к Кэлен как к
сокровищу, которое надо постоянно оберегать. Но Приндин и Тоссидин, Кэлен
не сомневалась, были искренни, а Чандален - она была уверена - воспринимал
это как тягостную обязанность.
  - Лучше бы нам поскорее уйти отсюда, - снова завел от старую песню.
  Кэлен выпростала руку из-под накидки и поправила упавшую на лицо прядь.
  - Мой долг - выяснить, что там случилось.
  - Ты говорила, что твой долг - идти в Эйдиндрил, как просил
Ричард-С-Характер