ойно входить в ее разум. Однако ты не можешь. Хоть ты  далеко  не
гений, сомневаюсь, что даже тебе трудно будет догадаться почему.
   Глаза мальчишки сверкнули дикой яростью.
   - Я тебе не верю!
   - Как угодно, - пожала плечами Кэлен.
   - Если ты ее видела, то где она сейчас? Поворачиваясь к мальчику  спиной,
Кэлен выдала ему горькую правду - пусть понимает как хочет.
   - Когда я видела ее в последний раз, она была на пути к забвению.
   Раздался рев. Кэлен  резко  повернулась  и  увидела,  как  Кара  пытается
остановить его эйджилом. Послышался треск  ломающейся  кости.  Но  мальчишка
даже не вздрогнул, в бешенстве ощерившись и выставив руки,  как  клешни,  он
кинулся на Кэлен.
   Стоя вполоборота, Кэлен подняла руку и  приняла  на  нее  парнишку.  Рука
коснулась тощей груди. Его ноги оторвались от земли. Не то чтобы он повис на
руке, а скорее болтался, как перышко на ветру.
   Время принадлежало Кэлен.
   Ей не нужно  было  вызывать  свой  дар,  достаточно  было  перестать  его
сдерживать. Чувства теперь не важны, важна лишь истина.
   Это не маленький мальчик - избитый, одинокий, напуганный.
   Это враг.
   Кипящая холодная сила выплескивалась из нее. Поднимаясь из темных глубин,
она послушно заполняла каждую клеточку ее существа.
   Кэлен не испытывала ни ненависти, ни ярости, ни ужаса... ни сожаления.  В
это бесконечное мгновение ее разум был пустотой, лишенной  эмоций.  Осталось
одно - ощущение остановившегося времени.
   У мальчишки нет ни малейшего шанса. Теперь он принадлежит ей.
   Кэлен не колебалась.
   Она высвободила магию.
   И эта мощь из эфирной составляющей сути  Кэлен  превратилась  в  реальную
силу.
   Беззвучный гром, могучий и всепоглощающий, сотряс воздух.
   Лицо мальчишки исказила ненависть владевшего им мужчины. Если в этот  миг
Кэлен была воплощением бесстрастности, то он - воплощением ненависти.  Кэлен
смотрела в глаза ребенка, зная, что сейчас он видит только  ее  безжалостные
глаза.
   Его разум - то, кем он был, его "я" - уже не существовал.
   Деревья сотрясались от удара. С веток и сучьев посыпался  снег.  Кэлен  с
мальчиком  стояли  в  центре  вихря,  все  расширяющегося  и  расширяющегося
снежного кольца.
   Кэлен  знала,  что  Джегань  умеет  проскальзывать  и  выскальзывать   из
человеческого разума между  мыслями,  в  момент,  когда  самого  времени  не
существует. У нее не было выбора, она должна была сделать то,  что  сделала.
Она не могла позволить себе сомнения. Человеком под властью Джеганя не могла
управлять даже Кара.
   Покидая юный разум, Джегань сжег за собой все мосты.
   Мальчик  упал  мертвым  к  ее  ногам.



   Терри Гудкайнд
   Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения

     OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net



     Гудкайнд Т.
     Г93 Седьмое Правило Волшебника, или  Столпы  Творения.  Роман. В 2  кн.
Кн.I. -- М: ООО "Издательство ACT", 2003. -- 345, [7] с. -- (Век Дракона).
     ISBN 5-17-018247-3 (Кн. I)
     ISBN 5-17-013383-9
     Зло становится все сильнее, все  могущественнее. Слишком  черны людские
души,  слишком  многие  мечтают  о  власти и богатстве --  и готовы, во  имя
достижения собственной  цели,  служить ЛЮБОМУ ГОСПОДИНУ.  Даже  --  Сноходцу
Джеганю,  чья  армия  захватывает все  новые и  новые  земли --  и  почти не
встречает сопротивления.
     КТО окажется столь чист душой, что не поверит в заманчивые посулы Тьмы?
Только -- юная сестра легендарного  Ричарда Сайфера  Дженнсен. Единственная,
кому  удалось ускользнуть от клинков наемных убийц.  Та, перед которой лежит
полный опасностей путь в сердце  Д'Хары -- ибо только там сможет она познать
Седьмое Правило Волшебника.
     УДК 821 111(73)-312.9
     ББК 84 (7Сое)-44
     © Теrry Goodkind, 2001
     © Перевод Н.Романецкий, 2003
     © Художник А.Дубовик, 2003
     © ООО "Издательство ACT", 2003



Терри Гудкайнд
     Седьмое Правило Волшебника,
     или
     Столпы Творения



     Terry Goodkind
     "The Pillars of Creation"
     Перевод с английского Н.Романецкого


Книга I

Глава 1
     Ощупывая карманы мертвеца, Дженнсен Даггет наткнулась на то, чего никак
не ожидала  найти  здесь. Широко  раскрыв глаза, она озадаченно  смотрела на
четкие печатные буквы,  и холодный ветер шевелил ее  волосы. Бумажный листок
сложили  дважды,  превратив  в  маленький  аккуратный   квадратик.  Дженнсен
зажмурилась,  словно  надеялась,  что,  пока  она  не  видит  бумагу,  слова
исчезнут, подобно  ночному призраку. Но они оставались на месте, разборчивые
и реальные.
     Хотя Дженнсен и знала,  что мысль эта глупа, ей показалось, что мертвый
солдат  наблюдает  за ее  действиями.  Не проявляя внешне  своих эмоций, она
украдкой взглянула в его  глаза. Они были тусклыми и  неподвижными. Говорят,
покойники выглядят,  как  спящие Этот не  был похож  на спящего. Его бледные
губы  были  плотно  сжаты, лицо  --  как восковое.  На могучей шее багровело
пятно.
     Конечно, он не наблюдал за ней. Он вообще ни за кем теперь не наблюдал.
Но поскольку голова его была повернута в сторону Дженнсен,  было похоже, что
он на нее смотрит
     Вверху,  на каменистом утесе за спиной,  голые  ветви  стукались друг о
друга. Словно  бряцали кости...  Казалось,  и лист  бумаги в  дрожащих руках
Дженнсен  тоже громыхает на  ветру.  Сердце  ее,  и  так  учащенно бившееся,
заколотилось еще сильней.
     Дженнсен похвалила себя за смелость и попыталась успокоиться.  Попросту
она позволила своему воображению зайти  слишком далеко...  Но ведь раньше ей
никогда   не   приходилось   видеть   мертвеца,   человека,   который  столь
неправдоподобно неподвижен. Человека,  который не  дышит. Это просто ужасно!
Дженнсен судорожно глотнула, пытаясь сдержать собственное бурное дыхание.
     Ей  не нравился этот мертвый  взгляд,  поэтому  она встала,  приподняла
подол  длинных юбок  и обошла вокруг  тела.  Потом тщательно  сложила листик
бумаги по  уже имеющимся сгибам  и положила себе  в карман. Ей еще  придется
побеспокоиться  об этом. Дженнсен  знала, как мать  отреагирует  на  эти два
слова на листе.
     Намереваясь завершить  поиски,  она  вновь  присела около  мертвеца  на
корточки. Теперь, когда его лицо было повернуто в  другую сторону, казалось,
будто он оглядывается назад, на  тропу,  с  которой  сорвался. И  удивляется
тому, что оказался на дне скалистой пропасти со сломанной шеей.
     На плаще мертвеца не было  карманов. Зато к  его ремню были приторочены
два подсумка. В одном находилось  машинное масло, точильный камень  и ремень
для правки бритв. Другой подсумок был  наполнен вяленым мясом. И ничего, что
могло бы подсказать имя погибшего.
     Знай  он местность так же хорошо,  как  Дженнсен,  он бы воспользовался
длинным путем  вдоль подножия утеса, а не тропой, проходящей по вершине, где
пятна черного льда делали дорогу в это время года предательски опасной. Даже
если  бы  он пожелал спуститься с тропы в  пропасть, было бы умнее пройти по
лесу, несмотря на густую чащобу и бурелом.
     Но что случилось,  то случилось!..  Вот бы найти вещь, которая могла бы
подсказать его имя.  Тогда, может  быть, удастся отыскать  его родственников
или знакомых. А они бы захотели узнать, как он погиб...
     Дженнсен изо всех сил старалась держаться за эту никчемную идею, потому
что это придавало ей чувство безопасности.  Но против своей воли опять стала
размышлять, что  же  делал здесь  погибший. Разумеется, тщательно  сложенный
лист  бумаги говорил  обо всем слишком очевидно. Однако ведь могла же быть и
другая причина!
     Если бы Дженнсен могла обнаружить эту причину!..
     Надо проверить его карманы. А для этого придется немного отодвинуть его
руку,
     -- Милостивые  духи, простите  меня,  -- прошептала  она  и взялась  за
мертвую плоть.
     Негнущаяся  рука  мертвеца  сдвинулась  с  большим  трудом. Дженнсен  с
отвращением поморщилась. Он  был  холодным, как земля, на которой лежал, как
редкие дождевые капли, падавшие со свинцового неба.  В  это время года перед
таким  резким западным ветром  почти  всегда  шел снег. Сменяющие друг друга
изморось и  туман наверняка сделали  заледенелую тропу еще более  скользкой.
Доказательством тому был мертвый человек.
     Дженнсен  понимала,  что  если  останется здесь  дольше,  то  наверняка
попадет под приближающийся зимний дождь. Она хорошо знала, что  люди в такую
непогоду  рискуют  своей жизнью.  По  счастью,  дом  ее находился не слишком
далеко. И  если  она задержится, обеспокоенная  мать скорее всего  придет за
дочкой. Однако Дженнсен не хотелось, чтобы мать тоже промокла под дождем.
     Она ждет рыбу,  которую Дженнсен сняла с удочек, заброшенных в  проруби
на  озере. Сегодня попалась  целая связка рыбы. Сейчас рыба лежала с  другой
стороны от мертвеца...
     Его не  было  здесь раньше, иначе бы Дженнсен наверняка обнаружила тело
по  дороге  к озеру.  Глубоко вздохнув,  чтобы  укрепить свою решимость, она
заставила себя вновь взяться за поиски. Она  представила, как в далеком краю
неизвестная  женщина  ждет  этого  красивого  великана,   беспокоясь  --   в
безопасности ли он, тепло ли ему, сухо ли...
     Женщина не зря беспокоится.
     Дженнсен не  хотелось бы,  чтобы кто-нибудь сказал  матери, что ее дочь
упала  с  утеса  и  разбилась...  Нет,  мать  поймет,  если  дочь задержится
немножко, чтобы  выяснить, кто этот погибший. Дженнсен снова задумалась. Да,
мать сможет понять, но вряд  ли  захочет, чтобы Дженнсен  находилась рядом с
одним из этих солдат. Правда, он  мертв и не мог сейчас никому причинить зла
-- ни ей, ни матери...
     Еще больше мать обеспокоится, когда Дженнсен  покажет ей,  что написано
на листке бумаги.
     Дженнсен знала, что именно надежда найти объяснение  и подвигнула ее на
поиски.  Она  отчаянно  хотела,  чтобы  нашлось какое-нибудь  объяснение.  И
насущная необходимость в  этом удерживала  ее  рядом с  мертвым телом,  хотя
больше всего ей хотелось сейчас убежать домой.
     Если  она не отыщет ничего,  объясняющего присутствие солдата здесь, то
будет лучше всего спрятать тело с надеждой, что никто никогда его не найдет.
Даже пусть  разразится  дождь,  ей следует спрятать его  как  можно быстрее.
Тогда никто никогда не узнает судьбу солдата.
     Она заставила себя засунуть руку в карман его брюк до самого дна. Бедро
мертвеца было, как дерево. Пальцы Дженнсен торопливо захватили горсть мелких
предметов. Судорожно вздохнув от страха, она  вытащила сжатый  кулак,  низко
склонилась в сгущающейся темноте и раскрыла ладонь, чтобы посмотреть. Сверху
был кремень, костяные пуговицы,  маленький моток веревки и сложенный носовой
платок. Дженнсен  пальцем  сдвинула  веревку и кремень. Под  ними  оказалась
горсть  монет  -- серебряных и  золотых. Дженнсен  тихо присвистнула, увидев
такое богатство.  Она никогда  не  думала, что солдаты могут быть  настолько
богаты,  но у  этого  человека  было  пять  золотых марок  и  большое  число
серебряных.  По  любым  стандартам  это был настоящий капитал.  И серебряные
пенни  (не  медь, а  настоящее  серебро!) казались  незначительными рядом  с
золотыми  монетами, хотя, видимо,  и они одни  составляли сумму большую, чем
та, что Дженнсен потратила за все свои двадцать лет жизни.
     Ей пришло в голову, что она впервые в жизни держит в руках золотые -- и
даже серебряные -- марки.
     А еще мелькнула мысль, что ее действия очень смахивают на мародерство.
     И  не было  в карманах никакого  пустячка,  так или иначе связанного  с
неизвестной женщиной. И ничего не поясняло, кем был погибший солдат.
     Дженнсен  снова  поморщилась,  когда  ей  пришлось исполнить  очередную
неприятную   обязанность  --  положить  вещи  назад,  в  карман.   Несколько
серебряных  монет  выскользнуло  у  нее  из руки. Она подняла их  с влажной,
мерзлой земли и заставила себя вернуть на место.
     Пролить  свет на личность погибшего мог  его заплечный мешок. Но на нем
распростерлось тело, и Дженнсен  не была уверена, что  хочет заглянуть туда,
тем более  что  там могут оказаться  одни лишь припасы. Все самое  ценное он
скорее всего носил в карманах. Как листок бумаги...
     Она решила, что осталось осмотреть  оружие и амуницию.  На солдате были
прочные кожаные  доспехи, прикрытые темным плащом и мундиром. На бедре висел
зловеще острый меч в потрепанных ножнах  из черной  кожи. Посередине меч был
сломан -- несомненно, в результате падения с тропы.
     Взгляд Дженнсен остановился на ноже, прикрепленном к ремню. Увидев нож,
она похолодела, но тут же вспомнила, что владелец  его мертв. Рукоять  ножа,
поблескивающая в полумраке,  привлекла  ее внимание  прежде всего.  Дженнсен
была  уверена,  что  ни один обычный солдат не должен  иметь  столь  искусно
выделанного ножа. Это явно один из самых дорогих ножей, которые она видела в
своей жизни.
     На серебряной рукояти была затейливо выгравирована буква "Р".
     Как же все-таки красива эта вещь!
     С юного возраста мать учила дочь обращению с ножом. Как было бы хорошо,
окажись у матери такой нож!..
     "Дженнсен".
     Она вскочила.
     Не сейчас! Милостивые духи, не сейчас! Не здесь...
     "Дженнсен".
     Дженнсен принадлежала к числу людей, которые мало что не любят в жизни,
но этот голос она не любила.
     И она проигнорировала его, как и всегда, заставив свои пальцы ощупывать
тело. Проверила  кожаные  ремни. Нет  ли в них потайных  мест?.. Увы, нет. И
мундир простого покроя, без карманов...
     "Дженнсен".
     Она стиснула зубы.
     -- Оставь меня, -- произнесла она вслух, но тихо. Дженнсен.
     На этот раз голос прозвучал по-другому. Будто был не в голове, как  это
казалось обычно.
     -- Оставь меня в покое, -- простонала она.
     "Сдавайся", -- прозвучал безжизненный невнятный голос.
     Дженнсен  подняла голову  и  увидела,  что  глаза  мертвеца  пристально
смотрят на нее.
     Первый порыв завывающего ветра, предвестника холодного дождя, обрушился
на нее. Словно ледяные пальцы духов начали ласкать лицо...
     Сердце Дженнсен  бешено застучало.  Она задышала прерывисто и скрипуче.
Словно  шелк  цеплялся  за сухую  кожу... Взгляд широко  раскрытых глаз  был
устремлен на лицо мертвого солдата. А потом она отскочила, поскальзываясь на
мелких камнях.
     С ее стороны так вести себя было глупо, и она это знала. Человек мертв.
Он не смотрит на  нее. Он  просто не  может  смотреть на нее. Его немигающий
взгляд  мертв.  Он  сейчас,  как  связка снулой  рыбы. Рыбины ни  на  что не
смотрят. И он не смотрит. Это ей только кажется.
     Но даже  если  его  глаза  мертвы, она  будет  глядеть  на  него, чтобы
убедиться, что он на нее не смотрит...
     "Дженнсен".
     Над  высоким гранитным  утесом раскачивались на ветру сосны. Оставшиеся
без  листвы  клен  и  дуб размахивали  своими  скелетообразными  ветвями, но
Дженнсен  ничего  вокруг не видела.  Она  не  сводила  глаз  с  мертвеца.  И
прислушивалась, не раздастся ли голос.
     Однако губы мертвеца были неподвижны. Дженнсен  знала, что так и должно
быть. Голос раздавался в ее голове.
     Лицо  погибшего по-прежнему было повернуто в сторону  тропы,  откуда он
упал, хотя сейчас Дженнсен  казалось, что  оно обращено в ее сторону.  И она
крепко сжала рукоять своего ножа.
     "Дженнсен".
     -- Оставь меня. Я не сдамся.
     Она никогда не понимала, почему голос желает, чтобы она сдалась. Он был
с  нею  всю ее жизнь, но никогда ничего не объяснял. И в этой двойственности
она находила успокоение.
     Как будто отвечая на ее мысли, голос раздался вновь:
     "Откажись от своей плоти, Дженнсен".
     Дженнсен не могла вздохнуть.
     "Откажись от своей воли".
     Она в ужасе сглотнула. Он никогда не  говорил  так раньше  -- чтобы она
могла понять все слова.
     Она  едва различала этот голос,  когда засыпала.  Он  звал  ее  издали,
безжизненным шепотом.  Он  произносил  разные  фразы  --  она  знала это, но
никогда  не  могла  различить ничего, кроме собственного имени да  пугающего
короткого  призыва  сдаться.  Это слово  всегда звучало более отчетливо, чем
остальные. Она всегда слышала его и не могла расслышать других слов.
     Мать говорила, что это голос мужчины, который  почти на протяжении всей
жизни хотел убить Дженнсен. Мать говорила, что он хотел замучить ее.
     "Джен,  -- обычно говорила мать. -- Все в порядке. Я здесь, с тобой. Он
не причинит тебе никакого вреда".
     Дженнсен не  хотелось  перекладывать этот груз на мать, и часто она  не
рассказывала той, что снова слышала голос.
     Но  даже если  он не мог причинить ей зла, это мог  сделать  обладатель
голоса, если  найдет  ее. И  как  никогда Дженнсен  захотелось  очутиться  в
защищающих объятиях матери.
     Когда-нибудь он придет за нею. Они обе знали, что так случится. Пока же
он посылал к ней голос. Во всяком случае, так считала мать.
     Поскольку такое объяснение пугало, дочь предпочитала думать, что она --
сумасшедшая. Ведь если Дженнсен не в себе, значит, голоса не существует.
     -- Что случилось?
     Дженнсен   задохнулась  от   крика   и  развернулась,  выхватывая  нож.
Полуприсела  и  широко  расставила  ноги,  готовая  броситься  на неведомого
противника. Ведь  сейчас это не был  бесплотный голос. Какой-то  человек шел
оврагом по направлению к ней. Ветер завывал вокруг, да еще ее  отвлекло тело
мертвеца, поэтому она и не услышала, как человек приблизился.
     Он  выглядел очень  крепким и находился уже совсем рядом,  так что  она
поняла -- удрать не удастся, он с легкостью ее догонит.

Глава 2
     Увидев ее реакцию, человек остановился:
     -- Я не хотел вас напугать.
     Голос его оказался достаточно приятным.
     -- И тем не менее вы меня напугали!
     Хотя капюшон плаща незнакомца был опущен и Дженнсен не  могла отчетливо
видеть его  лицо,  похоже, он, как большинство других людей, заинтересовался
ее рыжими волосами.
     -- Да, я заметил... Прошу прощения!
     Она не изменила защитной позы в знак того, что принимает его извинения;
наоборот, бросила быстрый взгляд по сторонам, проверяя, нет ли с незнакомцем
того, кто незаметно подкрадывается сейчас сзади...
     Будучи застигнутой  врасплох  подобным  образом, она  чувствовала  себя
невероятно  глупо. В  глубине  души Дженнсен  знала,  что  никогда не  будет
находиться в полной безопасности. И дело совсем не в тайном голосе. Малейшая
неосторожность  способна в  любой момент привести ее к  концу. От мысли, как
легко это может произойти, девушка почувствовала  себя брошенной на произвол
судьбы. Если этот человек смог подойти и застать ее врасплох среди бела дня,
то  мечта  о  том,  что когда-нибудь ее  жизнь будет  принадлежать только ей
самой, просто безнадежна.
     Темная  поверхность  вздымающейся  вверх  скалы  блестела  под  дождем.
Овеваемый  ветрами  овраг  пустынен -- только девушка  и двое  мужчин.  Один
мертв, другой жив. Еще будучи маленьким ребенком, Дженнсен не имела привычки
представлять себе  зловещие  лица,  скрывающиеся в сени леса. Вот  и  сейчас
промежутки среди деревьев были пусты...
     Мужчина остановился  в дюжине шагов от нее. Судя по позе, остановил его
вовсе не страх перед ножом в руке девушки. Просто  он опасался вызвать у нее
еще  больший испуг.  Он неотрывно  смотрел  на нее, казалось, задумавшись  о
чем-то  своем.  Но  скоро  отвлекся от  изучения  ее лица,  непонятно почему
вызвавшего столь пристальный интерес.
     --  Я   могу  представить  себе,   почему   женщина  пугается  внезапно
подошедшего незнакомца. Я  хотел  пройти  мимо, чтобы  не тревожить вас,  но
увидел  лежащего  на  земле  парня. И подумал... Может  быть,  вам нужна моя
помощь, подумал я, и помчался сюда.
     Темно-зеленый плащ облегал на ветру его мускулистую фигуру. Потом ветер
задрал  полы плаща, и Дженнсен  разглядела под ними хорошо скроенную простую
одежду.  Лицо  под  капюшоном  было  едва  различимо,  но незнакомец  явно и
старательно улыбался. В