на
словно бросала вызов невидимой силе,  старающейся  подчинить  ее.  Она  была
воплощением сильной независимой души.
   Статуэтка явно не задумывалась похожей на Кэлен, и все  же  она  вызывала
внутренний отклик, ощущение чего-то очень знакомого. Что-то в этой  женщине,
какие-то ее качества заставляли Кэлен желать снова  стать  здоровой,  живой,
сильной и независимой.
   Если это не магия - то что?
   Кэлен почти всю жизнь провела в роскошных дворцах, где было  полным-полно
великих творений прославленных мастеров, но ни одно из  них  не  захватывало
дух своим внутренним содержанием, внутренней силой и благородством так,  как
эта фигурка - гордая, полная жизни женщина в развевающемся платье.  Сила  ее
воздействия была такова, что у Кэлен горло перехватило, и  она  лишь  крепко
обняла Ричарда, не в силах выразить чувства словами.

ГЛАВА 19

   Теперь Кэлен выходила из дома при  малейшей  возможности.  Она  поставила
"Сильную духом" на подоконник и повернула статуэтку так, чтобы  та  смотрела
наружу. Почему-то Кэлен была уверена, что эта женщина всегда должна смотреть
в широкий мир.
   Лес вокруг домика был таинственным и  притягательным,  тропинки  звали  в
тенистую  даль.  Кэлен  очень  хотелось  исследовать  эти  звериные   тропы,
расширенные Ричардом с Карой во время вылазок за  ягодами  и  орехами  и  на
рыбалку. Кэлен,  опираясь  на  клюку,  бродила  вокруг  дома  и  по  лугу  -
тренировала ноги. Ей хотелось пройтись с Ричардом по этим тропкам, выйти  на
открытую часть выступа, прогуляться под огромными дубами.
   Одним из первых мест, куда Ричард отвел Кэлен, когда  она  заверила  его,
что вполне в состоянии совершать короткие  прогулки,  был  просвет  в  конце
одной тропинки. Там струился ручей, укрытый с двух сторон горными  склонами,
поросшими могучими деревьями. Поток бурлил и пенился, стекая по  каменистому
руслу, мириады брызг взметались в воздух. Огромные камни в тенистых  заводях
поросли мягким зеленым мхом, усыпанным хвоей. В воде играли солнечные лучи.
   В низу ущелья, возле подножия горы,  ручей  замедлял  бег  И  расширялся,
вытекая  в  плодородную  долину,  окруженную  Горной  грядой.  Иногда  Кэлен
садилась на берег и свешивала ноги  в  прохладную  воду.  Она  могла  часами
сидеть на теплой травке, впитывая солнечные  лучи  и  наблюдая  за  рыбками,
играющими в кристально-чистой воде. Ричард  был  прав,  когда  говорил,  что
форель любит красивые места.
   Кэлен нравилось смотреть на рыбок, лягушек, рачков и даже  на  саламандр.
Распластавшись на животе и подперев рукой подбородок, она  часами  наблюдала
за снующими в воде рыбками, форелью, выплывающей из-под  камней  или  темных
глубин заводей, чтобы схватить какую-нибудь мошку или жучка  на  поверхности
воды. Кэлен ловила сверчков, кузнечиков, прочих насекомых и  кормила  рыбок.
Ричард смеялся, слушая, как  она  разговаривает  с  рыбками,  упрашивает  их
вылезти из темных дыр, где они прячутся, и отведать вкусного  жучка.  Иногда
появлялась грациозная серая щука и устраивала охоту на рыб и лягушек.
   Кэлен не могла припомнить, была ли она хоть раз в жизни  в  таком  дивном
месте. Ричард посмеивался над ней, говоря, что  она  еще  вообще  ничего  не
видела, возбуждая в ней любопытство и желание  как  можно  скорее  набраться
сил, чтобы исследовать новые красоты. Кэлен ощущала себя маленькой  девочкой
в волшебной стране, где никого,  кроме  них,  нет.  Рожденная  Исповедницей,
Кэлен в детстве практически не имела  возможности  наблюдать  за  животными,
смотреть на водопады и  облака,  любоваться  закатами.  Она  повидала  много
чудесного, но все это было в городах, и никогда еще она не жила спокойно  на
природе, наслаждаясь окружающей красотой.
   Но подспудно ее не оставляли тревожные мысли.  Кэлен  знала,  что  они  с
Ричардом нужны в другом месте. У них есть обязательства.  Однако  стоило  ей
затронуть эту тему, как Ричард тут  же  небрежно  отмахивался.  Он  объяснил
причины своего поведения и был твердо уверен в своей правоте.
   К ним уже довольно давно не приезжали гонцы. Это тоже тревожило Кэлен, но
Ричард сказал, что не может позволить  себе  влиять  на  действия  армии,  а
потому неплохо, что генерал Райбих перестал присылать доклады. К тому же это
лишь подвергало гонцов напрасному риску.
   Кэлен понимала, что сейчас ей в первую очередь необходимо выздороветь,  и
жизнь в горах делала ее сильнее день ото дня. Как  только  они  вернутся  на
войну - как только она убедит Ричарда, что они должны вернуться, -  нынешнее
мирное существование станет драгоценным воспоминанием.
   Однажды, когда лил дождь и Кэлен маялась с  тоски,  не  имея  возможности
сходить к ручью,  Ричард  сделал  нечто  совершенно  невероятное.  Он  начал
приносить ей рыбок в банках. Живых рыбок. Чтобы просто на них смотреть.
   Отмыв как следует банку из-под масла  для  ламп  и  несколько  стеклянных
банок с широким горлышком, где прежде  хранились  всякие  соленья,  травы  и
мази, он насыпал на дно немного песка и набрал воды из ручья.  Потом  поймал
несколько мелких пескариков и  запустил  в  импровизированные  аквариумы.  У
рыбок были золотистые спинки в  черную  крапинку,  белые  брюшки  и  большие
черные плавники. Ричард даже набрал немного ряски,  чтобы  рыбкам  было  где
прятаться.
   Кэлен изумилась, когда Ричард принес первую банку с живыми  рыбками.  Она
поставила банки - в конце концов их набралось пять штук -  на  подоконник  в
центральной комнате, рядом с несколькими небольшими резными фигурками.  Сидя
за маленьким деревянным столом, Кэлен с Ричардом и Карой во время еды  могли
наблюдать за этим чудом.
   - Только не давай им имен, - посоветовал Ричард, -  потому  что  они  все
равно через некоторое время сдохнут.
   То, что Кэлен поначалу сочла нелепой затеей, вскоре совершенно  захватило
ее. Даже Кара, называвшая рыбок в банке  не  иначе  как  бредом,  постепенно
прониклась к ним.
   Казалось, каждый день, проведенный с Ричардом  в  горах,  приносил  новое
чудо, отвлекавшее от боли и тяжких забот.
   Когда рыбки привыкли к людям, они принялись жить  Своей  обычной  жизнью,
будто существование в банке для них Вполне естественное. Ричард периодически
менял воду, доливая свежей из ручья. Кэлен с Карой  кормили  рыбок  крошками
хлеба и насекомыми. Рыбки охотно ели, постоянно что-то  выискивали  в  песке
или  просто  плавали,  разглядывая  окружающий  мир.  Довольно  быстро   они
запомнили время обеда, и когда кто-то подходил, радостной стайкой  кружились
возле стекла.
   В  центральной  комнате  был  камин,  Ричард  выложил  его  из  кирпичей,
вылепленных из береговой глины, высушенных на солнце и закаленных  на  огне.
Там же стоял сбитый им стол и плетеные стулья. Сиденья и спинки Ричард  обил
гладкой берестой.
   Деревянная  дверь  в  углу  комнаты  вела  в  погреб.  На  стенке  висели
деревянные полки, рядом стояла большая тумба с припасами: по пути  сюда  они
закупили огромное количество припасов.
   У Кары была своя комната напротив их спальни. Как-то раз,  забредя  туда,
Кэлен  с  изумлением  обнаружила  коллекцию  камней.  Кара,  услышав   слово
"коллекция", зафырчала и принялась доказывать, что никакая это не коллекция,
а оборонительное оружие на случай, если на них нападут и они окажутся внутри
дома  в  ловушке.  Кэлен  сочла  камни  подозрительно  красивыми.  Кара   же
продолжала настаивать, что эти камни - смертельное оружие.
   Когда Кэлен лежала, прикованная  к  постели,  Ричард  спал  на  тюфяке  в
центральной комнате, а иногда и снаружи, под открытым небом. В самом начале,
когда боль была еще очень сильна, Кэлен часто просыпалась и обнаруживала его
спящим сидя на полу возле кровати, готовым в любой момент вскочить, если  ей
что-то понадобится. Ричард не хотел спать с ней в  одной  кровати,  опасаясь
причинить ей боль. Кэлен была почти готова потерпеть, лишь бы ощутить  рядом
тепло его тела. Однако, когда она начала ходить, Ричард  наконец  перебрался
спать к ней. В ту первую ночь, лежа у него под  боком,  Кэлен  положила  его
большую ладонь себе на живот и лежала,  глядя  на  освещенный  луной  силуэт
"Сильной духом", слушая крики ночных птиц, стрекот насекомых и  волчий  вой,
пока глаза не закрылись и она не погрузилась в мирный сон.  А  на  следующий
день Ричард впервые убил ее.
   Они были у ручья, проверяя удочки. Ричард срезал две прямые ивовые ветки.
Бросив одну на землю возле Кэлен, он заявил, что это - ее меч.
   Он, казалось, пребывал в игривом настроении и велел ей защищаться.  Кэлен
приняла вызов, попытавшись неожиданно кольнуть его - просто чтобы  поставить
на место. Но Ричард уколол ее первым и заявил, что  она  труп.  Кэлен  снова
напала на него, на сей раз  более  решительно,  и  он  быстренько  убил  ее,
отрубив голову. Нападая в третий раз, Кэлен уже начала злиться. Она  вложила
в атаку все свои силы, но Ричард легко нейтрализовал ее нападение и  тут  же
прижал  кончик  импровизированного  меча  к  ее  груди.  И  в   третий   раз
провозгласил, что она труп; Три раза из трех.
   В дальнейшем это превратилось в игру,  в  которой  Кэлен  очень  хотелось
победить. Ричард ни разу не позволил ей этого, он постоянно унижал ее  перед
Карой. Кэлен понимала, что Ричард делает это ради нее, чтобы она тренировала
тело я забыла о боли, чтобы  поскорее  окрепла.  "А  Кэлен  просто  хотелось
победить его.
   Оба они постоянно носили за поясом ивовую ветку,  чтобы  в  любой  момент
открыть боевые действия. Каждый день велись  "сражения".  Сначала  Кэлен  не
была для Ричарда серьезным противником, и он ясно давал ей это понять - что,
естественно, лишь укрепляло ее решимость. Ричард всячески поощрял ее, но  ни
разу не сыграл в поддавки. Постепенно
   Кэлен набиралась сил, и скоро Ричарду уже было не так просто убить ее.
   Кэлен научил обращаться с мечом отец, король Вайборн. Во  всяком  случае,
он был королем, пока мать Кэлен не выбрала его в  супруги.  Для  Исповедницы
королевский титул ничего не значил. У короля Галей Вайборна и королевы,  его
первой супруги, было двое детей, так что у Кэлен имелись единокровные брат и
сестра.
   Кэлен очень хотелось продемонстрировать, чему научил ее отец, но она пока
не могла - и это здорово выводило ее из себя.
   Но все же что-то в этих тренировках ее беспокоило: Ричард фехтовал в  том
стиле, которого Кэлен не знала. Она  не  могла  ни  уловить,  ни  определить
разницу, но чувствовала ее и не знала, как этому противостоять.
   В начале большая часть сражений происходила на лугу рядом с  домом.  Кара
была постоянным зрителем. С  течением  времени  бои  становились  все  более
затяжными, свирепыми, яростными и утомительными.
   Пару раз Кэлен так огорчалась безжалостностью Ричарда, что  потом  часами
не разговаривала с ним, чтобы не сказать лишнего.
   В этих случаях Ричард обычно говорил:
   - Прибереги свой гнев для врагов. Здесь тебе от этого никакого проку, а в
бою гнев помогает преодолеть страх. Сейчас лучше используй время  для  того,
чтобы научить меч, что делать, тогда потом он сделает все, не задумываясь.
   Кэлен отлично знала, что враги добрыми не бывают. Если  Ричард  поддастся
порыву и потешит ее гордость, он только навредит ей. Какими бы  тяжелыми  ни
были уроки фехтования, невозможно было долго злиться на Ричарда. К  тому  же
Кэлен прекрасно понимала, что злится-то она в действительности на себя.
   Кэлен всю жизнь провела среди оружия. Почти все из ее окружения прекрасно
умели с этим оружием обращаться. И были люди, которые учили ее обращаться  с
мечом. Но никто, даже отец,  не  фехтовал  так,  как  Ричард.  В  исполнении
Ричарда битва казалась искусством. Он превращал пляску со смертью  в  дивное
зрелище. Однако было в этом еще что-то, чего Кэлен никак не могла ухватить.
   Ричард как-то давно сказал ей, что магия тоже может  быть  разновидностью
искусства. Тогда Кэлен ответила, что это чушь. А теперь уже не  была  так  в
этом уверена. Из обрывков услышанных ею рассказов Кэлен поняла, что примерно
такого рода магию Ричард использовал при изгнании шимов. Он придумал  нечто,
чего не только никогда не существовало, но и вообразить никто не мог.
   Как-то раз во время очередного боя Кэлен уже  была  твердо  уверена,  что
сейчас его достанет и убьет на месте, но Ричард легко отразил удар и тут  же
снова убил ее. При этом то,  что  казалось  невозможным,  в  его  исполнении
выглядело абсолютно естественным.
   В этот миг ей стало понятно все. Она просто оценивала его  манеру  боя  с
неверных позиций.
   Не в том дело, что Ричард отлично владел мечом, нет, просто он сливался в
единое целое с клинком. Клинком любой формы:  мечом,  кинжалом,  резцом  или
ивовым прутиком. Он был не просто мастером, но - хозяином клинка.
   Фехтование - всего лишь способ применения клинка. Меч он использовал  для
уничтожения, но, поскольку магия' всегда стремится к равновесию, он  вырезал
другим клинком из дерева статуэтки. Кэлен воспринимала  его  способности  по
отдельности, Ричард же видел единое целое.
   Все в нем - то, как он стреляет из лука, вырезает фигурки, бьется  мечом,
даже как ходит, плавно и грациозно - было  единым  целым,  а  не  различными
отдельными способностями.. Все они - суть одно и то же.
   Ричард замер:
   - В чем дело? Ты вся бледная. Кэлен стояла, опустив прут.
   - Ты пляшешь со смертью. Вот  что  ты  делаешь  со  своим  мечом.  Ричард
заморгал, будто она только что заметила, что дожик мокрый.
   - Ну конечно! - Он коснулся висящего на груди амулета, в центре  которого
в переплетении серебряных и золотых нитей сверкал каплевидный рубин размером
с ноготь ее большого пальца. - Я давно тебе об этом сказал.  И  ты  поверила
мне только сейчас?
   Она по-прежнему изумленно смотрела на него.
   - Ну, похоже, что да.
   Кэлен прекрасно помнила те слова, что  он  произнес,  когда  она  впервые
увидела  у  него  этот  амулет.  "Рубин  символизирует  каплю   крови.   Это
символическое изображение основного приказа.
   Он означает лишь одно и одновременно все:  рази.  Если  вынужден  биться,
рази. Все остальное вторично. Рази. Это твой долг, твое предназначение, твое
стремление. Нет закона важнее, нет предназначения выше. Рази.
   Нити - изображение танца. Рази на уничтожение, а не на испуг. Рази  врага
быстро и окончательно. Рази наверняка. Рази твердо и  решительно.  Рази  его
силу. Проскальзывай в бреши его обороны. Рази его. Рази до конца.  Не  давай
ему продохнуть. Сокруши его. Беспощадно рази до самой глубины его души.
   Жизнь - противовес  смерти.  Это  пляска  со  смертью,  Таков  закон,  по
которому живет боевой чародей, иначе он умрет".
   Танец - это искусство. И резьба по дереву - искусство. И то, и  другое  -
искусство, сотворенное с помощью клинка. Для Ричарда это одно и то же. Он не
видел разницы - для него ее не существовало.

***

   Луг они делили с рыжей лисой, охотившейся на грызунов, но не  возражавшей
иногда закусить и сочными мясистыми  жуками.  Лошади  не  обращали  на  лису
внимания, зато не слишком радовались забредавшим порой койотам. Кэлен  редко
видела койотов, но знала,  что  они  где-то  рядом,  когда  лошади  начинали
храпеть, выражая неудовольствие. По ночам откуда-то с горных склонов до  нее
долетал  лай  койотов.  Обычно  они  испускали  протяжный  вой,  за  которым
следовала череда взлаиваний. Иногда по ночам пели волки. Их долгий протяжный
вой эхом разносился по горам. Как-то  раз  Кэлен  увидела  черного  медведя,
бредущего куда-то по своим делам. Косолапый едва глянул на людей  и  потопал
дальше.  А  однажды  вблизи  дома  промелькнула  рысь,  и  лошади  в   ужасе
разбежались. Ричард тогда чуть ли не весь день потратил на их розыски.
   У дверей побирушничали бурундуки, регулярно забредая в гости,  -  видимо,
хотели изучить обстановку внутри дома. Кэлен не раз ловила себя на том,  что
разговаривает с бурундуками, даже задает вопросы, будто они в  состоянии  ее
понять. Зверушки замирали и вертели головками, и можно  было  подумать,  что
они действительно понимают каждое  слово.  Ранним  утром  на  луг  приходило
небольшое стадо оленей, иногда оставляя возле  дверей  свежие  следы  своего
пребывания. Потом у самцов начался гон, и огромные олени с ветвистыми рогами
принялись выяснять  отношения.  Тулуп  Кэлен  был  сделан  из  шкуры  волка,
которого разъяренный олень  размазал  по  дубу.  Ричард  избавил  несчастное
животное от долгой агонии.
   Кэлен и Ричард не только сражались на мечах. Они часто ходили  по  горам,
чтобы Кэлен тренировала мышцы. От этих прогулок ноги у нее гудели  так,  что
она спать не могла. Тогда
   Ричард растирал ей ноги, массируя окаменевшие мышцы.
   Обычно это помогало, и Кэлен засыпала.
   Кэлен прекрасно помнила ту дождливую  ночь,  когда  они  вернулись  домой
мокрые и продрогшие. Она тогда легла в постель и  закрыла  глаза,  а  Ричард
начал растирать ей ноги. Он прошептал, что ее ноги  стали  почти  такими  же
сильными и стройными, как прежде. Открыв глаза, Кэлен прочла желание у  него
во  взгляде..  Это  было  настолько  неожиданным,  что  у  нее  от   счастья
навернулись слезы. Она вновь почувствовала себя женщиной. Желанной женщиной.
   Ричард поднял ее ногу и нежно поцеловал ступню. Когда его  теплые  нежные
губы добрались до бедра, она  уже  тяжело  дышала  от  накатившего  желания.
Ричард расстегнул ей рубашку и начал втирать масло в живот.  Большие  ладони
поползли вверх и погладили груди. Дыша ртом, он катал в  пальцах  ее  соски,
пока те не превратились в твердые бусины.
   - Так-так, лорд Рал, - выдохнула Кэлен, - у меня стойкое ощущение, что вы
несколько увлеклись.
   Он замер, будто только что сообразил, что делает, и поспешно убрал руки.
   - Я не рассыплюсь, Ричард. - Она перехватила его руку и вернула  обратно.
- Я в полном порядке. И хочу, чтобы ты продолжил.
   Когда он принялся целовать ей груди, плечи,  шею,  она  вцепилась  в  его
волосы. Его горячее дыхание обжигало. Опытные пальцы заставляли  содрогаться
от желания. Ощущение его тела, прижимающегося к ней, возбуждало все  сильнее
и сильнее. Кэлен больше не чувствовала усталости. Наконец он нежно поцеловал
ее в губы. Жадно  ответив  на  поцелуй,  она  дала  понять,  что  вовсе  нет
необходимости быть таким нежным.
   Дождь мягко барабанил по крыше. Молнии  освещали  статуэтку  на  окне,  в
горах грохотал гром. Кэлен, не думая ни  о  чем,  ничего  не  боясь,  крепко
прижимала Ричарда к себе, пока они предавались  неистовой  страсти.  Никогда
они так не нуждались друг в друге, как в ту ночь. Все ее  страхи  и  тревоги
растворились в волне желания. Кален плакала от наслаждения.
   Когда  много  позже  они  с  Ричардом  лежали,  крепко  обнявшись,  Кэлен
почувствовала, как по его щеке скатилась слеза. Она  спросила,  что  с  ним.
Покачав головой, он сдержанно ответил, что так долго боялся потерять ее, что
чуть не сошел с ума. Похоже, теперь Ричард наконец избавился  от  снедавшего
его все эти месяцы ужаса. Боль, которую Кэлен впервые увидела в его  глазах,
когда не могла вспомнить его имя, исчезла.

***

   Они бродили по горам. Иногда брали заплечные мешки  и  проводили  ночь  в
лесу, часто под кровом  приют-сосны.  Перед  ними  простиралась  бесконечная
череда пейзажей. В одних местах их окружали голые каменные скалы,  в  других
они стояли на краю обрыва и любовались  закатом.  Небо  сначала  становилось
оранжевым, потом лиловым, а потом - когда солнце уходило за горы  -  черным.
Над долиной внизу плыли ленивые  облака.  Ричард  с  Кэлен  видели  огромные
водопады, в которых мерцали радуги. В  горах  попадались  чистые,  прогретые
солнцем озера, где они купались. Они ели, сидя на  .вершинах,  возвышающихся
над ущельями, которых никто, кроме них,  еще  не  видел.  Бродили  звериными
тропами по огромным массивам искривленных деревьев,  по  темным  лесам,  где
стволы напоминали гигантские бурые  колонны,  такие  толстые,  что  двадцать
человек, взявшись за руки, не смогли бы об