рьте. Вам же хуже. Я ваш пленник, и жить мне  незачем.
Обо мне сказано в пророчестве, я - Несущий Смерть.
   Повисло изумленное молчание. Скорее всего  каждая  женщина  в  этом  зале
знала о пророчестве, касающемся Несущего Смерть, хотя точного  его  значения
не понимал никто. Текст этого пророчества - как и многих других -  находился
в глубоком хранилище Дворца Пророков. И то, что Ричард знал его и  осмелился
упомянуть, наводило на мысль о самом жутком из всех  толкований.  Каждая  из
присутствующих в зале львиц сочла за благо спрятать когти. На всякий случай.
Ричард убрал меч в ножны, как бы подчеркивая угрозу.
   Никки поняла: то, что она увидела сегодня в  его  глазах,  в  его  манере
держаться, будет преследовать ее вечно.
   И еще поняла, что должна уничтожить его.
   Никки  пришлось  оказывать  такие  услуги   и   брать   на   себя   такие
обязательства, на которые она никогда не считала себя  способной  пойти,  но
она все  же  стала  одной  из  шести  наставниц  Ричарда.  И  все  полностью
окупились, когда она сидела с ним наедине за маленьким столом в его комнате,
легко держа его за руки - если можно сказать, что держишь за руки молнию,  -
пытаясь научить его касаться Хань, квинтэссенции жизни и души  у  обладающих
волшебным даром. Но как Ричард ни старался, он  ничего  не  чувствовал,  что
само по себе было весьма необычно. Однако даже  отдаленное  представление  о
той силе, что она ощущала в нем,  зачастую  практически  лишало  Никки  дара
речи, и она едва  могла  два  слова  связать.  Никки  как  бы  между  прочим
спрашивала об этом у остальных наставниц и поняла, что те  ничего  подобного
не ощущают.
   Она страстно желала уничтожить Ричарда  -  и  столь  же  страстно  желала
сначала его понять.
   Как только она приходила к выводу, что наконец-то постигла его  необычный
характер и теперь запросто может предсказать, как он себя поведет в той  или
иной ситуации, как Ричард тут же выкидывал нечто совершенно  неожиданное,  а
то и попросту невозможное. Снова и снова он обращал  в  пепел  то,  что  она
считала основой понимания его  сути.  Никки  часами  сидела  в  одиночестве,
глубоко несчастная, потому что это неуловимое нечто казалось  совершенно  на
виду и все же постоянно от нее ускользало. Она понимала одно:  это  какой-то
очень важный принцип.
   Ричард, и так не слишком радовавшийся своему  положению,  с  каждым  днем
отдалялся все больше. Потеряв всякую надежду, Никки решила, что час настал.
   Когда она вошла в его комнату, чтобы дать ему, как она решила,  последний
урок, Ричард удивил ее, преподнеся  редчайшую  белую  розу.  Хуже  того,  он
вручил ей эту розу с улыбкой и ничего не  объяснил.  Когда  он  протянул  ей
цветок, Никки была настолько потрясена, что смогла сказать лишь:
   "Благодарю, Ричард". Белые розы  росли  только  в  одном  месте:  опасной
закрытой зоне, куда ни один ученик не мог проникнуть. То, что он  явно  смог
это сделать  и  с  таким  нахальством  вручил  ей  очевидное  свидетельство,
несказанно ее изумило. Никки  осторожно  держала  розу  пальцами,  не  зная,
предупреждает ли он ее, вручая запретную вещь, что он Несущий Смерть, и  она
отмечена, или же это просто проявление, хоть и странное, доброго  отношения.
Никки предпочла повести себя осмотрительно. И снова его сущность ускользнула
от нее.
   У  прочих  сестер  Тьмы  имелись  собственные  планы.  По  мнению  Никки,
волшебный дар был наименее интересным и наименее важным из того, что было  в
Ричарде. Однако Лилиана, одна  из  наставниц  Ричарда,  женщина  неимоверной
жадности и ограниченного  ума,  возжелала  заполучить  его  силу  Хань.  Это
вылилось в смертельную битву, которую Лилиана проиграла. Их шестерка - глава
сестер Тьмы Улиция и пять оставшихся наставниц Ричарда  -  была  раскрыта  и
поспешно бежала, спасая жизнь,  -  для  того  лишь,  чтобы  в  конце  концов
оказаться в лапах Джеганя.
   Когда они бежали, Никки понимала выражение его глаз  не  лучше,  чем  при
первой встрече.
   Понимание от нее ускользнуло.
   ...Никки  выпустила  импровизированный  кожаный   ошейник,   и   девчонка
помчалась к матери.
   - Ну? - рявкнул,  подбоченившись,  коммандер  Кардиф.  -  Закончила  свои
поигрульки? Пора показать этим людишкам, что такое истинная безжалостность.
   Никки заглянула в его темные глаза. В них были вызов, злость и  решимость
- ничего общего с глазами Ричарда. Она повернулась к солдатам.
   - Вы двое! - указала она. - Схватить коммандера! Солдаты  тупо  моргнули.
Кадар Кардиф побагровел от бешенства.
   - Вот оно! Наконец-то ты зашла слишком далеко! - Он развернулся  к  своим
подчиненным - двум сотням солдат. - Взять эту ведьму!  -  Он  ткнул  пальцем
через плечо, указывая на Никки.
   Полдюжины солдат с оружием на изготовку двинулись к ней. Как и все  вояки
Имперского Ордена, они были  здоровенными,  сильными  и  быстрыми.  И  очень
опытными.
   Как только ближайший взмахнул кнутом, чтобы ее ударить, Никки выбросила в
его сторону кулак.  С  быстротой  мысли  магия  Приращения  и  магия  Ущерба
смешались в смертоносный клубок, с руки  колдуньи  сорвалась  молния,  столь
яркая и раскаленная, что на миг затмила солнце.
   В груди солдата мгновенно образовалась  дыра  размером  с  хорошую  дыню.
Несколько секунд Никки видела сквозь зияющую  рану  солдат  за  его  спиной.
Потом из раны хлынула кровь.
   В глазах зарябило от вспышки, Никки ощутила кислый  запах  гари.  Ударная
волна пронеслась по пшеничному полю.
   Не успел первый солдат рухнуть на землю, как Никки  поразила  магией  еще
троих: одному оторвала плечо - кровь ударила могучим фонтаном, окровавленный
обрубок  улетел  в  толпу,  второго  разрезала  пополам,  голова  четвертого
взорвалась красным облаком мозга и костей.
   Ее предостерегающий взгляд встретился со взглядами еще  двоих,  судорожно
сжимавших кинжалы. Почти все тут же отшатнулись.
   - А теперь, - ровным спокойным  голосом  произнесла  Никки,  -  если  вы,
парни, не выполните мой приказ и не схватите коммандера Кардифа, я  возьмусь
за него сама. Но, разумеется, только после того, как  перебью  вас  всех  до
единого. Единственным ответом был стон ветра между домами.
   - Делайте, что я велю, или  умрете.  Ждать  я  не  намерена.  Здоровенные
мужики, отлично зная Никки, мгновенно приняли решение и бросились на  своего
командира. Тот сумел достать меч.  Кадар  Кардиф  не  был  новичком  в  бою.
Сражаясь, он выкрикивал приказы. Не один воин пал  в  этой  схватке.  Другие
вскрикивали,  получив  ранение.  Наконец  солдаты   исхитрились   со   спины
блокировать  его  руку  с  мечом.  На  командира  набросились  всем  скопом,
разоружили, повалили и обездвижили.
   - Ты соображаешь, что творишь? - заорал Кардиф, когда  его  вздернули  на
ноги.
   Никки подошла ближе. Солдаты скрутили  коммандеру  руки  за  спиной.  Она
поглядела в его бешеные глаза.
   - Как, коммандер! Я следую вашему приказу.
   - Да что ты несешь?!
   Она скорбно улыбнулась - только потому, что знала: это  взбесит  его  еще
сильнее.
   - Что вы хотите с ним сделать? - спросил какой-то солдат.
   - Не бейте его, я хочу, чтобы он был в полном сознании. Разденьте  его  и
привяжите к шесту.
   - Шесту? Какому шесту?
   - Тому, где висели свиньи, которых вы слопали. Никки щелкнула пальцами, и
солдаты принялись стаскивать  со  своего  командира  одежду.  Когда  Кардифа
раздели, она окинула его равнодушным взглядом. Амуницию и оружие'  мгновенно
растащили те самые солдаты, которыми он командовал столько  лет.  Кряхтя  от
усилий, они привязали отчаянно сопротивляющегося, голого, волосатого офицера
спиной к шесту. Никки повернулась к остолбеневшим горожанам.
   - Коммандер Кардиф желает, чтобы вы узнали,  какими  жестокими  мы  можем
быть. Я намерена выполнить его приказ и устроить  вам  демонстрацию.  -  Она
снова повернулась к солдатам. - Подвесьте его над огнем,  чтобы  поджарился,
как свинья.
   Солдаты потащили разъяренного, сопротивляющегося  Кадара  Кардифа,  героя
кампании у Малого Ущелья, к огню.  Они  знали,  что  глазами  Никки  на  них
смотрит Джегань, и имели все основания думать, что император  остановит  ее,
будь на то его воля. Он ведь сноходец, они сами неоднократно видели, как  он
принуждает Никки и других сестер выполнять приказы, не важно, насколько  они
унизительны.
   Откуда им было знать, что по какой-то таинственной причине Джегань именно
сейчас не имел доступа к ее разуму?
   Деревянные рукоятки вертела с треском вошли  в  гнезда  по  бокам  очага.
Вертел колебался под немалой тяжестью груза.  Наконец  он  застыл,  и  Кадар
Кардиф повис вниз лицом, глядя на горящие угли.
   Хотя костер уже почти погас, довольно скоро поднимающийся  жар  и  низкое
пламя начали причинять  коммандеру  неудобство.  Под  молчаливыми  взглядами
толпы он извивался, выкрикивая приказы, требуя, чтобы солдаты отвязали  его,
угрожая наказанием за промедление. Постепенно обличительные речи  стихли,  и
Кардиф стал глубоко дышать, пытаясь совладать с растущим страхом.
   Глядя в глаза горожан, Никки ткнула пальцем через плечо:
   - Вот насколько жесток Имперский Орден: эти  воины  медленно,  болезненно
поджарят до смерти великого командира, героя войны, только ради того,  чтобы
доказать вам, жителям жалкого  городишки,  что,  не  колеблясь,  убьют  кого
угодно. Наша цель - всеобщее благо, и эта цель неизмеримо важнее, чем  любой
наш человек. И вот тому доказательство. Ну, и  что  теперь?  Вы  по-прежнему
полагаете, что мы побоимся убить кого-нибудь из вас, если вы не внесете свой
вклад во всеобщее дело?
   По толпе пронесся ропот:
   - Нет, госпожа.
   За ее  спиной  коммандер  Кардиф  скрежетал  зубами  от  боли.  Он  снова
закричал, приказывая своим людям немедленно отвязать его и  прикончить  "эту
рехнувшуюся ведьму". Никто не двинулся. Можно было подумать, что его  вообще
не слышат. Этим солдатам было незнакомо сострадание.  Речь  шла  о  жизни  и
смерти. Они предпочли жизнь - и их выбор предопределил его смерть.
   Никки молча смотрела на толпу. Текли  минуты.  Коммандер  висел  довольно
высоко над огнем, однако горячие угли имелись в избытке.  Никки  знала,  что
порой ветерок давал ему временное облегчение от жара, но  это  лишь  продлит
мучения. Никки не просила принести еще дров. Торопиться некуда.
   Люди начали морщить носы. Все почуяли запах паленых волос на  его  груди.
Никто не осмеливался издать ни звука. Время шло,  кожа  на  груди  и  животе
Кардифа  покраснела,  почернела.  Еще  минут  пятнадцать  -  и  кожа  начала
трескаться и расползаться. Кадиф вопил от боли уже непрерывно. От костра шел
запах жареного мяса.
   Потом коммандер сломался и начал молить о пощаде. Он звал  Никки,  умоляя
положить этому конец - либо освободить его, либо убить. Слушая, как он зовет
ее, Никки поглаживала золотое кольцо  в  губе.  Его  мольбы  трогали  ее  не
больше, чем жужжание мухи.
   Тонкий слой жира на могучей  мускулатуре  начал  таять.  Кардиф  взревел.
Подкормленный жиром огонь взвился вверх, опаляя ему лицо.
   - Никки! - Кадар понял, что его мольбы оставляют  ее  равнодушной.  -  Ты
злобная сука! И сполна заслужила все то, что я с тобой делал!
   Она вскользь поглядела в его бешеные глаза.
   - Да, заслужила. Передай мое почтение Владетелю, Кадар.
   - Сама ему скажешь! Когда Джегань узнает, он тебя в клочки порвет!  Скоро
ты окажешься в подземном мире, в руках Владетеля!
   Слова Кардифа снова зазвучали для нее отдаленным жужжанием.
   Спектакль продолжался. Лица зрителей  постепенно  покрывались  потом.  Не
требовалось дополнительного приказа, чтобы все поняли: они должны оставаться
на месте и смотреть до  конца.  Лишь  мальчишек  зрелище  завораживало.  Они
обменивались понимающими взглядами. Такого  рода  зрелище  опасно  для  юных
неокрепших умов. Когда-нибудь они станут отличными солдатами Ордена. Если не
повзрослеют.
   Никки встретилась взглядом с девочкой. В огромных  глазах  горела  жгучая
ненависть. Даже когда она перепугалась во время  мытья,  ее  глаза  все  еще
говорили,  что  мир  -  чудесное  место,  и  она  оставалась  необыкновенным
ребенком. Теперь же темные глаза говорили: детской наивности пришел конец.
   Все это время  Никки  гордо  стояла,  выпрямив  спину,  расправив  плечи,
купаясь в ненависти девчушки и для разнообразия испытывая хоть что-то.
   Девчонка и представления не имела, что коммандер Кардиф. повис на вертеле
вместо нее.
   Когда коммандер наконец  замолчал,  Никки  отвела  взгляд  от  девочки  и
обратилась к толпе:
   - Прошлого больше нет. Отныне вы  -  часть  Имперского  Ордена.  Если  не
будете выполнять свой моральный  долг  и  способствовать  процветанию  ваших
братьев по Ордену, я вернусь.
   Они ни на секунду не усомнились в ее словах.  Если  эти  люди  чего-то  и
хотели, так это никогда больше ее не видеть.
   Один из солдат, прижимая дрожащие кулаки к бокам,  неуверенно  подошел  к
Никки. Его глаза были огромными от боли.
   - Я хочу, чтобы  ты  вернулась,  дорогуша,  -  прорычал  он  голосом,  не
соответствующим изумленному выражению  глаз.  Голос  стал  угрожающим.  -  И
немедленно.
   Это, безусловно, был голос Джеганя.
   Ему было трудно контролировать разум  обычного  человека,  но  сейчас  он
держал солдата намертво. Джегань никогда не стал  бы  использовать  солдата,
будь он в состоянии сам проникнуть в разум Никки.
   Однако Никки не имела ни малейшего представления,  почему  вдруг  Джегань
потерял с ней связь. Такое случалось и прежде, и  она  знала,  что  в  конце
концов Джегань эту связь восстановит. Остается только ждать.
   - Вы недовольны мной, превосходительство?
   - А как ты думаешь? Она пожала плечами:
   - Кадар был лучше тебя в постели. Я думала, ты обрадуешься.
   - Немедленно возвращайся! - рявкнул солдат голосом  Джеганя.  -  Поняла?!
Мухой!
   - Слушаюсь и повинуюсь, превосходительство, - поклонилась Никки.
   Выпрямляясь, она выхватила из-за пояса солдата кинжал и вогнала по  самую
рукоять ему в живот. Скрипнув зубами от  усилия,  Никки  провернула  клинок,
вспарывая ему внутренности.
   Никки сомневалась, что солдат чувствовал хоть что-нибудь,  корчась  у  ее
ног, пока она ждала экипаж. Он умер со смешком Джеганя на  устах.  Поскольку
сноходец мог пребывать только в живом мозге, на некоторое  время  воцарилось
спокойствие.
   Карета остановилась, какой-то солдат подскочил к Никки и открыл  для  нее
дверь. Она - уже на ступеньке - обернулась, держась за  поручень,  к  толпе.
Светлые волосы развевались на теплом ветру.
   - Не забывайте этот  день,  помните,  как  ваши  жизни  сохранил  Джегань
Справедливый!  Коммандер  убил  бы  вас.  Император  -  посредством  меня  -
продемонстрировал вам свое сострадание. Разнесите повсюду весть о милосердии
и мудрости Джеганя Справедливого, и мне не понадобится возвращаться.
   Толпа согласно загомонила.
   - Хотите, чтобы мы забрали коммандера с собой? - спросил  солдат.  Бывший
верный заместитель Кадара Кардифа теперь носил его  меч.  Вся  его  верность
куда-то улетучилась.
   - Оставьте его дожариваться в назидание. Остальные возвращаются со мной в
Ферфилд.
   - Слушаюсь! - Воин поклонился и отдал приказ "по коням".
   Никки повернулась к вознице:
   - Его превосходительство желает меня видеть. Хотя он этого и не  говорил,
я полностью убеждена: он хотел бы, чтобы ты поспешил.
   Никки, прямая как палка, уселась  на  жесткое  кожаное  сиденье,  возница
свистнул, щелкнул бичом, и экипаж тронулся. Никки держалась за дверцу,  пока
карета подпрыгивала на булыжниках площади, и отпустила ее,  лишь  когда  они
выбрались на грунтовую дорогу. В окно бил  солнечный  свет,  освещая  пустое
сиденье напротив Никки.  Полоска  света  постепенно  перемещалась,  а  когда
карета повернула, добралась до колен Никки  и  устроилась  там,  как  теплая
кошка. Впереди, по бокам и позади кареты скакали всадники. Из-под грохочущих
копыт взметались клубы пыли.
   Сейчас Никки была свободна от Джеганя. Окруженная двумя тысячами  солдат,
она тем не менее  чувствовала  себя  совершенно  одинокой.  Впрочем,  вскоре
ужасную пустоту заполнит боль.
   Она не испытывали ни радости, ни страха. Иногда  она  сама  не  понимала,
почему не способна желать ничего, кроме боли.
   Пока карета несла Никки к Джеганю, ее мысли  были  заняты  совсем  другим
мужчиной.  Она  вспоминала  все  встречи  с  ним,  заново  переживая  каждое
мгновение, проведенное с Ричардом Сайфером, или, как теперь его называли - и
под каким именем знал его Джегань, - Ричардом Ралом.
   Она думала о его серых глазах.
   До того дня, как она впервые увидела его, Никки  и  не  подозревала,  что
такой человек может существовать.
   Когда она размышляла  о  Ричарде,  в  ней  горело  единственное  желание:
уничтожить его.

ГЛАВА 9

   Огромные кричаще-яркие шатры покрывали самый высокий холм возле Ферфилда,
но - несмотря на балаганные расцветки, шум, гам, смех, хриплое пение и суету
- в город приехал не цирк, а оккупационная армия.  Шатры  императора  и  его
приближенных напоминали шатры кочевого племени Алтур-Ранга, родины  Джеганя,
однако  были  куда  роскошнее.  Император,  намного  превосходивший   самого
великого вождя кочевников, творил собственную культуру.
   Вокруг шатров, по всем окрестным долинам и холмам, насколько хватал глаз,
стояли маленькие унылые  палатки  простых  солдат  -  одни  из  промасленной
холстины, другие - из дубленой кожи. Возле некоторых виднелись украденные из
города обитые бархатом кресла, едва уступавшие по размерам  самим  палаткам.
Обычно, когда армия двигалась дальше, такие изделия попросту бросали.
   Лошади паслись везде и всюду. В немногочисленных крошечных загонах  стоял
мясной скот.  Там,  где  отыскалось  свободное  пространство,  расположились
фургоны - впрочем, кое-где они стояли впритирку. Часть фургонов принадлежала
маркитантам, в других перевозили всякую всячину, от необходимой мелочевки до
кузнечного оборудования. Осадных орудий имелось совсем немного - вместо  них
Орден использовал обладателей волшебного дара.
   В небе висели темные тучи. Влажный воздух был насыщен вонью экскрементов.
Зеленые поля превратились в глинистое месиво.
   Прибывшие вместе с Никки две тысячи солдат растворились  в  этом  лагере,
как капля в море.
   Хотя армейский лагерь Имперского Ордена был местом  весьма  шумным  и  на
первый взгляд хаотичным,  нельзя  сказать,  что  все  здесь  было  столь  уж
неорганизованно:  тут   существовала   своя   иерархия,   у   каждого   были
соответствующие обязанности, а виновным полагалось наказание.  Свободные  от
дежурства солдаты приводили в порядок экипировку, смазывали оружие и кожаные
доспехи,  чистили  кольчуги,  некоторые  готовили  на  кострах  еду.  Конюхи
присматривали за лошадьми, мастеровые занимались всем и вся: чинили  оружие,
тачали сапоги, даже зубы драли.  Мистики  всех  сортов  бродили  по  лагерю,
утешая заблудшие души или изгоняя  демонов.  Покончившие  с  делами  солдаты
собирались в группы и предавались развлечениям - как правило, азартным играм
и  выпивке.  Иногда  объектами  таких  развлечений  служили  маркитанты  или
пленники.
   Даже среди такой массы народа Никки чувствовала себя одинокой. Отсутствие
Джеганя  в  ее  мозгу  создавало  странное  ощущение  изолированности  -  не
покинутости, а просто одиночества. Обычно, когда  сноходец  "присутствовал",
ни одно действие, даже самое интимное, ни одна мысль не могли  быть  частным
делом. Его присутствие таилось в уголках разума,  откуда  он  мог  видеть  и
слышать все: каждое сказанное тобой слово, каждую  мысль,  каждый  съеденный
тобой кусочек, каждый чих, каждый вздох. Он все видел, даже когда  ты  ходил
по нужде. Ты никогда не оставался наедине с собой. Никогда. Наблюдение  было
всеобъемлющим и неизбежным.
   Именно это и сломило  большинство  сестер:  сознание  того,  что  Джегань
постоянно сидит у тебя в голове и наблюдает. Но что хуже всего - ты  никогда
не