в укрытии... Я бы никогда вас не нашел,  если
бы не встретил Дженнсен рядом с мертвым солдатом. Как они смогут  вас найти?
У вас дом, место здесь хорошее.
     --  Живем  --  это  единственное,  что имеет  значение  из  всего  вами
сказанного. Я знаю человека, который выслеживает нас. Он не успокоится. Если
мы останемся здесь, рано  или поздно он нас найдет.  Мы  должны бежать, пока
это возможно.
     Мать  вытащила из-за пояса  нож мертвого солдата, который  принесла  ей
Дженнсен. По-прежнему не вынимая его из ножен, она  покрутила его, показывая
Себастьяну.
     --   Эта  буква   "Р"  на  рукоятке   означает   "Дом   Рала".   Нашего
преследователя.  Такое   великолепное  оружие  он  бы  не  преподнес  самому
обыкновенному солдату. Я не хочу пользоваться ножом, который был подарком от
злодея.
     Себастьян взглянул на нож, но не  взял его. Он посмотрел на женщин так,
что  у  Дженнсен  все  похолодело  внутри. Взор странника пылал безжалостной
решимостью.
     -- Там, откуда я родом, есть одно поверье... Если ты используешь нечто,
принадлежащее твоему врагу или полученное от него, это -- лучшее против него
оружие.
     Дженнсен никогда не слышала о таком поверье.
     Мать не шелохнулась. Нож все еще лежал в ее руке.
     -- Я не...
     --  Вы сами выбираете  оружие  против него. Или  вы предпочитаете  быть
жертвой?
     -- Что вы хотите сказать?
     -- Почему вы не убьете его?
     Дженнсен в изумлении открыла  рот. Мать, казалось,  не была так  сильно
удивлена.
     --  Мы не  можем,  --  сказала  она убежденно. -- Он  -- могущественный
человек. Его охраняет бессчетное число людей,  от простого солдата до людей,
владеющих магией. А мы просто две обыкновенные женщины.
     Себастьяна не растрогала ее жалостливая речь.
     -- Он не остановится, пока вас не убьет. -- Странник взмахнул запиской,
наблюдая,  как  женщина не  сводит с нее  глаз. --  Вот  доказательство.  Он
никогда не  остановится. Почему вы не убьете его прежде,  чем он убьет вас и
вашу  дочь? Или  ваш  выбор -- стать очередным трупом, который войдет  в его
коллекцию?
     -- А как вы предлагаете нам убить лорда Рала? -- с пылом спросила мать.
     Себастьян выудил из миски еще один кусок рыбы.
     -- Для начала следует оставить  у себя этот нож. Он гораздо лучше того,
что есть у вас. Используйте вещь, принадлежащую противнику, чтобы бороться с
ним. То,  что вы, проявляя  слабость, не хотите  брать  оружие, лишь на руку
ему.
     Мать сидела  неподвижно,  словно окаменев. Дженнсен никогда не слышала,
чтобы кто-нибудь говорил подобное.  Речь  Себастьяна  возымела на  нее такое
воздействие,  что  наставила  ее   совсем  по-другому  посмотреть  на  давно
известные вещи.
     -- Я должна признать,  что в ваших словах есть  резон, -- сказала мать.
Голос ее смягчился, в нем слышалась боль и, похоже, сожаление. -- Вы открыли
мне  глаза.  Во всяком случае, до некоторой степени. Я  не согласна, что  мы
должны пытаться  убить  его, поскольку слишком  уж  хорошо  его  знаю. Такая
попытка будет равносильна самоубийству или  вовсе закончится исполнением его
цели. Однако я оставлю нож у себя и воспользуюсь  им, чтобы защитить  себя и
дочь.  Спасибо  вам,  Себастьян, за  то, что  говорили  без  обиняков  и  не
обиделись на то, что я не хотела поначалу слушать вас.
     -- Я рад,  что  вы  хотя бы оставите  у себя  нож. -- Себастьян  зубами
стянул со своего ножа очередной кусок рыбы.  -- Надеюсь, он  вам поможет. --
Тыльной стороной ладони гость отер пот  со  лба. -- Если ради спасения вы не
хотите  убить  его, то  что  тогда  намерены  делать? По-прежнему  бегать от
противника?
     --  Вы  сказали,  что  барьер  снят. Я  намерена  уйти  из  Д'Хары.  Мы
попытаемся устроиться в другой стране, где  Даркен  Рал  уже  не  сможет нас
преследовать.
     -- Даркен?..  -- Себастьян взглянул  на нее,  вонзая нож в новый  кусок
рыбы. -- Даркен Рал мертв.
     Дженнсен, всю жизнь спасавшуюся бегством от этого человека и бессчетное
число раз просыпавшуюся  среди  кошмаров, в которых ее преследовали  голубые
глаза, наблюдающие за нею  из каждого  угла (а то и прыгающие на  нее, и нет
спасения,  потому  что  ноги во  сне  будто не  твои,  и  не  удрать,  и  не
спрятаться, и не защититься!), будто громом поразило. Раньше она каждый день
жила с мыслью,  что именно сегодня -- тот день, когда  он, наконец,  поймает
ее.  Она представляла это тысячу  раз, а затем тысячу  раз воображала, каким
ужасным пыткам  он  ее подвергнет.  И  не было дня,  чтобы она  не  молилась
милостивым   духам,  чтобы  они  освободили   ее  от  преследователя  и  его
безжалостных неумолимых приспешников...
     Только сейчас она поняла, что считала этого человека почти бессмертным.
Как бессмертно само зло...
     -- Даркен Рал  мертв? Этого  не может быть, --  произнесла  Дженнсен, и
слезы хлынули у нее из глаз.
     Ее  переполнило дикое --  до колотья в сердце! --  ощущение  сбывшейся,
наконец, надежды... и в то же время необъяснимое ужасное предчувствие беды.
     Себастьян кивнул:
     -- Это точно. Уже около двух лет, как я слышал.
     -- Тогда  значит...  значит...  --  Дженнсен  никак  не могла  выразить
появившуюся у нее надежду  словами, -- значит, он больше нам не угрожает? --
Она помолчала, собираясь с мыслями. -- Но, если Даркен Рал мертв...
     -- Теперь лордом Ралом стал сын Даркена, -- сказал Себастьян
     --  Его сын?  -- Дженнсен почувствовала,  как  надежды  ее рушатся  под
натиском мрачной угрожающей силы.
     --  Лорд Рал нас преследует, -- сказала мать,  ее голос звучал  сильно,
спокойно и бесстрашно. Было ясно, что она не поддалась исступленной надежде.
-- Лорд Рал -- он и есть лорд Рал. Он есть и был всегда. И будет всегда.
     "Мама  права,  --  подумала  Дженнсен.  --  Лорд Рал  будет  всегда. Он
бессмертен, как само зло".
     -- Его зовут Ричард, -- сказал Себастьян. -- Он теперь лорд Рал.
     Ричард  Рал...  Что   ж,  Дженнсен  знала  теперь   новое   имя  своего
преследователя.
     И внезапно все ее существо захлестнула жуткая мысль. Ведь раньше  голос
говорил: "Сдавайся!"  и  произносил ее Имя  да эти  иностранные, причудливые
слова, которые она не понимала. Теперь же он требовал, чтобы она отдала свою
плоть,  свою волю. И если это был  голос преследователя, как говорила  мать,
тогда новый лорд Рал  должен быть даже более могущественным, чем тот злодей,
его  отец. Мелькнувшая  на миг  надежда спастись стремглав умчалась, оставив
после себя бесконечное мрачное отчаяние.
     -- Этот человек...  Ричард Рал... -- мать пыталась  разобраться во всех
ошеломляющих  известиях,  --   он  получил  власть...  он  стал  лордом   по
наследству? Когда умер его отец, да?
     Себастьян наклонился  вперед, неожиданно в его голубых глазах вспыхнула
глубоко таившаяся ярость.
     -- Ричард Рал  захватил власть и стал лордом, убив своего отца. И  если
вы  полагаете, что он  представляет  собой меньшую угрозу,  чем его отец, то
позвольте рассказать вам все... Именно Ричард Рал разрушил барьер.
     Услышав такое, Дженнсен в замешательстве всплеснула руками:
     --  Но ведь это  дает  возможность  тем,  кто  хочет бежать  из Д'Хары,
осуществить свои желания!
     -- Нет, он уничтожил  древний барьер для того,  чтобы  его тираническое
правление простиралось в земли, до которых  не смог добраться  его отец.  --
Себастьян  ударил  себя в грудь сжатым кулаком. -- Он хочет не что-нибудь, а
мою родную  страну! Лорд Рал -- сумасшедший! Ему мало власти над Д'Харой. Он
жаждет господства над всем миром.
     Мать  Дженнсен  отвела  глаза  и неотрывно  смотрела на пламя,  глубоко
опечаленная.
     -- Я всегда думала... вернее, надеялась, что,  если  Даркен Рал  умрет,
то, быть может, у  нас  появится  шанс. Но  записка,  которую Дженнсен нашла
сегодня,  говорит  о том,  что сын намного опаснее отца и что я тешила  себя
пустыми иллюзиями. Даже Даркен Рал никогда не подбирался к нам так близко.
     Дженнсен,  шагнув от забрезжившей надежды  к полному отчаянию,  впала в
оцепенение  и почувствовала  себя еще более напуганной.  Но  еще  больше  ее
ранило отчаяние, появившееся на лице матери.
     -- Я оставлю себе нож, -- повторила мать. И Дженнсен поняла, как сильно
та боится нового лорда Рала и насколько ужасающе выглядит положение дел.
     -- Правильно, -- сказал Себастьян.
     Тусклый  свет,  льющийся из окон дома,  отражался  в разбухших от дождя
лужах у входа в пещеру, а моросящий дождь рассекал отражение на тысячи искр,
словно  это были слезы самих добрых  духов. Через  день-другой скопление луж
заледенеет. Но на морозе передвигаться будет легче, чем под дождем.
     -- Себастьян, -- сказала Дженнсен. -- Как вы считаете, мы можем убежать
из Д'Хары? Может быть, нам отправиться в вашу страну, чтобы это чудовище нас
не настигло?
     Себастьян пожал плечами:
     --  Может  быть... Но пока это чудовище  живо,  найдется  ли где-нибудь
место, до которого не смогут дотянуться его хищные лапы?
     Мать  засунула  за пояс  великолепный нож и  сложила  на коленях  руки,
сцепив пальцы в замок.
     --  Спасибо  вам,  Себастьян, -- сказала  она. -- Вы нам очень помогли.
Необходимость  постоянно скрываться, к  сожалению,  обрекла  нас  на  полное
неведение. Вы, по крайней мере, нас немного просветили.
     -- Мне жаль, что новости оказались не слишком хороши.
     -- Правда  есть правда. Она помогает нам понять, что  нужно делать.  --
Мать улыбнулась. -- Вот  Дженнсен всегда  была  из тех,  кто  во всем  искал
правду. Я никогда ничего от  нее не скрывала. Выжить  можно только с помощью
правды. Все очень просто.
     -- Если  вы  не  хотите попытаться его убить, то,  может быть,  сможете
придумать какой-нибудь способ заставить нового лорда Рала потерять интерес к
Дженнсен?
     Мать покачала головой:
     --  В этой истории слишком  много всего намешано.  Мы  просто не успеем
рассказать  ее  сегодня.  Ясно  одно  --  он  никогда  не  успокоится  и  не
остановится.  Вы даже  не представляете, на что способен пойти  лорд  Рал...
любой лорд Рал, чтобы убить Дженнсен.
     -- Если  дело  обстоит так, то вы,  вероятно,  правы. Может быть, вам и
вправду стоит бежать.
     -- А вы помогли бы нам... вернее, ей... убежать из Д'Хары?
     Себастьян перевел взгляд с матери на дочь:
     -- Если смогу, попробую. Но я  ведь  сказал уже: спрятаться негде. Если
хотите когда-либо стать свободными, вы должны убить его.
     --  Я  не наемный убийца,  -- сказала  Дженнсен, не столько из  чувства
протеста, сколько ощущая слабость перед лицом грубой  силы. --  Я хочу жить.
По  своей  природе я не могу убивать.  Я буду защищаться,  но не думаю,  что
получится какой-либо толк, если я вознамерюсь убить  кого-нибудь.  Просто  у
меня не получится ничего путного. Вот он -- убийца по натуре. Я же не такая.
     Себастьян холодно взглянул на нее. На его  седых волосах играли красные
блики от костра, создавая голубым глазам причудливое обрамление.
     -- Вы бы  удивились,  узнав, на что способен человек,  если у него есть
соответствующий мотив.
     Мать протестующе подняла руку, чтобы прекратить этот разговор. Она была
человеком  дела  и  не  привыкла  терять  драгоценное  время  на  построение
несбыточных планов.
     -- Для нас самое важное -- уйти  отсюда. Приспешники лорда Рала слишком
близко. В  этом все дело.  Судя по  этому ножу  и  вашим рассказам, мертвый,
которого вы нашли сегодня, был частью квада.
     Себастьян нахмурился:
     -- Как вы сказали?
     -- Квад -- это  команда из четырех  убийц. Во время карательных  акций,
если  цель труднодостижима или  представляет собой  сверхценность,  работают
четыре   квада.   Дженнсен   и   труднодостижима,   и   представляет   собой
сверхценность.
     Себастьян опер руку о колено:
     -- Для человека, спасающегося  бегством и годами прячущегося в укрытии,
вы  кажетесь слишком  осведомленной. Вы  уверены,  что  с этими квадами  все
обстоит именно так?
     В глазах матери плясали огоньки от костра. Голос ее зазвучал, как будто
издалека:
     --  В молодости я жила в Народном Дворце.  И  в свое время видела  этих
людей.  Даркен Рал  использовал их  для охоты  на людей. Безжалостность квад
превосходит все мыслимые пределы.
     Себастьян выглядел встревоженным.
     -- Ну, вижу, вы все это знаете лучше меня. Тогда утром мы уходим. -- Он
потянулся  и  зевнул.  --  Ваши травы  уже  начали  действовать,  а  чертова
лихорадка  совсем меня изнурила. Надо хорошенько  выспаться сегодня ночью. А
утром я помогу вам уйти из Д'Хары и выведу вас к дороге  в Древний мир. Если
вы хотите, конечно...
     --  Хотим. -- Мать встала. -- Вы тут доедайте рыбу. -- Она прошла мимо,
с  любовью  погладив нежными пальцами макушку Дженнсен. --  А я пойду соберу
вещи. Уложу то, что мы способны унести.
     -- Я помогу тебе, -- сказала Дженнсен. -- Только сделаю  земляной валик
вокруг костра.

Глава 6
     Дождь усилился. Он  рваным  занавесом свесился со  скалы над  входом  в
пещеру. Дженнсен почесала Бетти за ухом, пытаясь  утихомирить ее. Но коза не
переставала  блеять. Она и  всегда-то была  неспокойной.  А сейчас  и  вовсе
пребывала  в смятении.  Видимо,  чувствовала,  что предстоит поход. А  может
быть, просто переживала, что мать  Дженнсен ушла в  дом. Бетти любила ее  и,
бывало, бегала  за  нею повсюду,  как  собачонка.  Бетти  была  бы  безмерно
счастлива, кабы ей позволили спать в доме.
     Себастьян, насытившись,  завернулся  в плащ. Веки гостя уже  слипались,
хотя он старался не спать и следил за тем,  как Дженнсен делала валик вокруг
костра. Он поднял голову и нахмурился, глядя на топчущуюся рядом козу.
     -- Бетти угомонится, как только я уйду в дом, -- сказала Дженнсен.
     Уже  в полусне Себастьян что-то ей  ответил, но из-за дождя Дженнсен не
расслышала.  Однако решила,  что  это не столь важно,  и  переспрашивать  не
стала.
     Страннику  необходимо  выспаться. Она  зевнула. Несмотря на все тревоги
этого  дня  и беспокойство по  поводу дня завтрашнего, монотонный  шум дождя
усыплял и ее.
     Ей  не  терпелось расспросить  гостя о том,  что находится за пределами
Д'Хары,  но  она  пожелала ему спокойной ночи,  хотя  и  сомневалась, что он
услышал ее. У нее еще будет достаточно времени на расспросы. Мать, наверное,
уже ждет ее, чтобы вместе разобраться с вещами. Вещей у них было немного, но
что-то все равно придется оставить.
     Слава  богу,  этот неуклюжий д'харианский солдат  обеспечил их деньгами
как раз в тот момент, когда они нуждаются. Денег хватит на покупку лошадей и
запасов,  и  это  поможет им  выбраться  из Д'Хары.  Незаконнорожденный  сын
другого незаконнорожденного  сына  в непрерывной цепи бастардов, сам того не
желая, он помог им в тот самый момент, когда собирался схватить их.
     Жизнь -- ценный дар.  И Дженнсен  просто  хотела, чтобы  они с  матерью
жили. Где-то за далеким темнеющим горизонтом их ждала новая жизнь.
     Девушка накинула плащ на плечи. Натянула капюшон, но, похоже, дождь был
настолько силен, что она промокнет прежде,  чем добежит до дома.  Вот бы  на
рассвете, в  честь начала путешествия,  небо  прояснилось!  Тогда они смогут
увеличить  дистанцию между собой и преследователями. Дженнсен убедилась, что
Себастьян спит непробудным сном, и порадовалась за него. Ему надо хорошенько
выспаться.  Она испытывала благодарность к жизни за то, что среди мучений  и
несправедливости он, хотя бы, появился здесь.
     Она  подняла  миску  с  оставшейся  рыбой, прикрыла ее  полой  плаща и,
набравшись  духу, нырнула  в шумные  потоки  дождя. У нее тут же перехватило
дыхание от обрушившегося холода, и она, шлепая по лужам, помчалась к дому.
     Она бежала целую вечность. Сквозь мокрые ресницы тусклый  свет от лампы
и  очага,  видный из окна,  казался одним сливающимся пятном. Не глядя перед
собой, Дженнсен настежь распахнула дверь и вбежала внутрь дома.
     -- Холодно, как в сердце у Владетеля! -- крикнула она матери.
     И,  наткнувшись  на  какую-то  плотную стену, которой  здесь никогда не
было, задохнулась.
     Через  миг,  придя   в   себя,  она   подняла  глаза  и  увидела,   как
поворачивается чья-то широкая спина, как тянется к  ней,  Дженнсен, огромная
ручища. Ручища сумела ухватить  ее за плащ. Но тяжелый шерстяной плащ тут же
слетел с ее  плеч, а выскользнувшая из  него Дженнсен стала падать навзничь.
Миска с грохотом стукнулась об пол, завертелась, словно взбесившийся волчок.
Дверь с шумом захлопнулась  за секунду до того, как девушка спиной врезалась
в нее. Переведя дыхание, Дженнсен попыталась понять, что происходит.
     "Дженнсен".
     Ужас!..
     "Сдавайся".
     Безумие!..
     Квадратное  лицо  мужчины было  четко высвечено пламенем очага. Мужчина
рванулся в ее сторону. Монстр с мокрыми волосами,  свисающими, как  плети...
Натянутые сухожилия и напряженные от ярости мускулы...
     Нож, зажатый в  кулаке Дженнсен, взметнулся как хлыст,  отчаянный  ужас
придал ей решимости.
     Она закричала от неимоверного усилия и панического страха. Нож вонзился
мужчине  в голову,  сбоку. Наткнувшись на скулу, лезвие с треском  сломалось
посередине.  Голова мужчины  от удара  дернулась. Хлынувшая  кровь мгновенно
залила его физиономию.
     И он  тут же с размаха обрушил свою мясистую руку на лицо  Дженнсен. Та
отлетела и ударилась о стену. Руку пронзила боль. Но девушка  вскочила и обо
что-то  споткнулась.  Снова  упала.  И  обнаружила  рядом  с  собой  другого
огромного  человека,  очень  похожего  на  мертвого  солдата,  похороненного
сегодня.
     Сознание  Дженнсен  выхватывало  обрывки  увиденного,  она  по-прежнему
пыталась разобраться, что происходит. Откуда явились эти люди? Как оказались
в доме?
     Девушка с усилием поднялась.  Огромный человек,  за  ногу которого  она
запнулась,  лежал  неподвижно,  привалившись  к  стене.  Его  мертвые  глаза
смотрели прямо  на  Дженнсен. Рукоять с буквой "Р"  торчала из-под его  уха,
искрясь,  отражала пламя очага.  Острие ножа вышло с  другой  стороны бычьей
шеи. На убитом была мокрая красная рубаха.
     "Сдавайся".
     Похолодев  от   ужаса,  она  увидела   еще  одного  мужчину.  Тот  явно
направлялся к ней.
     Сжимая сломанный нож, Дженнсен с  трудом поднялась на ноги, повернулась
в сторону новой  угрозы. Чуть в  стороне она увидела  мать. Какой-то человек
держал ее за волосы. Повсюду была кровь.
     Казалось, происходящее -- сон.
     И в этом кошмарном сне она увидела на полу отрубленную  руку  матери --
раскрытая ладонь, обмякшие пальцы, алые колотые раны...
     "Дженнсен".
     Все  ее существо охватила паника. Она слышала собственные пронзительные
крики. Разбрызганная по полу кровь блестела в пламени очага.
     Какое-то  вращательное движение поблизости отвлекло Дженнсен  от крови,
но было уже поздно. Один из мужчин набросился на нее, отшвырнул к стене. Она
не могла вздохнуть от боли, пронзившей грудь.
     "Сдавайся".
     -- Нет!!! -- Ее голос ей самой показался нереальным.
     Она ударила  наотмашь сломанным  ножом, распоров нападающему руку.  Тот
взвыл диким голосом, разразился грязными проклятьями.
     Человек, державший мать, оттолкнул ее и устремился к дочери. Дженнсен с
бешенством размахивала ножом, направляя колющие  удары  в сторону окружавших
ее людей. Со всех  сторон к ней тянулись руки,  делали стремительные выпады.
Огромная лапища ухватила ее руку с ножом, но Дженнсен не выпустила оружия.
     "Сдавайся".
     Дженнсен,  задыхаясь,  всхлипнула.  Она  продолжала сражаться  с  дикой
яростью.  Она пинала врагов ногами  и  кусалась.  Нападавшие проклинали  ее.
Наконец один из них сдавил стальными пальцами ее горло.
     Дыхания не стало... Не стало дыхания...
     Дженнсен изо всех сил пыталась -- и не могла вздохнуть.  Боль  пронзила
ее виски.
     Человек  презрительно улыбался,  по-прежнему  сжимая девичье горло. Его
щека, располосованная ее ножом, зияла открытой  р