предназначенный   для
демонстрации могущества и богатства министра  культуры,  но  также  имела  -
чтобы  защитить  министра  от  обвинений  в  показной  пышности  -  глубокую
религиозную подоплеку.
   Многообразие снеди являлось демонстрацией величия Создателя  и,  несмотря
на кажущееся изобилие, было не чем иным, как  бесконечно  малой  частью  Его
щедрости.
   То, что пир был дан не ради какого-то светского события - скажем, свадьбы
или  празднования  юбилея  очередной  военной  победы,  -  подчеркивало  его
религиозную суть. Присутствие Суверена, наместника Создателя в  мире  живых,
лишь придавало пиру еще более священный аспект.
   Если же богатство, могущество и благородство министра  и  его  супруги  и
производило впечатление на гостей, то это было лишь случайным  и  неизбежным
побочным эффектом.
   От разговоров и смеха в зале стоял  непрерывный  шум.  Гости  пили  вино,
угощались разными блюдами, пробовали соусы. Арфистка снова  заиграла,  чтобы
развлечь пирующих. Министр, поглощая угря,  беседовал  с  женой,  Стейном  и
двумя богатыми пекарями, сидевшими на дальнем конце стола.
   Далтон  вытер  губы,  решив  воспользоваться  всеобщей  расслабленностью.
Сделав последний глоток вина, он обратился к жене:
   - Тебе удалось выяснить еще что-нибудь касательно нашего разговора?
   Тереза отрезала ножом кусочек щуки, взяла его и обмакнула в красный соус.
   Она знала, что он имеет в виду Клодину.
   - Ничего особенного. Но подозреваю, что овечка не заперта в овине.
   Терезе не были известны все подробности дела, но  она  знала  достаточно,
чтобы понять: Клодина может учинить  министру  крупные  неприятности.  Кроме
того, хотя об этом никогда не говорилось особо, Тереза  отлично  знала,  что
сидит за Головным столом не только потому, что ее муж знает вдоль и  поперек
все законы.
   - Когда я с ней разговаривала, -  понизила  голос  Тереза,  -  она  много
внимания уделяла Директору Линскотту. Ну, Знаешь, следила  за  ним,  пытаясь
изобразить, что и вовсе на него не глядит. И наблюдала, не видит ли кто, что
она на него смотрит.
   Информация  Терезы   всегда   была   точной,   а   не   основывалась   на
предположениях.
   - Зачем, по-твоему, она трещала всем женщинам, что министр ее принудил?
   - Думаю, она говорила всем о министре, чтобы защитить себя. Полагаю,  она
рассуждала так: если люди уже будут знать об этом, то она обезопасит себя от
того, что ее могут заткнуть, прежде чем кто-нибудь спохватится. По  какой-то
причине она вдруг закрыла рот на замок.  Но,  как  я  уже  сказала,  она  не
сводила глаз с Директора Линскотта, притворяясь, будто не смотрит.
   Тереза  предоставила  мужу  самому  делать  выводы.  Далтон,  поднявшись,
наклонился к жене.
   - Спасибо, солнышко. Позволь мне удалиться ненадолго. Нужно урегулировать
кое-какие дела. Она схватила его за руку.
   - Не забудь, ты обещал представить меня Суверену!
   Далтон легонько чмокнул ее в щеку и встретился глазами с министром. Слова
Терезы лишь подтвердили разумность его плана. Слишком многое  поставлено  на
карту. Директор Линскотт  может  оказаться  настойчивым.  Далтон  был  почти
уверен, что доставленное хакенскими парнями послание заткнет  Клодину.  Если
же нет, то его план наверняка положит конец ее проискам. Далтон едва заметно
кивнул министру.
   Перемещаясь по залу, он останавливался то  там,  то  тут,  здороваясь  со
знакомыми, обмениваясь шутками  и  слухами,  кому-то  что-то  предлагая  или
обещая с  кем-то  встретиться.  Все  считали  его  представителем  министра,
сошедшим с головного стола обойти гостей и узнать, все ли довольны.
   Добравшись наконец до истинной цели, Далтон изобразил теплую улыбку.
   - Клодина, надеюсь,  вам  лучше.  Тереза  порекомендовала  мне  узнать  и
позаботиться, не нужно ли вам что, учитывая, что Эдвин не смог прийти.
   Она ответила ему неплохой имитацией искренней улыбки.
   - Ваша жена просто  душка,  мастер  Кэмпбелл.  Со  мной  все  в  порядке,
благодарю вас. Отличная еда и прекрасное общество окончательно привели  меня
в норму. Пожалуйста, передайте ей, что мне гораздо лучше.
   - Рад слышать. -  Далтон  наклонился  ближе  к  ее  уху.  -  Я  собирался
выдвинуть одно предложение Эдвину - и вам, - но мне неудобно просить вас  об
этом не только потому, что Эдвина нет в городе,  но  и  из-за  вашего  столь
неудачного падения. Мне бы не хотелось навязывать вам работу,  когда  вы  не
совсем здоровы.
   Пожалуйста, зайдите ко мне, когда окончательно оправитесь от ушиба.
   Клодина, нахмурившись, повернулась к нему.
   - Спасибо за заботу, но со мной все в порядке. Если у вас  есть  какое-то
дело, касающееся Эдвина, то он захотел бы, чтобы я вас выслушала. Мы  с  ним
работаем в тесном контакте, и у нас нет друг от друга секретов,  когда  речь
идет о делах. И вам это отлично известно, мастер Кэмпбелл.
   Далтон не только знал, но и рассчитывал  именно  на  это.  Он  присел  на
корточки, а она развернула стул, чтобы сесть к нему лицом.
   - Пожалуйста, простите мне мое предположение. Ну, видите ли, - начал  он,
министр испытывает огромное сочувствие к тем, кто не может прокормить  семью
иначе как прося подаяние. И даже если они могут выпросить еду, их семьям все
равно нужна еще одежда, приемлемое жилье и прочие необходимые вещи. Несмотря
на щедрые пожертвования добрых жителей Андерита, многие дети  ложатся  спать
голодными. От  нищеты  страдают  как  хакенцы,  так  и  андерцы,  и  министр
сочувствует и тем, и другим, поскольку несет за них ответственность. Министр
лихорадочно трудился и наконец доработал  последние  детали  нового  закона,
позволяющего получить работу многим людям, у которых иначе не  было  никакой
надежды ее найти.
   - Это просто замечательно с его стороны! - провозгласила она.  -  Бертран
Шанбор - хороший человек. Нам повезло, что он стал министром культуры.
   Далтон провел рукой по губам, а она отвела глаза.
   - Ну и министр частенько упоминает, с  каким  уважением  он  относится  к
Эдвину - за весь гигантский труд, что он проделал, -  так  что  я  предложил
министру, что было бы неплохо продемонстрировать наше  уважение  к  тяжелому
труду Эдвина и его преданности делу. Министр охотно согласился  и  мгновенно
предложил заявить, что новый закон предложен и спонсирован депутатом Эдвином
Уинтропом.
   Министр  даже  пожелал,  чтобы   закон   назывался   Закон   Уинтропа   о
дискриминации при найме. В честь вашего мужа. И вашу, конечно, за  весь  ваш
огромный вклад в общее дело процветания Андерита. Всем известно об  огромном
вкладе, сделанном вами в законы, написанные Эдвином.
   Взгляд Клодины снова устремился на Далтона. Она прижала руку к груди.
   - О, мастер Кэмпбелл, это очень любезно с  вашей  стороны  и  со  стороны
министра. Вы просто застигли меня врасплох - и Эдвина, я уверена, тоже.  Мы,
безусловно, просмотрим закон как можно быстрее, чтобы провести его как можно
более полное внедрение.
   - Видите ли, - поморщился Далтон, - министр только что сообщил  мне,  что
ему не терпится объявить о новом  законе  именно  сегодня.  Я-то  планировал
сначала показать  вам  проект  закона,  чтобы  вы  с  Эдвином  могли  с  ним
ознакомиться прежде, чем  он  будет  обнародован,  но  поскольку  почти  все
Директора  сейчас  присутствуют   здесь,   министр   решил   воспользоваться
подвернувшейся возможностью, ибо ему тяжело представить, что эти  несчастные
нищие пробудут без настоящей  работы  хоть  один  лишний  день.  Они  должны
кормить свои семьи.
   Клодина облизала пересохшие губы.
   - Ну да, я понимаю... пожалуй. Но я действительно...
   - Вот и отлично! Очень мило с вашей стороны.
   - Но мне действительно надо  сначала  просмотреть  закон.  Эдвин  захотел
бы...
   - Да-да, конечно. Я все понимаю и заверяю вас, что вы получите  экземпляр
незамедлительно. Завтра утром его вам вручат.
   - Но я имела в виду - до того, как...
   - Поскольку все  здесь,  министр  твердо  намерен  объявить  новый  закон
сегодня. Министр не хочет откладывать его вступление в силу,  не  желает  он
также расстаться с мыслью присвоить имя Уинтропа столь судьбоносному закону.
И министр так надеялся, что Суверен, раз уж он нынче  здесь  -  а  всем  нам
известно, насколько редко он наносит визиты,  -  услышит  Закон  Уинтропа  о
дискриминации при найме, предназначенный людям, у  которых  доныне  не  было
никакой надежды на работу. Суверен  знает  Эдвина  и,  следовательно,  будет
очень доволен.
   Клодина бросила быстрый взгляд на Суверена и снова облизала губы.
   - Но...
   - Вы хотите, чтобы я попросил министра отложить объявление? Министр будет
огорчен не столько тем, что Суверен не услышит о новом законе, сколько  тем,
что  будет  упущена  возможность  как  можно  быстрей   улучшить   положение
несчастных голодающих детишек, чье благополучие зависит  от  него.  Вы  ведь
понимаете, не правда ли, что это делается лишь ради благополучия детей?
   - Да, но для того, чтобы...
   - Клодина, - Далтон взял ее ладошку обеими руками, -  у  вас  нет  детей,
поэтому я понимаю, что  вам  трудно  сочувствовать  тем  родителям,  которые
отчаялись прокормить своих малышей, отчаялись найти работу,  но  попытайтесь
все же понять, насколько они напуганы.
   Она открыла было рот, но не издала ни звука. Далтон продолжил,  не  давая
ей возможности собраться с мыслями:
   - Попытайтесь понять, что значит быть отцом или матерью, ждущими день  за
днем чуда, хоть малейшей надежды на то, что появится  работа  и  им  удастся
накормить детей. Разве вы не можете помочь? Можете постараться  понять,  что
испытывает безработная молодая мать? Ее лицо стало пепельно-серым.
   - Конечно, - прошептала наконец она, - я понимаю. Правда, понимаю. И могу
помочь. Уверена, что Эдвин будет рад, когда узнает, что назван  покровителем
этого закона...
   Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, Далтон поднялся.
   - Благодарю вас, Клодина. - Он  снова  завладел  ее  рукой  и  поцеловал.
Министр будет очень рад узнать о вашей поддержке, как  и  те  люди,  которые
смогут отныне найти работу. Вы сделали доброе дело для детей. Наверняка  вам
сейчас улыбаются добрые духи.
   К тому времени, когда Далтон вернулся на  свое  место,  оруженосцы  снова
пошли по кругу, быстро ставя в центр каждого стола пироги. Гости  озадаченно
глядели на пироги, корочка которых была надрезана, но не разрезана до конца.
   Нахмурившись, Тереза внимательно смотрела на  пирог,  стоявший  в  центре
стола перед министром и его женой.
   - Далтон, - шепнула она, - пирог движется сам по себе!
   Далтон спрятал улыбку.
   - Должно быть, тебе привиделось, Тэсс. Пирог не может двигаться.
   - Но я совершенно уверена...
   В этот момент  корочка  треснула  и  приподнялась.  Из  дырки  высунулась
головка черепахи и уставилась на министра глазами-бусинками. Затем появилась
лапа, и черепаха вылезла из пирога. За ней последовала другая. По всему залу
удивленные гости смеялись, аплодировали и изумленно переговаривались,  глядя
на вылезающих из пирогов черепах.
   Конечно, черепах никто заживо не запекал. Пироги пекли,  наполнив  сухими
бобами. Когда корочка запеклась,  в  нижней  корке  проделали  дырку,  через
которую высыпали бобы и засунули черепах. Затем верхнюю  корочку  надрезали,
чтобы она легко ломалась и зверюшки могли удрать.
   Как развлечение на пиру черепаховый пирог имел  огромный  успех.  Зрелище
понравилось всем без исключения. Иногда это были черепахи, иногда  птицы.  И
тех, и других специально выращивали  для  этих  целей,  чтобы  порадовать  и
изумить гостей.
   Когда оруженосцы с деревянными бадейками начали обходить столы и собирать
расползшихся черепах,  госпожа  Шанбор  подозвала  мажордома  и  велела  ему
отменить представление перед следующей переменой. Затем она поднялась, и  по
залу пробежал шепоток, после которого повисла тишина.
   -  Добрые  люди,  уделите  мне  толику  внимания,  будьте  так   любезны.
Хильдемара оглядела зал, желая убедиться, что все  ее  слушают.  Ее  платье,
казалось, светится холодным серебристым светом. - Высочайшее призвание и наш
всеобщий долг - помогать нашим нуждающимся согражданам. Сегодня  наконец  мы
надеемся сделать следующий шаг в оказании помощи детям Андерита. Это  весьма
решительный шаг, требующий мужества. К счастью, у нас есть вождь, обладающий
таким  мужеством.  Для  меня  огромная  честь  представить  вам  величайшего
человека,  с  которым  я  удостоилась  быть  знакомой,  человека   честного,
неустанно  работающего  на  благо  нашего  народа,  человека,   никогда   не
забывающего о нуждах тех, кто больше всего нуждается в  нас,  человека,  для
кого забота о лучшем будущем нашего народа  превыше  всего,  -  моего  мужа,
министра культуры Бертрана Шанбора.
   Хильдемара надела на лицо улыбку и, зааплодировав,  повернулась  к  мужу.
Зал взорвался  аплодисментами  и  приветственными  криками.  Бертран,  сияя,
поднялся и обнял жену за талию. Она восторженно поглядела ему  в  глаза.  Он
ответил исполненным любовью взглядом. Гости завопили  громче,  радуясь,  что
столь возвышенная супружеская чета смело ведет Андерит вперед.
   Далтон  встал  и  зааплодировал,  высоко  подняв  руки,   вынуждая   всех
присутствующих встать тоже. Он изобразил широчайшую улыбку, чтобы  даже  те,
что сидят в самом конце  зала,  увидели  ее,  а  затем,  продолжая  хлопать,
повернулся к министру с супругой.
   Далтон работал со многими людьми. Некоторым  из  них  он  не  доверил  бы
провозгласить даже тост. Другие отлично следовали его планам,  но  не  могли
ухватить всю картину в целом до тех пор, пока не видели конечный результат.
   Никто из них не мог играть в одной лиге с Бертраном Шанбором.
   Министр мгновенно ухватил суть и цель наспех изложенного Далтоном плана.
   Он вполне мог усовершенствовать его и сделать своим.  Далтон  никогда  не
видел человека столь ушлого, как Бертран Шанбор.
   Улыбаясь, Бертран поднял руку,  одновременно  отвечая  на  приветственные
вопли и призывая к тишине.
   - Граждане Андерита,  братья  и  сестры,  -  начал  он  низким,  искренне
звучавшим голосом, разносившимся до самых дальних уголков зала. - Сегодня  я
Прошу вас задуматься о будущем. Пришло время нам проявить мужество  оставить
наши прошлые привязанности там, где им и место, - в прошлом. Вместо этого мы
должны задуматься о будущем наших детей и внуков.
   Он замолчал и, улыбаясь, ждал, пока смолкнет новый  взрыв  оваций.  Затем
продолжил, вынуждая публику к тишине:
   - Наше будущее обречено,  если  мы  позволим  ретроградам  править  нашим
воображением вместо того, чтобы  дать  возможность  умственному  потенциалу,
дарованному нам Создателем, устремиться в свободный полет.
   И снова ему пришлось ждать, пока стихнут рукоплескания. Далтон восхищался
соусом, которым Бертран одобрял в ином случае довольно неаппетитный кусок.
   - Мы все,  присутствующие  в  этом  зале,  облечены  возложенной  на  нас
ответственностью за весь народ Андерита, а не только за тех, кому повезло  в
жизни. Пришло время нашей культуре включить в себя всех жителей Андерита,  а
не только избранных.
   Далтон вскочил и, хлопая в ладоши, засвистал. Все немедленно  последовали
его примеру и встали, разразившись приветственными криками и свистом.
   Хильдемара, продолжая сиять  восторженной  улыбкой  любящей  и  преданной
жены, встала и тоже захлопала своему супругу.
   - Когда я был молод, - негромко продолжил Бертран, когда гости утихли,  -
я познал, что такое голод. Тогда Андерит переживал тяжелые времена. Мой отец
был безработным. Я видел, как от голода рыдала  перед  сном  моя  сестренка.
Видел, как тайком плакал отец, которому было стыдно, что у него нет  работы,
потому что ему не хватало квалификации. - Он замолчал и откашлялся. - Он был
гордым человеком, но эго едва не сломило его дух.
   Далтон рассеянно подумал, а была ли вообще у Бертрана сестра.
   - Сегодня тоже есть гордые люди, люди, желающие работать, и в то же время
полно   работы,   которую   надо   делать.   Сейчас    строится    несколько
правительственных зданий, а в  плане  еще  больше.  Мы  ведем  строительство
дорог, чтобы улучшить торговлю. Еще нам предстоит построить мосты на  горных
перевалах. Реки дожидаются строителей, чтобы возвести пилоны для  мостов  на
этих дорогах и перевалах. Но никто из этих гордых людей, жаждущих  трудиться
и нуждающихся в работе, не может трудиться на этих работах и многих  других,
потому что не имеют квалификации. Как когда-то мой отец.
   Бертран Шанбор оглядел аудиторию, внимательно ждущую его решения.
   - Мы можем обеспечить этих гордых людей работой. Мой  долг  как  министра
культуры позаботиться, чтобы эти люди получили  работу  и  могли  прокормить
своих детей, детей, которые  и  есть  наше  будущее.  Я  просил  наши  самые
блестящие умы найти решение,  и  они  не  разочаровали  ни  меня,  ни  народ
Андерита. Мне бы хотелось поставить в  заслугу  себе  этот  блестящий  новый
закон, но, увы, не могу.
   Эти радикально новые предложения были внесены людьми,  которые  заставили
меня гордиться тем, что я занимаю свой пост и таким образом могу  помочь  им
воплотить в жизнь новый закон. В прошлом бывали и такие, кто  постарался  бы
использовать все свое влияние, чтобы похоронить этот закон в самых  глубоких
тайниках. Я не допущу, чтобы всякие эгоистические соображения убили  надежду
на будущее наших детей.
   Бертран позволил себе гневно сверкнуть глазами, а его гневный взгляд  был
способен заставить людей бледнеть и дрожать от страха.
   - В прошлом бывали такие, кто заботился лишь о себе подобных и ни за  что
не позволил бы другим проявить себя.
   Не  понять,  о  ком  идет  речь,  было  просто  невозможно.  Время   мало
способствовало лечению ран, нанесенных  хакенскими  владыками,  -  эти  раны
всегда оставались свежими и кровоточащими. Было весьма полезно оставлять  их
в таком виде.
   Лицо Бертрана снова украсила знакомая  улыбка,  которая  по  контрасту  с
предыдущим гневным выражением казалась еще более обаятельной.
   - И эта новая надежда выражена в  Законе  Уинтропа  о  дискриминации  при
найме. Госпожа Уинтроп, не  могли  бы  вы  встать?  -  жестом  предложил  он
Клодине.
   Вспыхнув, она посмотрела на окружавшие  ее  улыбающиеся  лица.  Раздались
аплодисменты. Клодина походила на загнанную лань. Нехотя  она  поднялась  со
стула.
   - Друзья мои, муж госпожи Уинтроп Эдвин Уинтроп - отец нового  закона,  а
госпожа Уинтроп, как нам всем известно, является его незаменимым  помощником
в депутатской деятельности. Я нисколько не сомневаюсь, что  госпожа  Уинтроп
сыграла существенную роль в новом законе своего  мужа.  Эдвин  у  нас  вечно
занят, но мне хотелось бы поздравить госпожу Уинтроп с великолепной работой,
и я надеюсь, что она передаст мои поздравления Эдвину, когда он вернется.
   Весь зал вместе с Бертраном принялся поздравлять ее и  ее  отсутствующего
мужа. Клодина, красная как рак, осторожно улыбалась.  Далтон  приметил,  что
Директора, не зная, о чем, собственно, закон,  поздравляют  ее  вежливо,  но
весьма сдержанно.  Прошло  некоторое  время,  прежде  чем  все  покончили  с
поздравлениями и снова расселись  по  местам,  чтобы  услышать  суть  нового
закона.
   - Суть Закона Уинтропа о дискриминации при найме  выражена  в  самом  его
названии, - объяснил наконец Бертран. - Это означает честное и  открытое,  а
не привилегированное и закрытое  предоставление  работы.  Для  осуществления
всех нынешних гражданских и общественных  строительных  проектов  нам  нужно
проделать огромную работу на благо нашего народа.
   Министр окинул аудиторию решительным взглядом.
   - Но одна гильдия придерживается ради своей  выгоды  древних  прерогатив,
мешая таким образом прогрессу. Не  поймите  меня  превратно,  у  этих  людей
высокие идеалы, и они все великие труженики, но пришло время отринуть старые
порядки, предназначенные  для  защиты  немногих  избранных.  Таким  образом,
согласно но