и стоит спрашивать, знаешь ли ты ее имя?
   Именно это - его сочувствие к другим, даже тем, кого он  не  знает  -  не
только делало его таким, какой он есть, но и мешало ему. Его неравнодушие  к
бедам других будет именно тем, что в конечном итоге приведет его к пониманию
добродетельности ее поступка. И тогда он тоже станет добровольно бороться за
правое дело Ордена.
   - Знаю, - ответила Никки. - Ханна.
   - Ханна... - безжизненно повторил он. - Я даже с ней не знаком.
   - Ричард. - Никки ласково взяла его за подбородок. -  Я  хочу,  чтобы  ты
знал: я не мучила ее. Я нашла ее, всю искалеченную пытками. И мне  вовсе  не
понравилось то, что я увидела. Я убила того, кто это  сделал.  Ханне  помочь
уже  было  нельзя.  Я  предложила  ей  избавление   от   боли,   быстрый   и
безболезненный конец, если она расскажет мне о тебе. Я не просила ее предать
тебя в том смысле, как  это  нужно  Ордену.  Я  спрашивала  только  о  твоем
прошлом, о твоем первом пленении. Я хотела  понять,  что  ты  сказал  в  тот
первый день во Дворце Пророков, вот и все.
   Но Ричард вовсе не испытал облегчения.
   - Ты оттягивала это "быстрое избавление",  как  ты  изволила  выразиться,
пока она не сказала тебе то, что ты хотела. И этим тоже  приняла  участие  в
пытках.
   Никки отвела взгляд, с болью вспоминая это кровавое действо. У нее  давно
уже ничего не вызывало эмоций.
   Так много людей нужно избавить от страданий, так много старых и  больных,
так много плачущих детей, столько нищих, сирых и  убогих.  Та  женщина  была
лишь очередной жертвой этой поганой жизни,  нуждающейся  в  избавлении.  Это
было к лучшему.
   Ради того, чтобы творить дело Создателя, Никки отринула  Его  и  принесла
обет Владетелю подземного мира. Пришлось. Только такая  грешница,  как  она,
может.не испытывать никаких человеческих чувств, никакого сочувствия ко всем
страждущим, сирым и убогим. Какая мрачная  ирония  -  без  сострадания,  без
жалости верой и правдой служить сирым и убогим.
   - Может, ты это воспринимаешь так, Ричард, -  хрипло  проговорила  Никки,
глядя во тьму. - А я нет. Как и Ханна. Перед тем как я перерезала ей  горло,
она поблагодарила меня за то, что я намеревалась сделать.
   В глазах Ричарда не было и намека на милосердие.
   - А зачем тебе понадобилось узнавать у нее обо мне? О Денне?
   Никки еще плотнее закуталась в плащ.
   - Разве не очевидно?
   - Ты никак не можешь допустить той же ошибки, что и Денна. Ты  совсем  не
такая, какой была она, Никки.
   Она устала. Она  знала,  что  в  первую  ночь  он  совсем  не  спал.  Она
чувствовала спиной его взгляд. Она знала, как ему  больно.  Отвернувшись  от
него, она тихо плакала  из-за  ненависти  в  его  глазах,  из-за  того,  что
оказалась той, кто вынужден взвалить на себя бремя сделать то,  что  должно,
что лучше. Мир - очень мерзкое место.
   - Может быть, - тихо проговорила она, -  ты  когда-нибудь  объяснишь  мне
разницу, Ричард.
   Она так устала. Прошлой ночью, когда он, поддавшись усталости, отвернулся
от нее и уснул, Никки, в свою очередь, лежала без сна, глядя, как  он  спит,
ощущая волшебную связь с Матерью-Исповедницей. И эта  связь  вызвала  у  нее
глубокое сочувствие и к Кэлен.
   Это все к лучшему.
   - А пока что давай укроемся от непогоды, - сказала Никки. -  Я  устала  и
проголодалась. А для начала нам тоже не помешает.  И,  как  я  уже  сказала,
сперва нам надо кое-что обсудить.
   Она знала, что не может ему лгать. Всего сказать она,  конечно,  тоже  не
может, но в тех вещах, которые рассказала, не посмела солгать.
   Пляска началась.

ГЛАВА 26

   Ричард разломал колбасу и положил в котелок с рисом. Он пытался  осознать
все, что наговорила Никки, и не  знал,  чему  верить.  Больше  всего  Ричард
боялся, что все это правда. Кажется, Никки  незачем  ему  лгать.  Во  всяком
случае пока. Она была  не  столь...  враждебна,  как  должна  бы.  Просто  -
грустная. Возможно, она расстроена из-за того, что сделала,  хотя  непохоже,
чтобы истинная сестра Тьмы испытывала угрызения совести.  Скорее  всего  она
притворяется, играет.
   Ричард помешал содержимое котелка очищенной от коры веточкой.
   - Ты сказала, нам надо поговорить. - Он счистил о край  котелка  налипший
на веточку рис. - Думаю, ты хочешь мне дать какие-то распоряжения.
   Никки моргнула, будто его слова отвлекли ее от  каких-то  других  мыслей.
Здесь, под приют-сосной, она выглядела неуместно -  элегантная,  изящная,  в
красивом черном платье. Ричард никогда бы не подумал, что Никки  может  хоть
где-то выглядеть неуместно, и уж совсем не  мог  вообразить  ее  сидящей  на
земле. Ее платье постоянно напоминало ему о  Кэлен,  и  эти  мысли  вызывали
жгучую боль.
   - Распоряжения? - Сложив руки на коленях, Никки поглядела ему в глаза.  -
Ах да, у меня есть кое-какие пожелания, и  мне  бы  хотелось,  чтобы  ты  их
уважил. Во-первых, ты не должен пользоваться своим даром. Совсем. Никак. Это
ясно? Поскольку, если мне не изменяет память, ты не  в  восторге  от  своего
дара, выполнить эту просьбу тебе будет  не  так  уж  трудно.  Особенно  если
учесть, что та, кого ты любишь, не переживет такого поступка. Все понятно?
   Угроза в холодных голубых глазах была куда  весомее,  чем  слова.  Ричард
кивнул, соглашаясь на то, чего пока сам толком не понимал.
   Он положил  в  деревянную  миску  горячий  ужин  и  протянул  Никки.  Она
благодарно улыбнулась. Поставив котелок между ног,  Ричард  зачерпнул  ложку
риса и подул, чтобы остудить. Краем глаза он наблюдал за Никки.
   Ее лицо было совершенно и  на  удивление  выразительно.  Когда  она  была
несчастна или хотела скрыть гнев,  досаду  и  угрозу,  ее  лицо  становилось
холодным и бесстрастным. Она никогда не сверкала сердито глазами,  наоборот,
делалась отстраненной, и это почему-то тревожило куда больше - это  была  ее
непробиваемая броня.
   С другой стороны, Никки всегда оживлялась, когда была чем-то довольна или
благодарна. Более того, ее радость  и  признательность  казались  совершенно
искренними.  Ричард  помнил  ее  холодно-замкнутой,  но  сейчас,  хотя   она
по-прежнему держалась надменно, завеса невозмутимости слегка приподнялась, и
она  с  детским  восторгом  встречала  малейшее   проявление   доброты   или
элементарной вежливости.
   У Ричарда до сих пор сохранился испеченный Карой хлеб.  До  сих  пор  ему
была ненавистна мысль делиться хлебом с этой  мерзкой  женщиной,  но  теперь
подобная реакция казалась детской. Отломив  кусок,  он  протянул  Никки.  Та
приняла его с почтением.
   - Еще я хочу, чтобы у тебя не было от меня никаких секретов, - продолжила
Никки. - Тебе не понравится результат, если  я  узнаю,  что  ты  обманываешь
меня. Между мужем и женой не должно быть никаких секретов.
   Может, и так, но они-то не муж и  жена,  подумал  Ричард,  однако  сказал
совсем другое:
   - Похоже, тебе хорошо известно, как ведут себя мужья и жены.
   Но Никки не среагировала на подначку.
   - Все очень вкусно, Ричард, - проговорила она, указывая на хлеб и  миску.
- Правда, вкусно.
   - Что ты хочешь, Никки? Какова цель этого глупого спектакля?
   Отблески  костра  играли  на  ее  алебастровой  коже,  придавая   волосам
несвойственный им яркий окрас.
   - Я увезла тебя, потому что  мне  нужен  ответ  на  один  вопрос,  и  мне
думается, что этот ответ мне дашь ты.
   - Ты сказала, что между мужьями и женами нет секретов. Не следует  ли  из
этого, что и жены тоже должны быть честными?
   - Конечно. - Она положила руку на колено. - Я тоже буду честна  с  тобой,
Ричард.
   - Тогда что же это за вопрос? Ты говоришь, что увезла  меня,  потому  что
тебе нужен ответ, который, по-твоему, .я могу тебе дать. Что это за вопрос?
   Никки вновь уставилась куда-то в пространство. И опять она выглядела  кем
угодно, только не суровым тюремщиком. Казалось, ее преследует  воспоминания,
а может, даже страхи.
   - Не знаю, - ответила наконец Никки. - Честно, не знаю, Ричард. Я  что-то
ищу, но что именно - узнаю, только когда найду. Я  прожила  сто  восемьдесят
лет, даже не подозревая, что это существует, и наконец не так давно  увидела
намек...  -  Она  смотрела  сквозь  него,  в  какую-то  невидимую  точку.  И
обращалась она, похоже, тоже к этой невидимой точке за  его  спиной.  -  Это
произошло, когда ты стоял в ошейнике перед сестрами и бросал им вызов. Может
быть, я найду ответ, когда пойму, что же я видела в тот день. Это был не  ты
как таковой, но ты был источником этого... - Ее взгляд снова  сфокусировался
на нем.  -  До  тех  пор  ты  будешь  жить,  -  продолжила  она  с  ласковой
уверенностью. - Я не собираюсь причинять тебе зло. Тебе не стоит  опасаться,
что я стану тебя мучить. Я не такая, как они - та женщина, Денна, или сестры
Света, использовавшие тебя для своих игр.
   - Не изображай заботу обо мне. Ты точно так же используешь меня  в  своей
игре, как они. Никки покачала головой:
   - Я хочу, чтобы ты знал, Ричард: я испытываю к  тебе  глубокое  уважение.
Вероятно, я уважаю тебя куда больше, чем все прочие.  Поэтому-то  я  тебя  и
увезла. Ты очень редкий человек, Ричард.
   - Я боевой чародей. Тебе просто раньше такие не попадались.
   Она отмахнулась.
   - Будь добр, не пытайся произвести на меня впечатление своей  "силой".  У
меня нет настроения выслушивать подобные глупости.
   Однако Никки вела себя совсем не так,  как  должна  была  бы  вести  себя
сестра Тьмы. Ричард решил  отложить  злость,  боль  и  ненависть  до  лучших
времен, понимая, что ему необходимо принять реальность,  а  не  тешить  себя
пустыми иллюзиями. Он заговорил с Никки таким же ласковым тоном.
   - Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Никки растерянно пожала плечами.
   - Я тоже. И пока я не пойму, ты будешь выполнять то, что я прошу,  и  все
будет хорошо. Я не причиню тебе зла.
   - Ты действительно рассчитываешь, что я тебе поверю на слово?
   - Я говорю правду, Ричард. Если ты вывихнешь ногу,  я  как  хорошая  жена
подставлю тебе плечо и помогу идти. Отныне и впредь я предана тебе, а  ты  -
мне.
   Ричард лишь моргнул, слушая этот бред. У него мелькнула мысль, не спятила
ли Никки на самом деле, но нет, это было бы слишком просто,  а  Зедд  всегда
говорил, что просто ничего не бывает.
   - А если я не стану тебе подчиняться?
   Она снова пожала плечами:
   - Тогда Кэлен умрет.
   - Это я понимаю. Но если она умрет, ты потеряешь сковывающий  мое  сердце
ошейник.
   Никки устремила на него ледяной взгляд.
   - Это ты к чему клонишь?
   - Тогда ты не получишь от меня то, чего хочешь.
   - У меня и сейчас этого нет, так что я ничего не потеряю. К тому же  если
до этого дойдет, то император Джегань будет  рад  получить  в  подарок  твою
голову. И, безусловно, осыплет меня дарами и богатствами.
   Ричард сильно сомневался, что Никки так нужны дары и богатства.  В  конце
концов, она сестра Тьмы и вполне может сама себя  обеспечить,  ежели  только
пожелает.
   Однако Ричард прекрасно знал,  что  его  голова  стоит  немало,  и  Никки
получит эту цену, если он неверно себя поведет. Богатство ее, возможно, и не
интересует, но кое-что она хочет, и хочет сильно. Власти. А если Никки убьет
главного врага Имперского Ордена, то власть-то она непременно получит.
   Ричард склонился к миске, вернувшись к ужину. Они. с Никки  просто  ходят
кругами.
   - Ричард, - спокойно проговорила она, вынуждая его поднять  глаза,  -  ты
думаешь, я делаю это, чтобы причинить тебе боль  или  победить  тебя,  врага
Ордена. Это не так. Я назвала тебе истинные причины.
   - Значит, когда ты наконец получишь ответ, ты меня отпустишь? -  Это  был
не вопрос, а открытое обвинение.
   - Отпущу? - Никки уставилась в миску с рисом и  колбасой,  потом  подняла
глаза. - Нет, Ричард, тогда я тебя убью.
   - Ясно. - Вряд ли это лучший способ склонить  его  к  сотрудничеству.  Но
вслух он этого не сказал. - А Кэлен? После того  как  ты  меня  убьешь,  что
будет с Кэлен?
   - Даю тебе слово, что в этом случае она будет жить, пока  жива  я.  Я  не
держу на нее зла.
   Ричард старался найти утешение хотя бы в  этом.  По  какой-то  непонятной
причине он верил Никки. И знание, что с  Кэлен  в  любом  случае  все  будет
хорошо, придало ему храбрости. Если с Кэлен ничего не случится,  он  вынесет
что угодно. Такую цену он согласен заплатить.
   - Ну, "жена", так куда же мы направляемся? Куда ты меня тащишь?
   Никки, не поднимая глаз, кусочком хлеба набрала немного риса.
   - С кем ты сражаешься, Ричард? Кто твой враг?
   - Джегань. Джегань и Имперский Орден. Никки покачала головой.
   - Нет. Ты ошибаешься. По-моему, тебе тоже нужно найти ответ.
   Игры. Она играет с ним в дурацкие игры.  Ричард  заскрежетал  зубами,  но
сдержался.
   - Тогда кто, Никки? С кем или чем я сражаюсь, если не с Джеганем?
   - Вот это-то я и надеюсь тебе показать. - Она посмотрела на него странным
взглядом. - Я отвезу тебя в Древний мир, в сердце Ордена, и покажу, с чем ты
сражаешься. Истинную природу того, что ты считаешь своим врагом.
   - Зачем? - нахмурился Ричард.
   - Ну, скажем, меня это забавляет, - улыбнулась Никки.
   - Значит, мы едем в Танимуру? Туда, где ты все эти годы жила как сестра?
   - Нет. Мы едем в самое сердце Древнего  мира,  в  Алтур-Ранг.  На  родину
Джеганя. Это название можно грубо перевести как "Избранные Создателя".
   У Ричарда мурашки по спине пробежали.
   - Ты  хочешь  отвезти  меня,  Ричарда  Рала,  туда,  в  сердце  вражеской
территории? Сильно сомневаюсь, что мы долго проживем как "муж и жена".
   - Ты не будешь пользоваться магией и не будешь зваться связанным с магией
именем - Рал. Станешь жить под тем именем, с которым вырос: Ричард Сайфер. И
тогда никто не узнает, кто ты. Все будут считать, что ты самый  обыкновенный
мужчина со своей женой. Каковым ты и будешь. Обыкновенным человеком. Оба  мы
будем обыкновенными.
   Ричард вздохнул:
   - Ну а если враг обнаружит, что я не обыкновенный, полагаю,  сестра  Тьмы
сможет... воспользоваться своим влиянием;
   - Нет, не смогу.
   - То есть? - Уставился на нее Ричард.
   - Я не могу пользоваться моей силой.
   - Что?!
   - Вся моя сила уходит на связь с Кэлен, чтобы поддерживать ее жизнь.  Так
действует материнское  заклятие.  Чтобы  наложить  такое  сложное  заклятие,
требуется огромное количество сил. Теперь я должна его поддерживать. Вся моя
сила идет на поддержание живой  связи.  Материнское  заклятие  не  оставляет
ничего. Сомневаюсь, что способна даже разжечь огонь. Если  у  нас  возникнут
неприятности, разбираться с ними придется тебе. Конечно, я  в  любой  момент
могу вернуть себе магические способности, но тогда мне придется забрать силу
из волшебной связи с Кэлен. А если в этот момент Кэлен не будет рядом... Она
умрет. Его охватила паника.
   - А если ты случайно...
   - Нет. Пока ты будешь как следует обо  мне  заботиться,  Кэлен  ничто  не
угрожает. Однако если я свалюсь с лошади и сверну себе шею, ее шея сломается
тоже. Пока ты заботишься обо мне, ты заботишься  и  о  ней.  Поэтому  важно,
чтобы мы жили, как муж с женой, - чтобы ты всегда был рядом. Нам обоим будет
трудно жить без нашей силы, но это необходимо, иначе я не смогу найти ответ.
Ты понял? - Понял, - кивнул Ричард, хотя на самом деле не понял ничего.
   Он в жизни бы не поверил, что эта женщина добровольно откажется от своего
могущества ради какого-то неопределенного знания. И от одной только мысли об
этом Ричарда пробирала дрожь.
   Пока его мысли слепо метались в безумном мире, он машинально проговорил:
   - Я уже женат. Я не буду спать с тобой, как муж.
   Никки удивленно моргнула и рассмеялась над ним. Ричард покраснел.
   - Ты мне нужен совсем не для этого.
   - Вот и хорошо.
   Лицо Никки сделалось холодным и очень спокойным.
   - Но если я решу иначе, Ричард, ты подчинишься. Она была очень красива, о
такой женщине можно было только мечтать, но Ричарда  одна  мысль  об  измене
Кэлен приводила в ужас.
   Голос Никки звучал теперь безжизненно  и  ровно,  словно  она  зачитывала
сейчас страшный приговор.
   - Ты будешь вести себя, как мой муж. Будешь зарабатывать  нам  на  жизнь,
будешь заботиться обо мне, а я  -  о  тебе.  Я  буду  чинить  твои  рубашки,
готовить  еду,  стирать  твои  вещи.  А  ты,  -  повторила  она,  -   будешь
зарабатывать нам на жизнь. Ты больше никогда  не  увидишь  Кэлен  -  это  ты
должен усвоить и понять, - но до тех пор, пока ты  будешь  подчиняться  моим
желаниям, будешь знать, что она жива.  Просыпаясь  каждое  утро,  она  будет
знать, что ты поддерживаешь ее жизнь. У тебя нет иного способа  доказать  ей
свою любовь.
   Ричарда пронзила страшная боль. Он уставился в пространство, вспоминая...
   - А если я предпочту положить этому конец?
   - Тогда, возможно, это окажется именно тем  знанием,  что  я  ищу.  Может
быть, я и  должна  познать  бессмысленный  конец.  -  Она  сделала  движение
пальцами, будто обрезая магическую  пуповину,  связывающую  ее  с  Кален.  -
Последняя судорога, подтверждающая бессмысленность бытия.
   И тут Ричард понял: этой женщине  невозможно  угрожать,  она  с  радостью
примет любой ужасный конец.
   - Из всего, что есть на этом свете, - с болью прошептал он, - только одно
незаменимо: Кэлен. Если ради Кален я должен стать рабом, я стану рабом.
   Никки молча изучала его лицо. Он быстро посмотрел ей в глаза - и  тут  же
отвел взгляд, не в силах выносить ее жуткое внимание. Перед  его  умственным
взором, как живая, стояла Кэлен.
   - Все, что ты разделял с ней, Ричард, - счастье, радость, удовольствие, -
все это всегда останется с тобой. - Никки будто читала его мысли.  -  Береги
эти воспоминания. Им  придется  поддерживать  тебя.  Ты  больше  никогда  не
увидишь Кэлен, и она не увидит тебя. Эта глава твоей жизни закончена. У  вас
обоих отныне новая жизнь. И лучше тебе свыкнуться с этим, потому что  таково
истинное положение вещей.
   Истинное положение вещей, какое оно есть. Не мир, каким бы он  хотел  его
видеть. Он сам сказал Кэлен, что они должны  действовать  в  соответствии  с
тем, что есть, а не тратить драгоценную жизнь, желая невозможного.
   Ричард потер лоб, стараясь говорить спокойно.
   -  Надеюсь,  ты  не  рассчитываешь,  что  я  научусь  радоваться   твоему
обществу?
   - Это я, Ричард, рассчитываю научиться. Он вскочил, сжав кулаки.
   - Для чего тебе сдались эти знания?! Почему тебе это важно?
   - Это наказание.
   - Что?! - Он недоверчиво уставился на нее.
   - Я хочу испытывать боль, Ричард, - отстранение улыбнулась Никки.
   Ричард опустился на землю.
   - Зачем? - пошептал он.
   - Боль, Ричард, - единственное, что может проникнуть в тот холод, который
сейчас внутри меня. Такова моя жизнь. Боль - единственное, ради чего я живу.
   Ричард тупо смотрел на нее. Он вспомнил свое видение. Он никак  не  может
остановить продвижение Имперского Ордена. И ничего не может придумать, чтобы
избавиться от этой женщины.
   Если бы не Кэлен, он ринулся бы сейчас в битву с Никки, чтобы решить  все
раз и навсегда. Он с радостью принял бы смерть,  сражаясь  с  этим  жестоким
безумием. Но его остановил рассудок.
   Он обязан жить, чтобы жила Кэлен. Поэтому - и только поэтому - он  должен
шаг за шагом, ползти в забвение.

ГЛАВА 27

   Кэлен, зевнув, потерла  глаза.  Сощурилась,  потянулась,  выгнула  спину.
Ужасные воспоминания, роившиеся где-то в дальних уголках сознания, мгновенно
выскочили из укрытия, затмив все остальное.
   Безысходное горе и слезы остались позади. Теперь ею  владела  безудержная
ярость.
   Пальцы нашарили холодный  металл  ножен.  Казалось,  будто  меч  живой  и
излучает леденящий гнев. Меч, резная фигурка "Сильной духом" и  воспоминания
- вот и все, что у нее теперь было.
   Хвороста почти не осталось, но больше им все равно не понадобится.  Кэлен
сунула одну ветку в догорающий костер  и  протянула  руки  к  слабому  огню,
надеясь отогреть занемевшие пальцы. Ветер слегка усилился.  Взметнулся  клуб
дыма, Кэлен закашлялась. Д