ву.--Он  обернулся  к братии.--Мы уходим  немедленно, дети  мои.  Каждый
знает, что ему делать. Идите в ризницу и уходите. Порядок вы знаете.
     Когда он замолчал,  люди начали строиться по двое, учителя  и  ученики,
все еще  со свечами  в  руках.  Три  священника  быстро  подошли  к  алтарю,
отодвинули завесу из венецианской парчи и стали выносить обрядовую священную
утварь.
     Через западные двери в церковь  ворвался  ученик  в сопровождении кучки
послушников и мирян и бросился к хорам.
     -- Отец  настоятель, нас атакуют! Там около пятидесяти  рыцарей и вдвое
больше  вооруженных людей. Они ломают внешние  стены. Брат Гиллис и лорд Дов
убиты!
     --  Да  поможет  нам  Бог,  мы опоздали!--прошептал  Камбер, до  боли в
пальцах сжимая свой посох.
     Эмрис  был  готов действовать,  однако лицо  старика  стало  белее  его
кипенной сутаны.
     -- Не так уж и поздно для кое-чего. Стивен,--обратился он к ученику  со
своей обычной Выдержкой,--пусть  братья опустят решетку на воротах,  а потом
возвращаются в храм. Через Портал должно уйти как можно больше людей.
     Юноша побежал исполнять приказ, а Эмрис  встал между Камбером и Йорамом
и взял их под руки, направляясь к двери ризницы. Камбер, ошеломленный только
что услышанным, взглянул на Эмриса.
     -- Вы не станете сопротивляться?
     -- Чего мы этим достигнем? Только  покажем, что  дерини используют свое
могущество,  чтобы убивать  людей?--ответил Эмрис,--Ваша милость,  мы  Орден
наставников, Орден Целителей, Мы  поклялись  не причинять зла  даже в  целях
самозащиты.
     Теперь в церковь  дюжинами  входили  монахи  и мирские  слуги,  странно
спокойные для мужчин, вынужденных безоружными противостоять силе.
     -- Идемте,  ваша милость,--Эмрис настойчиво стиснул  руку  Камбера.--Мы
готовы исполнить  то,  что должны, но солдатам нельзя видеть  здесь вас. Еще
некоторое время  высокий  сан сможет вас оберегать,  и еще многое вы успеете
совершить, но только если будете живы и на свободе.
     -- Они всех перережут, как ягнят!--воскликнул Камбер.
     --  Некоторых--да. Но, возможно, только убийство части из нас  сохранит
чистое имя Ордена святого Гавриила в истории. Ни один член  нашего Ордена не
причинил человеку вреда своим могуществом. Мы должны показать, что так будет
и теперь, когда угрожают нам.  А теперь, пожалуйста, идите! Ваше присутствие
задерживает тех, кто может спастись, потому что  они не станут  пользоваться
Порталом прежде вас.
     Большинство младших учеников уже  прошли мимо Камбера, присоединяясь  к
другим  монахам,   Целителям   и  священникам.   Несколько   дюжин  остались
баррикадировать двери, уже  затрещавшие  под натиском  с  другой стороны. На
западе небо полыхало багряным заревом, ярким, как закат.  Камбер понял,  что
солдаты подожгли замечательное здание аббатства святого Неота, превратив его
в факел.
     Подавив вздох, Камбер  позволил отвести себя в ризницу,  где  его  ждал
Йорам, стоя  у  Портала  и  нервно  поигрывая рукоятью  меча,--в  отличие от
гавриллитов, михайлинцам не запрещалось убивать,  если  это делалось в целях
обороны. Приближаясь,  Камбер видел, как расступаются гавриллиты, освобождая
для них с Йорамом путь к Порталу.
     В глазах Камбера стояли  слезы, когда  он  занял место рядом с сыном  и
поднял  свой посох в  прощальном благословении тем,  кого, вероятно, никогда
больше  не увидит.  Потом закрыл глаза,  склонил  голову  и  позволил Йораму
перенести их обратно через  головокружительную пустоту Портала. Первые крики
прорвавшихся внутрь храма солдат мгновенно оборвались, они снова оказались в
безопасных апартаментах Джеффрэя за многие мили от аббатства.
     А там,  в ризнице  святого  Неота,  старый и  слабый деринийский  аббат
готовился  предстать  перед солдатами,  убивавшими  его учеников  и братьев.
Соединяя  руки  и  мозг  с  Целителем  Кенриком,  Эмрис  оградился  прочными
защитами, препятствуя тем,  кто сейчас крался вдоль нефа. Он чувствовал, как
братья спешат мимо, чтобы затем исчезнуть в Портале по двое, по трое  сразу,
и знал, что никогда больше не увидит их, для него не будет спасения.
     До его ушей донесся сильный  шум и звон бьющегося стекла. Эмрис слышал,
как  вокруг с грохотом  ударялись  о  пол камни и  лопались  стекла окон. Он
уловил  хруст  тонкой деревянной  резьбы, уничтожаемой солдатами,  и  сквозь
закрытые веки почувствовал красные сполохи--храм святого Неота был подожжен.
И  все  же  деринийские защиты  Эмриса  и  Кенрика  действовали,  продолжали
поддерживать иллюзию,  которая заставила солдат  верить, что они пробираются
козьими тропами  и воображаемая липкая грязь  вынуждает  с  трудом поднимать
ногу для каждого шага.
     Гром разрушений тем не менее приближался. Эмрис открыл глаза, и иллюзия
пропала.  Теперь   захватчики  были   в  середине  нефа,   встречаемые  лишь
безоружными  учениками  и наставниками,  своими телами  преграждавшими  путь
солдатам.  Эмрис огляделся  по сторонам, увидел, что большинство братии ушло
через Портал, и подтолкнул к нему Целителя.
     -- Иди в Портал  Дассы, Кенрик. Отец Юрис  будет держать  его открытым,
пока ты не  попадешь туда. Потом Портал нужно превратить в ловушку. А у меня
осталась последняя задача.
     --  Хорошо, отец настоятель. Да поможет нам Бог,--пробормотал Целитель,
и слезы стекали по его щекам, когда он целовал руку старика.
     -- И тебе тоже, сын мой. А теперь иди!
     Как только Целитель вошел  в  Портал и исчез, Эмрис опустился на колени
рядом с ним, нащупывая камень под ковром. Он слышал тяжелые шаги  за стеной,
крики  людей, бегающих по  храму,  лязг  оружия.  Эмрис  не поднимал головы,
собирая все жизненные силы,  чтобы  разрушить Портал. За мгновение  до того,
как топор рассек ему затылок, он был уже мертв, а задача его выполнена.
     Еще от порога забрызганный кровью  Рун Хортнесский  увидел,  что старый
священник мертв, и скомандовал отбой-- аббат сделал свое дело, а он опоздал.
Рун хотел через Портал догнать хотя бы нескольких из ушедших дерини, а также
связаться с Валоретом.
     Даже  если бы солдатский  топор удалось  задержать, все равно было  уже
поздно.  На  квадрате Портала  сломанной  куклой  лежало  безжизненное  тело
старого  аббата, и  тонкая струйка  крови стекала  на ковер,  указывая плиту
Портала.  Позже,  когда  его  люди  убили  всех,  кого  смогли  отыскать,  и
приступили к  методичному разрушению  самого  аббатства,  Рун убедился,  что
Портал окончательно выведен  из строя. Был приведен один из двух деринийских
пленников, которые  путешествовали  с ними в  цепях. Этот дерини смирился со
своей участью, потому  что  его жена  и сыновья оказались в заложниках,  но,
проверяя состояние Портала, он ползал по окровавленному ковру и плакал.
     Следующий час  захватчики ломали, крушили и  грабили.  Несмотря  на все
свои старания,  они  не смогли свалить  огромный главный алтарь,  но сломали
тонкую  резьбу по его  бокам, разбили каменную глыбу жертвенника  пополам  и
бросили на  нее  изуродованное тело  убитого  монаха, и снежно-белый  мрамор
оросила кровь.
     Не пощадили часовни  Богоматери  с ее прохладными  сверкающими панелями
синего стекла  по  стенам  и богатыми  украшениями, не  пожалели  и  часовни
святого Камбера в  северо-восточном  углу нефа.  Статую деринийского святого
сбросили  с  пьедестала и обезглавили,  откололи руки,  выламывая украшенную
драгоценными    камнями   корону    Гвинедда,    символизирующую    прозвище
Камбера--"Взраститель королей". Даже  по выложенной  мозаикой  полусфере, на
которой  стояла статуя, прошлись дубины и булавы. Позолоченная резьба алтаря
испытала особо  неистовую  ярость вандалов,  потому что  имя святого  дерини
Камбера  надлежало  стереть,  если  не из  памяти, то хотя бы с лица  земли.
Военные топоры  и дубины до тех пор крушили алтарь, пока  только воображение
могло подсказать, что раньше там было написано  "Jubilate Deo + + +  Sanctus
Camberus".  Изящные  деревянные створки,  которые  вырезались  годы, пылали;
скоро в угли должно было обратиться все, что не было уничтожено солдатами.
     Храм  пылал,  как огромный факел,  а разрушители, взглянув  на дело рук
своих, взобрались на лошадей  и  уехали.  Искры летели в полночное  небо. До
самой зари полыхал пожар в аббатстве святого Неота.
     Двое дерини в кандалах ехали вместе с Руном и его воинством, В одном из
этих двоих, в отличие от всех его собратьев, кроме негодования и ужаса, жила
в ту ночь и  мстительная радость. Пленник Руна никогда не  расскажет  своему
ненавистному  хозяину о послании  мертвого аббата на  разрушенном Портале, о
предупреждении Эмриса, которое будет жить до тех пор, пока жива эта земля.
     "Берегитесь, дерини!  Впереди  опасность! Из  сотни братьев  остался  я
один,  чтобы своими  слабыми силами попытаться разрушить этот Портал, прежде
чем  он будет  осквернен.  Скройтесь,  братья. Защитите себя,  дерини.  Люди
убивают  то,  что им непонятно.  Святой Камбер, спаси нас  от  страшного зла
слепцов!"

        ГЛАВА 25

     "День нашего царя!"--говорят князья, разгоряченные до болезни вином,  а
он протягивает руку свою к кощунам.
     Книга Пророка Осии 7:5

     Святой Камбер  таинственным  образом спас обитателей  монастыря святого
Неота,  послав предупреждение,  хотя живой Камбер считал это своей маленькой
победой. Так или иначе,  но  без вмешательства Алистера  Каллена мало кто из
гавриллитов  пережил  бы  ночь рождественского  сочельника. Когда  несколько
часов спустя Камбер попытался вернуться обратно в Портал аббатства, он нашел
только последнее послание Эмриса и понял, что предостережение  было правдой:
люди убивают то, что им непонятно.
     В Гаут  Эйриале и Моллингфорде, как обнаружил Джебедия, люди поняли еще
меньше.  Прежде чем  напасть  на аббатство святого  Неота, Рун  бросил своих
людей одновременно на две крепости михайлинцев. Это случилось еще на закате,
и в. обоих случаях сообщение Тависа опоздало.
     Михайлинцы давно отказались от обоих храмов в пользу других Орденов, но
солдаты Руна  не знали  об  этом  или  им  было все  равно.  Бедные  монахи,
считавшие  подарком судьбы земли и дома михайлинцев, были  атакованы и убиты
там,  где работали или молились. Когда Джебедия добрался туда,  он обнаружил
только дымящиеся руины,  пепел  и  вскрытые могилы, которые  он  не  решился
присыпать землей, чтобы  не быть  обнаруженным солдатами-мародерами, все еще
бродившими по окрестностям.
     Вернувшись  в Валорет  вскоре после  полуночи,  он застал там  Камбера,
ожидавшего его. Йорам отправился  в Шиил рассказать Эвайн и Энселю  о ночных
событиях,  пока оставался свободный доступ к Порталу. В ожидании возвращения
Йорама, Камбер, как мог, кратко рассказал о гибели аббатства.
     Рождения дочери Эвайн ожидала в конце января. Поэтому, когда она узнала
об избрании Камбера,  несмотря  на все  желание ехать с  Рисом, ей  пришлось
остаться   дома  с  Квероном,  Энселем,  двумя  младшими  детьми.  Полдюжина
преданных   слуг,  как  они   с  Рисом   считали,  обеспечит   относительную
безопасность.
     Теперь  Камбер  не  был уверен в  этом,  а еще  меньше--в  безопасности
первенца Эвайн и Риса Эйдана, который жил у внука сестры Камбера в Трурилле.
Если  безумие  этой ночи продолжится, любой  дерини, а особенно  родственник
святого Камбера, станет желанной целью регентских войск.
     -- И, к несчастью, с  Эйдрианом МакЛином можно связаться только обычным
способом,--объяснил Камбер,  меряя  шагами маленькую  молельню.--Моя  сестра
Айслин  никогда не  была замужем за дерини, поэтому в Трурилле  не построили
Портал.
     -- Ее мужу не нравилась такая идея?--спросил Джебедия.
     --  Нет,  просто не было  необходимости.  Когда  мы  были молодыми, она
пользовалась  старым Порталом  графства  Кулди, если хотела навестить нас  в
Кэррори,  но  она  бывала  у  нас  не  часто. У нее  была  своя  жизнь, трое
подрастающих сыновей  и обязанности графини и жены Иаина МакЛина. Но в любом
случае Портал в  Кулди больше недоступен. Ты знаешь, что земли семьи МакРори
переданы брату Хуберта МакИнниса, не так ли?
     Джебедия открыл рот и покачал головой.
     -- Я не  знал о графстве  Кулди,  даже  не думал об этом.  Достаточно и
того,  что  они забрали  Кэррори.--Он  задумался, потом  продолжал.--А  ваша
сестра, она еще жива?
     -- О да.  Она  была младшей из нас  пятерых, на пять лет младше меня. У
меня есть еще одна сестра, которой под восемьдесят. Она аббатиса в монастыре
святой Нильды в Картмуре. Прости, но я думал, ты знаешь.
     Джебедия снова покачал головой, озадаченная улыбка тронула его губы.
     -- Вы забываете, я не слишком  хорошо знал Камбера МакРори, пока он  не
стал  Алистером Калленом.  А эта Айслин, она не может  быть женой  нынешнего
графа Кирнского?
     -- Нет. Это ее старший сын,  его тоже зовут Иаин.  Двое братьев ее мужа
мертвы, хотя и у них остались дети.
     -- Значит, она живет со своим сыном и его семьей?
     --  Нет.  Со  своим внуком  Эйдрианом  и  его семьей. А сына  Эйдриана,
который на год старше моего внука, тоже зовут Камбер. Все зовут  его Камлин,
сокращенно от Камбера Эллина.
     --  Понятно.--Джебедия  задумался  на мгновение  и  опять  посмотрел на
Камбера.--Вы хотите, чтобы Эвайн забрала только Эйдана, или уйдет вся семья?
     --  Надеюсь, они все уйдут,--ответил Камбер.--Я  бы не стал утверждать,
что в Трурилле, особенно так близко от Кулди, будет безопасно.
     -- А где будет безопасно?
     Камбер  устало  опустился на  колени на  скамью перед  алтарем  и потер
глаза.
     -- За Кулдским нагорьем есть монастырь. Он  называется монастырь святой
Марии в горах. Более века назад слуги нашей семьи, недерини, основали его. Я
наказал  Йораму  послать  их  туда,.  Обитель  находится в епархии  епископа
Грекотского, так что я мог официально следить за делами в ней. Новый епископ
о  ней  знать  не  будет.  За  оградой   монастыря  мало  кто  знает  о  его
существовании.
     --  Ясно.--Джебедия  задумчиво  потер подбородок.--А вы  не  боитесь за
Эвайн? Путешествовать зимой по Гвинеддской равнине в ее положении...
     -- Конечно,  я беспокоюсь,  Джеб,--он  вздохнул.--Но пусть уж лучше они
будут там на свободе, чем  останутся здесь мишенью для регентов. Кроме того,
Энсель и  слуги  будут  оберегать Эвайн  и  детей,  Кверон  может  разрешить
акушерские  проблемы, а дороги  Гвинедда вполне сносны. Другого  выбора нет.
Эйдриан и Мэйри ни за что не отпустят Эйдана ни к кому, кроме члена семьи.
     --    Это    одновременно    и    успокаивает,   и   сулит    известные
неудобства,--произнес Джебедия, снова покачав головой.-- А как насчет Йорама
и Риса? Если уж дело дойдет до этого, разве и они не станут мишенями?
     -- А разве каждый из нас--не цель,  если дело дойдет до беды?--возразил
Камбер.--Нет, придется смириться со своей судьбой. Кстати, о Рисе, по-моему,
лучше вернуться в мои комнаты, на случай, если он уже вернулся. Меня волнует
принц  Джаван.  Кроме  того,  я  подозреваю, что теперь Найэллан  и Кай  уже
закончили  мессу и им  не терпится  узнать  о происходящем. Жаль, не в нашей
власти принести им хорошие новости.
     -- А как же Йорам?
     --  Я уверен, что он остался проследить за отъездом  Эвайн и остальных.
Как только сможет, он присоединится к  нам.  Сейчас меня больше волнует Рис.
Надеюсь, ему больше повезло, чем нам.

     * * *
     Покинув комнаты Камбера,  Рис следовал за Бертрандом к боковому  выходу
из резиденции  архиепископа. Держась  замковых  стен, они дошли до маленькой
калитки в огромных южных воротах, у юноши был ключ от нее. Оттуда они попали
в  заснеженный   замковый  двор,  пройдя  который,  оказались  у   перехода,
соединявшего западную стену большого зала  с  королевской башней. После чего
оставалось только миновать узкие переходы и подняться по лестнице к комнатам
Джавана. Когда паж отворил нужную дверь,  бледное лицо Тависа, склонившегося
над бившимся в лихорадке мальчиком, обратилось к Рису.
     --  Когда  это  началось?--спросил он, сбросил  плащ, поставил сумку  и
положил руку на горячий лоб Джавана.
     -- Около трех часов назад. Он весь горит. Рвота, судороги. Пару раз мне
казалось, что я теряю его. Если бы  я знал  наверняка, то сказал бы, что его
отравили.
     Рис тщательно осмотрел мальчика и покачал головой.
     -- Нет, прослеживается нарушение баланса, но это не отравление.  Что он
ел?
     Тавис  ополоснул тряпицу в чаше с холодной водой, которую держал слуга,
и стал вытирать содрогающееся тело.
     -- Ничего необычного, все, как в другие  дни. Прошлой ночью у него были
симптомы простуды, но утром он казался вполне здоровым и даже тогда, когда я
оставил его в зале сегодня днем.
     -- Сейчас он даже слишком нездоров,--произнес Рис, исследуя руками тело
Джавана и качая головой.--Бертранд, подай, пожалуйста, мою сумку.
     С этими  словами  Рис приподнял  сомкнутые веки  Джавана  и  заглянул в
зрачки, потом порылся в сумке.
     -- Итак, прежде всего нам нужно сбить лихорадку. У вас найдется немного
вина, чтобы высыпать туда вот это?
     -- Бертранд, налей, пожалуйста,--приказал  Тавис, указывая на  графин и
небольшие  бокалы на  маленьком  столе  рядом с  камином.--Это сладкое вино,
именно такое он пьет обычно. Если хочешь, я могу принести другого.
     -- Нет, это  совершенно все равно.  Это всего  лишь талисил. Я удивлен,
почему ты еще не давал его.
     -- Я  давал,--ответил  Тавис, наблюдая, как  Рис открывает пергаментный
пакетик  и  высыпает  содержимое  в   протянутый  Бертрандом   бокал.--Хотя,
очевидно,  мало.  К  некоторым лекарствам он  особенно  чувствителен. Боялся
переборщить.
     Покачав головой, Рис  взболтал вино в бокале, обмакнул палец, облизнул,
сморщившись, и велел Тавису приподнять голову Джавана.
     -- Оно горькое. Но попробуем. С талисилом трудно переборщить.  Вот так,
малыш,--произнес  он, когда Джаван машинально осушил бокал.--Хороший парень.
А  теперь  его  нужно  укрыть.  Посмотрим,  сможем  ли мы  сбить  лихорадку.
По-моему, он скоро начнет потеть.
     Следующие несколько минут ушли на то, чтобы укрыть Джавана кипой одеял.
Почти  час оба  Целителя ухаживали  за  больным,  передавая свою энергию для
борьбы с недугом. В конце  концов  на лбу  и верхней губе мальчика выступили
первые  капельки  пота,   потом   он   взмок  весь  и  наконец  заснул  сном
выздоравливающего. Когда Рис  и  Тавис  сменили влажные простыни и завернули
мальчика в более легкие одеяла, Тавис усталым  взмахом  руки  отпустил слугу
спать и опустился в кресло рядом с кроватью.
     -- Не знаю, как и благодарить тебя, Рис,--сказал  он, покачав головой и
проводя рукой по  глазам.--Я не скрываю, что был напуган. Не припомню, чтобы
когда-нибудь раньше так беспокоился за него.
     Слегка  улыбнувшись,  Рис  занял  кресло  возле  Тависа  и  со  вздохом
облегчения стал разминать шею.
     -- Ты просто не привык иметь дело с детскими болезнями,  Моего старшего
сына  нередко так  же вот лихорадило.  Теперь он это  перерос, хотя  немного
младше Джавана.
     Тавис недоверчиво фыркнул.
     -- А  вот у Элроя, несмотря на его  слабое  здоровье, никогда не бывает
такого.--Он   потянулся,   зевнул,   взял   кувшин   с   вином    и   открыл
крышку.--Чувствую себя  так, будто я из себя выгонял лихорадку. Хочешь вина?
Обычно я не пью сладкого, но сейчас нет сил посылать за другим.
     --  Пойдет  и сладкое,--сказал Рис, кивая  Тавису  и  вспоминая  другой
вечер. Тогда вино пили принцы, слуги и Тавис, причем  последний не по  своей
воле.
     Он  помнил,  что и тогда вино  было сладким  фианнским.  Размышляя,  он
смотрел,  как Тавис  отставил свою чашу и поднялся, чтобы проверить Джавана.
Рис выбрал именно это вино  отчасти, чтобы угодить детям,  а  отчасти, чтобы
скрыть запах и цвет  наркотиков, которые  он подмешал  в вино.  Возможно,  у
этого  вина  букет даже богаче и тоньше,  решил он,  делая  глубокий