ул руку. - "И если ты будешь и дальше давить на меня, то?"
   Тут за стенами зала  заиграли  волынки,  Колей  прервался  и,  извиняясь,
покачал головой, сделав еще один большой глоток из своего кубка. Пока Келсон
раздумывал, как бы тактично вернуться к предмету разговора, в дальнем  конце
зала появились два  волынщика,  идущих  впереди  старика  в  белой  накидке,
размахивавшего двумя зелеными ветвями наподобие кустистых  мечей.  Когда  он
вошли, разговоры замерли, и даже самые шумные из  приграничников  отставляли
свои  кубки,   чтобы   поприветствовать   проходящего   мимо   них   старика
подброшенными  шапочками.   Женщины   делали   реверансы,   и   даже   дети,
обслуживавшие  столы,  замирали  на   месте,   оказывая   должное   уважение
незнакомцу.
   "Кинкельян, бард," - пробормотал  Дугал  на  ухо  Келсону,  когда  старик
прошел между волынщиками и приблизился к ним. - "Это может  оказаться  очень
важным. Ты пока просто сиди, но обрати на него внимание."
   Когда старик подошел к подножью помоста и остановился, скрестив ветви над
головой в знак приветствия и поклонившись, музыка кончилась, и Дугал  встал,
поднимая кубок в ответном приветствии человеку в белом.
   "Яркой луны и звезд тебе на пути, благородный бард. Мак-Ардри и весь  его
род приветствуют Кинкельяна в Транше."
   Старик, раскинув руки с ветвями в стороны, как будто  раскрывая  объятья,
склонил свою голову и пробормотал фразу, которую Келсон не уловил полностью.
Келсону показалось, что он услышал свое имя, но  он  не  был  уверен.  Дугал
ответил на языке Приграничья, потом поклонился и взглянул  на  отца.  Старый
Колей, казалось, забыл о чем он говорил только что, и тоже  поднял  кубок  в
приветствии.
   "Кинкельян предлагает Вам свое благословение  и  просит,  чтобы  Вы  и  в
дальнейшем принимали дружбу клана," - краем рта пробормотал Келсону Дугал. -
"Старый Мак-Ардри согласился от твоего имени. Встань и поклонись, а когда  я
и Кинкельян закончим, делай что посчитаешь нужным."
   Когда Келсон повиновался, Дугал нагнулся к  своему  отцу  и  вышел  из-за
стола, спускаясь с помоста к своим людям, восторженно стучавшим кулаками  по
столам. Люди Келсона, за исключением старого Эвана, выглядели озадаченными.
   Медленным, почти ритуальным жестом Дугал принял от старого барда ветви  и
снова поклонился, затем скрестил их над головой  и  медленно  повернулся  на
каблуках  к  Келсону,  а  когда  снова  раздались  звуки  волынок,  медленно
склонился перед ним и положил скрещенные ветви на пол. Когда он выпрямился и
положил руки себе на талию, темп музыки изменился, и Дугал пустился в пляс.
   Волынки звучали столь призывно, почти магически, что Келсон почувствовал,
что его ноги сами пускаются в пляс. В какой-то момент глаза пляшущего Дугала
и встретились с глазами Келсона, и между  их  разумами  установилась  связь,
настолько глубокая, что память Келсона откликнулась  на  нее,  как  если  бы
Дугал был Дерини и пытался посредством мысли вызвать у Келсона  воспоминания
о том, как полжизни назад они стояли друг против друга, скрестив не  зеленые
ветки, а мечи, и двигаясь на манер того как это делал сейчас Дугал. Внезапно
Келсон понял, что Дугал имел в виду, когда  сказал  о  том,  что  он  должен
поступать как сочтет нужным, и обнаружил, что он уже выбирается из-за стола,
чтобы спуститься с помоста к кружащемуся и прыгающему Дугалу.
   Когда король спустился на пол,  звук  волынок  даже  не  дрогнул.  Келсон
почувствовал что люди вокруг замерли, кто-то радостный, кто-то  озадаченный,
и только старый бард выглядел совсем не удивленным, хоть и поднял свои белые
брови. Дугал заканчивал приплясывать, крутясь и раскачиваясь вокруг  ветвей,
подняв  над  головой  сначала  одну  руку,   затем   вторую,   но,   заметив
приближающегося Келсона, он улыбнулся и кивнул,  упирая  кулаки  в  бедра  и
начиная  танец  сначала.  Келсон  присоединился  к  нему  с  самого  первого
движения, позволив своим ногам нести его как это уже было много лет назад  и
повторяя движения Дугала, сначала немного напряженно, затем,  по  мере  того
как  приграничники  и  равнинные  рыцари  начинали  смотреть   на   него   в
неподдельном изумлении, все более и более уверенно.
   Когда они начали следующую фигуру танца, выбивая ритм по полу, отплясывая
друг напротив друга, и  стараясь  не  задеть  ветвей,  Келсон  снова  ощутил
пульсирующую связь, синхронизирующую его движения  с  движениями  Дугала.  С
неожиданной  отстраненностью  он  позволил  окружающему  миру   сжаться   до
порхающих ног, зеленых ветвей и радостной улыбки Дугала.  Как  в  тумане  он
замечал, как сидящие в зале начали прихлопывать  и  постукивать  по  столам,
подбадривая их, охваченные тем же волшебством,  которое  не  имело  никакого
отношения к Дерини.
   Когда  они  начали  последнюю  фигуру  танца,  Келсон  уже  запыхался  от
усталости, но заставил себя не останавливаться, переступая с пятки на носок,
выполняя одно движение за другим,  пока  ритм,  наконец,  не  замедлился,  и
музыка угасла. Он и Дугал, стоя напротив друг друга, разделенные скрещенными
зелеными  ветками,  поклонились  друг  другу,  держа  руки  на  поясе.  Зал,
казалось, обезумел.
   Когда два молодых человека,  запыхавшись,  почти  упали  в  объятия  друг
друга, приграничники и  их  женщины  продолжали  кричать  приветствия.  Люди
Келсона, за исключением  Эвана,  выглядели  совершенно  ошеломленными,  хотя
некоторые из них присоединились к  добродушным  приветствиям,  и  далеко  не
последним из них был барон Джодрелл. Между ним и Эваном сидел, сложив руки и
сжав губы  в  угрюмом  неодобрении,  насупившийся  Коналл,  но  предводитель
Мак-Ардри, сидевший в центре стола, просто сиял. Когда Дугал и Келсон, держа
друг друга под руки, поднялись на помост, он протянул им наполненные кубки.
   "Air do slainte!" - крикнул он, остальные  подхватили  этот  крик,  когда
Дугал и Келсон отпили из своих кубков. За ваше здоровье!
   Шум приветствий стих, когда Дугал поднял руку, призывая к тишине, и,  все
еще немного задыхаясь и обняв одной рукой Келсона  за  плечи,  повернул  его
лицом к приграничникам, сидевшим за столом.
   "Родичи, это мой сводный брат, Келсон," - он  сказал,  улыбаясь.  -  "Как
видите, он одной крови с нами, и один из тех, кого я люблю. То, что он еще и
мой король - большая радость для меня, и я хочу подтвердить свою преданность
ему как моему господину, брату и сородичу. Вы отплатите  ему  тем  же,  ради
меня?"
   Возобновившиеся крики  и  приветствия  подтвердили  то,  что  было  нужно
Дугалу. Когда довольный Келсон отступил назад все еще задыхаясь после пляски
и задаваясь вопросом, как он сумел увлечь их, этот суровый народ  гор,  так,
что они запросто признали его, человека с  равнины,  в  число  своих,  Дугал
повернулся и опустился перед ним на  колени,  обхватив  его  руки  своими  и
прижав их к своему лбу в знак почтения.
   Один за одним, приграничники Дугала присоединялись к нему,  опускаясь  на
одно колено. Некоторые из  них  даже  улыбались,  как  и  любой  из  горцев,
вынужденный следовать этому равнинному обычаю. Несколько человек были мрачны
и угрюмы, но даже они опустились на  колени.  Необычность  происходящего  не
была упущена Келсоном.
   "Спасибо тебе, брат" - сказал Келсон, поднимая Дугала и подавая остальным
знак подняться. - "И я сердечно благодарю тебя, мой  родич  из  Приграничья.
Поверьте, я ценю честь, которую вы мне оказали. И если  среди  вас  все  еще
есть те, кто сомневается насчет этого равнинного лорда-выскочки, я  не  могу
винить вас в этом. Я понимаю, что мои слова не могут заставить вас  изменить
свое мнение. Надеюсь, что мои поступки скажут все за меня,  а  я  постараюсь
всегда быть настоящим лордом для вас."
   Его солдаты застучали по столам в знак одобрения, но Келсон снова  поднял
руку, призывая к тишине.
   "И хотя я рожден на равнине, по духу и  крови  я,  как  сказал  мой  брат
Дугал, такой же приграничник как и вы. Посему я готов поручиться,  что  буду
ставить интересы клана выше своих собственных, если  только  они  не  пойдут
вразрез с интересами остального  народа,  который  я  поклялся  защищать.  В
подтверждение этого я прошу принимать меня сегодня не  как  короля,  но  как
своего сородича, и прошу присоединиться к моему тосту за вашего благородного
предводителя, Мак-Ардри,  и  да  продлятся  его  годы,  чтобы  он  и  дальше
руководил своими людьми, в мире и достатке. Air do slainte!
   Это была единственная фраза на языке  Приграничья,  которую  Келсон  смог
вспомнить, и он мысленно поблагодарил старого Колея за то, что  тот  освежил
его память, произнеся ее чуть раньше, но, тем не менее, она вызвала желанную
реакцию. На сей раз траншцев  никто  не  сдерживал.  Зал  взорвался  криками
присоединявшихся к традиционному тосту Приграничья, и даже самые суровые  из
приграничников вздымали свои кубки с  помягчевшим  выражением  лица.  Вскоре
волынщики снова заиграли  танец,  и  зал  заполнился  танцующими,  желающими
сделать несколько па с их новым сородичем. Некоторые из девочек  были  очень
даже ничего. Келсон,  улыбаясь,  честно  постарался  ответить  на  несколько
первых приглашений, но пляска с Дугалом выжала из него все силы.  Вскоре  он
был вынужден откланяться и отступить к своему месту рядом  с  предводителем.
Дугал остался среди танцующих.
   Колей был хорошей компанией для остатка вечера, но на каждый кубок  вина,
выпитый Келсоном, он отвечал тремя и это не замедлилось сказаться. При  этих
обстоятельствах  любой  серьезный  разговор  был  невозможен,  и  скоро   их
разговоры  свелись  к  обсуждению  танцующих,  о  проделках  Дугала  и   его
перспективах на будущее, и Колей все больше и  больше  начал  жаловаться  на
свое ухудшающееся  здоровье.  Тем  временем,  некоторые  стали  засыпать  за
столом,  некоторые  располагались  на  ночь  в  зале.  Келсон  сумел  свести
последствия выпитого к легкому головокружению, а вот  Колей  был  почти  без
сознания. Дугал, хоть и не был пьян, держался на ногах куда  менее  уверенно
чем Келсон.
   "Похоже, что ему уже  достаточно,"  -  пробормотал  Келсон,  когда  Дугал
вернулся к столу, чтобы вновь наполнить свой кубок, пока волынщики исполняли
что-то медленное и печальное.
   Дугал, опершись, чтобы не упасть,  на  край  стола,  посмотрел  на  отца,
пускающего пузыри и пьяно улыбающегося, потом подал знак слуге, который был,
по меньшей мере, на полторы головы выше его или Келсона.  Человек  подхватил
своего предводителя с усилием не большим, чем потребовалось бы  Келсону  для
того, чтобы поднять трехлетнего ребенка, и осторожно вынес его  из  зала,  а
потом, сопровождаемый двумя  молодыми  людьми,  шедшими  позади  -Дугал  для
большей устойчивости опирался на руку  Келсона  -  поднял  его  по  винтовой
лестнице в его комнату. Когда они уложили старика в постель, а  слуга  ушел,
Дугал уселся у окна и вздохнул, глядя на Келсона с усталой улыбкой.
   "Ну, сегодня ты  безусловно  оставил  свой  знак  в  Транше.  Клан  будет
говорить о тебе всю зиму, причем говорить хорошо."
   Келсон улыбнулся и, швырнув свою  шапочку  на  скамью  рядом  с  Дугалом,
прислонился  к  подоконнику.  Подъем  к  палатам  предводителя  окончательно
прочистил его голову, и теперь  к  нему  вернулись  прежние  мысли.  Доверие
клана, полученное им, было очень кстати  и  являлось  частью  того,  что  он
планировал, но еще не узнал всего, что хотел о меарском родственнике  Колея.
И если Ител Меарский планировал? "Интересно, будут ли они говорить про  меня
хорошо, когда вспомнят, что я - полуДерини?" - размышлял он,  пытаясь  найти
способ приблизиться к тому, о чем он хотел спросить. Однако, когда он сказал
это, Дугал то ли испугался, то ли оскорбился.
   Дугал нахмурился. - "Какое разница? Почему ты так подумал?"
   "Ты знаешь, не так уж и плохо быть Дерини," - продолжал Келсон. - "Ты мог
убедиться в этом, когда я усыпил того солдата, чтобы ты мог зашить его руку.
Так что у магии действительно есть позитивное применение."
   Дугал, внезапно протрезвев, звучно сглотнул, все его веселость исчезла.
   "Мне почему-то кажется, что сейчас  случится  что-то  пугающее.  Ты  ведь
хочешь предупредить меня, нет?"
   "Не совсем?" - Келсон поглядел Дугала, потом на спящего Колея.
   "Дугал,  я  никогда  даже  не  испытывал  соблазна  злоупотребить   нашей
дружбой," - сказал он тихо, - "но, черт побери? он сказал  мне  не  все  что
знает."
   "О чем ты?"
   Келсон покачал головой. - "О, я не имею в виду, что он лгал мне. Я думаю,
он просто хочет остаться в стороне, и вряд  ли  его  можно  винить  за  это.
Сикард, в конце концов, все-таки его брат. К сожалению, Сикард  еще  и  отец
мальчика, который может попытаться забрать у меня трон, и Колей  намекнул  о
заговоре за обедом, прямо перед тем как он окончательно напился."
   "Но ты же не думаешь, что он стал бы держать тебя в  неведении,  если  бы
действительно была такая опасность?" - спросил Дугал.
   "Я не знаю," - ответил Келсон. - "Я знаю, что твой отец имеет информацию,
в  которой  я  могу  нуждаться?  и  что  у  меня  есть  способ,  чтобы   при
необходимости получить ее без причинения ему какого-либо вреда и так, что он
не будет знать об этом."
   "Магией," - добавил Дугал. По мере того как он слушал Келсона,  его  лицо
хмурилось, и теперь в медово-янтарные глазах отражалось холодное негодование
и испуг.
   "Келсон, я не могу остановить  тебя,"  -  продолжил  он  после  длинного,
медленного вздоха.  -  "Если  это  -  то,  для  чего  тебе  были  даны  твои
способности, то я ничего не могу сделать, чтобы помешать тебе."
   "Я знаю. Именно поэтому я спрашиваю разрешения. Он не  будет  помнить  об
этом," - добавил Келсон. - "Он никогда даже не узнает, что мы  разговаривали
с ним этим вечером."
   "А если тебе придется использовать то, что ты  узнаешь  от  него,  против
него самого?" - спросил Дугал.
   Келсон вздохнул. - "Я надеюсь, что до этого не дойдет," - пробормотал он,
опустив глаза. - "Ты знаешь, я никогда  не  стал  бы  делать  ничего,  чтобы
навредить тебе или твоей семье. Но если информация, которую я могу получить,
поможет остановить войну, спасти невинные жизни? ну, а что бы ты сделал?
   Только после долгой паузы Дугал неохотно ответил.
   "Я думаю, что я? сделаю то, что должен сделать," - прошептал он.

Глава 5

   Поставляли царей сами, без Меня; ставили князей, но без Моего ведома
   Осия 8:4

   Я сделаю то, что должен сделать.
   Эти слова Дугала возложили ответственность за  окончательное  решение  на
Келсона, который,  как  и  любой  король,  был  вынужден  принимать  решения
постоянно,  но  только  король,  обладающий   магией,   мог   осознать   эту
ответственность. Келсон задавался вопросом,  требовал  ли  когда-нибудь  его
отец чего-либо подобного от своего друга. Он с трудом мог  представить  себе
Бриона, использующего свои способности, хотя знал, что его отец убил Марлука
с помощью магии и, несомненно,  принял  меры,  чтобы  его  наследником  стал
Келсон.
   Но магия Халдейнов отличалась от магии,  которой  обладали  те,  кто  был
рожден Дерини, и эта разница сейчас беспокоила Келсона, поскольку он имел  и
ограничения, и выгоды обоих видов магии. Магия Халдейнов давалась каждому из
наследников мужского пола в основной королевской династии, способность к ней
закладывалась предыдущим королем и активизировалась ритуалом, который  почти
не изменился за последние двести лет. Она на самом деле происходила из магии
Дерини, но, насколько было известно Келсону, она была  создана  искусственно
великим Святым Камбером в  конце  Междуцарствия  для  того,  чтобы  защитить
Синила Халдейна от безумного Имра,  и  с  тех  пор  оставалась  с  потомками
Синила.
   Этот вид волшебства касался, в  основном,  защиты,  сохранения  и  охраны
Халдейнов. Но это была  магия,  которой  не  надо  было  учиться  и  которую
необязательно было понимать, набор определенных  заклинаний,  использование,
да и само существование которых становилось очевидным, только  когда  в  них
возникала  необходимость,  и  эта  магия  никак  не  зависела  от  природных
способностей конкретного Халдейна. Некоторые из этих способностей, такие как
Правдочтение  или  усиление  физической  выносливости,  были   способностями
Халдейнов, но более изощренные и эффективные виды волшебства  -  и  наиболее
подверженных  злоупотреблениям   -   могли   принадлежать   только   Дерини.
Действительно, большая часть магии, доступной Келсону, происходила из  того,
что он был Дерини, а не из его крови  Халдейнов:  большей  частью  это  было
волшебство, которому его могли обучить Морган и Дункан, и значительная часть
этой магии находилась для Келсона в области теории.
   Сейчас тот скудный опыт, который он  получил  с  ними,  должен  был  быть
объединен со знанием, происходящих из его крови Халдейна,  и  найти  способ,
подходящий для той очень  личной  ситуации,  которая  сейчас  сложилась.  За
последние два года он несколько раз видел как Морган делает это, а один  или
два раза сам делал это под руководством Моргана, но это было  совсем  другое
дело: самому, в одиночку, допрашивать человека, которому он  симпатизировал,
а не захваченного врага, из которого надо было силой добыть правду.  Келсона
не волновала сама  процедура,  учитывая  что  разум  Колея  был  значительно
ослаблен выпитым вином, но его действительно беспокоило возможное отчуждение
Дугала. У него было немного друзей, которым он мог  доверять  и  которые  не
боялись его, и он ими дорожил.
   "Если дойдет до этого, то я буду вынужден  сделать  то,  что  должен,"  -
наконец прошептал он, встречаясь с глазами Дугала.  -  "Это  одна  из  самых
неприятных обязанностей короля. Боюсь, что кое-что мне придется сделать."  -
Он остановился на мгновение. - "Можешь  не  смотреть,  если  не  хочешь.  Ты
можешь уйти, или, если ты пожелаешь, я могу усыпить тебя или стереть память.
Никто из вас не обязан помнить об этом."
   Зубы Дугала заметно сжались, в солнечно-янтарных глазах был виден страх и
некоторое отчаяние.
   "Если ты этого хочешь, я,  конечно,  исполню  твои  пожелания,  но?  черт
возьми, Келсон, я не позволю себе бояться тебя! Видит Бог, я не понимаю  чем
ты стал, и если бы ты предпочел, чтобы я  не  видел  что  происходит,  я?  я
позволю тебе усыпить меня или  сделать  все,  что  ты  сочтешь  необходимым.
Правда, я не хочу уходить."
   Храбрость и полное доверие, сверкнувшие на лице Дугала, когда он взглянул
на Келсона, сделали ненужными все дальнейшие обсуждения. Благодарное  "тогда
оставайся" было скорее артикулировано, а не сказано,  но  Дугал  понял.  Его
робкая улыбка и быстрая ответная улыбка Келсона  были  всеми  комментариями,
которые были им нужны. Они вместе  вернулись  в  комнату,  в  которой  лежал
спящий Колей. Келсон больше не волновался.
   Когда Келсон присел на правую сторону кровати и сделал несколько глубоких
вдохов, концентрируясь, как учил его Морган, старик захрапел в  забытьи.  Он
не касался Колея, чтобы не пугать Дугала  раньше  времени.  Дугал,  поначалу
оживленный, поставил  свой  табурет  по  другую  сторону  кровати  и  уселся
смотреть, но постепенно даже на него подействовало спокойствие, исходящее от
короля. Как и у Келсона, его дыхание скоро стало поверхностным и  ритмичным,
а его ловкие пальцы хирурга спокойно переплелись на коленях.
   Успокоившись, Келсон обратил внимание  со  своего  медленного  спокойного
дыхания на Колея, осторожно кладя свою правую руку на лоб старика, а большой
палец и мизинец - на его  закрытые  веки.  Осторожно  внедряясь  в  сознание
Колея, он почувствовал завесу алкогольного дурмана, но быстро  миновал  его,
чтобы установить связи, необходимые для  того,  что  он  планировал,  закрыл
глаза и почувствовал, что он прошел сквозь одурманенные алкоголем мысли.
   "Слушайте только меня, Колей," - прошептал он.
   Почувствовав возникающее в Дугале удивление, Келсон на  мгновение  открыл
глаза и инс