но  у
него в ногах запутался плащ,  и  это  помещало  ему  еще  больше.  Конал
мгновенно пришел в себя и попытался поймать его. Тирцель полетел  спиной
вперед, вниз по ступеням, и его лицо исказилось от боли, когда  затылком
он врезался в одну из ступеней. Открытый рот,  искаженный  в  безмолвном
вопле агонии,  был  последним,  что  увидел  Конал.  Тирцель  полетел  в
лестничный проем и исчез во тьме.
   Через несколько секунд послышался жуткий глухой  звук  удара  тела  о
камни внизу, потом звук ломающихся костей и  вызывающий  тошноту  хруст,
который сменила полная тишина. А затем, там, где  стоял  Тирцель,  когда
все это началось, созданный  им  магический  огонь,  помаячив  несколько
мгновений, замигал и исчез. Конал остался в полной темноте,  в  ужасе  и
одиночестве.

Глава девятая

Наследство, поспешно захваченное вначале, не благословится впоследствии (Притчи 20:21)

   - Пирцель? - прошептал Конал, не смея пошевелиться,  когда  кромешная
тьма стала давить на него со всех сторон.  -  Тирцель,  с  тобой  все  в
порядке?
   Ответа не последовало, а нависшее молчание, ставшее еще более  жутким
из-за этой кромешной тьмы, заставило вырывающееся из груди сердце Конала
забиться еще сильнее.
   - Тирцель? - повторил он тише.
   Когда и на этот раз ответа не  последовало,  Конал  сделал  несколько
глубоких вдохов, весь дрожа, затем сложил руки лодочкой,  чтобы  создать
магический  огонь.  Свет  медленно  нарастал  в  его  дрожащих  ладонях,
красноватый и неуверенный, пока Конал не взял себя в руки, пытаясь унять
растущую панику.
   Он старался не думать о том, что может найти внизу.
   Магический огонь остался в одной ладони, когда Конал  стал  осторожно
спускаться, боясь  каждого  шага,  и  того,  что  он  может  увидеть  на
следующем  повороте  лестницы.  Наконец,   как   раз   перед   площадкой
предыдущего уровня, он  увидел  сапог,  ногу  и  смятый  плащ.  Каким-то
образом ему удалось добраться до тела,  лежавшего  без  движения,  и  не
повторить падение Тирцеля. Но он знал, даже до  того,  как  склонился  к
наставнику, что тот мертв.
   Конал с трудом подавил рыдание  и  нежно  приподнял  голову  Тирцеля,
чтобы убедиться,  не  мог  ли  он  ошибиться,  но  его  худшие  опасения
подтвердились. Шея Тирцеля была  сломана.  Разум,  поднявший  принца  до
уровня, о котором Конал не мог и мечтать, и разбудивший  его  потенциал,
навсегда погиб, а ранее непроницаемые защиты  уже  наполовину  ушли,  по
мере того, как физическая смерть вступала в свои права.
   Боже праведный, что же он наделал? И еще хуже, что  он  будет  делать
теперь? Конал не смел обратиться за помощью, и  не  только  потому,  что
Тирцелю Кларонскому теперь уже никто не  поможет.  Смерть  Тирцеля  была
случайностью, но кто в это поверит?
   Конал ведь на самом деле толкнул его, и они на самом деле поругались.
Если это всплывет на свет, а это всплывет в случае допроса любым Дерини,
вместе с причиной ссоры, то  Конал  навсегда  потеряет  не  только  шанс
заполучить Росану, отбив ее у Келсона, но обнаружится и  его  магическая
связь с Тирцелем на протяжении всего прошлого года. А  это  повлечет  за
собой гораздо худшие последствия, чем просто желание опередить соперника
в любовной игре.
   Значит, он не имеет права признаваться. Если, с  другой  стороны,  он
просто оставит тело лежать там, где оно сейчас лежит - или,  еще  лучше,
оттащит его к следующей площадке и оставит  в  темноте  -  может  пройти
несколько дней или даже недель, пока его кто-нибудь обнаружит. Или  даже
месяцев.
   А когда тело  наконец  найдут,  с  какой  стати  кому-то  подозревать
Конала? Разве, вообще, кто-то в курсе, что он знает  о  тайном  ходе?  В
конце концов, ход-то ведь соединяется с  покоями  Дугала.  Пусть  другие
размышляют, что здесь делал Тирцель Кларонский.
   Возможно, этот план не был лучшим из всех возможных решений, но,  как
казалось, он мог сработать. Оттянув тело  к  следующей  площадке,  Конал
осторожно  устроил  все  так,  чтобы  нашедшие  труп  подумали:  мертвец
оказался тут, оступившись с лестницы и прокатившись чуть ли не с  самого
верха.
   Красновато-коричневый  плащ  Тирцеля  сливался   с   тенью,   поэтому
проходящий мимо, специально не ищущий чего-то необычного,  не  обнаружит
его. Конечно, только пока тело не станет разлагаться. Но к тому  времени
Конал уже отправится в путешествие.
   Единственное, что он еще сделал после  того,  как  добавил  несколько
последних штрихов к разработанному им плану, - это снял кожаный  ягдташ,
который Дерини всегда приносил на их уроки. Быстрый  осмотр  содержимого
подтвердил, что кубики, используемые в заговорах, все еще лежали  в  том
же мешочке, да и некоторые порошки и зелья могут оказаться очень кстати.
Вот, например, немного мераши в чьем-то вине...
   Принц отбросил эти  мысли,  еще  раз  склонившись  над  телом,  снова
пытаясь найти хоть какие-то внешние  подсказки,  которые  могли  бы  его
выдать.
   Все ли он сделал правильно?
   - Прости, Тирцель, - прошептал он очень тихо, готовясь  отступить  во
тьму. - Мне жаль,  что  тебе  пришлось  умереть,  не  получив  отпущения
грехов.
   Это было бы важно для тебя, не так ли? Интересно, а  ты  помолился  в
последний раз своему драгоценному святому Камберу, там, в часовне?
   Но когда он склонился над телом,  чтобы  перекрестить  лоб  умершего,
немного сожалея о  неблагодарных  мыслях  в  адрес  Камбера,  его  разум
скользнул по уходящих защитам Тирцеля и  растворяющейся  вместе  с  ними
памяти. Внезапно Коналу в голову пришла смелая мысль.
   Он получил в наследство кубики и зелья Тирцеля, об использовании ряда
которых он уже знал. Конал теперь  и  сам  сможет  кое-что  сделать  для
усиления своих ментальных способностей.  Ведь  он  же  прошел  начальную
подготовку. Но что, если он сможет узнать больше, попытавшись  прочитать
остающееся в памяти Тирцеля? Он видел, как Келсон делал это с умирающим,
а потом продолжал и после смерти человека, причем получил очень полезные
сведения.
   Тот человек не был Дерини, но ведь  защиты  Тирцеля  уже  исчезли.  А
добраться  до  тайн  настоящего  Дерини,  причем  члена   Камберианского
Совета...
   Принц не стал больше размышлять. Сколько уже пропало, ушло и не может
быть  возвращено,  пока  Конал  занимался  проблемами  снятия   с   себя
подозрений? Призвав в помощь все силы, которыми он обладал, принц плотно
обернул свои защиты вокруг  исчезающего,  растворяющего  пучка  энергии,
который был  сутью  Тирцеля,  и  попробовал  проникнуть  вглубь,  обходя
тривиальные воспоминания о ежедневном бытии Тирцеля и хватаясь только за
те вещи, которые могли  относиться  к  Дерини  -  ритуальные  процедуры,
заговоры, ментальные упражнения,  методы  ментальных  сражений,  обрывки
споров Тир целя с  Камберианским  Советом,  с  которым,  как  видно,  он
частенько расходился во мнении.
   Информации оказалось слишком много, чтобы воспринять ее, одновременно
полностью осознав, но некоторые вещи были очень  важными.  Черт  побери,
почему Конал не подумал об этом раньше? Но любое дополнительное  знание,
пусть и отрывочное, было лучше, чем никакого. Он  все  это  рассортирует
позже, когда у него появится свободное время.
   Он прочитал все, что удалось уловить, пока у него не затекли ноги,  а
тело под его руками не окоченело,  и  он  больше  не  смог  поддерживать
контакт со становящимися все более  отрывочными  впечатлениями,  которые
пока оставались. Принц убежал, едва соприкоснувшись с этими последними и
самыми неприятными для него  воспоминаниями  -  ужас  и  неверие,  когда
Тирцель падал, боль, а затем полная тьма, закрывающая все будущее. Конал
покрылся потом к тому времени,  как  отцепился  от  разума  Тирцеля.  Он
дрожал  от   усталости,   сказывались   последствия   всех   сегодняшних
переживаний, но ему удалось взять себя в руки.
   "Ну, Тирцель,  боюсь,  что  ты  научил  меня  гораздо  большему,  чем
когда-либо собирался, - подумал он,  накидывая  себе  на  плечи  плащ  и
собираясь снова подниматься по лестнице. - Но я постараюсь  использовать
полученные знания с пользой. Пусть у тебя все будет хорошо  в  следующей
жизни - если только существует следующая жизнь."
   К тому времени, как Конал достиг потайного входа в  покои  Дугала,  с
другой стороны слышались голоса - как  понял  Конал,  слуги  упаковывали
вещи Дугала на завтра, поэтому принц вернулся обратно,  чтобы  выйти  во
двор рядом с базиликой. Проходя мимо площадки, где лежало тело  Тирцеля,
он с удовлетворением отметил,  что  даже  ему  самому  нужно  хорошенько
присмотреться, чтобы заметить нечто необычное - а ведь он-то  знал,  что
там находилось.
   Двор перед базиликой был погружен во тьму и пуст, когда он  вышел  из
тайного хода и закрыл за собой дверь. По пути он ненадолго задумался, не
воспользоваться ли ему Порталом в кабинете Дункана,  чтобы  вернуться  в
библиотеку, но быстро отклонил эту идею.  Конал  не  сомневался,  что  в
состоянии  совершить  прыжок  без  посторонней  помощи,  но  для  этого,
во-первых, следовало хорошо отдохнуть.
   Более того, оставался риск столкнуться с кем-то в библиотеке, даже  в
этот поздний час. Да и Тирцель уже  после  совершенных  сегодня  прыжков
беспокоился, что Конал растратил слишком много энергии.
   Кроме того, Конал приложил  немало  сил,  читая  память  Тирцеля,  не
говоря о том, сколько эмоций и физических сил отнял  несчастный  случай.
Лучше не рисковать, когда он уже столько получил.
   Нет уж, он просто обойдет место проведения парадов и конюшни, а затем
проникнет в жилые помещения через боковую дверь. Или  можно  идти  через
тронный зал: ведь здесь слишком много любопытных стражников. Но с другой
стороны, если его  остановят,  он  всегда  может  предложить  подходящее
объяснение - просто вышел прогуляться или решил проверить лошадей  перед
завтрашним  путешествием.  Стражник  не  видел,  как  он  выходил?   Ну,
наверное, он выходил до смены караула.
   Это сработает. Он  был  уверен,  что  сработает.  Он  закинул  ягдташ
Тирцеля за спину таким образом, что у него на груди можно было  заметить
только одну лямку.
   Как Конал и запланировал, он без проблем добрался до своих покоев, по
пути тихо насвистывая старую любовную песенку.

***

   - Дугал, я чувствую себя полным идиотом, - сказал Келсон на следующее
утро, когда его названный брат помогал ему  заканчивать  одевание  перед
отправкой в путешествие. - Вчера вечером я держал  в  объятиях  красивую
женщину и все, что я сделал, - это только поцеловал ее. Если  бы  я  был
более настойчивым, никто не  знает,  чем  бы  все  закончилось,  но  она
остановила меня. И я дал ей уйти.
   Дугал был одет в яркую шерстяную клетчатую накидку и  кожаные  штаны,
типичные для приграничных районов и земель Макардри. Он  сидел  на  краю
одного из сундуков в покоях Келсона и  разматывал  ремень,  который  был
намотан на меч Келсона. Король застегивал  белый  пояс  поверх  красного
одеяния всадника.
   - Боже, какая сила воли, - поддразнил Дугал, обратив внимание на  то,
что на руке Келсона больше нет кольца, хотя Дугал и не стал упоминать об
этом вслух. - А я знаком с дамой, о которой идет речь?
   - А ты как думаешь?
   Схватив свой меч и ремень у Дугала и закрепив их поверх белого пояса,
Келсон  позволил  Дуталу  накинуть  себе  на  плечи  плащ  с  капюшоном,
отделанный мехом, просунул руки в прорези, и повернулся к Дугалу,  чтобы
тот мог застегнуть пряжку у него на шее.
   - Я думаю, - сказал Дугал после размышлений, - что  мой  брат  король
влюбился и что его дама никогда не станет монахиней. И поскольку я вижу,
что ты подарил ей кольцо...
   - Это не совсем так, - вставил Келсон.
   - Нет? А твой палец указывает на другое.
   Келсон взглянул на мизинец, на белую незагорелую полоску,  и  тут  же
начал рыться в шкатулке с драгоценностями.
   - Ну, все было не так, как может показаться, - пробормотал он. - Я не
подарил ей кольцо в том смысле, который имеешь в виду ты. Мы  не  давали
друг другу обещаний. Она.., будет просто хранить кольцо, как знак, что я
оставил Сидану в прошлом.
   Она не будет его носить.
   - Нет?
   - Нет.
   Келсон наконец  нашел  в  шкатулке  небольшой,  украшенный  изумрудом
перстень и надел его на  мизинец,  затем  схватил  пару  черных  кожаных
перчаток и отделанную мехом шапку. На шапке крепилась золотая диадема, и
это было гораздо удобнее в походе для обозначения его ранга, чем обычная
корона. Надев головной  убор,  Келсон  несколько  секунд  в  негодовании
смотрел на Дугала, раздраженно похлопывая перчатками по бедру. Затем  он
улыбнулся, покачал головой и в беспомощности рассмеялся.
   - Я что-то сказал? - спросил Дугал, невинно округляя глаза.
   Продолжая смеяться, Келсон покачал головой.
   -  Это  глупо.  Предполагается,  что  у  девственников-рыцарей   есть
преимущество в поисках чего-либо. В особенности,  в  священных  поисках.
Так почему я сокрушаюсь, что я до сих пор девственник?
   Дугал виновато посмотрел на  свои  сапоги,  затем  поднял  голову  на
Келсона.
   - Ну, если ты до сих пор девственник,  то  нас  таких  двое,  -  тихо
произнес он.
   - Ты? - выпалил Келсон - Но я считал...
   - О, я много болтаю, - признал Дугал. - И в какой-то момент даже  сам
поверил, что мы с дочерью. графа Картанского, вчера вечером...
   Его хитрое подмигивание и многозначительное пожимание плечами сказали
больше, чем могли бы выразить слова, и несколько секунд они  с  Келсоном
не могли прекратить смех.
   - Боже праведный, два рыцаря-девственника - выпалил Келсон, когда они
оба смогли снова нормально разговаривать. - Я думал, что я -  последний.
И дочь старого Картана. Боже праведный, ты играешь с огнем,  парень!  Он
убьет тебя, если когда-то узнает. То, как он стережет эту девушку...
   - Ну, он стерег ее недостаточно хорошо. Я ведь смог поцеловать ее,  -
заметил Дугал, вытирая слезы, выступившие от смеха у него на  глазах.  -
Думаю, Коналу тоже удалось урвать поцелуй. Может, удалось и большее.
   Улыбка Келсона превратилась в фырканье, когда он натягивал перчатки.
   - А, Конал. Он-то, как я опасаюсь,  полностью  провалит  этот  поиск,
если девственность на самом деле является обязательным  условием.  Скажи
мне, кто-нибудь, на самом деле, видел его любовницу?
   Она красива?
   - Не знаю. Предполагается, что  ее  видел  его  оруженосец.  Как  его
зовут? Джован? К сожалению, парень не болтлив и держит язык за зубами. -
На губах Дугала мелькнула хитрая улыбка. -  Хотя  мы  можем  и  спросить
его... Я имел в виду, по-настоящему спросить его...
   - Если я сам не накажу или строго не отчитаю тебя за такую  глупость,
то это сделает твой отец, или, по крайней мере, ему следует это сделать,
- заметил Келсон, но неодобрение на его лице быстро сменилось раздумьем.
- А если серьезно, то мы могли бы допросить Джована и обычным  способом.
Он должен что-то знать. И, может быть, мы  могли  бы  проверить,  совсем
легонько, правду ли он говорит... Конал, в  самом  деле,  слишком  часто
возвращается усталым.
   Они все еще шутили  на  эту  тему,  когда  вышли  к  довольно  шумной
компании, собравшейся во дворе.
   Король с Дугалом приветственно подняли  руки  в  перчатках  при  виде
Моргана и Дункана, которые с понимающим выражением на лицам  следили  за
происходящим со ступеней, где  также  стояли  Нигель,  Мерауд  и  другие
царедворцы более старшего возраста. Но  они  уже  попрощались  с  семьей
прошлой ночью, а Дункан отслужил особую службу, только для них четверых,
на рассвете. Джехана и ее духовник,  отец  Амброс,  стояли  отдельно  от
остальных, и  Келсон  с  Дугалом  остановились,  чтобы  должным  образом
поприветствовать королеву. Когда они продолжили путь к своим лошадям, их
внимание привлек Конал.
   Келсон ткнул Дугала локтем в бок и попытался  снова  не  рассмеяться.
Конал  выглядел  очень  усталым,  у  него  ввалились  глаза.  Он  сурово
отчитывал своего оруженосца за какое-то  непонятное  прегрешение.  Принц
Рори, который выступит в качестве капитана молодых оруженосцев и  пажей,
составляющих эскорт первые несколько миль, разделял  возбуждение  членов
основного отряда и казался полностью  разочарованным  в  старшем  брате.
Младший, Пэйн, вообще, был на грани слез.
   - Ого, какой он возбужденный сегодня утром!
   - прошептал Келсон. - Что я тебе говорил? Посмотри на  круги  у  него
под глазами.
   - уж он-то точно не девственник, - прошептал в ответ Дугал, когда они
садились на лошадей. - Это явно от недостатка сна.  Вероятно,  он  вчера
вечером выскочил для последней тайной встречи со своей подружкой.
   - Не сомневаюсь, что так и было, - ответил Келсон, берясь за поводья,
- Взгляни, не удастся ли тебе развеселить Рори и Пэйна, пока я  проверяю
багаж и выясняю,  что  там  натворили  наши  оруженосцы.  Если  даже  не
смотреть на моего измотанного ночными похождениями кузена,  происходящее
все больше походит на цирк, чем на достойное  отправление  на  священный
поиск.
   Дугал опять рассмеялся, услышав последние слова  короля,  и  все  еще
продолжал смеяться, когда Келсон  отъехал,  чтобы  обменяться  утренними
приветствиями с Кьярдом  О'Руаном,  присматривавшим  за  оруженосцами  и
слугами, которые заканчивали последние приготовления.  Большинство  слуг
были людьми в возрасте и оставались серьезными,  но  молодые  оруженосцы
смеялись и  шутили  между  собой  все  время,  отрываясь  от  работы,  и
практически не обратили внимания на приближение короля.
   - Доброе утро, Кьярд, - поздоровался Келсон. - Эти  парни  совершенно
неуправляемы, и тебе с ними сложно справиться?
   Когда старый Кьярд улыбнулся и дотронулся  двумя  пальцами  до  полей
своей шляпы, приветствуя короля, оруженосцы быстро вернулись к работе.
   - Нет проблем, сир, -  сказал  он.  В  его  голосе  слышался  акцент,
типичный для жителей приграничных территорий. - Просто  они  возбуждены,
отправляясь в путешествие. А если не успокоятся к тому времени,  как  мы
тронемся  в  путь,  -  предупредил   он,   внимательно   поглядывая   на
оруженосцев,  -  не  сомневаюсь,  что  для   них   можно   будет   найти
дополнительную работу, когда мы  остановимся  на  ночлег,  чтобы  занять
руки, которые не знают, куда себя девать.
   Слабая  угроза  поимела  желаемый  эффект,  и   развеселая   молодежь
успокоилась.  Однако  кроме  мрачного  и   раздраженного   Конала   все,
отправлявшиеся в путешествие с королем и его названным братом в то утро,
все равно были в приподнятом настроении.
   Среди  членов  отряда  насчитывалось   еще   шесть   молодых   людей,
посвященных в рыцари на прошлой неделе, включая сэра Джатама  и  бывшего
оруженосца Дугала сэра Дхасса Макардри. Сэйр де Трегерн и  Роджер,  граф
Дженасский, люди более старшего возраста,  должны  были  делиться  своим
опытом с молодым поколением рыцарей и улаживать  споры,  если  возникнет
такая необходимость. В путь отправлялся и  полевой  хирург  архиепископа
Кардиеля отец Лаел, хотя Дугал и имел  не  меньшую  квалификацию.  Отряд
включал  восемь  копьеносцев  Халдейна  и  еще  троих  людей   Макардри,
сопровождавших их с небольшим количеством багажа,  а  также  достаточное
количество оруженосцев и других слуг, чтобы заботиться о них обо всех. В
общей сложности насчитывалось почти тридцать человек.
   Дункан благословил отряд, когда они проходили мимо него, счастливые и
возбужденные от предстоящего путешествия. Проводить молодых людей  вышли
многочисленные слуги,  а  также  высокорожденные,  как  мужчины,  так  и
женщины, в это время оказавшиеся при дворе. Зрители быстро переместились
на  верхние  этажи  замка,   чтобы   видеть,   как   уходит   отряд.   А
путешественники, чьи кони цокали копытами о камни, уже  выходили  из-под
арки, чтобы отправиться  на  север  по  дороге,  идущей  вдоль  реки,  к
Валорету.  Среди  провожающих  были  Мерауд,  Джаннивер   и   кормилица,
державшая на руках крошечную дочь Мерауд Эйриан.  Джаннивер  возбужденно
махала с