использовалось в  значении "простого смертного", не
обладающего сверхъестественными способностями) мог перенести тело из могилы.
Не брались  они  и судить о  мотивах некоего секретного перезахоронения тела
отцом МакРори, о котором  тот говорил. Напротив, Чарльз видел, как несколько
месяцев назад Йорам и  лорд Рис приходили навестить могилу. А он был  послан
братьями проследить: не знает ли кто-нибудь  еще  о том,  что могила  пуста.
Зачем Йораму и Рису понадобилось являться к могиле, если они знали, что теле
там нет, как заявил Йорам? Чарльзу оставалось сделать вывод, что Йорам и Рис
не знали об этом.
     На этом Кверон прервал расспросы,  не  желая утомлять  высокое собрание
умозаключениями  сельского  пекаря.  Пришел черед  Риса.  Тот, помня  ночные
наставления,  категорически  заявил,  что   ему   неизвестно   ни  о   каком
перезахоронении  тела  Камбера  Йорамом  или  кем-то другим. Приятно было не
лгать-- перевезено было тело  Алистера, а  не  Камбера. Его заявление вполне
совпало  с  заверениями  Йорама в том, что он  выполнил  работу в  одиночку,
следуя просьбе отца, сделанной еще до того, как Рис стал членом их семьи.
     Кверон расспросил и Эвайн, решив,  что Камбер, возможно,  поделился и с
ней  своей волей. Но, разумеется, Камбер  не делал  этого,  и Эвайн могла со
спокойной совестью утверждать, что она  не знала о перезахоронении тела отца
и  не участвовала  в этом. Учитывая то, что леди Эвайн не фигурировала  ни в
одном  из  представленных Квероном свидетельств, и ее деликатное  положение,
Кверон  позволил  ей удалиться.  Камбер  не мог  не улыбнуться,  прикрываясь
рукой, поднятой якобы  за тем, чтобы скрыть зевок,  глядя, как Эвайн сделала
реверанс  с самым  невинным видом и с преувеличенной торжественностью, какую
часто изображают дамы на пороге материнства,  направилась обратно к галерее.
Если бы Кверон знал о ее действительном участии в деле "святого Камбера", он
бы не стал так спешить.
     На все  это ушла половина  утра.  К тому времени, когда Кверон закончил
перекрестный  допрос  об  исчезновении  тела Камбера,  многие  из  тех,  кто
отсутствовал  на  предыдущем заседании, заскучали.  Следующее  свидетельство
заставило  оживиться  всех. Повинуясь  приказу  Кверона,  из дверей у левого
камина появился некий лорд Дуалта  Джарриот, судя  по одежде,  рыцарь Ордена
святого Михаила.
     Спокойно   приблизившись  к  тронам,  Дуалта  с  церемонной  учтивостью
поклонился королю и, опустившись  на колени,  поцеловал кольцо архиепископа.
Он избегал встречаться взглядом  с королем, прекрасно зная, что, придя сюда,
ослушался его приказа, и молился  о  скорейшем  избавлении от этой  пытки  и
королевского гнева.
     В  расспросах  Дуалты   Кверон  не  пользовался  никакими  деринийскими
штучками,  обратившись  к  обычной формуле "вопрос-ответ", когда речь шла  о
личности Дуалты и его роли в том, о чем вскоре узнает Совет. Кверон объявил,
что,  принимая  во  вниманием  число  представленных  свидетелей,  он  не  в
состоянии  повторить  проделанное  им вчера и  показать,  что  именно  видел
Дуалта. Но с согласия Дуалты он уже считал мысли с него и убедился, что юный
рыцарь говорит правду.
     Пусть Дуалта  сам расскажет  свою  историю. Юноша  получил михайлинское
военное   образование,   известное  столь   же   славной   репутацией,   как
гавриллитское обучение  для дерини. Кверон  выразил уверенность, что молодой
человек сохранил точные воспоминания и его правдивый рассказ будет интересен
высокому собранию.
     Камбер тоже не сомневался в этом.
     Собравшиеся  затихли,  когда  Дуалта  начал  повествование  о событиях,
предшествовавших "чуду":  о том, как он вошел в  комнату настоятеля вслед за
своим спутником (он  не станет называть  имени) и нашел Каллена лежащим  без
сознания и явно боровшимся с некой силой, оказывавшей влияние на все и вся в
комнате.
     Камбер  отметил,  что Дуалта  предпочел не упоминать имени Синила.  Это
могло означать только то, что Кверон приберег короля в качестве последнего и
главного козыря, так  как невозможно было закончить  этот рассказ, не открыв
имени таинственного зрителя.
     Рис и Йорам пытались  облегчить положение Каллена, продолжал Дуалта, но
было ясно. что нечто, противостоящее викарию,  обладало куда большей  силой,
чем все они. Лорду Рису  удалось выяснить, что это  были остатки злобных чар
Ариэллы,  угрожающих  Каллену с той ночи в  Йомейре, когда  он убил коварную
принцессу.
     Потом Каллен перестал дышать, его  лицо медленно синело, в то время как
Рис  и  испуганный  Йорам  опустили  его  на  пол  и  принялись  делать  ему
искусственное дыхание, стараясь вернуть настоятеля к жизни.
     Рассказывая свою историю, Дуалта словно  перенесся в то время,  как это
было  с Гьюэром, хотя ни Кверон, ни кто-то  другой не  способствовали этому.
Теперь  он  говорил  так, будто боровшаяся  за свою жизнь  жертва колдовства
лежала перед  ним в зале, который  превращался под  его  мысленным взором  в
спальню отца Алистера.
     -- О, Господи, если бы Камбер  был здесь!-- воскликнул Дуалта, падая на
колени и  с мольбой воздевая руки к небу.-- О, Господи! Камбер бы мог спасти
настоятеля!
     Будто  пораженный  молнией, Дуалта  замер, стоя  на  коленях. Слушатели
застыли вместе с ним.  Постепенно начало меняться выражение лица юноши--  от
отчаяния к испуганному удивлению.
     Затем  тихим,  дрожащим голосом  Дуалта описал увиденное  им.  Как лицо
Каллена  на мгновение окуталось дымкой тумана и начало принимать черты  лица
Камбера МакРори, а прежнее лицо будто слетело.
     --  Видение длилось  недолго,-- сказал Дуалта.-- Казалось, что Рис  был
менее всего смущен случившимся,  он вроде принял это как помощь в исцелении.
Когда  Целитель  закрыл глаза  и склонил голову, должно быть,  погружаясь  в
транс,  видение  растаяло, туман  растворился, и лицо вновь приобрело  черты
Алистера Каллена. Йорам,  наблюдавший с окаменевшим лицом, уткнулся руками в
лицо и плакал до тех пор, пока все не кончилось.
     Лицо Дуалты стало белее  его пояса, а глаза были устремлены в пол перед
ним,  где  зрители  почти увидели  то,  что  по-прежнему  стояло  перед  его
мысленным взором. Руки застыли в воздухе, словно он держал за руку того, кто
стоял  на коленях  возле  него.  Как будто  отвечая  невидимому собеседнику,
слегка повернул голову.
     -- Да будет благословенно имя Господне!-- горячо прошептал он и набожно
сложил  руки.-- Он  послал  благословенного  Камбера,  чтобы  помочь  нам!--
воскликнул он.-- Господь послал Камбера спасти слугу своего Алистера!
     Когда он в умилении  склонился, Кверон тихо  подошел и положил  руку на
его плечо, нагнувшись, сказал  на  ухо несколько слов,  которых  не  слышали
завороженные  зрители.  Спустя  несколько  секунд  Дуалта  поднял  голову  и
посмотрел на Кверона, потом  на  короля,  архиепископа и публику.  На  губах
появилась  тень нервной,  застенчивой улыбки,  когда  он  с  помощью Кверона
вставал.
     -- Прошу  простить меня, преподобные отцы, Государь,-- • забормотал он,
обращаясь к Синилу  в особенности и  расправляя плащ трясущимися руками.-- Я
хотел...
     Джеффрэй отрицательно покачал головой.
     -- Извинений не  нужно, лорд Дуалта.  Ваш рассказ  на многое  проливает
свет. Отец Кверон, вы хотите, чтобы лорд Дуалта продолжал?
     -- Не стоит, ваша милость,-- Кверон поклонился и повернулся к Синилу.--
Ваше  Величество,  мы  подошли  к  весьма  трудному моменту,  ибо  следующее
свидетельство должно быть  представлено человеком, вне всякого сомнения, вам
известным. Разумеется, я могу попросить лорда Дуалту продолжить, но...
     До этого момента Синил следил за рассказом, сосредоточенно поджав губы,
иногда прикрывая глаза, словно от яркого света, хотя пламя факелов и огонь в
камине  вовсе   не  слепили  публику,   Камбер,  конечно,  знал,  что  Синил
закрывается не от света, и был  уверен, что Кверон тоже понимает.  Джеффрэй,
который  вчера  прочел  замыслы  Кверона,  старался не  смотреть  на короля.
Впрочем,  ему и не нужно было делать этого, остальные епископы  и все в зале
устремили взгляды на владыку Гвинедда.
     Сердцем Камбер рвался к  королю. Кверон действовал безжалостно.  Теперь
Синил не мог избежать расспросов. Кверон  может постараться быть помягче, но
не отступит.
     -- Ваше Величество?--  спросил Кверон, будто не был уверен,  что король
расслышал прежние слова.
     Синил   поигрывал  печаткой  на   большом  пальце,  стараясь   казаться
бесстрастным.
     --  Я  не знал, что  король  обладает властью при дворе архиепископа,--
произнес  он, не  поднимая головы. Архиепископ  Оррис взглянул  на  Кверона,
потом на Джеффрэя, который так ничего и не сказал, и, наконец, на Синила.
     -- Сир? Этот свидетель известен Вашему Величеству?
     Синил  медленно кивнул, не решаясь поднять глаза и  встретить так много
взглядов.  Может быть,  они  втроем договорились? Джеффрэй  и Кверон заранее
приобщили Орриса к своей  грязной работе, чтобы принудить Синила говорить...
Синил не станет лгать, не утаит самой жуткой правды.
     Вздохнув, король повернулся лицом к Оррису.
     -- Он известен мне очень хорошо, архиепископ.
     --  Почему  бы  нам  не выслушать его?--  не отступал  Оррис. Синил  не
ответил, и сидевший рядом с Камбером Юстас, прочистив горло, встал.
     -- Ваше Величество, прошу меня  извинить,  но я не  понимаю, что  здесь
происходит. Я человек простой. Мне не по душе интриги и тайны. Если есть еще
один  свидетель,  так пусть  он выступит. Знакомство  с Вашим Величеством не
освобождает от того, чтобы сообщить правду по такому вопросу.
     -- Вы, несомненно, правы, епископ,-- начал Синил спокойно, предпринимая
последнюю  отчаянную  попытку избежать этого  разговора,--  Не  освобождает.
Но...  будь  оно  проклято!--  Он  взглянул  на Юстаса.--  Вам, должно быть,
известно о моих сложных чувствах к Камберу. Я и есть этот свидетель!
     Послышались  вскрики удивления,  так  как до этой минуты большинство из
присутствовавших  в зале не догадывалось о том, кто  эта безымянная персона.
Точно ветер, пронесся  по комнате шепот смущения, постепенно затихший. Синил
молчал. После нескольких секунд неловкой тишины заговорил Кверон.
     --  Ваше Величество, приношу извинения. Я не собирался  принуждать  вас
поступать против вашей воли.
     Камбер  сам себе кивнул и едва заметно  улыбнулся, прекрасно зная,  что
именно произойдет.
     Кверон повернулся к Джеффрэю.
     --  Прошу и вашу милость извинить меня. Мне не следовало заводить  этот
разговор, С вашего разрешения я прошу лорда Дуалту...
     -- Нет.
     Это слово  Синил произнес едва  слышно, но  Кверон замолк, как будто на
него  прикрикнули.  Под испуганное бормотание  Синил поднялся, знаком  велев
всем оставаться на местах, когда собравшиеся начали подниматься следом. Сняв
корону решительным движением, он бережно положил ее на сиденье своего трона.
В полнейшей  тишине спустился с помоста и повернулся к Джеффрэю. Без короны,
в  своей темно-зеленой,  почти  черной  мантии, он  походил на  монаха, чего
всегда и хотел.
     -- Милорд  архиепископ,  я  готов  представить  свое  свидетельство  по
данному делу. Так как я говорю с вами не со своего трона, вы можете опускать
мой титул, не тратя понапрасну время.
     Джеффрэй  приподнялся  и  поклонился, потом  снова сел  и  взглянул  на
Кверона.
     --   Думаю,   Его  Величеству  не   обязательно   приносить  присягу,--
полувопросительно  произнес  он  и  по примеру  Кверона отрицательно  качнул
головой.-- Можете начинать.
     Низко поклонившись, Кверон повернулся к Синилу. Он  с  нетерпением ждал
этого свидетеля, который подтвердит все сказанное, хоть и возмущаясь этим до
глубины души.  По сути  дела, именно возмущение  и  протест  сделают рассказ
более достоверным, потому что Синил вовсе  не преувеличивал, говоря  о своих
противоречивых   чувствах   к   Камберу.   Синил   действительно   был   тем
неопровержимым свидетелем,  которого обещал Кверон, хотя сейчас  на нем и не
было короны.  Камберу  казалось,  что Кверон прямо-таки  источает торжество.
Господи, если бы он знал, что делает!
     -- Я постараюсь, чтобы это закончилось  как можно быстрее,  святой отец
(надеюсь, вы позволите называть вас  так). Всем здесь известно, что когда-то
вы были священником.
     Синил вздрогнул. Кверон напомнил  публике  о  прошлом, сразу  обозначив
одну  из  причин  нежелания  короля  участвовать  в  возвеличивании  Камбера
МакРори. Потом  бывший  гавриллит  замолчал,  глядя в  землю,  он  обдумывал
следующий ход.
     -- Итак,  святой  отец,  вы  подтверждаете, что  находились  в  комнате
епископа Каллена в ночь отпевания Камбера?
     -- Да,-- прошептал в ответ Синил.
     --  И  стали свидетелем  чего-то  необычайного,  имеющего  отношение  к
епископу Каллену?
     -- Да,-- подтвердил Синил.
     --  Превосходно,-- сказал Кверон,  оглядывая  слушателей и оценивая  их
реакцию.-- А теперь, святой отец, расскажите преподобным, что вы видели а ту
ночь, и как можно  более подробно. В особенности нам бы  хотелось услышать о
том, что касается Камбера.
     Синил закрыл глаза, глотнул, потом посмотрел под  ноги и начал говорить
о том, что видел.
     Свидетельство  было недолгим.  Несколько дополнив повествование  Дуалты
(воспоминания  стража  отличались  от  его собственных),  Синил обратился  к
впечатлениям от так называемого чуда: сначала просто  не верил, потом, когда
понял,  что не сошел с ума,  другие  видели то  же самое,  неверие сменилось
страхом.
     -- Я  не хотел признавать  этого,-- прошептал Синил,--  несмотря на то,
что  Дуалта произнес вслух то, о  чем мы  все тогда  думали. Я говорил себе,
что, должно  быть, ошибся,  что чудес больше  не бывает.  Даже  лорд  Рис не
подтвердил это, а  ведь  Целители,  вероятно,  ближе  всего  к  чудесам.  Он
заверил,  что епископ  Каллен  избавлен  от  опасности,  но отказался  вести
разговор о том, как это случилось. Когда я спросил,  не  помог ли Камбер, он
ответил, что не ему судить об этом.
     -- Тогда я понял, что в комнате  находится еще один человек, которого я
не заметил раньше.-- Слушатели  подались  вперед--  это  было что-то  новое,
ранее неизвестное.
     --  Там  был  юный  монах-михайлинец,  стоявший  на  коленях  в  дверях
молельни. Рис сказал, что его звали Джон, и что епископ Каллен пригласил его
сделать внушение. В суматохе о нем забыли.
     В этом месте повествования Кверон прочистил горло.
     --  Кстати,  святой отец, несмотря на  то, что лорд Дуалта подтверждает
присутствие некоего  брата Джона, ни он, ни  кто-то другой из Ордена святого
Михаила  не  может выяснить,  где  такой  монах находится.  Кроме  того, нет
никаких  письменных подтверждений,  что  он вообще существует. Нам известно,
что вы тоже пытались найти его. Может быть, вы более удачливы?
     Синил покачал головой, некоторые из епископов неодобрительно загудели.
     -- Благодарю  вас,  святой отец. Вернемся  к этому  позднее, Предстояло
продолжать,  и  король  постарался успокоиться.  Завороженные  слушатели  не
шелохнулись.
     --  Этот... брат Джон  просто стоял на  коленях  в молельне. Я спросил,
видел  ли он то, что произошло. Он ответил, что всего  лишь  монах, темен  и
необучен,  но  я  настаивал  на ответе. Помню,  когда он  поднял  голову,  я
заметил, что никогда не видел  таких непонятных, неопределенных  глаз, как у
него. Он были дымно-черные.
     -- Продолжайте, пожалуйста,-- поторопил Кверон.
     --  Да,  сэр.  Он,..  признал,  что  видел  кое-что.  А когда  я  велел
рассказать подробнее, он ответил: "Это был он. Он пролетел над настоятелем".
     -- Как вы поняли слово "он"2-- поинтересовался Кверон.
     -- Я... спросил его,-- прошептал Синил.-- Я спросил его, и он сказал...
он сказал: "Кажется, это был лорд Камбер".-- Синил глубоко вздохнул и закрыл
глаза.--  Я  буду помнить его слова до конца жизни. Он сказал: "Кажется, это
был лорд Камбер. Однако он мертв. Я видел его! Я... слышал, что хорошие люда
возвращаются, чтобы, помочь достойным..."
     Тяжкий вздох волной прошелестел  по залу, когда голос Синила стих. Даже
у Кверона больше не было вопросов. Синил открыл глаза, но казалось, будто он
по-прежнему  ничего  не видит.  Он поднес руки  к лицу,  разглядывая,  снова
опустил и со вздохом посмотрел на Кверона. Им удалось выудить то, чего он не
хотел говорить,  пусть  это и была  правда. Теперь Синилу хотелось  убежать,
уйти от продолжения разговоров о человеке, которого он боялся,  с которым не
мог примириться.
     Кверон выдохнул и кивнул Синилу.
     -- Благодарю, святой отец. Не расскажете ли собранию, что еще случилось
той ночью, если, конечно, случилось?
     --  Совсем немного,--  пробормотал  Синил.--  мне  нужно было  остаться
одному и подумать. Я все  еще не хотел верить в то, что видел и слышал. Я...
велел им не рассказывать никому и вышел.
     -- И пошли?..
     -- В... собор помолиться у его тела.-- Он снова понурил голову.-- Затем
я вернулся к себе.
     --  И  в соборе  не  произошло ничего  необычного?-- настаивал  Кверон,
однако  не  слишком напористо,  потому  что  теперь даже  он  не  знал, чего
ожидать.
     Но Синил покачал головой со взглядом, полным такой решимости,  что даже
самоуверенность Кверона поколебалась.  Целитель-священник  низко поклонился,
будто говоря "Как пожелаете",  и терпеливо дожидался, пока Синил превратится
из свидетеля в монарха. Цель была достигнута.
     --  Ваша милость, архиепископ, думаю, нам  больше  не  о  чем спросить.
Свидетель может быть свободен?
     -- Разумеется,-- ответил Джеффрэй.-- Ваше  Величество,  если пожелаете,
сегодняшнее заседание будет закрыто. Я понимаю, как вам было трудно.
     Вместо  ответа  Синил  перевел  тяжелый  взгляд на  архиепископа, потом
оглядел собрание. Под его взглядом слушатели съежились (все, кроме Камбера),
не  решаясь ни говорить,  ни  шевелиться.  Постояв  так, король  поднялся на
помост, взял корону, сел и  надел державный  венец. Кроме легкой бледности в
лице, не  осталось следов только что пережитого, но печать чего-то зловещего
лежала на его облике владыки на троне.
     Камбера  не смущали сгущавшиеся тучи. Королевская буря  таила в себе  и
смирение. Приступ  гнева предшествовал неизбежному  раскаянию,  признаниям о
жалкой человеческой доле, о слабости смертных--  от  жалкого  раба до князей
церкви и державных властителей.
     Поэтому ничего не произойдет. Просто верховный сюзерен  оказался как бы
унижен перед властью  церкви и сейчас напоминает  Джеффрэю,  кто в этом зале
настоящий  король.  Это сражение  Синил проиграл,  но не  всегда  собирается
проигрывать.  Этой ночью он  одержал  победу,  хотя  и невеликую,  приобретя
союзника в  борьбе за  то, чтобы стать таким,  каким  прежде его  заставляли
сделаться, а теперь он хотел сам.
     --  Благодарю за  заботу, архиепископ, но нет нужды  объявлять  перерыв
ради  нашей персоны,--  сказал  он,  превратившись  в  монарха  до  кончиков
ногтей.--  Мы не  желаем, чтобы  говорили,  будто король Гвинедда каким-либо
образом  препятствовал деятельности  этого высокого собрания, независимо  от
того,  каких  взглядов  он  придерживается.  Как  верный сын  церкви  король
присутствует здесь по приглашению вашей милости и с вашего разрешения. Прошу
вас, продолжайте  и  примите  наши  извинения,  если мы  показались  немного
упрямы.
     На этом Джеффрэю оставалось только пробормотать что-то успокоительное и
заверить  короля,  что  собрание  очень  радо  его  личному  присутствию  и,
разумеется, понимает его  мнимое нежелание  выступать  по  данному  вопросу.
Синил принял его заверения учтиво, и напряжение в зале спало.
     Для  повторных показаний и подтверждения рассказа Синила о таинственном
брате Джоне был вызван Дуалта.  Потом  были снова Рис и Йорам, однако ничего
нового  к ранее сказанному добавить не смогли. Рис впервые видел брата Джона
в комнатах Калл