ена, а  Йорам заявил, что в тот вечер монах сам пришел к нему
и сказал, что его  вызвал епископ  Каллен. Разумеется, сам епископ Каллен не
подтвердил и не опроверг это утверждение, так как потеря памяти не позволяла
ему установить, вызывал он брата Джона или нет.
     На  этом  закончилось утреннее заседание, но не дискуссия  о неуловимом
брате Джоне. Недостаточность сведений о его существовании, рассказы о ночном
посещении стали причиной появления вокруг этой фигуры ореола таинственности,
а у  кого-то  из слушателей  даже  появились  предположения,  что он  ангел,
посланный  на  землю,  чтобы  известить  о  чуде.  Это   предположение  было
поддержано    епископом   Найфордским,    ставшим    активным    сторонником
Камберианского движения. Раз монах не мог предстать  перед  Советом,  нельзя
было  доказать  и  его  земное существование.  Возможно,  он был и  ангелом.
Разумеется, эта деталь  не ускользнула от составителей все  увеличивавшегося
описания жития Камбера.
     Обсуждение  продолжалось после  перерыва  на  обед.  Были  представлены
несколько  свидетелей,  жизни которых  круто изменились после предполагаемых
вмешательств   благословенного    Камбера:    исцеления   у   его    могилы,
удовлетворенные прошения,  другое  покровительство  Защитника  человечества.
Разумеется, ни одно из этих свидетельств не могло выдержать строгой проверки
по правилам  канонизации, но это  уже  не имело значения. К концу  дня стало
ясно,  что после  некоторых формальностей  Камбер будет официально  объявлен
святым.
     Самому же Камберу оставалось только вздыхать  и ожидать голосования. Он
смиренно обращался  к Богу,  который провел  его через столькое  и  позволил
всему случиться, пусть примет и эту последнюю ложь.
     Решение  оказалось  единогласно  принятым.  Оглашение  результатов было
встречено всеобщей радостью. Четырнадцатого числа, то есть через две недели,
Камбер  Кирилл   МакРори  будет  официально  канонизирован  и  с   того  дня
именоваться  святым  Камбером  Кулдским,  Защитником  человечества  и  всеми
остальными титулами, которые получит в оставшиеся до канонизации дни.
     Во время обсуждения всех  деталей  Камбер  говорил  мало, черпая силы в
общении с Йорамом  и Джебедия,  и,  прежде чем выйти  из залы, бросил долгий
печальный взгляд  на Эвайн  и Риса, сидевших на галерее. В  тот вечер он  не
ужинал  и  после вечерней мессы  уединился  с  сыном  и Джебедия. Нужно было
привыкнуть к своему новому статусу.

     ГЛАВА 25
     Он причислен к детям Божьим и обитает среди святых.
     Книга притчей Соломоновых 5:5

     Погода изменилась, Пришла настоящая осень, и святой Камбер Кулдский был
объявлен святым всего Гвинедда и  признан во всех приходах и соборах страны.
Распутицу сменили холода, приблизилось Рождество, настал новый год.
     Было утро. В  часовне новоявленного святого стоял на коленях  епископ и
думал  над  тем,  кто он  теперь. Этот человек был  известен миру под именем
Алистера Каллена, сам же он знал себя как того самого легендарного Камбера.
     Или,  точнее,  вовсе  не  легендарного  Камбера,  ибо  того никогда  не
существовало, не было чудес, которые ему приписывали. Что  он мог поделать с
этим? Или мог, да не пытался? Люди считали Камбера Кирилла  МакРори мертвым,
пускай он останется таким.
     Камбер  смиренно  оглядел  храм,  который  спешно выстроили приверженцы
нового  культа.  Разум  его  уже  не протестовал,  а  сердце никак не  могло
принять. О  святом  Камбере говорил  весь  Гвинедд. Впервые  за два  месяца,
минувшие  со  дня официальной  канонизации, он  нашел храм пустым,  да  и то
только потому, что за дверьми мела метель  в непроглядной ночной  тьме.  Что
подвигло всех этих?..
     Камбер внимательно оглядел лицо статуи. Кого  из  него сделали?  Фигура
никогда  не   существовавшего  Камбера  была  вырезана  в  полный   рост  из
светло-серого  мрамора такой,  какой  ее  видел  Гьюэр,--  плащ, капюшон  на
плечах,   обнаженная  голова  приподнята,  раскрашенное   лицо  обращено   к
королевской диадеме, которую он держит в руках. Это была точная копия короны
из переплетенных листьев и крестов, которую однажды ночью (кажется, это было
так давно) Камбер опустил на голову Синила.
     "Sanctus Camberus,  Defensor  Hominum,  Regis  Creator"--  начертано на
алтаре. Святой  Камбер,  Защитник  человечества,  Творец королей.  С  каждой
стороны  от  алтаря  в  небольших  углублениях  в  песке  стояли   бронзовые
подсвечники. Десятки горящих свечей  наполняли  часовню  золотистым сиянием.
Изнутри  стены были заново облицованы белым камнем,  старые деревянные ширмы
были  заменены резными гипсовыми, на полу  был  выложен  плиткой  бело-серый
крест, который, поговаривали,  должен стать символом Слуг  святого  Камбера.
Ходили слухи, что камберовский храм в аббатстве Слуг в Долбане был обставлен
с большей роскошью, однако сам Камбер не набрался мужества съездить туда.
     О своем беспокойстве он все же готов был забыть. Гораздо более занимало
ум  значение  происходящего  для  окружающего  мира.  Пытаясь препятствовать
распространению  культа  святого  Камбера, он не вполне представлял реальные
последствия  канонизации. Кому  могло прийти  в голову, что  святой  Камбер,
Защитник человечества,  станет  еще и покровителем  деринийского волшебства,
примером благонамеренного использования могущества, чего, собственно говоря,
и добивались люди от своих более одаренных  собратьев. Разумеется,  никто не
выступал против Целителей.
     Однако  все   это   не  объясняло  участившиеся  чудеса,  приписываемые
вмешательству  Камбера.  Вмешательства  святого  были  более  чем  очевидны:
исцеления,  снятие порчи,  чудные  спасения и  исполнение  всяческих просьб.
Только Камбер не  имел к этому ни  малейшего отношения.  Неужели  сама  вера
творила чудеса,  несмотря на  то, что тот, к кому  обращались за  помощью, в
действительности не существовал?
     Или  вера многих людей  вызвала  "святого Камбера" к  жизни?  Вероятно,
культ  поклонения  Камберу  лежит за  пределами понимания  дерини,  где-то в
царстве Божьем? Разве не может всемогущий Господь действовать через Камбера,
если  такова  Его воля?  Разве  одно имя  хуже  другого? Должен существовать
какой-то  план,  объясняющий случившееся,  иначе  Камбер  просто не  смог бы
пережить все это.
     Но что если он  ошибается? Возможно, Бог  только играл  с ним,  вознося
лишь затем, чтобы низвергнуть...
     Камбер вздрогнул, закрыл лицо руками и в который раз спросил себя, а не
зашел ли  он слишком  далеко. Услышав шорох, он понял, что не  один, хотя до
этого  не  слышал  шагов, Он  только  собрался  взглянуть на  того, кто  его
потревожил (за прочно опущенными защитами  не  удавалось  различить сознание
другого), как послышался тихий голос.
     -- Святой Камбер?
     Камбер   отреагировал  мгновенно,  даже  не  успев  понять,  что  слова
принадлежали  Синилу  и в  них  не  было  упрека. Оглянувшись, Камбер увидел
короля. Тот  стоял,  скрестив руки на  груди; на плечах,  темном плаще  и на
волосах  поблескивал снег. Камбер  хотел  было  подняться, но  Синил покачал
головой, попросив остаться на месте, сам опустился на колени рядом. Согревая
руки, король дышал на них, оглядывая часовню с ироничной улыбкой.
     -- Вы  удивляете меня, Алистер. Кажется, я застал вас врасплох. Вы ведь
не слышали, как я вошел, не так ли?
     -- Вы научились пользоваться защитами,-- улыбнувшись, ответил Камбер.--
Прошу простить. Я слишком увлекся.
     -- Мне тоже так показалось.
     Синил взглянул на  возвышавшуюся перед  ним статую, задумчиво приподнял
бровь и снова обернулся к Камберу. Выражение его лица стало серьезнее за эти
несколько  секунд, серые глаза  потемнели. Камбер решительно  не мог понять,
что привело короля сюда в поздний час и в такую метель. Ему казалось, что он
отыскал ответ.
     -- Скажите, вас  он  тоже все  еще смущает?--  шепотом  поинтересовался
Синил.
     Задумавшись, Камбер  отвел  взгляд,  еще  больше утвердившись  в  своих
подозрениях и с болью осознавая, что в этом не может довериться королю.
     -- Разве это  имеет значение?-- вопросом на вопрос  ответил он.-- Культ
поклонения  ему уже  существует.  Никто  не  сможет  отрицать  положительных
результатов,   которые  удалось   достичь  его  последователям  в  Гвинедде.
Возможно, это и есть истинный критерий оценки святости.
     Синил задумался на несколько секунд, потом медленно кивнул.
     --  Вероятно,  вы правы,  И все  же есть кое-что еще. Временами я...  я
почти чувствую  его присутствие, будто он хочет от меня  чего-то еще, только
вот не знаю чего.-- В смущении он опустил глаза.-- Глупо, не правда ли?
     -- Вовсе нет,-- ответил Камбер, слегка  повеселевший оттого, что Синил,
сам того не осознавая,  говорил правду.-- Но  что подсказывает ваше  сердце?
Никогда не прислушивайтесь к голосу рассудка.
     Синил едва слышно вздохнул и пожал плечами.
     -- Не знаю. Я даже пытался спрашивать его. В ту ночь, когда  он... спас
вас,  я...  пришел  сюда,  в  собор, и попытался  молиться у  его  гроба.  Я
прогневал небеса. Я требовал, чтобы он  ответил, что делает и чего  хочет от
меня. Но он молчал, молчит до сих пор.
     -- А  если  бы он ответил,  как, по-вашему, как бы вы узнали об этом?--
мягко спросил Камбер. В ожидании он  затаил дыхание, ибо ответ Синила  может
дать ключи к королевской душе.
     Откинувшись  назад,  Синил  сел на пятки и  вопросительно  взглянул  на
статую святого. Его молчание длилось так долго, что  Камберу показалось, что
король  решил  не  отвечать.  Однако Синил покачал  головой  и  посмотрел на
Камбера.
     --  Не  уверен, что смогу  ответить.  В  простоте  моих  верований в те
времена,  когда  я  был  скромным  священником-монахом,  проводившим  дни  в
молитве, я бы ожидал... даже не знаю... какого-нибудь видения  или сна, как,
например,  случилось с Гьюэром. Я  пытался помочь этому произойти  (поверьте
мне,  Алистер, действительно пытался), но ничего не случилось.  Кроме  того,
учитывая происшедшее  за  последние два  года,  не  думаю,  чтобы этого было
достаточно, и не знаю, чего было бы достаточно.
     --  Что  ж,  может  быть, это слишком  упрощено,--  произнес  Камбер.--
Полагаю, чем более искушенными наблюдателями мы становимся, тем большего  мы
требуем. Нам нужны  все более веские доказательства, тогда как единственное,
что  необходимо-- это вернуть детское  умение удивляться, способность видеть
чудо в каждом мгновении жизни, верить в  то, что подсказывают  наши чувства,
видеть Бога в делах Его.
     -- Ив  Его святых?-- ехидно осведомился Синил, снова  поднимая глаза на
статую.
     --  Возможно.  Возможно,  большинству из  нас этого  вполне достаточно.
Просто с годами мы растем  и  меняемся,  и Он меняет способ  общения с нами.
Вероятно, вы могли бы прекрасно обойтись и без какого-то святого Камбера, Но
у вас есть работа,  с которой вы научились превосходно справляться, помогает
вам святой или нет. Ваше сознание  подскажет вам, выполняете ли вы Его волю.
Возможно, это и есть еще один способ общения с Богом.
     --  Значит,  мое  сознание--   это  Бог?--   Синил  ухмыльнулся.--  Это
богохульство, епископ, богохульство!
     -- Вам прекрасно известно, что я не  это имел в виду,-- ответил Камбер,
поднимаясь на ноги.-- Но пойдемте отсюда.  Сейчас  слишком поздно и холодно,
чтобы  продолжать  философствовать.  Если  хотите,  поговорим  завтра  после
завтрака, но я уже устал от разговоров о нашем друге Камбере.
     Когда он  указал на статую,  Синил тоже  поднялся, и они вместе пошли к
выходу, у дверей Синил остановился, чтобы оглянуться на прощание.
     -- Знаете,--  сказал король, когда они вышли  и направились к лошадям и
королевской страже,-- кажется, сегодня ночью я наконец-то понял кое-что.
     -- Да?
     --  Да. Думаю, я понял, что могу примириться  с  его существованием. Но
знайте,  я  помню  и не простил  ему  того,  что  он  со  мной  сделал. Если
когда-нибудь  такое случится, то  будьте  уверены,  не скоро.  Я  лишь  могу
принять его таким, каким он стал. Тот святой в часовне не похож на человека,
которого я боялся и уважал.
     Камбер улыбнулся.
     -- Вы многое поняли, Государь,-- мягко произнес  он.-- Итак, мне прийти
к вам завтра  утром  на  мессу? Потом мы побеседуем  за завтраком или  когда
пожелаете.
     Синил кивнул довольно  небрежно,  но Камбер  прекрасно знал, что сейчас
перед мысленным взором короля возник полный церковного облачения сундук, что
он не забудет  Каллена за согласие хранить его секрет. Падающие  снежинки  с
шипением таяли в пламени факела, который держал  стражник.  Синил вскочил на
коня, и его глаза блеснули в темноте.
     -- Прекрасно,-- сказал он,  подняв  на прощанье руку.--  Да благословит
вас Бог, епископ Каллен.
     -- Да  благословит вас  Бог, Государь,-- ответил Камбер Кулдский, когда
король в свете факелов двинулся прочь.



   Кэтрин Кертц.
   Камбер - еретик

---------------------------------------------------------------
 "Дерини", книга 3
  Изд. "Тролль", 1994
---------------------------------------------------------------


        ПРОЛОГ

     Но  вы--род  избранный,  царственное  священство,  народ святой,  люди,
взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего  вас из тьмы в чудный
Свой свет.
     Первое послание Петра 2:9

     Документ был написан плотным неразборчивым почерком придворного писца и
прикрыт  большим  листом  жирной  восковки.  С  первого взгляда  он  казался
безобидным--скучные повседневные  процедуры получения еще одной  королевской
доверенности--но, изучив бумагу вторично, человек, читавший документ,  начал
понимать скрытый за фразами смысл. Он весело оглядел товарищей.
     --  У меня нет  слов,  Мердок.  Это  просто  бриллиант--все,  о чем  мы
мечтали. И все-таки этого он никогда не подпишет.
     -- Уже подписал,--ответил Мердок своим  высоким гнусавым  голосом, взял
документ  и  передал его третьему.--Вчера я положил  его в кипу повседневных
деловых бумаг. Перед вами копия.
     Третий человек, самый молодой,  жадно вчитывался в текст, не  пропуская
мелочей,  с педантизмом, совсем не подходящим к его военной выправке. В свои
тридцать  два  года  ширококостный,  мускулистый  и  крепкий,  но  отнюдь не
толстый, Хортнесский барон Рун был восходящей  звездой армии Гвинедда. Из-за
волчьей ухмылки,  блуждавшей по его лицу, и друзья, и враги называли его Рун
Безжалостный.
     -- Я уверен, Каллен не видел его,--Рун скорее утверждал, чем спрашивал.
     Мердок  высокомерно  и  самоуверенно кивнул,  сцепив пальцы, похожие на
паучьи лапки.
     -- Вот именно,--подтвердил  он,--и не увидит.  Покуда нашему дражайшему
канцлеру  выгодно,  чтобы  королевское  завещание  осталось таким, каким  мы
засвидетельствовали его  прошлой осенью. Суть завещания этот документ никоим
образом  не  затрагивает,  а  просто вносит  некоторые изменения  в указания
Регентскому совету. Стало быть,  нет  оснований обнародовать его до тех пор,
пока  король  не  умер.  Господи,  даруй  королю  кончину  безболезненную  и
скорую,--добавил он смиренно.
     Рун  фыркнул,   даже  в  смешке  барона  слышалась  угроза,  но  первый
собеседник даже не  улыбнулся. Когда он снова  взглянул на Мердока, на  лице
появилось выражение раздумья.
     -- Скажи, кому-то известно, когда вернется епископ Каллен?--спросил он.
     -- Весьма скоро, и мне  это не нравится,--ответил Мердок.--Вчера король
послал  за  ним  Джебедия.  Учитывая  скорость нашего  прославленного  главы
геральдической палаты, можно  полагать,  что  он  прибудет в  Грекоту  самое
позднее завтра, даже если помешает плохая погода. А значит, в Валорет Каллен
вернется еще  до  первого  февраля.  Я  надеялся,  что  епископ перезимует в
Грекоте,  но...--Он  с   недовольством  повел  плечами.--По  крайней   мере,
вероятно, это будет в последний раз. Король не протянет долго.
     -- Разве он так серьезно болен?--спросил третий человек.
     --  Я  сомневался,  что  он  переживет  крещенский  сочельник,--холодно
пояснил Мердок,--но Целитель Рис удерживает душу в теле гораздо лучше, чем я
предполагал. Будь прокляты эти ничтожные дерини!
     Ненадолго  воцарилось  напряженное  молчание--каждый из  присутствующих
считал смерть  короля своим личным делом. Наконец  Мердок свернул документ и
перевязал алой  лентой.  Оглядев  единомышленников, он  постучал свертком по
руке.
     --  Тогда  я пошел. Прежде чем положить это  в тайник,  я хочу показать
бумагу Хуберту. Кто-нибудь со мной?
     -- Я иду,--вызвался Рун.
     Еще несколько минут после их ухода граф Таммарон Фиц-Артур, Третий Лорд
Верховного Совета  Гвинедда, пребывал в раздумье. Если все  пойдет по плану,
то очень скоро он станет новым канцлером королевства.

     * * *
     Несколько дней спустя на занесенной  снегом дороге  на Валорет появился
дерини  Камбер  МакРори  в  сопровождении  эскорта.  Снег заглушал уверенную
поступь кавалькады, а ветер уносил звуки.
     Камбер,  известный  миру под именем  епископа  Алистера Каллена, бывший
главный  викарий  могущественного Ордена  святого  Михаила, а  ныне  канцлер
Гвинедда, получил королевское послание перед рассветом. Он был  зол, что его
вытащили из теплой постели, пока  не  узнал  в королевском посланнике своего
старого друга Джебедия из Алкары, великого магистра Ордена святого Михаила и
главу геральдической палаты Гвинедда. Расположившись в епископском кабинете,
они вместе прочли послание, краткость которого была столь типична для короля
Синила.
     Да, король болен. Алистер должен прибыть. Да, состояние угрожающее, да,
он виделся с королевским Целителем. Нет, он не умрет, пока его верный друг и
канцлер Алистер не вернется в столицу, а может быть, и после, если удастся.
     Синил  ясно   давал  понять,   что   не  потерпит  никакой  задержки  с
возвращением Алистера. Однако, несмотря на точность выражений, угадывались и
другие  причины  для  возвращения канцлера-епископа из  Грекоты сразу  после
Крещения, причины эти нельзя  было  доверить бумаге,  даже отданной  в  руки
главы геральдической палаты.
     Поэтому  в сердце Камбера родилась надежда, что король был вовсе не так
плох, как показалось поначалу, и что  Синил наконец-то  решился на то,  чего
Камбер добивался в течение последних десяти лет.
     Епископ Грекоты отдал  распоряжения  страже и, едва  забрезжил рассвет,
выехал  в столицу, пробиваясь сквозь позднеянварскую  пургу и останавливаясь
только  для смены лошадей и глотка  горячей еды. Такими  темпами можно  было
достичь Валорета уже  к  ночи. В дороге у Камбера  было довольно времени  на
раздумья и занимательную игру "если бы".
     Если  бы  Синил  не   умирал.   Ясли  бы   смертельный   недуг  удалось
приостановить  на  несколько  лет.  Если бы Синил  был  помоложе,  когда его
возвели на престол.  Человеку после сорока не по  плечу быть родоначальником
королевской династии, и  совсем  мало у него надежд увидеть свою королевскую
фамилию в блеске могущества.
     Еще  до того,  как Синил  взошел на трон,  его  первенец был  отравлен.
Близнецам,   теперь  старшим,   не   сравнялось   еще   и   двенадцати,   до
совершеннолетия далеко,  целых два года. Младшему  сыну--только  десять.  Их
мать вот  уже девять лет как умерла в родах, а последний сын-малютка пережил
ее на несколько месяцев. От совершеннолетия близнецов  пройдет еще несколько
лет,  прежде  чем один  из  них,  наследник  Элрой,  станет  полноправным  и
справедливым  правителем. А  до тех  пор Гвинеддом будет  править Регентский
совет.
     Это страшило Камбера.  Когда почти тринадцать лет  назад он и  его дети
посадили не особенно горевшего  желанием Синила  на трон,  он  знал, что это
время  придет быстро, слишком  быстро,  и  тем  не  менее не  расставался  с
надеждой, что неизбежное удастся отсрочить на несколько лет.  А теперь Синил
уже   назначил  членов  бу