ие. И потому он занял место на полу у самого алтаря, не пожелав воспользоваться молитвенной скамеечкой архиепископа, склонил голову и сложил руки.
     Теперь самое главное - это все как следует рассчитать. Если Хьюберт пирует с настоятелем Custodes, значит, к себе он вернется поздно - вопрос лишь в том, насколько поздно. Ждать слишком долго было нельзя.
     Вместе с тем, торопиться тоже было опасно, поскольку слуги архиепископа наверняка бодрствуют хотя бы до полуночной мессы. Скорее всего, сейчас она как раз идет, поскольку обычно ее служили через три часа после вечерни, а большую часть этого времени Джаван провел в соборе с отцом Стефаном и за молитвой. Послышалось ему, или он и впрямь слышал колокол? Оставалась еще опасность, что эту мессу станут служить именно в этой часовне, но с другой стороны она не единственная во дворце и недостаточно велика, чтобы вместить всю свиту архиепископа. Ему отнюдь не улыбалось рассказывать еще кому-то о своем якобы призвании... Но, если придется, он готов перетерпеть и это.
     Тем временем Карлан принялся негромко похрапывать, удобно устроившись на широкой скамье.
     Чуть позже, Джаван решил, он выскользнет наружу и попробует отыскать дорогу в апартаменты Хьюберта. Но сперва нужно привести мысли в порядок и решить, как он поступит, если вдруг появится архиепископ и станет задавать вопросы.
     Ждать пришлось недолго. Хотя на зов колокола в часовне никто не появился, но где-то полчаса спустя двери распахнулись. Джаван обернулся, Карлан также вскочил, бормоча извинения. На пороге появился архиепископ Хьюберт, и не один, а вместе с Полином Рамосским. У настоятеля ордена лицо было кислое, как обычно, зато розовое личико Хьюберта сияло улыбкой.
     - О, принц Джаван, как я рад видеть вас. И зачем же вы стоите на холодных камнях, мой дорогой мальчик? Прошу, займите мою скамеечку!
     Джаван поднялся им навстречу и внезапно придумал, какую мысль попытается внушить архиепископу, когда станет целовать его перстень. Он опять воспользовался старой уловкой и сделал вид, что оступился, чтобы подольше удержать руку Хьюберта.
     - Ваша милость, - пробормотал он. - Простите, что испортил вам вечер. Я просто хотел провести ночь в молитвах, а отец Алоизий решил, что в соборе это невозможно.
     - Хм, конечно, - согласился архиепископ. - И он правильно сделал, что не отправил вас в замок. Конечно, вы можете молиться здесь. - Его улыбка сделалась еще шире. - Должен ли я так понимать, что решается вопрос призвания?
     Джаван опустил глаза.
     - Я.., я еще не вполне уверен, ваша милость.
     Именно это я и пытаюсь решить для себя.
     - Хотите поговорить об этом? - предложил Хьюберт. - Вам, наверняка, известно, что мне довелось помочь многим молодым священникам обрести истинное призвание.
     - М-мне кажется, это несколько преждевременно, ваша милость, - осторожно отозвался Джаван. - Я не хотел бы отнимать у вас время, особенно когда у вас гость.
     - О, ваше высочество, вы никоим образом не отнимете у меня время. И уверен, настоятель будет счастлив, как и я, если узнает, что вы открыли в себе призвание, как у вашего дражайшего отца - да упокоит Господь его душу. Но я не хочу давить на вас.
     Это очень важное решение, и чтобы принять его, требуется время. Я дам указания, чтобы ночью вас никто не тревожил. А если вы все же почувствуете, что нуждаетесь в совете, то мои апартаменты - чуть дальше по коридору. Только скажите...
     Джаван не верил в собственную удачу. Не только архиепископ отозвался на мысль о том, что принца следует оставить в покое, но и часовня оказалась другая, гораздо ближе к цели. Когда он вновь поцеловал руку Хьюберту, то решился мгновенно проникнуть в его сознание и сумел увидеть мысленный образ его апартаментов, всего через три двери по коридору. А то, что ему удалось проделать этот фокус незамеченным, утвердило принца в мысли, что ему вполне под силу будет совладать с архиепископом, если тот вдруг застанет его на месте преступления.
     Сердце колотилось в груди, но он заставил себя успокоиться и проводить гостей, должным образом ответив на благословение Хьюберта, а затем опустился на молитвенную скамеечку и склонил голову. Он надеялся, что сей образ отпечатается в памяти архиепископа - ибо рассчитывал позже оставить на этом месте Карлана, в своем плаще, чтобы ввести в заблуждение случайных соглядатаев, которым вздумалось бы заглянуть в часовню.
     Еще полчаса он провел в тревоге, гадая, надолго ли задержится Хьюберт с Полином. Что лучше - совершить вылазку прямо сейчас, в надежде обернуться туда и обратно, пока архиепископ не вернулся к себе, или дождаться, пока тот уснет и попробовать проскользнуть прямо у него под носом? В любом случае, это было рискованно, но Джаван знал, что обязан что-то предпринять, если хочет доставить свое послание.
     А вдруг он проникнет в покои архиепископа, отыщет Портал - и обнаружит, что не может им воспользоваться? Все свои планы он строил с расчетом на то, что это ему удастся, но ведь на самом деле он ни разу не пробовал перемещаться в одиночку. Тавис говорил, что Джаван вполне готов к этому, и принцу казалось, он знает, как это сделать, ведь он столько раз следил, как это получалось у Тависа.., но теория - это одно, а практика - совсем, совсем другое...
     Он вздохнул и растер лицо ладонями, устремив взор на великолепный алтарь, но в действительности совсем его не видя. Нельзя позволить себе утонуть в сомнениях, а не то он так ни на что и не решится... хотя, может, так оно будет и лучше, в конечном итоге, робко заметил внутренний голос. То же самое посоветовал бы ему и Тавис, и наверняка сказал бы, что никакое донесение не стоит такого риска.
     Но Джаван был уверен, что его информация жизненно важна. Кроме того, с тех пор, как прервался контакт с друзьями, он чувствовал крайнюю неуверенность. Ему необходимо было выяснить, как у них дела - или хотя бы сообщить о себе. Осторожность отступала перед юношеской горячностью.
     И потому, выждав еще совсем недолго, Джаван неслышно подошел к дверям часовни - и успел коснуться Карлана как раз в тот миг, когда паж приподнял голову, разбуженный его шагами.
     - Спи, Карлан, - велел ему принц и, дабы усилить приказ, коснулся ладонью век пажа. Тот покачнулся и осел на скамье. - Сейчас ты должен надеть мой плащ и встать на колени на скамеечке. Не шевелись, что бы ни случилось. - Он помог спящему Карлану подняться, другой рукой одновременно расстегивая плащ. - Потом ты ни о чем не вспомнишь.
     Просто иди и молись у алтаря. И накинь капюшон.
     Паж повиновался, с помощью Джавана. Устроив его в молитвенной позе и поправив плащ, принц отступил на шаг. Со стороны никто не смог бы отличить подмену. Конечно, если Хьюберт отдал распоряжения не тревожить принца, то никто и не должен здесь появиться, и все же подстраховаться не мешает... Затаив дыхание Джаван наконец приблизился к дверям и пару мгновений вслушивался в царящую снаружи тишину, прежде чем рискнуть и приотворить створку.
     В коридоре не было ни души. Факелы, на равных промежутках установленные в скобах на стене, отбрасывали желтоватые отблески на деревянные панели и каменные плиты пола. Судя по приглушенным звукам, доносившимся с другой стороны, от лестницы, которая вела, скорее всего, в парадную часть дворца, вечернее пиршество было еще в самом разгаре - а значит, Хьюберт и его приближенные еще какое-то время пробудут там. А если кто-нибудь случайно набредет на него здесь, Джаван решил сказать, что ищет уборную - вполне удобоваримое объяснение, пока он не попал в покои архиепископа.
     Ну, а если там внутри окажется кто-то из слуг, Джаван заявит, что Хьюберт сам пригласил его - тем более, что это чистая правда. Но насколько же проще, если не будет никого!
     Он заставил себя идти совершенно спокойно. Когда отец Алоизий привел его сюда, он не заметил этой двери, поскольку она была скрыта за углом, но теперь у принца не было сомнений, где находятся нужные ему покои. Арка над дверью была позолоченной и украшена резьбой, с херувимами по углам.
     Петли украшало изображение епископского посоха.
     На самой же двери красовался герб Хьюберта Мак-Инниса, второго сына барона Марлорского, с митрой и прочими символами его высокого ранга.
     Сперва Джаван прошел мимо, навострив уши, чтобы понять, есть ли кто-нибудь внутри. Судя по всему, все было спокойно, но в этот миг ему донельзя захотелось вернуться обратно в часовню.
     Но лишь на миг. Стоило ему коснуться пакета под рубахой, как принц тут же преисполнился решимости довести задуманное до конца. Другие многим рисковали ради него - теперь же пришел его черед позабыть о страхах.
     К вящему его облегчению, никто не отозвался, когда он тихонько постучал в дверь. Он попробовал сильнее - и опять ничего. Тогда он тронул за ручку... и, о счастье! - дверь оказалась не заперта. Да и с какой стати? Кому придет в голову незванным явиться в покои архиепископа?
     Едва осмеливаясь вздохнуть, Джаван проскользнул внутрь и наскоро огляделся по сторонам. Прихожая освещалась тусклым светом лампадки, горевшей перед образом святого Себастьяна, и огонек ее бросал алые отблески на стрелы, пронзавшие тело мученика.., живое напоминание о его собственной возможной судьбе, пусть и символическое, а не буквальное. Если его поймают... Следующая дверь, чуть приоткрытая, вела в просторную комнату, где у большого камина стояло несколько удобных кресел с мягкими подушками и меховыми покрывалами.
     Пол устилал мягкий ковер и звериные шкуры. Джаван наскоро огляделся по сторонам в поисках молельни, но затем вспомнил слова Тависа, что та находилась в опочивальне - именно туда, вероятно, вела дверь справа от камина.
     Вот теперь наступил самый опасный момент, поскольку у него не было ни малейших оправданий, если кто-то застанет его в архиепископской спальне, и все же Джаван, затаив дыхание повернул ручку и, несколько секунд послушав тишину, шагнул вперед.
     По крайней мере, петли не скрипнули!.. Справа он успел заметить тусклый огонек лампады - скорее всего, именно там и находилась молельня; но прежде чем он успел затворить дверь опочивальни, снаружи послышались шаги. Кто-то вошел в прихожую.
     Боже правый, это, должно быть, либо сам Хьюберт, либо кто-то из слуг, но, в любом случае, они непременно заглянут сюда!
     Мгновение, показавшееся ему вечностью, Джаван испуганно озирался по сторонам в тщетном поиске укрытия. Первым делом он хотел затаиться в молельне, но занавес был отдернут, и к тому же Хьюберту вполне могло прийти на ум помолиться перед сном...
     В комнате было слишком темно, чтобы углядеть какое-то подходящее место, чтобы спрятаться, и не быть обнаруженным, когда зажгут свечи. Единственное, что Джаван мог видеть в полумраке, это огромная кровать с балдахином посреди опочивальни.
     Это было очень рискованно - но когда шаги послышались уже из комнаты с камином, времени на раздумья не осталось, паника победила здравый смысл, и принц метнулся вперед, рухнул на пол и торопливо, стараясь не шуметь, скользнул под кровать. В тот же миг он сообразил, что мог просто зайти в молельню и объяснить, что пришел по личному приглашению архиепископа - но теперь было уже слишком поздно что-то менять. Он лишь молился, чтобы человек снаружи не заметил, что дверь в опочивальню осталась приоткрыта.
     С колотящимся сердцем он заполз как можно ближе к стене и там свернулся калачиком - кровать была достаточно высокой, так что он мог лежать на боку; но в этом таилась и опасность, ведь кому-то вполне могла прийти в голову мысль заглянуть под нее, прежде чем архиепископ взойдет на ложе.
     Если это случится, Джаван может считать себя мертвецом. А пакет у него на груди лишь скрепит его судьбу.
     Он попытался заставить себя успокоиться, уверенный, что кто бы ни вошел в спальню, он тут же услышит, как колотится его сердце, и обнаружит преступника. Немея от ужаса, он попробовал дышать редко и глубоко. Постепенно кровь стала стучать в ушах не так громко, и он смог расслышать, что творится снаружи.
     Сквозь приоткрытую дверь пролился яркий свет, и треск поленьев и запах смолы подтвердили догадку Джавана, что это слуга разводил огонь в камине. На миг Джаван подумал рискнуть и заскочить в молельню - такую близкую и одновременно недостижимую, - чтобы все же оправдать свое присутствие в апартаментах Хьюберта; но от этой мысли пришлось отказаться, поскольку почти тут же послышались шаги, дверь распахнулась и показались ноги в сандалиях, прикрытые черным монашеским одеянием. Слуга принялся зажигать свечи, укрепленные на стенах, и в подсвечнике на большом сундуке.
     Джаван затаил дыхание, пока монах ходил туда-сюда по комнате, выкладывая ночную рубашку для своего господина, готовя воду для омовения и даже тапочки у края постели, так близко, что Джаван мог бы коснуться его рукой. Он даже подумал сделать это и попробовать взять под контроль слугу - но не решился, поскольку понятия не имел, как скоро может объявиться сам архиепископ.
     Это оказалось разумным решением, поскольку Хьюберт пришел почти сразу после этого, а с ним еще какой-то гость, задержавшийся, чтобы выпить бокал вина в комнате у камина. Монах вышел прислуживать хозяину, но оставил внутреннюю дверь открытой и то и дело сновал туда-сюда, заканчивая приготовления. Джаван так и не понял, что за гость был у Хьюберта, хотя ему показалось, что пару раз там произнесли его собственное имя. О чем они говорили, он также не уловил, однако тон беседы был вполне благожелательный.
     Все это было замечательно, но в последующие полчаса Джаван едва не умер от страха, пока архиепископ расхаживал по своим покоям, готовясь ко сну. Монах помог ему переодеться и ушел, получив благословение, и теперь принц не сводил глаз с расшитых тапочек, передвигавшихся по спальне. Вот Хьюберт постоял у окна, затем налил себе еще вина...
     Это было Джавану на руку, поскольку он надеялся, что от выпитого архиепископа потянет в сон, и спать он будет крепко.., но, во имя всего святого, когда же он наконец уляжется?!. увы, нескоро, убедился принц. Хьюберт выпил еще вина, или, может, воды. Воспользовался уборной. Затем отправился в молельню.
     Наконец он вернулся в спальню, задернул занавес молельни, погасил свечи на стенах, и Джаван понадеялся, что он все-таки собрался спать. Хьюберт, и правда, улегся, и матрас угрожающе прогнулся у принца над головой, - после чего взял какой-то свиток со стола и принялся читать.
     Это становилось невыносимо. Джаван теперь был почти уверен, что его не обнаружат, и рано или поздно Хьюберт, конечно же, заснет; однако теперь он все больше тревожился за Карлана. Паж будет стоять, не шелохнувшись, пока принц не освободит его, но что если кто-то зайдет в часовню и заговорит с ним? Джаван и подумать не мог, что уйдет так надолго!
     Значит, необходимо что-то предпринять. Он был уверен, что сумеет задействовать Портал в молельне, как только Хьюберт заснет - но нельзя ли как-то помочь ему в этом? Коснуться архиепископа он бы не посмел, пока тот бодрствовал.., шелест свитка явственно говорил об этом.
     Но Джавану было известно, что опытные Дерини способны воздействовать на человека, даже без прикосновения, если его сознание им уже знакомо. И сам принц мог почувствовать правду и ложь в речах других людей, не касаясь их напрямую. А на архиепископа он уже пробовал воздействовать сегодня, когда убедил того, чтобы Джавана никто не беспокоил в часовне.
     Что, если попробовать каким-то образом совместить все это...
     Очень медленно, осторожно, он вытянул правую руку и прижал ладонь к матрасу, в том месте, где, по его прикидкам, должна была находиться голова Хьюберта.
     Очень тщательно он представил себе его грузную фигуру и принялся дышать в такт с ним, одновременно нащупывая мысленный канал, сосредоточившись, как учил его Тавис. Сперва он дышал быстро, затем замедлил дыхание - и архиепископ последовал за ним!
     - Хочется спать, очень хочется... - послал он команду и стал дышать еще ровнее, уверенный теперь в своей власти над Хьюбертом.
     Спустя минуту-другую его усилия были вознаграждены. Архиепископ стал слегка похрапывать, свиток выпал у него из рук и скатился на пол.
     Джаван сосредоточился, удерживая связь с сознанием Хьюберта, ведь если бы тот сейчас проснулся и потянулся поднять свиток, то неминуемо заметил бы Джавана под кроватью, - но спящий даже не шелохнулся.
     Затем он глубоко вздохнул и заворочался... Джаван с облегчением осознал, что тот попросту устраивается поудобнее в постели. Затем архиепископ захрапел еще громче, и принц рискнул выглянуть из своего укрытия, еще не веря до конца в неслыханную удачу.
     Да, Хьюберт спал. Его массивная туша покоилась среди груды пухлых подушек, и Джаван едва не рассмеялся вслух при виде его отороченного мехом ночного колпака. Нелепая вещь, зато прикрывает уши - лишняя защита для Джавана.
     Он решил проделать еще кое-что, чтобы облегчить себе задачу. Уверенный теперь, что Хьюберт подчинится, он потянулся и кончиками пальцев коснулся лба спящего, велев ему заснуть еще глубже и одновременно распахнуть сознание. Хьюберт тихонько застонал, но не пробудился, и Джаван возликовал.
     Усиливая связь, он подтолкнул архиепископа, чтобы тот улегся как можно комфортнее. Хьюберт заворочался и заполз под меховое покрывало, а затем застыл в неподвижности, готовый исполнить новый приказ.
     - Теперь ты будешь спать, пока я не велю тебе проснуться, - передал Джаван. Он отнял руку. Хьюберт лежал спокойно.
     Отлично! О таком успехе Джаван и мечтать не мог. Это вполне стоило всех недавних переживаний.
     Нащупав рукой сверток под рубашкой, Джаван скользнул за тяжелый занавес молельни. Столько на этом пути пришлось преодолеть трудностей, что он вполне был готов к долгим поискам - но Портал был здесь, невредимый, согревающий, как огонь, прямо перед алтарем с лампадой.
     Слава Богу!
     Теперь осталось лишь задействовать Портал. У него будет единственный шанс. Или он сумеет, или нет. Глубоко вздохнув, Джаван мысленно представил во всех подробностях Портал в михайлинском убежище, потянулся к источнику силы... Он ощущал ее потоки, как огненные струйки, но не обращал внимания на охвативший его жар. С коротенькой молитвой он сделал рывок

Глава 16

     Во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе, тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает
     Свое наставление Иов 33:15-16

     Пол ушел у Джавана из-под ног, и он взмахнул руками, чтобы обрести равновесие, а когда открыл глаза, то обнаружил, что комнату освещают факелы, а не лампада, и откуда-то сзади, а не спереди. Одной рукой он ударился о камень, другая ушла в пустоту - едва не задев человека, которого не было рядом еще мгновение назад.
     Мужчина молниеносно схватил его за запястье, рывком вытащил из Портала и вдруг как-то ловко развернул, так что Джаван оказался к нему спиной, и заломил ему руку назад. Запястье пронзила резкая боль - но еще хуже, понял принц, будет, если он попытается бежать. В то же мгновение человек ухватил его за шею, прижав пальцами гортань. Джаван еще попытался свободной рукой сбросить захват, но в глазах у него уже поднималась темнота.
     - Даже и не думай сопротивляться, сынок, - произнес незнакомый резкий голос у него над ухом, - Я не хочу делать тебе больно.
     - Уже сделали! - с трудом выдавил Джаван, но отбиваться все же перестал, - Кто вы такой?
     Хватка на запястье самую малость ослабла, однако о бегстве нечего было и мечтать.
     - Странно, я как раз собирался задать тебе тот же вопрос, - пробормотал мужчина. - И поскольку именно ты здесь - незваный гость, то отвечай первым.
     Первоначальный испуг сменился возмущением; как смеет какой-то незнакомец так обращаться с принцем из рода Халдейнов?! Однако сейчас было не самое подходящее время для тонкостей этикета.
     Раз этот человек оказался здесь, в михайлинском убежище, значит, это не враг. К тому же, он Дерини - Джаван чувствовал, как тот пытается проникнуть в его сознание.
     - Вполне спра