ему письмо.
     - Что-нибудь еще? - спросил он, стараясь, чтобы голос его прозвучал не слишком резко, и спрятал письмо на груди туники.
     Она покачала головой, не глядя на сына.
     - Вот только...
     Словно повинуясь неожиданному порыву, она сняла с запястья четки и неуверенно протянула их ему на раскрытой ладони.
     - Не мог бы ты, ради меня, взять их с собой в Торент? Может быть, мои молитвы дадут тебе хоть небольшую защиту.
     Келсон протянул руку, и из ее ладони в его словно перетекла струйка крови. Среди коралловых зернышек Келсон заметил круглый золотой образок, украшенный эмалью, который напомнил ему об иконке графа Матиаса. Но когда он поднес четки к глазам, чтобы разглядеть получше, то увидел, что на образке изображен не лик Пресвятой Левы, а какой-то незнакомый святой или даже ангел, с руками, поднятыми в благословении, причем в развернутые ладони его были вделаны крохотные самоцветы, которые преломляли свет и словно сами искорками горели изнутри.
     Прислушавшись, он ощутил исходившее от этих четок мерное биение и пульсацию Силы, вызывавшую в памяти звонкое журчание чистейшего, озаренного солнцем родника. Интересно, знала ли она сама, что дала ему сейчас, ибо это несомненно был артефакт Дерини, силу которого она еще больше увеличила своими постоянными молитвами...
     - Это моя матушка подарила мне перед первым причастием, - пояснила Джехана в ответ на вопросительный взгляд сына. - В Бремагне всегда считалось, что коралл обладает способностью исцелять и Дает защиту. Фигура на образке - это мой ангел-хранитель. Я бы хотела, чтобы он хранил и тебя, сын мой.., ибо я понимаю, что не в силах заставить тебя свернуть с избранного пути.
     В глазах ее блестели слезы, нижняя губа дрожала.
     Он взял ее руку и нежно прижался к ней губами, а затем опустился перед матерью на одно колено, сознавая, что во всем невежестве и ограниченности ею движет одна лишь любовь. Любовь и забота.
     - Матушка, попытайся понять, - произнес он мягко, не отпуская ее руку. - Когда я должен был взойти на трон, ты пыталась защитить меня ценой своей жизни. Теперь то же самое я должен сделать для Лайема.
     - Но почему? - прошептала она.
     - Потому что я его сюзерен и защитник, и поклялся ему в этом, - отозвался Келсон. - Я высоко ценю свои обеты, и обещаю, что точно так же высоко буду ценить твой дар. - Он сжал в кулаке ее четки. - Могу ли я просить тебя дать мне материнское благословение?
     Он наконец выпустил ее руку и медленно нагнул голову, закрыл глаза и почувствовал, как она неуверенно коснулась его волос. Но это было касание не только плоти, но и любящего духа, и в эту любовь король окунулся, как в исцеляющий источник.
     - Возлюбленный сын, рожденный плоть от плоти моей, - прошептала она. - Да дарует Господь тебе мудрость и рассудительность, силу и милосердие, дабы устоять перед всяким злом и узрить Свет. И пусть Господь вернет мне тебя целым и невредимым, - добавила она, - ибо я люблю тебя всем сердцем. In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Аминь.
     - Аминь, - повторил он, поднес четки к своим губам, а затем встретился с матерью взглядом.
     Уже не скрывая слез, она стиснула его лицо руками и прижалась губами ко лбу. В ответ он обнял ее за талию и долго сжимал в объятиях, положив голову ей на колени. До этого момента он и сам не понимал, насколько, в глубине души, страшит его эта поездка в Торент, - и как много значит для него благословение матери в начале пути.
     Но он не осмеливался задержаться так надолго из-за нее и из-за себя самого. Долг призывал его, как и всегда; а до утра уже оставалось совсем недалеко.
     Обняв ее в последний раз, он наконец отстранился от матери и поднялся на ноги, а затем, не выпуская ее руку, склонился в придворном поклоне и поцеловал, лишь легонько касаясь губами костяшек пальцев.
     - Теперь я должен идти, - промолвил он. - Я постараюсь как можно чаще посылать сообщения.
     Надеюсь, ты не откажешься услышать их, даже если они придут не с обычным письмом.
     Она тут же напряглась, вырвала руку.
     - Ты имеешь в виду, их передаст Дункан Маклайн?
     Она не снисходила до того, чтобы величать епископа-Дерини его титулом, полагая, что тот проклят во веки веков уже из-за своего происхождения, не говоря о том, что принял посвящение в сан, запретное для человека этой расы.
     - Не совсем, - возразил Келсон. - Я знаю, что тебе не хотелось бы иметь с ним дела. И я знаю, что тебе не нравится вспоминать о существовании Порталов, - и все же они существуют. Один есть в Дхассе, несколько здесь, в Ремуте. И наверняка они имеются также в Белдоре... Хотя и не уверен, откроют ли нам к ним доступ. На худой конец, я смогу послать гонцов в Дхассу, а уж оттуда...
     Она закрыла глаза, всем своим видом выражая молчаливое возмущение.
     - Матушка, я никогда не кичился тем, кто я есть, и обещаю, что не буду делать этого и впредь, ибо не желаю оскорбить тех из своих подданных, кому трудно признать, что Лерини могут быть не только воплощением зла. Однако для многих, и в первую очередь для Нигеля, будет важно вовремя получать от нас известия. Если смогу, я постараюсь обо всем извещать его, а ты можешь осведомляться у него, если не желаешь быть замешана в наши дела напрямую.
     Не слушая ее возможных возражений, Келсон склонил голову в знак прощания и, развернувшись, двинулся обратно в пиршественный зал. Он задумчиво повертел в пальцах подаренные матерью четки, а затем сунул их за пазуху. Там, в зале, за столом его ждали посланцы из Торента, - но станут ли они ему друзьями или врагами, которых надлежит одолеть, покажет только время.

Глава седьмая

     Чужим я стал для братьев моих и посторонним для сынов матери моей
     Псалтирь 68:9

     Время днями позже, Келсон молча стоял рядом с Морганом на палубе корабля "Рафалия", опираясь локтями о борт и наблюдая, как медленно, из тумана, обволакивающего побережье Корвина, выплывает первый из двух маяков, обозначавших вход в Коротскую бухту. Где-то далеко наверху, сидя в закрепленной на мачте корзине, один из моряков исполнял обязанности впередсмотрящего, время от времени выкрикивая какие-то команды, когда требовалось чуть-чуть сменить курс, дабы стоявший у руля штурман мог беспрепятственно ввести корабль в гавань. Ветер совсем упал, и потому паруса судна висели безжизненно, и точно так же едва трепетали на мачте королевские штандарты Гвиннеда и Торента рядом с более скромным узким стягом герцогства Корвин.
     Теперь ход корабля сопровождался не хлопаньем и треском парусов, а мерным плеском весел о воду, и даже не слышно было моряцких песен, которыми гребцы любили скрашивать скуку долгого путешествия. Издалека из тумана, стелившегося позади, едва слышно доносился шум весел второй галеры, на которой за ними следовали торентцы.
     Келсон окинул взглядом второй корабль, задержав внимание на пестрой группе придворных, что толпились на носу, затем вновь перевел глаза на далекий маяк, с вершины которого поднимался багряный дым. С носа "Рафалии", там, где стояли Брендан, Пейн и Лайем, послышался восторженный мальчишеский крик, и тут же с берега донесся приветственный рев труб и бой барабанов. На берегу их уже ждали.
     - Приятно слышать, - пробормотал Морган, переводя взор на палубу, где, прислонившись к бортику, стояли Дугал и Сэйр Трегерн, также наблюдавшие за входом корабля в бухту.
     Келсон молча кивнул, любуясь изящными башнями и укреплениями Коротского замка, которые вырисовывались на фоне полуденного неба, вздымаясь из-за городских крыш. Король и в лучшие времена не был любителем морских путешествий, а сейчас, с того самого момента, как они вышли из Дессы, его не отпускало чувство смутной неловкости, он никак не мог заставить себя позабыть о боевом корабле Торента, следовавшем прямо за ними... По крайней мере, ветер был попутным и позволил им вдвое сократить время пути, по отношению к передвижению по суше. Только сегодня ветер стих, и им пришлось идти на веслах.
     На сложенных из гранитных блоков волноломах, что охраняли вход в бухту, толпились дети, которые при виде кораблей принялись что-то кричать и размахивать руками. С равным восторгом они приветствовали как "Рафалию", так и чужеземную галеру.
     Некоторые матросы с обоих кораблей принялись махать в ответ. Келсон поморщился, когда "Рафалия" проскрежетала килем по опущенной цепи, преграждавшей доступ в гавань, но затем они вновь оказались в чистой воде.
     - Скоро будем на берегу, - с легкой улыбкой заметил Морган, от которого не ускользнуло кислое выражение лица короля.
     - Мои чувства столь очевидны? - поинтересовался Келсон.
     - Только для меня.
     Они присоединились к остальным своим спутникам как раз к тому моменту, когда оба корабля подошли к причалу. Там уже выстроились встречающие, и в их числе - вооруженные стражники из личной гвардии Моргана. Чуть поодаль Келсон разглядел двух всадников в окружении солдат, которые держали в поводу лошадей, скорее всего предназначенных для вновь прибывших. Городская стража выстроилась вдоль улицы, что вела вверх по холму к замку.
     Портовые рабочие подтащили ближе и перекинули трап, который матросы тут же подхватили и закрепили на борту.
     В этот же самый момент оба всадника спешились, и один из них снял с седла светловолосую девочку лет пяти. Малышка тут же принялась вырываться из его объятий и, едва оказавшись на земле, стремглав метнулась к "Рафалии", пробираясь среди лошадей без малейшего страха. Ее опекун заторопился следом.
     - Прошу простить меня, государь, - пробормотал Морган и с широкой улыбкой рванулся мимо Келсона, чтобы подхватить на руки дочь.
     - Папа, - заверещала она. - Папа, папа!
     Морган со смехом склонился над ней и стиснул малышку в объятиях. Оказавшись у отца на руках, она тут же принялась покрывать его поцелуями.
     - Папа вернулся! Вернулся!
     - Как, маковка, неужто ты по мне уже соскучилась? - деланно изумился он, чмокнув ее в кончик носа. - А посмотри, кто еще здесь? Ты не хочешь обнять и поцеловать своего крестного?
     Извернувшись в отцовских объятиях, она заметила Келсона. Тот с улыбкой протянул к девочке руки, чувствуя себя слегка глуповато, но не испытывая от этого ни малейшего смущения. Она поспешила перебраться к Келсону на руки и вновь принялась пищать от восторга.
     - Бриони, Боже правый, как ты выросла! - воскликнул Келсон, когда они расцеловались с малышкой. - До чего же я рад тебя видеть!
     - Я скакала с дядей Шондри на большой лошади, - торжественно объявила Бриони, поудобнее устраиваясь у короля на руках, в то время как отец ее стремительным шагом двинулся к кораблю торентцев. - А можно, домой я поеду с тобой?
     - Ну, конечно, можно.
     Мимо Келсона, который по-прежнему держал на руках щебечущую девочку, прошел Лайем с остальными оруженосцами, и тут беглянку настиг, наконец, ее опекун. С видом полной беспомощности, не переставая улыбаться, он развел руками и отвесил королю виноватый поклон.
     - Прошу прощения, что она так на вас напала, сир, - промолвил он. - Добро пожаловать в Корот.
     Хотите, я заберу ее у вас?
     - Не стоит, - отозвался Келсон. - Думаю, "дяде Шондри" не помешает немного отдохнуть от этой юной особы.
     "Дядя Шондри" был ни кто иной, как Шон Симус О'Флин, граф Дерри, бывший некогда оруженосцем Моргана, а ныне ставший его доверенным лицом в Корвине, - и похоже, он был точно так же очарован прелестной дочерью герцога, как и ее отец, и сам Келсон. Пока они возвращались к лошадям, Бриони продолжала радостно болтать, описывая свою поездку из замка и как ей понравились корабли и удивительные путешественники, которые сошли с них на берег, а Келсон тем временем вспоминал тот день, когда он впервые увидел молодого графа.
     Помнится, он и сам был тогда совсем мальчишкой и, сидя у отца на коленях, видел, как Морган привел к королю недавно посвященного в рыцари Дерри, дабы государь стал свидетелем клятвы, данной Дерри при поступлении на службу к герцогу-Дерини.
     И хотя сейчас в густых каштановых волосах, заплетенных в воинскую косу, уже начала проступать седина, Келсон не сомневался, что белый пояс у Дерри на талии был тот же самый, с которым его посвящали в рыцари больше десяти лет назад. И лишь морщинки вокруг ярко-синих глаз напоминали о тех испытаниях, что выпали на долю Дерри на службе своему сюзерену и королю, от рук человека, приходившегося родичем Матиасу и юному Лайему, для которых сейчас слуги подвели запасных лошадей.
     При виде их обоих Дерри мгновенно насторожился, однако это никак не сказалось на обычной любезности его манер, и он помог гостям своего господина сесть в седло. Садясь на лошадь, Келсон задумался, как уже не раз гадал в прошлом, остались ли в памяти Дерри какие-то кошмары после всего, что ему довелось пережить, видит ли он страшные сны... И достаточно ли у него сил, чтобы справиться с потрясением, если прежние опасения вновь вернутся в Торенте, - ибо Морган настаивал на том, чтобы взять Дерри с собой.
     Однако здесь, под ярким солнцем, сияющим высоко в небе, все эти страхи казались далекими и надуманными. Усадив Бриони в седло перед собой, Келсон поехал по улице рядом с графом Матиасом, который любезно беседовал с дочерью Моргана и вел ни к чему не обязывающую светскую беседу с королем, одновременно любуясь столицей Корвина.
     Чуть позади Расул оживленно расспрашивал Моргана об архитектуре города, в котором ему до сих пор ни разу не доводилось бывать. Отец Иреней ехал рядом с Дугалом, а за ними следовали Сэйр с Лайемом и остальные оруженосцы-пажи, а также корвинская стража и торентцы.
     Риченда, супруга Моргана, ожидала их во дворе замка, держа на руках трехлетнего Келрика. Она тепло приветствовала мужа, короля и высокородных гостей. Из них один лишь Матиас был ей незнаком, поскольку с Расулом за эти годы они несколько раз встречались при дворе в Ремуте.
     Знаком с ним был и епископ Арилан, который стоял чуть дальше на лестнице вместе с епископом Коротским, Ральфом Толливером. Завидев подъезжающих гостей, они неторопливо спустились по ступеням, и Расул любезно представил всем своих двух соотечественников. Келсону показалось, что Арилан чуть заметно насторожился, но, впрочем, это было совершенно объяснимо, ведь магической силой архиепископ-Дерини был равен гостям, а стало быть, прекрасно сознавал опасность, которую те могут собой представлять. Впрочем, расспросить его поподробнее у короля сейчас не было ни времени, ни возможности.
     Искренне радуясь за Моргана, который тепло приветствовал все свое семейство, Келсон невольно не смог удержаться от сравнения, вспомнив собственную, такую пустую жизнь. Бриони последний раз наградила его звонким поцелуем, прежде чем спрыгнуть на землю и устремиться к отцу. Рядом юный Брендан забавлялся со своим маленьким сводным братом, что-то оживленно рассказывая Лайему и Пейну. Братья явно очень любили друг друга, и сейчас, крепко обнявшись, они последовали в сторону конюшен. Келрик, такой живой и веселый, невольно напомнил Келсону Альбина Халдейна, и он с трудом смог скрыть непрошенные слезы. По счастью, остаток дня и весь вечер детей почти не было видно, поскольку у оруженосцев и пажей дел было по горло, и все они оказались заняты, а вечером их ждал прощальный ужин в честь Лайема. Арилан также куда-то исчез, - скорее всего, вместе с Толливером они отправились к вечернему богослужению в городской собор, как сообщил кастелян Моргана королю, - а, стало быть, он пока никак не мог поговорить с архиепископом насчет их гостей из Торента. Однако Келсон все же улучил возможность прояснить для себя вопрос с Дерри.
     Пока Риченда занимала Расула, Матиаса и отца Иренея светской беседой, предлагая им освежающие напитки во время прогулки по саду, а Дугал удалился, чтобы дать какие-то распоряжения оруженосцам и пажам, Келсон воспользовался этим, дабы посовещаться с Морганом и Дерри и узнать, нет ли каких-то свежих известий из Торента. По пути в библиотеку Моргана, где они намеревались взяться за работу, он с помощью ментальной связи объяснил герцогу, что у него на уме.
     Пару лет назад, во время Меарских войн, когда они в открытую использовали свои способности Дерини, Келсон с Морганом сумели убедить некоторых дозорных, чтобы те передавали собранные ими сведения с помощью магии, обходясь без лишних вопросов и разговоров, чтобы таким образом избежать потери времени и возможного недопонимания. К тому же таким образом нельзя было упустить никаких важных деталей. Впрочем, и до того абсолютное доверие, которое Дерри питал к Моргану, позволяло им двоим использовать магию на очень глубоком уровне, практически недоступном обычным людям... Впрочем, вполне возможно, что именно это и сделало его таким уязвимым, когда его захватил в плен Венцит Торонтский.
     Один лишь Морган доподлинно знал, что довелось пережить Дерри в те дни и ночи, когда он пребывал в темнице у Венцита; а с той поры, как он вырвался из его когтей, Дерри одному лишь Моргану открывал, хотя и весьма неохотно, доступ в свое сознание. И хотя Морган лично постарался убедиться, что все установки, заложенные в разум его друга Венцитом, были уничтожены после гибели торонтского монарха, Келсон в глубине души по-прежнему гадал, узнают ли они когда-нибудь в точности, как сильно все пережитое сказалось на Дерри, и какие шрамы остались в его сознании.
     - Отличная работа, - поблагодарил его Келсон, когда Дерри закончил свой доклад. - Остался лишь один, последний вопрос. Я не буду ходить вокруг да около и спрошу напрямую: ты уверен, что выдержишь это путешествие в Торент вместе с нами?
     Дерри, поднявшийся с места, чтобы сложить карты, которые использовал в своем докладе, замер на месте, но тут же взял себя в руки и продолжил собирать бумаги, как ни в чем ни бывало, впрочем, не поднимая глаз на короля.
     - Со мной все в порядке, - пробормотал он.
     - Дерри, ты совсем не обязан ехать, если тебе это не по душе, - возразил Келсон.
     - Сир, мне всегда будет не по душе все, что связано с Торентом, - ровным тоном возразил граф, засовывая свернутые карты в жесткий кожаный футляр. - Но если я позволю этому помешать мне выполнять свой долг, то получится, что Венцит все-таки победил, не так ли?
     Нахмурившись, Морган поднял брови.
     - Я думал, что твои кошмары давно" прекратились... Много лет назад.
     - Да, прекратились, - поторопился с ответом Дерри. Слишком поторопился, на взгляд Келсона. - Но не так давно, когда я узнал, что должен вернуться в Торент... Порой я вновь просыпаюсь в холодном поту. Должно быть, есть такие вещи, которые человек не способен забыть... Даже с помощью друзей, - добавил он, неуверенно косясь на Моргана.
     - Думаю, мне стоило бы взглянуть еще раз, - предложил Морган негромко.
     Дерри выразительно затряс головой, изобразив на губах слабое подобие улыбки.
     - Благодарю за любезное предложение, но с меня довольно, чтобы другие люди копались в моей голове. Я этого наглотался досыта. Теперь для меня все иначе.., не так, как было раньше.
     - Это не предложение, это приказ, - возразил Морган, бросив взгляд на Келсона, который молча кивнул. - Более того, это просто объявление намерений.
     Дерри рывком развернулся к Келсону, испуганно глядя на того в немой мольбе, с таким видом, словно он готов в любой момент сорваться с места.
     - Мне очень жаль. - мягко промолвил король, - но боюсь, я вынужден настаивать... Если, конечно, ты не предпочтешь все-таки остаться дома. Мы должны знать наверняка. Я заметил твою реакцию, когда сегодня ты в первый раз увидел графа Матиаса и всех остальных...
     Содрогнувшись, Дерри отвернулся от них, обхватив плечи руками, и слепо таращась куда-то вдаль.
     - Я прекрасно понимаю, что он больше не может повредить мне, - прошептал Дерри. - Он мертв. И я это знаю. Я знаю это вот здесь. - Пальцем он коснулся виска. - Что то, что он сделал со мной... и что заставил меня совершить.., в этом не было моей вины, и все же где-то глубоко внутри, - он прижал руку к груди, - у меня все сжимается при одной мысли о том, чтобы позволи