от
церкви, если бы он не подкупил своего епископа.  Виллимиты решили, очевидно,
что пора  брать  дело в свои  руки.  Ты же знаешь,  что святой Виллим принял
мученическую смерть от колдовства дерини.
     -- Тебе не  нужно напоминать мне историю, дочь.--Камбер рассмеялся.--Ты
опять беседовала с Йорамом?
     -- Разве мне нельзя беседовать со своим братом?
     -- О, не топорщи свои перышки, дитя. Камбер хмыкнул.
     --  Я  вовсе не хочу, чтобы меня  обвинили в том, что я  всю  жизнь сею
рознь  между братом  и сестрой. Только будь  с ним поосторожней.  Он молод и
временами импульсивен, если он и его михайлинцы не поостерегутся, то молодой
Имр напустит на них свою инквизицию, независимо от того, дерини они или нет.
     -- Я знаю слабости Йорама, отец. Да и твои тоже.  Она лукаво посмотрела
на него,  заметила его  удивленный взгляд и встала, довольная тем, что можно
изменить тему беседы.
     -- Может, займемся переводом, отец? Я подготовила следующие две песни.
     --  Сейчас?--спросил  он.--Ну хорошо,  принеси  рукописи.  Обрадованная
Эвайн подскочила к столу и начала перебирать бумаги, ища манускрипт. Наконец
она  нашла то,  что  искала,  но вдруг взгляд ее  упал  на маленький  камень
холодного цвета, который лежал у чернильницы. Она взяла его в руки.
     -- Что это?
     -- Что?
     --  Этот  золотой камень.  Он драгоценный. Камбер  улыбнулся и  покачал
головой.
     -- Не совсем.  Горцы Кирнея  называют его ширал. Его иногда выбрасывает
на берег моря, и он уже отполирован. Неси  его сюда, и я покажу тебе кое-что
любопытное.
     Эвайн  вернулась  к своему креслу и села, положив забытый манускрипт на
колени. Она  была  полностью захвачена  загадочным камнем, словно излучавшим
свет.
     Эвайн молча протянула его отцу.
     -- Ты знаешь  заклинание,  которое  использует Рис, чтобы улучшить свое
восприятие  пациента?--спросил  Камбер. Он  оживленно жестикулировал.--  То,
которому он научил тебя и Йорама, оно помогает сосредоточиться.
     Образ Риса мгновенно возник перед ней, когда она задумалась.
     -- Конечно.
     -- Так вот. Во время  моего последнего путешествия в Кулди я нашел этот
камень. Он случайно  оказался в моей руке, когда я читал вечернюю молитву, и
он... впрочем, смотри сама. Мне проще показать.
     Осторожно  держа камень  кончиками пальцев, Камбер  вдохнул,  выдохнул.
Глаза  его  сузились,  когда  он  вошел  в  первую  стадию  транса.  Дыхание
замедлилось, черты  лица  расслабились,  и  вдруг  камень  начал  светиться.
Камбер, все еще находясь  в легком трансе, протянул Эвайн руку со светящимся
камнем.
     -- Как ты это делаешь?--с удивлением спросила девушка. Камбер вздрогнул
и прервал заклинание.  Свет в камне погас. Камбер некоторое время держал его
в ладонях, затем протянул дочери.
     -- Попытайся ты.
     -- Хорошо.
     Взяв камень  в одну руку, Эвайн провела другой рукой над ним и склонила
голову.  Мысленно она  произносила слова, которые  должны были ввести  ее  в
состояние транса.  Камень в течение  нескольких секунд абсолютно не менялся,
но  она пробовала разные пути приближения,  и в конце концов камень ожил. Он
начал светиться. Со вздохом  сожаления Эвайн вернулась в мир реальности, все
ближе  и  ближе  поднося  камень к  глазам по  мере  того, как  свет  в  нем
постепенно исчезал.
     -- Странно. Ведь это почти не  требует усилий, если  знаешь, что  нужно
делать. Для чего он? Камбер пожал плечами.
     -- Я не знаю. Я пока не смог найти  ему применение.  Разве  что удивить
чрезмерно любопытную молодую особу. Можешь взять его, если хочешь.
     -- Правда?
     -- Конечно. Но не думай,  что он  поможет тебе  с Парджэном Хавикканом.
Две песни! Если ты когда-нибудь пройдешь две страницы, я буду очень удивлен.
Доволен, но удивлен.
     -- Это вызов,  сэр?--Эвайн улыбнулась, торжественно разворачивая свиток
и подходя к отцу.--Песнь четвертая. Битва деасси и Джонатата Квеста.
     Она начала с чувством декламировать торжественные стихи древней саги.

        ГЛАВА 2
     Но он пойдет к роду отцов своих, которые никогда не увидят света.
     Псалтирь 48:20
     Поспешно  пробираясь через  толпу,  Рис  Турин  наконец увидел  впереди
старую  деревянную  лавку.  Ее  крытая соломой  крыша  казалась уродливой  в
окружении более импозантных новых домов.
     Несмотря  на  ранний час, аллея Фуллера  была полна  народа,  звуков  и
движений.
     Торговцы уже открывали свои лавки и ларьки, купцы  распаковывали тюки с
шелком  и  бархатом, лоточники  истошно вопили,  наперебой  расхваливая свой
товар.
     Тут же в толчее шныряли  бродяги, уличные  воришки,  шарманщики. Однако
все они почтительно расступались, завидев зеленый плащ Целителя, а некоторые
даже  с  уважением  приподнимали  шляпы. Турин  предположил,  что  появление
дерини, а тем более Целителя, на этой улице весьма необычно.
     Но даже если бы завсегдатаи аллеи  Фуллера не были расположены уступать
ему дорогу, это не удержало бы Риса от намеченного свидания.
     Старый Дэниэл Драпировщик был  одним из первых пациентов  Риса и старым
верным  другом. Да  и  аллея Фуллера не  всегда  была прибежищем торговцев и
воров. Но времена изменились.
     С начала правления Имра прошло уже достаточно много времени.
     Рис взобрался  на крыльцо  ближайшего  дома и посмотрел  поверх  голов,
отыскивая дом Дэниэла. Затем он поднял ворот плаща и снова нырнул в толпу.
     Дверь  Дэниэла была  рядом,  и Гиффорд, слуга  Риса,  уже стучал  в нее
палкой. На плече его висела медицинская сумка господина.
     Когда Рис добрался до Гиффорда, он  протянул  руку  за сумкой, но затем
передумал.  Ни лекарства, ни  даже дар исцеления,  присущий  Рису, не  могли
теперь  помочь  старому  Дэну  Драпировщику.   Когда   человек  доживает  до
восьмидесяти трех лет,  даже Целитель дерини  не может надеяться  ни на что,
разве что помочь душе без мучений  переселиться в другой мир.  А Дэн  умирал
уже долго.
     Рис думал о Дэниэле, стоя у двери, ожидая, когда ее откроют. Старик был
бесценным кладезем  воспоминаний  о  старых временах. Он помнил  даже  эпоху
Фестила I, который  сменил на троне последнего короля из дома Халдейнов. Дэн
пережил  трех других  королей  Фестилов.  Однако  пятого короля  ему  уже не
пережить. Теперь на троне сидел молодой двадцатилетний король, который занял
трон Блэйна. Этот  юноша отличался  завидным здоровьем;  нет, старику уже не
суждено увидеть Фестила VI на троне Гвинедда.
     Одна  из служанок впустила их и разрыдалась, увидев  Риса. Другие слуги
работали  в лавке, занимаясь обычными  делами. Они тут же бросили свои дела,
когда мимо них прошел Целитель.
     Рис старался казаться уверенным, когда шел мимо них к лестнице, ведущей
в жилые комнаты, расположенные наверху. Однако Рис понял, что ему не удалось
обмануть слуг своим видом, и он нервно пробежал рукой по рыжим волосам.
     Рису  не надо было  показывать  нужную дверь,  ведь он так  часто бывал
здесь.  Он вошел и увидел,  что в комнате  царил  полумрак, тяжелые занавеси
закрывали  окна,  кругом  витал  запах  лекарств  и  приближающейся  смерти.
Незнакомый священник  окроплял  постель  святой водой и  шептал молитвы. Рис
испугался, что пришел  слишком поздно. Он подождал у  двери,  пока священник
закончит молитвы, затем подошел к постели.
     --  Я--лорд  Рис, отец,--сказал он. Его  зеленый плащ Целителя объяснял
священнику цель его прихода.--Он... Священник покачал головой.
     -- Пока нет, милорд. Он получил  последние дары Бога и сейчас находится
в ожидании. Но он спрашивал о вас, боюсь, что даже вы не сможете помочь ему,
несмотря на все ваше искусство, сэр.
     --  Скорее всего так, отец.--Рис  показал на дверь рукой.-- Вы не могли
бы нас оставить  на несколько  минут?  Он  сказал,  что перед смертью  хочет
поговорить со мной.
     -- Хорошо, милорд.
     Когда  за  священником  закрылась  дверь,  Рис  подбежал  к  постели  и
посмотрел в лицо умирающего. Серые глаза смотрели в потолок. Рис даже не был
уверен, что эти глаза видят.
     Дыхание человека было слабым, еле заметным.
     Рис подошел к окну и откинул занавеси, впустив в комнату свет и воздух.
Затем он  взял  изможденную  старческую  руку  и нащупал пульс. Он осторожно
наклонился к уху старика.
     -- Я--Рис, Дэн. Ты меня слышишь? Я пришел сразу, как только смог.
     Старик моргнул, губы зашевелились, и серые глаза медленно повернулись к
молодому дерини. Тонкая рука шевельнулась, Рис взял ее и улыбнулся.
     -- Тебе больно? Я могу тебе помочь?
     -- Не будь так нетерпелив,--прошептал старик.--Я еще не готов  умирать.
Священник чересчур спешит.
     Его  голос  был  крепче,  чем Рис  ожидал  услышать.  Целитель похлопал
старческую руку.
     -- Ты хочешь, чтобы я передал слугам, что они напрасно проливают слезы?
     Старик улыбнулся и покачал головой.
     -- Нет, на этот  раз мне не скрыться, черный ангел смерти уже близко. Я
иногда слышу шелест его  крыльев. Но прежде чем уйти, я хочу, чтобы  ты меня
выслушал. Я не хочу, чтобы  это умерло со мной.  Ты много значишь  для меня,
Рис. Ты мог бы быть моим сыном, которого я потерял, или внуком.
     Последовала пауза.
     -- Интересно, где он сейчас?
     -- Твой внук?--спросил Рис.--Я не знал, что у тебя есть внук.
     -- Пусть  лучше  думают, что он умер, как его отец. Он ушел,  когда ему
было девятнадцать лет, сразу после того  как мы потеряли его отца. В тот год
был погром. Но ты тогда был ребенком, а может, и вообще еще не  родился. Так
что ты не помнишь.
     Рис рассмеялся.
     -- Как ты думаешь, сколько же мне лет?
     -- Ты достаточно  молод,  чтобы найти занятие поинтересней, чем слушать
болтовню старого хрыча. Дэн засмеялся.
     -- Но ты выслушай меня, Рис. Это очень важно.
     -- Ты же знаешь, что я выслушаю.
     Старик глубоко вздохнул и обвел взглядом комнату.
     -- Кто я?--спросил он тихо. Рис поднял бровь и нахмурился.
     -- Ну, не дурачь меня. Будь ты  старый  хитрый шакал, я все равно люблю
тебя.
     Дэн закрыл глаза и засмеялся, затем снова посмотрел в потолок.
     -- Рис, что случилось с  Халдейнами после того, как ваши дерини Фестилы
нанесли удар, который разрушил их трон? Ты думал об этом?
     -- Нет,--ответил Рис,--я считал, что Ифор и вся его семья были убиты во
время переворота.
     -- Это неточно. Один спасся.  Один из самых  младших принцев. Ему тогда
было  года  три-четыре.  Преданный  слуга  вынес  его  из  замка,  выдав  за
собственного  незаконного   сына.  Но  принцу   не  позволили  забыть   свое
происхождение--его самозваный отец надеялся, что когда-нибудь Халдейны снова
смогут победить ненавистных Фестилов и вернуть себе трон Гвинедда.  Но этого
не случилось. И сыну принца тоже не довелось вернуть трон предков. Сам принц
должен быть сейчас глубоким стариком, если, конечно, он жив.
     -- Если он жив,--повторил Рис.
     Вдруг он замолчал, внезапно поняв, что хочет сказать дальше старик.
     Дэн кашлянул и глубоко вздохнул.
     --  Ну, давай, спрашивай. Я  знаю, ты не поверишь мне, но это правда. В
те времена  меня знали как принца Эйдана. И при нормальном течении событий я
бы правил от имени короля в какой-нибудь отдаленной провинции, так как между
троном и мной стояли еще три принца. Но после смерти всех моих родственников
я стал единственным наследником Халдейнов.
     Он помолчал.
     -- У меня ни разу не появилась возможность вернуть трон. И у моего сына
тоже. Он умер совсем молодым, да и времена были неподходящие. Но мой внук...
     -- Подожди минуточку, Дэн. Брови Риса недоверчиво сдвинулись.
     --  Ты  говоришь,  что ты--принц  Эйдан,  полноправный  наследник  Дома
Халдейнов, и что твой внук еще жив?
     --    Его   королевское   имя    Синил,    принц   Синил   Донал   Ифор
Халдейн,--проговорил  Дэн.--Ему сейчас  лет сорок или  около того. Я не могу
помнить точно. Ведь с тех пор, как я  видел его в последний раз, уже  прошло
более двадцати  лет. Он вступил в монашеский Орден, удалился от мира. Сейчас
он в безопасности,  ведь его подлинное имя давно забыто, похоронено в памяти
умерших людей. Я думал, что так будет лучше.
     Он замолчал, а  Рис в  изумлении  смотрел на него. Он не мог переварить
услышанное.
     -- Почему ты мне все это рассказал?--после долгой паузы спросил он.
     -- Я тебе верю.
     -- Но я, Дэн, я... дерини,  представитель расы, захватившей трон. Ты не
мог забыть этого. Долго ли проживет твой  внук, если  кто-нибудь  узнает его
настоящее имя? Кроме того, ты сказал, что прошло больше двадцати лет, может,
он давно умер?
     Дэниэл попытался привстать,  но это движение заставило его закашляться.
Жестокий кашель  сотрясал его  хрупкое  старое  тело.  Рис помог ему  сесть,
попытался облегчить его мучения, а затем осторожно опустил на подушки. Когда
заклинание подействовало,  Дэниэл  громко проглотил слюну, махнул  рукой, на
которой виднелись дряблые голубые вены.
     --  Может, ты и прав. Может,  я--последний из  Халдейнов; и я  прожил с
пустой  надеждой всю жизнь. Если  так, то  мой  рассказ никому  не  принесет
вреда. Но если я не последний...
     Его голос сорвался, и Рис снова покачал головой.
     -- Слишком много  "если", Дэн.  Все, что ты говоришь,  может быть всего
лишь предсмертным бредом  выжившего из ума старика. А кроме того, что я могу
сделать?
     Дэн посмотрел в лицо Риса. Выцветшие серые глаза встретились с молодыми
глазами золотого цвета.
     -- Я--выживший из ума старик? Я думал, ты знаешь меня лучше.  Но ты  же
дерини. Ты можешь читать мысли людей. Прозондируй меня, и ты узнаешь правду.
Я не боюсь.
     -- Я  не хочу  касаться мыслей людей в таких  ситуациях,-- нерешительно
сказал Рис, опустив глаза.
     --  Не будь  дураком. Ты  же  исцелял меня. Если ты  не  можешь  лечить
старость, то  это  не твоя вина. Но ты можешь коснуться моего мозга, Рис. Ты
можешь получить подтверждение всем моим словам.
     Рис  оглянулся  на закрытую дверь, затем  снова  посмотрел  на  Дэниэла
Драпировщика,  а  может,  на принца  Эйдана Халдейна.  Он посмотрел на  руку
старика, все еще сжимавшую его руку, нащупал пульс и медленно поднял глаза.
     -- Ты очень слаб. Я  не могу ничего делать. Ты слишком близок к смерти,
и сейчас рядом с тобой должен быть священник, а не я.
     --  Но я  уже  закончил со  священником,  и  к  тому же  мои  слова  не
предназначены ему,--прошептал Дэниэл.--Пожалуйста, Рис, уважь старика.
     -- Это может убить тебя,--возражал Рис.
     -- Тогда я умру. Ведь я  и так умру. Правда важнее, чем несколько минут
жизни. Торопись, Рис, времени мало.
     Рис со  вздохом присел  на край постели. Он взял руку старика и сжал ее
между ладонями.
     Он  посмотрел  прямо  в  серые  глаза старика  и заставил их закрыться.
Выцветшие  ресницы  затрепетали  и  повиновались.  Рис  распространил   свои
чувства, взял контроль в свои руки и проник в мозг.
     Кружащаяся серая  мгла поглотила его, иногда  в нее врывались проблески
света и звука, будто Рис шел сквозь сплошной туман. Только этим туманом была
смерть,  и  мгла  уже  заслонила  самые дальние  углы  разума Дэна.  Изредка
мелькавшие изображения  были  неразборчивы.  Рис продвигался  все  дальше  и
дальше, не задерживаясь у нечетких картин.
     Здесь. Неуловимый призрачный образ юноши.
     Рис каким-то образом понял, что  это сын Дэна с ребенком на руках. Этот
ребенок--Синил?
     Вот тот  же человек, но гораздо старше. Он лежит в гробу,  вокруг  него
свечи.  Красивое  лицо его отмечено  смертной печатью. Темноволосый  юноша и
старик  стоят  в дверях.  К мертвому их притягивает любовь,  но страх мешает
подойти ближе. У юноши  иссиня-черные волосы и серые глаза Халдейнов.  Затем
эти образы исчезли.
     Снова мрак, густой, черный, почти непроходимый. Но в этом мраке сгусток
напряжения,  безумного страха и крики, жуткие крики людей, молящих  жестоких
убийц о пощаде.
     Он  стал  ребенком,  дрожащим  от страха. Он  всхлипывал,  прячась  под
лестницей.  Вокруг  бегали  и  кричали люди, огонь лизал  стены  замка,  его
вспышки озаряли зловещим светом все вокруг.
     Солдаты  схватили  двух мальчиков постарше,  его братьев.  Они потащили
братьев во двор, уже весь забрызганный кровью. Солдаты с наслаждением начали
убивать  их,  рубить  мечами. Сверкающая сталь, от  которой отлетали красные
брызги, поднималась  и  опускалась со  свистом,  снова поднималась  и  снова
опускалась  на то, что раньше было молодыми телами, а теперь превратилось  в
окровавленные бесформенные лохмотья.
     Сестра его была прижата солдатами к каменной  стене и в ужасе  смотрела
на  происходящее. Затем раздался  душераздирающий крик, и  ее тело под гогот
солдат взметнулось к небу на пике.
     А  вот  его отец.  Высокий,  сероглазый,  его одежда покрыта запекшейся
кровью. У него  нет  никакого оружия, кроме кинжала  в руке. Он с неистовыми
криками пытался пробиться к своей королеве.
     Дождь стрел обрушился на  короля. Они  поразили  его, и  он рухнул, как
попавшее  в ловушку дикое  животное. Солдаты еще долго боялись подойти к его
безжизненному телу.
     И крики его матери,  когда  солдаты  с  хохотом  раздвинули ей  ноги  и
выдернули живого, еще не родившегося ребенка из чрева...
     Рис отпрянул от этого жуткого зрелища и  прервал контакт, будучи больше
не в силах смотреть на это. Оглушенный всем, что  он видел, он опустил глаза
и посмотрел на свои руки. Они дрожали.
     Стараясь  успокоить  их,  он несколько  раз глубоко  вздохнул, заставил
сердце войти в  нормальный ритм и  наконец ощутил, что  вернулся в привычный
мир.  Он мягко  погладил руку старика, приведя  его  в  сознание. Слезы жгли
глаза Риса, и он с трудом сдерживал их.
     --  Дэн,--прошептал он,--принц Эйдан! Серые глаза открылись. Бескровные
губы с трудом шевельнулись.
     -- Ты видел?
     Рис кивнул. В его глазах таилось изумление, скованное ужасом.
     -- Значит, ты веришь, что  я говорю правду?--спросил Дэн.--Сохранишь ли
ты в тайне все это до той поры, когда появится шанс вернуть трон Халдейнам?
     --  Сейчас на троне король-дерини, Дэн. Ты  хочешь, чтобы я  предал его
ради твоего внука?
     -- Смотри и  молись, Рис. И спрашивай  себя, достоин ли этот человек на
троне золотой короны. Спрашивай себя, такого ли ты  хочешь  короля для себя,
своих детей,  детей  своих  детей. И  настанет  время,  когда  ты придешь  к
решению,--я  уверен,  что ты к нему  придешь,--и ты поддержишь моего  внука.
Когда я уйду, ты один будешь знать, правду, Рис.
     -- Ты  говоришь  об  измене,  старый друг,--пробормотал Рис. Он опустил
глаза. Рис вдруг снова  вспомнил, что  он видел.-- Но  если  придет время, я
встану на его сторону.
     -- Пусть Бог благословит тебя, сын мой.
     Старик улыбнулся. Он протянул руку и вытер слезу Риса.
     -- И это я, который хотел проклясть дерини... Он замолчал. Гримаса боли
исказила его лицо.
     -- У  меня на шее  висит  монета, серебряная монета.  Говорят,  что она
отчеканена в  аббатстве, где  Синил,  мой  внук,  принял  обет.  Его  имя  в
монашестве...
     Старик стал задыхаться, и Рис наклонился к нему, чтобы услышать имя.
     -- Продолжай, Дэн. Его имя?
     -- Его имя Бенедикт. Бенедиктус. Он...  Халдейн...  Король. Рис склонил
голову и, закрыв глаза, автоматически нащупал пульс. Но он знал, что на этот
раз его уже не будет. Он опустился на колени и простоял так несколько минут,
затем, покачав головой, сложил руки старика  на  неподвижной  груди и закрыл
безжизненные глаза мертвеца. Рис перекрестился  и  отвернулся.  Он был уже у
двери  и  вдруг  вспомнил о монете.  Рис быстро  вернулся  и  снял ее с  шеи
мертвеца.
     Хотя Рис и не мог прочесть слова, выбитые  на ней, они  для него ничего
не значили,  и он  вдруг понял, что Дэниэл сказал ему  только монашеское имя
внука--Бенедикт,  но не назвал  имени,  которое тот  носил  до вступления  в
Орден.  И  если  Рис  решит  отыскать  этого  человека, задача