гал, воглавлявшие  ударный  отряд  кассанской  армии,  который  был  занят
преследованием отрядов Лоренса Горони, все дальше отрывались от основных сил
армии Кассана. Кассанские разъезды каждый день вступали в стычки с солдатами
Горони, отряды которых таяли и  все  быстрее  отступали  с  захваченных  ими
земель. А теперь священник - предатель, похоже, вел свои отряды к  небольшой
равнине, окруженной горами, и из которой был один - единственный выход.
   Отступавшие до сих пор солдаты Горони внезапно остновились и приняли бой,
а со всех сторон, из множества расщелин и теснин, к ним неожиданно поспешило
подкрепление - сотни коннайтских наемников, хорошо  вооруженных,  на  свежих
лошадях, а за их спинами в бой шли свежие  отряды  епископских  войск.  А  с
запада, под прикрытием облака пыли, поднятого отрядом  Дункана,  ему  в  тыл
заходил шедший клином отряд тяжелой кавалерии,  грозя  отрезать  Дункана  от
основных сил его армии.
   - Проклятье! - пробормотал  Дункан,  приподнимаясь  на  стременах,  чтобы
лучше рассмотреть грозящую им опасность, которая стала очевидной.  -  Дугал,
похоже, мы только что нашли главную армию Сикарда.
   А тем временем перед правителем  Дункана  стоял  плененный  сын  Сикарда,
рядом с которым стоял Брайс Трурилльский, а чуть поодаль  сгрудились  четыре
десятка ожидавших  решения  королевского  суда  меарских  командиров.  Перед
палаткой стоял походный стол, за  которым  сидел  Келсон  в  окружении  двух
герцогов: Корвинского и Клейборнского.  Оба  уже  подписали  лежавшие  перед
Келсоном бумаги, и тот был занят тем, что подписывал их и прикладывал к  ним
королевскую печать.
   - Брайс, барон Трурилльский, выйди вперед, - отложив перо и воск,  сказал
Келсон, поднимая взгляд своих ледяных глаз.
   Прежде чем предстать перед судом, подсудимые были лишены всей амуниции  и
раздеты до белья, руки у всех, не исключая Итела и Брайса, были  связаны  за
спиной. Брайсу вдобавок еще и заткнули рот, ибо он слишком часто  искушал  и
без того озлобленного Келсона своими дерзкими выкриками.
   Мятежный барон не тронулся с места, только вызывающе сверкнул  глазами  в
сторону короля, но двое  стражников  без  особых  церемоний  вытолкнули  его
вперед  и  заставили  опуститься  на  колени.  Остальные  меарские  солдаты,
находившиеся под усиленной охраной  войск  Келсона  чуть  поодаль,  тревожно
вслушивались в выносимый королем приговор, пытаясь уловить хоть какой  -  то
намек о том, что ждет их.
   - Брайс,  барон  Трурилльский,  ты  признан  виновным  в  государственной
измене, - сказал Келсон, кладя руки на подлокотники своего походного кресла.
- Ты не просто нарушил клятву, данную своему законному  сюзерену  и  королю,
присягнув на верность главарям мятежа,  поднятого  против  твоего  законного
правителя, но и пособничал врагу и безжалостно мучил невинных людей.  Посему
суд наш выносит тебе приговор: подлежишь ты повешению за  шею  до  тех  пор,
пока не умрешь. Ты должен быть благодарен, что я не буду  ни  потрошить,  ни
четвертовать тебя, в отличие от того, как твоя - правительница  поступила  с
моим епископом. Сержант, отведите его вон к тому дереву  на  той  стороне  и
исполняйте приговор.
   Когда стражники рывком подняли Брайса на ноги, Ител ахнул, а  сам  Брайс,
вытаращив глаза, бешено запился, пытаясь освободиться от пут, ведь  вот  так
запросто повесить человека его ранга - это было просто неслыханно.
   - Государь, Вы не хотите дать ему исповедаться? - тихонько спросил  Эван,
стоявший слева от короля. - Ведь с такими грехами на душе...
   - С ним обойдутся так же, как он обходился со своими жертвами, -  холодно
сказал Келсон.
   - Но, парень... око за око...
   - Именно так, Эван. Это правило Ветхого Завета.  Я  не  собираюсь  больше
спорить. Сержант, повесить его.
   Когда  стражники,  сержант   и   двое   солдат   с   веревками   потащили
приговоренного к указанного королем дереву, Келсон, не обращая  внимания  на
глухое бормотание Эвана  и  блокирование  разума  Моргана,  молча  сидевшего
справа от него, обернулся к  ошеломленному  Ителу.  Командиры,  стоявшие  за
спиной  Итела,  испуганно  перешептывались,  солдаты  выглядели   не   менее
потрясенными, но как только Келсон  вызвал  на  суд  Итела,  все  немедленно
смолкли.
   - Ител Меарский, выйди вперед.
   Ител, лишенный силы духа  суровостью  приговора,  вынесенного  Брайсу,  и
моливший Бога, чтобы гнев короля смягчился от того, что  в  его  жилах  тоже
течет кровь королей, послушно выполнил приказ, не  смея  даже  задуматься  о
том, что происходит у расположенного за его спиной дерева.
   - Ител Меарский, - Келсон глубоко  вдохнул  и  осторожно  выдохнул.  -  Я
признаю тебя виновным в государственной измене и  выношу  тот  же  приговор:
смерть через повешение.
   - Но... ведь я же принц! -  ахнул  изумленный  Ител,  на  глаза  которого
навернулись слезы, когда до  него  дошла  окончательность  решения,  а  двое
стражников схватили его за разом напрягшиеся плечи. -  Ты...  Ты  не  можешь
повесить меня как простого уголовника!
   - А ты и есть простой уголовник, -  равнодушно  сказал  Келсон.  -  Своим
безжалостным разрушением города Талакары и  прочих,  число  которых  слишком
велико, чтобы я перечислял их, изнасилованием беззащитных женщин...
   - Изнасилованием? - выпалил Ител. - Я никого не насиловал! Спросите  моих
солдат. Я вообще не слезал с коня!
   - Я думаю, - спокойно сказал Морган, - что Его Величество  имеет  в  виду
некий монастырь к югу отсюда, в осквернении которого ты лично  участвовал  и
изнасиловал по меньшей мере одну из девушек, нашедших там приют.
   Ител побледнел так быстро, что, казалось, он вот - вот потеряет сознание.
   - Кто рассказал эти басни? - прошептал он.
   - Басни? - вставая, спросил Келсон. - Мне что, попросить герцога  Аларика
проверить, правда ли это?
   Морган  только  посмотрел  на  напрягшегося  Итела,  но  меарский  принц,
казалось, тут же побледнел еще сильнее, несмотря на то, что в его лице и так
было ни кровинки, и пошатнулся. Все хорошо  знали  о  том,  что  королевский
Защитник - Дерини; а меарцы, страх которых был,  несомненно,  раздут  речами
Лориса, явно преувеличивали ваозможность того. что Дерини  могли  сделать  с
человеком одним своим взглядом.
   - Дай мне, по крайней мере, умереть от меча, - сказал Ител, сумев наконец
оторвать взгляд от герцога - Дерини. -  Не  вешай  меня,  пожалуйста.  Моему
брату ты даровал...
   - Нет, - сказал Келсон с решимостью, которая удивила даже  Моргана.  -  -
Смерть от меча почетна. Твой брат, несмотря на то, что он совершил убийство,
истинно верил, что действует во имя чести, спасает честь своей семьи. Именно
поэтому я даровал ему почетную смерть. А в твоих  делах  нет  чести  ни  для
тебя, ни для твоего семейства.
   - Но...
   - Решение принято. Приговор будет приведен в  исполнение.  Стража,  взять
его.
   Когда стража выполнила приказ,  потащив  ошеломленного  и  спотыкающегося
Итела через поляну, чтобы исполнить приговор, Брайс уже  корчился  в  петле.
Некоторые из меарских солдат отсалютовали принцу,  которого  протащили  мимо
них, но тут же обратили внимание  на  своих  командиров,  оставшихся  стоять
перед королем. Подгоняемые стражниками, они сделали несколько шагов вперед и
опустились на колени в пыль перед палаткой короля.
   - Так, - сказал Келсон, обводя их  взглядом  своих  серых  глаз  и  вновь
опускаясь на свое кресло. - Что же мне делать с вами? Нельзя карать военных,
которые просто выполняли приказы своих командиров.  Но,  с  другой  стороны,
разве могу я забыть о том, что  кое  -  кто  из  вас  выполнял  эти  приказы
чересчур рьяно, выходя далеко за пределы того, что  вам  было  приказано  на
самом деле. Вы имели дело со своими соотечественниками, а не  с  теми,  кого
покорили. Я не могу простить вам убийства и грабежи, которые  творились  при
вашем попустительстве и согласии, а иногда и с вашей помощью.
   - Государь, пожалуйста! - закричал один из стоявших на коленях солдат.
   - - Не все из нас приложили руку к случившемуся. Ради Бога, пощадите нас!
   - Пощадить? Хорошо. Я окажу вам куда большую милость, чем кое  -  кто  из
вас оказал своим жертвам, - ответил Келсон, лицо которого стало  решительным
и суровым. - Но я должен наказать виновных. Жаль, но у меня нет ни  времени,
ни желания выяснять насколько каждый из вас  виновен.  А  если  бы  я  решил
сделать так, то вряд ли кто - то  из  вас  сможет  честно  сказать,  что  он
абсолютно невиновен.
   Когда он продолжил, никто из пленников не издал даже звука.
   - Посему я решил использовать древнюю форму правосудия: каждый десятый из
вас будет казнен. Один из каждого десятка будет повешен. Эти  четверо  будут
выбраны жребием. Остальные получат по двадцать плетей и будут  оставлены  на
милость жителей Талакары. За одним исключением...
   Он пристально посмотрел на их застывшие лица, чувствуя,  что  Морган  был
недоволен его словами, но это его не волновало.
   - За исключением четверых, подлежащих повешению, - продолжил он,  -  -  я
помилую всех тех из вас, кто поклянется в вечной верности мне.  Учтите,  что
если кто - нибудь, принося клятву, попытается обмануть меня, я тут же  узнаю
об этом.
   Среди пленников прокатилась волна  страха,  ибо  последние  слова  короля
пробудили в некоторых страх, куда более глубокий, чем страх смерти.  Человек
в черном, сидевший рядом с королем, был Дерини и мог читать  мысли  людей  -
это знали все - да и сам король, по слухам, тоже обладал кое - какой силой.
   Даже Морган был вынужден  признать,  что  заключительная  часть  решения,
принятого Келсоном, была просто мастерской. Он сам вряд ли смог  бы  принять
более справедливое решение, чем оставить помилованных на  суд  совести,  что
только подчеркнет силу королевской власти.
   Но ему не понравился способ, выбранный для того, чтобы выделить тех,  кто
заслуживал казни. Поскольку он не мог  пробиться  сквозь  поднятые  Келсоном
экраны, чтобы выяснить причину этого,  он  склонился  к  сидевшему  Келсону,
небрежно прикрыв рот рукой, чтобы пленные не смогли ничего понять.
   - Государь, - тихо сказал он, - - я не сомневаюсь в Вашем  праве  вершить
правосудие, но не кажется ли Вам, что если те, кто должен быть казнен, будут
выбраны жребием, то Ваше правосудие может покарать невиновных?
   Келсон   опустил   глаза,   и   только   его   плотно   закрытые   экраны
свидетельствовали о его несогласии.
   - Вы тоже хотите поспорить со мной? - тихо сказал он. - Вы слышали, что я
сказал. Вы что, хотите, чтобы я убедился,  что  все  сорок  человек  говорят
правду? На самом деле, для того, чтобы определить степень вины каждого,  мне
придется прочесть их мысли. По - Вашему, мне стоит открыто использовать свою
силу ради вот этих?
   Движением подбородка он указал на пленников, и Морган покачал головой.
   - Конечно нет, Сир, - успокоил он. - - Но Вы можете позволить мне выбрать
четверых, наиболее заслуживающих смерти. Ручаюсь, что мой выбор  будет  куда
более справделивым, чем жребий. Что же касается магии, то они и  так  знают,
что я - злой деринийский колдун. А про Вас они не узнают.
   Келсон нахмурился и неохотно кивнул.
   - Хорошо, - пробормотал он. - Только не тяните.
   - Спасибо, Сир. Поверьте, мне это задание нравится еще меньше, чем Вам.
   Могу я использовать палатку?
   -  Делайте,  что  хотите,  -  сказал   Келсон,   вставая   и   глядя   на
противоположную сторону поляны, где ветвях качались два тела. Морган и  Эван
тоже поднялись. - Я пойду прогуляюсь. К  моему  возвращению  на  том  дереве
должны висеть еще четверо.
   Моргану никогда еще не доводилось  видеть  Келсона  в  столь  кровожадном
настроении, но  понял,  что  с  королем  лучше  не  спорить.  Когда  король,
сопровождаемый Эваном, зашагал прочь, герцог  -  Дерини  вздохнул  и  устало
обвел взглядом стоявших на коленях пленников.
   Конечно, они боялись его. Чтобы почувствовать их страх, Моргану  не  надо
было пользоваться магией. Они понятия не имели, о чем он шептался с Кесоном;
они знали только, что король явно приказал этому Дерини решать, кто будут те
четверо,  кому  предстоит  умереть.  Он  мог  представить,  что  Лорис   мог
наговорить им про него.
   Солдаты, охранявшие пленников, вряд  ли  обрадовались  бы  тому,  что  им
пришлось бы иметь дело с Дерини, и поэтому Морган  вызвал  двух  лазутчиков,
которые легко привыкли к методам, используемым Дерини.
   - Джемет, Киркон,  мне  ненадолго  понадобится  ваша  помощь.  Зайдите  в
палатку.
   Когда оба выполнили его приказ и, удивившись, почему он выбрал именно их,
но нисколько не боясь, вошли в палатку, он заложил большие пальцы за пояс  и
обернулся, чтобы обвести взглядом пленных командиров.  Благодаря  тому,  что
они уже слышали, он мог рассчитывать на то,  что  слушать  его  будут  очень
внимательно.
   - Так, вы все знаете, кто я такой, - сказал он сурово, но  без  угрозы  в
голосе. - Я собираюсь немного поговорить наедине с каждым из  вас.  Пока  вы
ждете своей очереди, я предлагаю вам хорошенько подумать  над  тем,  кто  те
четверо, кто больше остальных заслужили смерть за то, что вы сотворили,  ибо
я собираюсь спросить Вас об этом и я немедленно узнаю, если кто - то из  вас
осмелится лгать мне. На мой взгляд, это наилучший  способ  для  того,  чтобы
решение было справделивым... я, правда, уверен, что Его Величество был прав,
сказав, что стоило бы повесить больше, чем четверых.
   - Так, начнем с  тебя,  -  закончил  он,  указывая  пальцем  на  крупного
седеющего мужчину во второй шеренге, лицо которого выдавало в  нем  честного
малого даже на расстоянии. - Стража, поднимите его на ноги.
   Когда два улана, выполняя приказ Моргана, подошли к офицеру и  взяли  его
за плечи, тот побледнел и задрожал от страха, не в силах сопротивляться.
   - Боже, - шепотом выдавил тот. - Только не меня. Я не самый плохой.
   Милорд, пожалйста...
   - Хорошо. Заходи и расскажи о тех, кто хуже тебя. Стража, я думаю, что он
дойдет сам. И проследите, чтобы следующий был готов, как только этот выйдет.
   Он, будучи уверенным, что правильно оценил стоявшего перед  ним  негодяя,
даже не обернулся в его сторону. Несмотря на то, что он не потратил ни капли
силы, чтобы заставить пленного  командира  повиноваться,  он  слышал  слабый
шорох шагов за спиной - шорох босых ног по песку, раздавшийся, когда  офицер
нехотя пошел за ним следом.  Морган  не  сомневался,  что  теперь  никто  из
пленников не попытается вырваться на свободу.
   - Киркон, ты умеешь писать? - спросил он р'кассанского разведчика,  войдя
в палатку.
   - Да, милорд, но только на моем языке.
   - Думаю, что этого вполне достаточно, чтобы  записать  имена,  -  ответил
Морган, поставив в центре палатки табурет и жестом приказав  пленнику  сесть
на него. - - Письменные принадлежности лежат в сундуке  у  тебя  за  спиной.
Джемет!
   - Да, сэр .
   - Я хочу, чтобы ты встал за спиной у  пленного  и  следил,  чтобы  он  не
свалился с табурета. А теперь насчет тебя, солдат, - добавил  он,  привлекая
внимание пленника прежде, чем тот  успел  обернуться,  чтобы  посмотреть  на
разведчика. - Давай начнем с того, что ты назовешь мне свое имя.
   - Р - Рэндольф, милорд, - шепотом выдавил из себя  офицер,  вздрогнув  от
прикосновения  рук  Джемета,  тяжело  легших  на  его  плечи.   -   Рэндольф
Фейрхэвенский.
   - Рэндольф Фейрхэвенский, - медленно повторил Морган.
   Поставив табурет рядом с коленями пленника, Морган сел, что явно испугало
Рэндольфа.
   - Ну, а теперь, Рэндольф Фейрхэвенский, расскажи мне о своих приятелях  -
командирах.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Скрытно разложены по земле силки для него и западни на дороге
   - Иов 18:10

   А в  главном  зале  Ремута  еще  один  верный  королю  человек  продолжал
выполнять свои обязанности - это был Найджел, продолжавший изображать  ни  о
чем не догадывающуюся жертву. Сейчас, когда после начала приема прошло целых
три часа, он начал задумываться, а не ошиблись ли его деринийские  источники
насчет торентского заговора с целью его  убийства:  вот  уже  вторая  группа
торентских купцов представили ему свои петиции, а ничего так и не произошло.
   В данный  момент  бреманское  посольство  представляло  свои  верительные
грамоты, посол передавал ему все новые и  новые  бумаги  с  тяжелями  яркими
восковыми печатями, которым, казалось,  никогда  не  будет  конца.  За  ними
должна последовать группа монахов, а затем - делегация  из  Фатана,  что  на
границе между Торентом и Корвином. Скорее  всего,  именно  тогда  и  следует
ожидать нападения.
   В зале было жарко  и  душно.  Найджел  расслабил  ворот  своей  туники  и
утвердительно кивнул слуге, передавшему последний свиток из Бремани  писцам,
сидевшим у стены зала. Коналл уже начал ерзать на своем стуле  от  безделья.
Маленький Лайам зевал. Дважды подходил Саер, передавая ему - сообщения  ,  а
на самом деле подтверждая ему, что все готово.
   Найджел как раз подумал, что сейчас самое подходящее время для нападения:
скучный жаркий и душный день притупил внимание  всех  присутствовавших  -  и
именно в этот момент нападение действительно  произошло,  но  не  нападавшие
оказались не фатанскими торговцами, как ожидалось,  а  монахами,  подавашими
свои прошения.
   Заговорщики явили себя, когда первые из них были уже у подножия  помоста.
Когда Найджел понял, что нападение началось, - аббат и его -  капеллан  были
на уже на середине лестницы. Когда из под ряс появились не прошения, а мечи,
и одетые в коричневые рясы люди бросились вперед, причем  первые  двое  явно
устремились к Лайаму, настоящие торговцы, крича,  поспешили  убраться  с  их
дороги, подобно мышам с дороги кота.
   В то же мгновение Коналл заметил нападавших и, закричав Саеру, вскочил на
ноги, отшвырнул в сторону Пэйна, чтобы тот не стоял на дороге, и вытащил меч
из  ножен  как  раз  вовремя,  чтобы  отразить  выпад  первого   атакующего,
обращенный на его отца. И в тот же момент Найджел, перепрыгнув через  спинку
своего кресла, сдернул изумленного  Лайама  со  стула  и  кувырком  скатился
вместе с ним  с  задней  стороны  помоста,  одновременно  сжав  рукой  горло
мальчика,  чтобы  лишить  его  сознания,  не  давая  ему  использовать  свои
способности Дерини для помощи тем, кто пришел за ним.
   В битве, развернувшейся в то же время  на  равнине  Дорны  между  отрядом
Дункана МакЛейна и напавшими на него меарцами, силы Дерини были  бесполезны.
Магия  Дерини  не  могла  остановить  движение  отряда  тяжелой   кавалерии,
брошенной Сикардом Меарским  против  главных  сил  кассанской  армии,  чтобы
отрезать отряд Дункана от подкреплений.
   И никто не питал иллюзий, что отряду Дункана удастся переломить  ситуацию
и, остановив меарский отряд, найти путь к своему спасению. Генерал Буркард и
Джодрелл скрежетали зубами и отчаянно думали всевозможные ответные действия,
о которых Дункан никогда бы и не подумал, но армия  Сикарда  оказалась  куда
больше, чем они рассчитывали. Неудивительно, что войска Келсона, наступавшие
с юга, встречали лишь символическое сопротивление. Нападавшие уже сравнялись
числом с кассанской армией, а  с  запада  все  продолжали  подходить  свежие
меарские войска.
   Положение отряда Дункана вряд ли можно было назвать более  благоприятным.
Несколько сот человек, зажатых между войсками  Сикарда  и  Горони,  отчаянно
пытались прорваться через вражеские ряды и сорвать планы  меарцев.  Все  они
были из числа лучших, и смогли бы выстоять против отряда Горони, но у них не
было никаких шансов устоять под бешеным натиском свежих войск, подошедших  с
северо - востока - к коннайтским наемникам присоединились  хлынувшие  с  гор
епископские рыцари на крепких боевых конях. А на гордо воздетой седой голове
человека в белом плаще с большим синим крестом, который командовал рыцарями,
вместо шлема красовалась епископская митра.
   - Боже, это же Лорис! - изумленно прошептал  Дугал,  когда  они  с  отц