глоток,
потом еще один.
     После  второго глотка,  продолжая смаковать  вино  во рту,  он  обратил
внимание,  что Тавис сел, но к своей чаше не притронулся. Он, кажется, вовсе
не  собирался  пить.  Сидел,  откинувшись  на  спинку  кресла,   и  довольно
поглядывал на Риса.
     Рис опустошил чашу и только теперь заметил едва  ощутимый металлический
привкус в этом фианнском вине. Внезапно он понял, чем был так доволен Тавис.
     -- Что ты мне  дал?--прошептал он, поставив чашу на подлокотник кресла,
и сделал неудачную попытку справиться с легким шумом в затылке.
     Тавис  приподнял бровь, встал на  ноги, подошел к своему Плащу,  достал
маленький стеклянный пузырек и склонился к Джавану.
     --  Это  причинит тебе  не  больше  вреда,  чем  то,  что  ты  дал  мне
однажды,--произнес   он,  приподнимая  голову  спящего  Джавана  и   выливая
содержимое флакона ему в рот.
     -- А что я  дал тебе?--едва выговорил Рис, зная, что Тавис  имел в виду
ночь смерти Синила, и опасаясь предполагать, что Тавису слишком многое стало
известно.--Что ты имеешь в виду? И что ты даешь Джавану?
     --  Это частичное  противоядие  того,  что пил  ты,--ответил  Тавис.--К
несчастью для тебя,  это все, что  у  меня  было.  Как раз достаточно, чтобы
избавить  его от  того,  что мы... что ты  имел неосторожность  однажды дать
ему.--В конце концов он сел на край  кровати.--Я помню, что случилось в ночь
смерти Синила,  Рис.  Я не помнил раньше,  но помню сейчас. И  этот  мальчик
помог мне.
     Он указал на Джавана, веки которого начинали подрагивать, он приходил в
себя.
     --  И теперь  принц хочет знать, что случилось тогда с ним. Я помогаю в
этом.
     --  Ты, должно быть, сошел с ума!--прошептал Рис, стараясь выбраться из
кресла, но только опрокинул свою чашу-- ноги не держали его.
     Чаша разлетелась на куски, а он  упал на четвереньки, перед глазами все
плыло. Теперь он удивлялся, как не понял  этого раньше. Болезнь Джавана была
подделкой, выдумкой  Тависа, чтобы заманить его сюда.  Рису уже трудно  было
мыслить  связно,  тело отказывалось повиноваться.  Добраться  до целительных
точек в сознании не удавалось.
     Рис  чувствовал,  что  его  защиты  рассыпаются даже  без вмешательства
Тависа,  и  знал,  что  очень  скоро  все  его существо  будет  открыто  для
досконального  осмотра  Тависа,  Он  был   не  в  силах  сдвинуть  секретную
информацию  на  более глубокие  уровни,  одним  из первых  наркотики  Тависа
разрушили механизм сообщения между уровнями.
     Воспоминания о  смерти Синила  были спрятаны, но не слишком глубоко для
Тависа,  знающего,  что искать.  Вероятно,  личности  членов  Камберианского
совета было не установить, но  нельзя было скрыть факт его существования.  А
информация  о новом  таланте  Целителя была  вообще  наверху.  Из  всех  его
секретов, возможно, только правда о Камбере была похоронена так надежно, что
Тавис не отыщет ее.
     Изо  всех сил  стараясь  удержаться и продолжая следить за Тависом, Рис
увидел, как тот склонился над Джаваном,  который застонал и попытался сесть,
ухватившись  за  тунику  Тависа.  Когда  он встретился взглядом с холодными,
обретающими ясность глазами принца, то понял, что обречен. В этом ребенке не
было жалости. Рис чувствовал, что мышцы все менее  послушны и он не  в силах
сохранять ясность в голове.
     -- Тавис, ты  сделал  это,--прошептал  Джаван, стараясь сесть повыше  и
глядя на Риса.--Он засыпает?
     Тавис закутал мальчика в меховую  накидку,  подошел к Рису  и  принялся
втаскивать его обратно в кресло.
     --  Он  не  совсем  спит,  это  больше  похоже  на  полубессознательное
состояние. Он слышит нас, но реагировать не может. Его защиты разрушены.
     Заинтригованный,  Джаван просунул руки в рукава  и придвинулся  к  краю
кровати. Тавис с сомнением посмотрел на мальчика, свесившего с кровати ноги,
но оказалось, он мог довольно твердо держаться на  ногах.  Джаван добрел  до
кресла, осторожно протянул руку и коснулся левой руки Риса.
     -- Он совсем холодный, Тавис. С ним все в порядке? Я не. хочу причинять
Рису вреда.
     -- Наркотики немного понижают температуру,--ответил  Тавис, стягивая  с
кровати  одеяло и укрывая им беспомощного Риса.--Я постараюсь быть как можно
осторожнее, но, видимо, придется причинить боль, если мы хотим выяснить все,
что ты желал узнать.  Усаживайся в кресло напротив него. Уверен, что с тобой
все в  порядке? Разумеется, наркотики  на человека действуют не так  сильно,
но...
     -- Беспокоиться не о чем.  Меня совсем немного мутит.-- Джаван забрался
в  кресло и наблюдал, как хлопочет Тавис, он приподнял  веко своей жертвы, и
одобрительно кивнул сам себе,--Теперь ты сможешь читать его память?
     -- Да, думаю, он уже готов.
     Тавис, не торопясь, обошел кресло и остановился за спинкой, поддерживая
затылок Риса. Он потрогал  лоб Целителя, прижал  голову к своему  животу,  а
покалеченную руку положил на шею с левой стороны.
     Под  действием  наркотиков  ровный  пульс  стал  реже.  Тавис  уверенно
установил   контроль  Целителя   над  телом  Риса,   не  испытывая  никакого
сопротивления. С  глубоким вздохом он  ушел  из обыденного  сознания и начал
поиск в мозгу Риса. Обычно неодолимые защиты разлетались, как клочья тумана,
и он все глубже и глубже уносился в лорда Риса Турина.
     События  той ночи Тавис  нашел  по своему  присутствию в них,  вызвав к
жизни историю с  вином по собственным воспоминаниям  о ней.  На  поверхность
всплывали подробности и  рецептура снадобья Риса. Тут Тавис обругал  себя за
то, что пропустил один важный компонент.
     При этом он был все-таки более Рисом, чем Тависом.  Открылся и еще один
существенный факт. Оставив  Тависа спящим у  камина и проверив принцев,  Рис
пошел к гардеробу, где за потайной дверью скрывался Йорам МакРори!
     Тавис увидел, как Йорам поднял Джавана, а  Рис--Элроя, и последовал  за
священником по узкому темному коридору, освещенному единственным зеленоватым
огоньком, плывшим перед  ними.  Они  вошли в личную  часовню Синила, где Рис
опустил спящего  Элроя  на келдишский ковер, лежавший в центре комнаты возле
маленького столика. Он узнал,  что  Йорам, положив Джавана  у  стены,  снова
исчез в потайном коридоре, но он не видел этого, потому что в то время Рис с
закрытыми глазами стоял  на коленях возле Элроя, положив руку ему на голову,
и  касался  контрольных  точек, которые были  неизвестны  Тавису.  Когда Рис
открыл глаза, Эвайн  протягивала ему  влажную губку, распространявшую резкий
знакомый запах. Протерев мочку  Элроя и проткнув ее иглой, переданной Эвайн,
он вдел знакомую рубиновую серьгу, которую подал... Синил!
     Теперь  Рис был на коленях возле Джавана  и делал  то же  самое, только
серьга была из золотой крученой проволоки, ее Джаван не снимал. Странно, что
раньше Тавис не обращал внимания на то, откуда она взялась...
     Со  спящим Рисом Майклом все было проделано в третий раз.  После  этого
Рис вернулся к  Элрою, положил руку на  его лоб и  передал контроль  над ним
Йораму.
     Епископ Алистер тоже  был  в центре  комнаты  и, подойдя совсем близко,
обменялся несколькими  словами  с  королем.  Однако  в  это  время  Рис  был
самоуглублен  и не  обращал  внимания  на  то, о чем  они  говорили.  Спустя
мгновение Элрой открыл сонные, помутневшие глаза, а Рис  и Йорам помогли ему
сначала сесть, потом подняться.
     Рис быстро  подошел к Эвайн, стоявшей со свечой в руке,  она поцеловала
его и отпустила к двум спящим мальчикам. Когда Рис уселся между ними,  Тавис
понял,  что теперь  события  в  центре  комнаты воспринимались  Рисом  через
какой-то  барьер,  это Йорам замкнул магический круг  вокруг тех,  кто был в
центре комнаты.
     Ошеломленный,  Тавис  едва  не потерял  контакт. Раньше  он  никогда не
думал, что в ту ночь могло произойти вмешательство  волшебства.  Ему никогда
не приходило в голову, что другой Целитель может иметь иной, отличный от его
собственного взгляд на применение магических ритуалов.
     Однако, наблюдая за тем, что случилось дальше, он  понял, что это  было
не обычным  магическим ритуалом, но высшим деринийским волшебством.  Четверо
дерини, Синил  и его сыновья  собрались той  ночью  именно с  этой  целью, и
мальчиков  заставили  забыть  именно об  этом.  Не  удивительно, что  они  с
Джаваном не могли восстановить память!
     Над  каждым  принцем  поочередно  внутри магического  круга совершалось
какое-то странное  действие,  и каждому  мальчику Синил  клал  руки на  лоб,
словно  благословляя, и делал...  что-то. После  этого  его  сыновья  теряли
сознание, и их выносили из магического круга к Рису.
     Джаван  вторым прошел  обряд, но  о  нем  Тавис узнал не больше, чем  о
совершенном над его братьями. С каждым разом Синил становился слабее, и Рису
приходилось  вливать энергию  в  его  тело, они  оба  знали,  что приближают
кончину  короля. Синил  в третий раз упал  без сил, и Рис уже  ничем  не мог
помочь, Король умирал и хотел, чтобы только Алистер и Йорам были рядом.
     Когда  в круге  остались  два священника и  умирающий Синил,  епископ и
Йорам служили над Синилом последний обряд. Алистер и Синил говорили недолго,
и Алистер приказал Йораму прорубить в круге ворота, а потом круг исчез, и он
понял, что Синил мертв.
     Эта последняя часть была какой-то  странной,  словно  в дымке. У Тависа
появилось чувство, что не хватало чего-то  очень существенного.  Он вышел из
сознания  Риса  и покачал  головой, встревоженный  и  испуганный странностью
того, что ему удалось узнать. Все это было волшебством и все-таки...
     -- Что это было,  Тавис?--прошептал  Джаван. Тавису пришлось прочистить
горло, прежде чем он вымолвил только одно слово.
     -- Магия.
     -- Магия?--воскликнул принц.--Что ты имеешь в виду?
     ---- Я  имею в виду,--произнес Тавис,  глубоко и осторожно вдыхая,--что
те, кого мы  подозревали,--Рис,  Эвайн,  Йорам и  епископ  Алистер--вместе с
твоим отцом совершили магический ритуал в ночь его смерти.--Он снова глубоко
вдохнул.--В  этом  участвовали  вы все: ты, Элрой и Рис Майкл. Поэтому вам и
дали наркотики, чтобы вы стали более  восприимчивыми и забыли об этом до тех
пор, пока не придет время,
     Джаван с  шумом проглотил  слюну  и  еще  более  испуганно  взглянул на
Тависа.
     -- Время для чего?
     Вздохнув, Тавис пожал плечами.
     -- Не могу  сказать тебе  этого. Даже в  его памяти я не сумел отыскать
значения всего  совершенного с вами. Другие проделывали  это, Рис  находился
вне   магического  круга,  присматривая  за  тобой  и  твоими  братьями.--Он
посмотрел на спокойное, неподвижное лицо Риса, чье сознание пребывало во сне
под действием наркотиков,  и снова покачал  головой.--К сожалению, что-то не
верится, чтобы нам удалось узнать у него дополнительные подробности.
     -- А почему нет? Ты не можешь проникнуть глубже?
     -- Только с риском  для  нас  обоих. Читать  воспоминания-- это одно, а
искать ответы, принципы, идеи--совсем другое. Ты  же говорил, что не хочешь,
чтобы зло, причиненное ему, было необратимо.
     -- Нет, не хочу. Но как мы  узнаем, что случилось  со мной,  если он не
может или не хочет сказать этого?--раздраженно спросил Джаван.
     Тавис задумчиво потер подбородок покалеченной рукой.
     -- Возможно, воспоминания Риса не так уж важны,--ответил он.--Разве  ты
не  видишь?  Я  прочитал его  воспоминания, но  ты один  из тех,  с  кем это
случилось. Он  находился вне круга и  был занят другими вещами. Он не  видел
подробностей, и от него нельзя узнать о них.
     -- Но, Тавис, я не могу вспомнить...
     -- Теперь  нет,--ответил Тавис.--Но, может быть, сейчас  я догадываюсь,
как помочь вспомнить. Кто лучше тебя самого знает, что произошло.
     Джаван уставился на Целителя, потом выбрался из кресла и схватил Тависа
за руку.
     -- Когда, Тавис? Когда мы сможем сделать это? Сейчас?
     -- Нет, позже.  Через несколько  дней, когда наркотики выйдут из твоего
организма.
     --  Но  с  Рисом  наркотики  помогли  тебе,--пробормотал  Джаван, снова
опускаясь на край кресла, и надул губы.--Я не понимаю.
     --  Для  этого нужны  твои  осознанные  усилия  и контроль. Я  обеспечу
поддержку тебе, когда придет время, но  это  совсем  другая работа. А теперь
посиди  спокойно. Я хочу  проверить еще кое-что, прежде чем его защиты снова
поднимутся.
     Снова погружаясь в мозг  Риса, Тавис обратился  к  его  воспоминаниям о
Дэвине  МакРори,  который приходился  Рису племянником  со  стороны жены,  и
выяснил, что Рису было известно о смене  ролей Дэвина.  Однако, как Тавис ни
старался, он не узнал, кто еще участвовал в этом.
     Зато  именно Рис  сделал Дэвина не похожим  на дерини! Рис нашел способ
блокировать деринийские способности в любом дерини!
     Тавис выяснил все  о  многочисленных попытках  обучить  этому других  и
столь же многочисленных неудачах, а потом... Ухватил неуловимый ключ!
     Он  вышел из контакта и опробовал находку, подбирая необходимое усилие.
Он обнаружил нужный рычажок у  себя в мозгу и, еще не коснувшись его, понял:
он может повторить то, что умел только Рис.
     Но  еще важнее была причина, по которой Рис хотел обучить  других своей
способности. Он  узнал о Реване, живущем с  виллимитами в ожидании Целителя,
который сможет осуществить план Риса  и... каких-то  других, неясных;  план,
возникший  после  смерти  Синила:  спрятать  хотя  бы  часть  расы дерини от
преследований,  начавшихся разгромом  деринийских религиозных Орденов. Тавис
сам дал знать  об  этом Рису. Епископ Алистер, Йорам и Джебедия должны  были
передать остальным. Только ни Рис, ни Тавис еще не знали, успела ли  кому-то
помочь эта горькая весть.
     Оставалось еще много, так много...
     В конце концов Тавис окончательно покинул сознание Риса, оставив его во
власти сна. Открыв глаза, он  увидел Джавана, стоящего  босиком возле  него.
Касаясь его  руки, мальчик своими  серыми  глазами с  тревогой вглядывался в
лицо своего друга.
     Руки Тависа в  изнеможении опустились. На вопрос Джавана  он  толком не
смог ответить, а только заверил,  что все удалось, и велел мальчику ложиться
спать, оставив объяснения на утро.
     А сам провел ночь в кресле рядом с Рисом и наблюдал за Целителем.

        ГЛАВА 26

     И сказал: возложите  на  голову его  чистый кидар,--и возложили  чистый
кидар на голову его и облекли его в одежду; Ангел же Господень стоял.
     Книга Пророка Захарии 3:5

     Рождественский день года 917 начался серым и холодным рассветом. Легкий
снег кружился над  Гвинеддской равниной. Стоя у  окна своей  комнаты, Камбер
смотрел на светлеющий горизонт и думал о своей дочери, совершавшей свой путь
среди снегов к монастырю святой Марии в горах и к безопасности.
     Сознание того,  что Энсель и Кверон могли в случае нужды защитить ее  и
оказать медицинскую помощь, его успокаивало.  Но  он не завидовал ее зимнему
пути, отягченному ее беременностью и снежными бурями, которые вот-вот должны
были начаться. Если бы она могла родить прежде, чем  обстоятельства заставят
ее бежать. Если бы бегство можно было отложить до весны.
     Если бы  только, если бы только...  Он снова играл в  эту старую  игру.
Если бы только Синил жил дольше; если бы только король выбрал менее алчных и
тупых  регентов для своих несовершеннолетних сыновей; если бы только регенты
обнаружили больше понимания и терпимости.
     Но  он этого  не сделал,  и  они  не сделали.  И теперь  Камбер  и  его
сподвижники вынуждены были выделывать сумасшедшие  па в  жутком  танце, зная
заранее  о неизбежности столкновения (оно неотвратимо, как очередной вдох) и
конечном триумфе регентов.  Правители действуют от имени  законной власти, в
борьбе  против  дерини  им  повинуются  огромные  силы.  Трагическая  судьба
аббатства святого Неота и двух крепостей--это начало? Только Богу и регентам
известен ответ. А вдруг он ошибается, считая, что про монастырь святой Марии
все забыли, и с ним случится то же самое,  что и с аббатством святого Неота?
Может, Камбер послал свою дочь и внуков на смерть?
     Размышляя  об  этом,  он смотрел  сквозь  замерзшее  окно  на  Валорет.
Несмотря  на ранний  час, на  соборной площади  стояла  внушительная  толпа.
Людские ручейки втекали под  своды храма. Следы множества ног  пятнали снег,
превращали  его  в  грязь.  Гвардейцы  архиепископа,   возглавляемые  теперь
Джебедия,  заняли  места у входа  в  резиденцию, и по обе стороны  дороги от
главных ворот до собора. Где-то там был и новый начальник стражи. Йорам тоже
проверял охрану собора, он занялся этим, как только вернулся из Шиила.
     Рис еще не вернулся,  хотя Камбер и Йорам ждали его к  заутрене. Камбер
заставил  себя  вздремнуть  в  последние  предрассветные  часы,  деринийской
тренировкой восполнил то, чего не  принес  короткий  сон, и все  же не обрел
хорошего  самочувствия.  Он  ждал, что  Рис пошлет  хотя  бы  весточку, если
сказал, что не следует его  ждать. Неужели Джаван был так болен? А  ведь  он
наследник престола.
     Качая головой, Камбер отвернулся от окна, причиной опоздания Риса могли
быть и враждебные происки  и его захват. До полуденной мессы  у архиепископа
не  было официальных обязанностей--Роберт Орисс и Дермот О'Бейрн  предложили
провести  две первых службы, как это  сделал Найэллан в  полночь,--но он  не
решился начать  розыски.  Апартаменты  наследника  престола  недоступны  для
деринийского епископа, который занял место, предназначенное Хуберту.
     В  соседней комнате послышался  шорох, и вскоре появился  Йорам с кипой
документов, требовавших подписи  перед возведением  на архиепископский трон.
После этого они с Йорамом должны  были заняться утренним туалетом без помощи
слуг--Энселя  теперь   не   было,  а  внимание  посторонних  они  не  хотели
привлекать.
     Все  время находились  какие-то  дела, время  близилось  к  полудню,  а
известий  от Риса так и не было. Камберу становилось все  более  не по себе.
Рис никогда прежде не был легкомысленным. Он знал,  что Камбер и Йорам будут
беспокоиться. Почему же не подал о себе весть?
     В  то время когда  Камбер  любовался  рассветом, Рис  начинал  медленно
приходить в себя--это было  какое-то туманное, двухмерное состояние,  прежде
не  знакомое и  тревожное. Его шея не гнулась, а голова тяжело клонилась  на
грудь и набок. Когда он постарался поднять  ее, одновременно поднимая  руки,
ничего не получилось. Запястья  были прижаты к креслу, в котором он сидел, и
словно невидимая веревка привязывала  его  на уровне  груди. Воспоминания  о
прошлой ночи вернулись так быстро,  что он едва не застонал от ужаса, однако
стон удалось подавить.
     Притворяясь  спящим  и  стараясь дышать размеренно,  Рис приказал  телу
расслабиться и начал оценивать свое состояние.  Он  сразу понял, что  еще не
избавился от действия наркотиков,  которые дал ему  Тавис. В  голове шумело,
внутри все болело, но он  больше не  был во власти зелья.  Если только Тавис
очень  не  постарается, защиты снова нерушимы, однако  это вовсе не значило,
что Рис в состоянии предпринять активные действия. И, разумеется, если Тавис
даст новую дозу...
     Обуздав  моментальную  вспышку паники,  он постарался  как можно точнее
определить, что Тавис с ним сделал. Его способности Целителя первыми исчезли
под  действием наркотиков и  восстановятся  последними, для  них  требовался
особенно  прочный  баланс.  Он  знал  также,  что на время  его  способность
двигаться была потеряна, зато восстановились простые уровни сознания, Но Рис
не  мог выяснить,  к  каким  воспоминаниям обращался  Тавис;  и  это пугало.
Учитывая  то,  что   другой  Целитель  проник  в  его  мозг  с  единственной
целью--читать его память, Рису  приходилось признать, что попытка удалась, и
Тавис  узнал  всю историю с  вином и наркотиками,  а  значит, и о  ритуале в
часовне.
     Об этом он беспокоился  меньше, из всех участников событий той ночи Рис
был