- - Я не знаю, чему учили вас, но я хорошо  знаю,
чему научили меня. Вряд ли вы захотите навлечь это на свои головы!
   Ее насмешки могли быть всего лишь ребяческой бравадой, но Келсон  не  был
уверен в этом. Если бы он не побаивался ее - оне  еще  никогда  не  встречал
женщину - Дерини примерно своего возраста - он просто  сделал  быт  то,  что
было нужно сделать. Он сомневался, что Ротана в самом деле начнет ментальный
бой, которым она угрожала, прямо здесь, в церкви. Что же касается небольшого
психического принуждения, то...
   Нет, это не ответ. И Ротана, и Джаннивер уже достаточно испытали за  жтот
день. Он должен постараться убедить ее.
   - Миледи, постарайтесь, пожалуйста, понять, - терпеливо сказал  он.  -  -
Если я выясню, кто именно ответственнен за то, что случилось здесь, я  узнаю
о нашем враге очень многое. И я найду его - запомните это! А когда  я  найду
его, я назначу ему участь, которой он заслуживает.
   - А стоит ли это того, милорд? - ответила она, блеснув глазами. - - Стоит
ли Вам мстить ему? Разве это сможет вернуть то, что было утрачено  Джаннивер
или другими пострадавшими?
   - Миледи...
   - Месть за мной, сказал Господь, - продолжила она, нравоучительным  тоном
цитируя ему Святое Писание. - - И аз воздам. Господь на небесех воздаст  им,
Ваше Величество - но не Келсон Халдейн, правитель гвинеддский!
   Такая дерзость настолько взбесила Келсона, что  он  чуть  было  не  решил
применить силу. Онемев от ярости, он упер сжатые кулаки в бока, посмотрел на
Моргана, который ничем не мог ему помочь, и затем снова  кисло  взглянул  на
Ротану.
   - Не мести жажду  я,  миледи,  но  справедливости,  -  ответил  он  тихим
бесстрастным голосом, - - Господи, поведай волю свою  королю,  сыну  короля.
Может, Вы считаете, что только Вы, отстаивая свою позицию  в  споре,  можете
цитировать Святое Писание?
   Она открыла рот от удивления. Она явно не ожидала такого ответа. Она было
отвернулась, но Келсон,  перескочив  через  единственную  ступеньку  алтаря,
схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.
   - Вы можете отвернуться от меня, миледи, но не от Святого Писания - если,
конечно, ваши одежды что - то значат для Вас! - зло сказал он. - - Даруй нам
силу для торжества закона , - процитировал он. - ибо кто слаб, тот ничтожен.
Ротана, я хочу, чтобы он предстал перед справедливым  судом.  Я  не  допущу,
чтобы на моих землях творили такое, да еще  те,  кто  когда  -  то  поклялся
защищать мои законы.
   - Тогда, если Вы , милорд, уважаете одежды, которые  я  ношу,  -  холодно
сказала она, - - уберите от меня свои руки.
   Он вздохнул и отпустил ее, чувствуя,  что  проиграл,  но  как  только  он
повернулся и поглядел на дремлющую Джаннивер и все еще  стоявшего  в  дверях
часовни Моргана, он понял, что не может сдаться. Слишком рано.
   - Я еще раз прошу Вас, миледи... ради нее, - пробормотал он.
   - Нет, милорд. Она под моей защитой.  У  нее  нет  больше  никого,  чтобы
защитить ее.
   - Тогда, если Вы не хотите позволить мне заглянуть в ее память,  сделайте
это сами , - попросил  Келсон,  готовый  ухватиться  за  любую,  даже  самую
слабую, надежду. - А после этого позвольте мне получить нужную информацию из
Вашей памяти. Я знаю , что прошу слишком многого, но для  меня  очень  важно
знать, кто натворил все это!
   Когда  он  обвел  жестом  разрушенный  монастырь,  одновременно   пытаясь
установить ментальный контакт, она отшатнулась как от удара.  Задрожав,  она
снова отвернулась и, склонив голову, прижала к губам  сжатые  в  молитвенном
жесте руки. Когда она снова обернулась к Келсону, она казалась  уже  немного
успокоившейся.
   - Я... не думала об этом так широко, милорд, - пряча глаза,  сказала  она
негромко. - Я... позабыла как много других людей пострадало от рук тех,  кто
натворил все это, - Она снова опустила голову. -  Я  сделаю  то,  о  чем  Вы
просите, но я...  должна  попросить,  чтобы  нас  оставили  наедине.  Герцог
Аларик, я не хочу выглядеть невежливой,  но...  для  меня  это  будет  очень
тяжело. Не сам процесс, а...
   - Понимаю, - негромко сказал Морган и, слегка поклонившись ей,  посмотрел
на короля. - Государь, мне подождать за дверью?
   - Нет, идите в палатку, - твердо сказал Келсон,  не  отрывая  взгляда  от
Ротаны. - Я скоро приду.
   Когда Морган ушел, закрыв за собой дверь, Ротана вздохнула и спустилась к
Джаннивер, а  опустившись  на  каменный  пол  подле  низкой  кровати,  стала
внезапно похожей на испуганного ребенка,  хрупкого  и  беззащитного.  Келсон
хотел было подойти к ней, но она догадалась о его намерении  и  отрицательно
покачала головой, одновременно останавливая его жестом.
   - Милорд, я должна сделать это в одиночку, - прошептала она  и  ее  лицо,
освещенное тусклым светом единственной лампады на пустом алтаре, напряглось.
   - - Не пытайтесь помочь ни мне,  ни  Ее  Высочеству.  Если  она  хотя  бы
предположит, что я  познала  выпавшие  ей  страдания,  это  и  рассердит,  и
испугает, и смутит ее. Ментальный контакт может проникнуть куда глубже,  чем
любая телесная рана. Когда я закончу, я покажу то, что Вас касается.
   Когда Ротана взяла руку Джаннивер и крепко сжала ее обеими руками, Келсон
только кивнул и, затаив  дыхание,  осторожно  присел  на  ступеньку  алтаря.
Почувствовав, как она начинает входить в транс, он сконцентрировался и,  сев
поудобнее, начал готовиться к своему входу в транс, глядя в ее темные глаза,
которые немного затуманились, когда она усилила контакт.
   Тут глаза ее  закрылись  и  она,  замотав  головой,  задрожала  и  быстро
нагнулась вперед, прижавшись лбом  к  краю  матраса,  плечи  ее  тряслись  в
молчаливой реакции на увиденное ею.
   Он очень хотел подойти к ней, но  данное  им  обещание  удержало  его  на
месте. Когда она, наконец, подняла голову и посмотрела на него,  ее  смуглое
лицо побледнело и осунулось, а глаза были полны слез. Аккуратно уложив  руку
Джаннивер на постель, она, казалось, взяла себя в руки и  ласково  коснулась
лба спящей девушки, успокаивая ее, и подняла взгляд.
   - Не думаю, что она знает его имя, - тихо сказала она, -  -  так  что  не
обижайтесь. Но я могу показать Вам его лицо... и герб на  его  плаще.  Этого
достаточно?
   Не решаясь заговорить, Келсон кивнул.
   - Очень хорошо. Дайте мне руку, - сказала она, протягивая свою.
   Споткнувшись о ступеньку алтаря, он сел у ее ног. Ее рука была прохладной
и покорной его руке,  кожа  ее  была  мягкой,  в  отличие  от  его  покрытой
затвердевшими мозолями ладони. Когда их взгляды встретились, он опустил свои
экраны и без всякого сопротивления подчинил свой разум  ее,  зная,  что  при
необходимости он в любой момент сможет разорвать контакт.
   Подчинив свой разум  ее  воле,  он  почувствовал,  как  мир  вокруг  него
сжимается, и вскоре он не видел уже ничего, кроме ее глаз. Потом  исчезли  и
они, он закрыл глаза и поплыл в пустоте - пока он внезапно не стал различать
какие - то предметы и не ощутил себя находящимся в другом месте.
   Парень, представший перед его глазами, был бы красив, если бы его лицо не
было искажено яростью и похотью. Он был молод -  может,  чуть  старше  самой
Джаннивер - но из - за охватившего ее  ужаса  о  нем  можно  было  составить
только общее  впечатление:  каштановые,  коротко  стриженые,  на  солдатский
манер, волосы, которые слиплись от пота из -  за  пребывания  под  бармицей,
сброшенной теперь на его узкие плечи, влажный, перекошенный рот, орущий  про
епископов и попов, которым он вынужден подчиняться.
   Когда парень взглянул на свою жертву, глаза его зажглись безумием. Келсон
почувствовал как поддавшись ужасу Джаннивер, переданному  ему  Ротаной,  его
собственное тело начало дрожать, и он еле сдержал крик в своей глотке, когда
латная перчатка ударила  по  съежившейся  от  испуга  плоти,  и  лицо  парня
приблизилось слишком близко, чтобы его можно было рассмотреть.
   Только когда свободная рука  парня  изогнулась,  расстегивая  пояс,  и  у
Келсона поплыло перед глазами, он смог,  наконец,  отделить  свой  разум  от
переживаний Джаннивер и обратить внимание на герб,  украшавший  плащ  парня:
пляшущий медведь и малиновые звезды на поле из серебряных и золотых клеток -
старый герб суверенной Меары, с символами старшего сына на нем.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Она...вошла в душу  служителя  Господня  и  противостала  страшным  царям
чудесами и знамениями
   - Премудрости Соломона 10:16

   Та  часть  Келсона,  которая   осталась   беспристрастной   и   полностью
контролировалась Келсоном, немедленно  узнала  напавшего  на  Джаннивер.  Он
никогда не встречался с Ителом Меарским лицом к лицу,  но  когда  он  увидел
клетчатое поле герба, он сразу же заметил сходство  с  чертами  Лльювелла  и
Сиданы - да и кто еще кроме Итела осмелился бы носить такой герб.  Та  часть
Келсона, которая оставалась королем и распорядителем правосудия, со стальным
спокойствием запомнила лицо и герб Итела и отметила, что когда  они  наконец
встретятся, Ител Меарский должен получить по заслугам.
   Но та часть Келсона, которая, благодаря разуму Джаннивер, вновь  пережила
воспоминания о нападении Итела, не знала и не не хотела  знать  о  том,  что
подросток в доспехах, грубо бросивший ее на землю, был  мятежным  принцем  -
эта часть его просто отшатнулась в невообразимом ужасе и,  сжавшись,  тщетно
пыталась спрятаться от страха и боли.
   Ярость Келсона только усилилась, когда часть его разума,  неучаствовавшая
в происходящем, осознала, что все, что передала ему Ротана, было лишь  малой
частью того, что вынесла сама Джаннивер. Даже  пройдя  через  разум  Ротаны,
укоротившись во времени до нескольких секунд, ее беспомощность, боль и  стыд
были настолько сильны, что он на мгновение почувствовал себя обездвиженным и
неспособным разорвать контакт, даже если бы от этого зависела его жизнь.
   Когда  Ротана  разорвала  контакт,  его  сердце  страшно  колотилось   от
пережитого Джаннивер ужаса. Он взмок и задыхался, рука его так стиснула руку
Ротаны, что часть его разума удивилась тому, что она не вскрикнула.
   Застонав, он заставил себя отпустить ее руку и, опустившись на  ступеньку
алтаря и дрожа, прижал пальцы к вискам,  сердце  его  дико  колотилось,  он,
задыхаясь, пытался глубоко вздохнуть, чтобы вновь обрести равновесие.
   Постепенно  он  пришел  в  себя.  Еще  до  того,  как  у  него  в  голове
прояснилось, а пульс вернулся к более или менее нормальному, он  понял,  что
Ротана не только передала ему информацию, которую он хотел получить, пусть и
не в такой интенсивной форме,  но  и  часть  своей  собственной  реакции  на
произошедшее - мимолетное, но очень близкое  касание  ее  собственной  души.
Подняв голову, чтобы посмотреть на нее, он почувствовал, что она испытала то
же самое, и что она потрясена этим так же как он.
   - Я не жалею о том, что я сделала, - прошептала  она,  слегка  вздрогнув,
когда их глаза встретились. - Я должна была заставить Вас  понять,  что  она
чувствовала. Вы - мужчина. Вы не можете знать, что значит  быть  женщиной  и
быть... использованной. А Джаннивер чувствовала себя такой защищенной...
   Когда ее голос стих, Келсон, заставив себя еще раз глубоко  и  прерывисто
вздохнуть, поглядел вдаль, проведя руками по лицу.  Он  еле  смог  заставить
себя заговорить.
   - Вы правы, - смог он вымолвить наконец,  посмотрев  украдкой  на  спящую
Джаннивер и неожиданно обрадовавшись тому, что она спит. - Я  и  представить
себе не мог... Если Вы... посчитаете, что лучше стереть  случившееся  из  ее
памяти, то сделайте это, - он тяжело сглотнул. - Хотелось бы  только  знать,
кто сможеть стереть Ваши воспоминания... или мои.
   Ротана расправила плечи  и  облегченно  вздохнула.  -  Милорд,  тот,  кто
посвящает свою жизнь исцелению других, должен быть готов к подобным тяготам,
- тихо сказала она. - Так же  тот,  кто  носит  корону,  должен  ощутить  ее
тяжесть. Разве не так?
   Это было так. Но осознание этой универсальной истины вовсе  не  облегчало
его ношу, как не решало  и  других  проблем,  над  которыми  ему  надо  было
поразмышлять. После того как он, запинаясь, попрощался с ней, он  еще  почти
час бродил по затихшему лагерю, обходя линии караула и  почемывая  бархатные
носы лошадей, тянувшихся к нему и тыкавшихся в него, ища ласки. Но  все  его
ощущения блекли перед воспоминаниями, которые  он  постоянно  прокручивал  в
своей памяти, пока, наконец, не вернулся к своей палатке, чтобы поговорить с
Морганом.
   - Государь? - сказал Морган,  вставая  вместе  с  юным  Бренданом,  когда
Келсон отодвинул полог палатки и вошел внутрь.
   Пока ждали его,  они  занимались  чисткой  доспехов  Моргана  -  Брендан,
полировавший шпоры, выглядел в своей одежде пажа нарядным и  воспитанным,  а
Морган разделся до туники, набросив на нее ярко - зеленую шелковую  накидку,
спасаясь от ночного холодка, и сменил сапоги на кожаные сандалии. Его сапоги
и покрытый металлическими пластинами панцирь, которые он  носил  весь  день,
лежали, поблескивая в свете фонаря, вместе с мечом, обмотанным перевязью, на
походной кровати Моргана.
   - Брендан, можешь идти спать, -  едва  заметив  выражение  лица  Келсона,
сказал Морган, отсылая мальчика. - Мы закончим утром.
   Морган, зашелестев шелком накидки, поднялся, чтобы налить  Келсону  кубок
вина, о котором тот не просил,  но  который  был  ему  очень  нужен.  Келсон
благодарно осушил его наполовину и, вздохнув, опустился на походный табурет,
подовинутый Морганом  к  небольшому  столику.  И  только  после  еще  одного
большого глотка он почувствовал себя готовым говорить о том, что произошло.
   - Мне надо было немного погулять, - ставя свой кубок  на  стол,  негромко
сказал король и расстегинул перевязь меча, опуская меч на солому, устилавшую
пол. - Мне было нужно время, чтобы подумать.
   Морган, усаживась на табурет и шурша шелком одежды, ничего  не  сказал  и
терпеливо ждал, глядя на Келсона, уставившегося пламя фонаря,  стоявшего  на
столе между ними.
   - Это был Ител, - через мгновение сказал Келсон, не поднимая глаз. - -  В
этом нет никаких сомнений. И он ответит за это.
   Морган поставил локоть на столик и оперся подбородком  на  кулак.  Другой
рукой он поигрывал серебряным кубком - к сожалению, пустым, но  он  даже  не
подумал о том, чтобы налить еще вина. Он понял, что Келсон не  просто  узнал
личность напавшего, но случилось что - то еще, о  чем  Келсон  был  пока  не
готов заговорить.
   После  долгого,  давящего  молчания  Келсон  неловко  поднял   взгляд   и
полуотвернулся, сев к Моргану боком и уставившись на стену палатки.
   - Аларик, Вам когда - нибудь доводилось насиловать женщину? - еле  слышно
спросил, наконец, король.
   Морган поднял бровь, но больше ничем не выказал своего удивления.
   - Нет, не доводилось, - сказал он. - Как, наверное, и Вам.
   Келсон мрачно усмехнулся и, сжав руками колени, покачал головой. - - Нет,
- прошептал он. - - Признаться, я никогда даже не думал об этом. Это не  то,
что относится к нормальным... желаниям, - добавил он. - Я... хотел Сидану...
наверное.
   Он шумно сглотнул, теребя кольцо Сиданы, одетое на его мизинец, и  Морган
понимающе кивнул.
   - Я уверен, что Вы хотели ее.
   - Но это другое, - продолжил Келсон. - Изнасилование - это...
   - ...это, к сожалению,  суровая  реальность  войны,  государь,  -  мягким
голосом сказал Морган. - Никто из благородных мужей  не  может  смириться  с
ним, но такое все - таки... случается.
   - Я знаю.
   Келсон еще раз сглотнул и тяжело вздохнул.
   -  Аларик,   а   Вы...   Вы   никогда   не   задумывались,   что   должна
чувствовать...женщина? - заикаясь, спросил он.
   - Должен признаться, что я никогда не думал об этом. Но теперь... я  знаю
это.
   Когда он еле сдержал всхлип и закрыл лицо руками, Морган медленно кивнул,
догадываясь, что произошло.
   - Ротана показала Вам воспоминания Дженнивер?
   Келсон поднял бледное лицо и внимательно посмотрел на Моргана. - - Откуда
Вы знаете?
   - Келсон, я не в первый раз  сталкиваюсь  с  насилием.  Как  Вы  думаете,
почему я не стал днем предлагать Вам прочесть воспоминания жертв?
   - А, - все  еще  встревоженый  Келсон  посмотрел  на  свои  переплетенные
пальцы. - Но... есть кое - что еще, - негромко сказал он.
   - Что?
   - Это... это была Ротана, - он запнулся и беспокойно поежился. - - Я... я
заметил... даже не знаю... отблеск чего - то... и я...  я...  -  Он  тряхнул
головой. - Аларик,  этого  не  должно  было  быть.  Это  не  правильно.  Она
посвятила себя Богу. Я не должен даже думать об этом!
   -  Проникновение  в  чьи  бы  то  ни  было  воспоминания,  требует  очень
интенсивного и тесного ментального контакта, даже  при  очень  благоприятных
обстоятельствах, - спокойно сказал Морган, задаваясь вопросом, мог ли Келсон
установить настолько тесный контакт, чтобы думать о монахине - тем  более  о
хорошо обученной Дерини вроде Ротаны - хотя бы полусерьезно.
   - Вы - обычный, здоровый юноша, она - бойкая  очаровательная  девушка,  к
тому же Дерини - а Вы никогда еще не сталкивались с  таким  сочетанием.  Так
что нет ничего удивительного в том, что Вы почувствовали, по  меньшей  мере,
небольшой интерес. Кроме того, разве она не послушница? Если так, то все  ее
обеты временны.
   - Об этом не стоит даже говорить, - пробормотал Келсон, качая головой.
   - Она явно нашла свое призвание. Кто я такой, чтобы... чтобы...
   - Келсон, если она действительно призвана жить в лоне  церкви,  то  я  не
думаю, что Вам стоит беспокоится о том,  что  Вы  можете  помешать  этому...
если, конечно, Вас беспокоит именно это, - ответил Морган. - А  если  у  нее
нет этого призвания... значит, она очень даже может  подойти  Вам  как  Ваша
потенциальная невеста.
   Келсон изумленно посмотрел  на  него,  его  взгляд  отразил  целую  гамму
чувств: шок, сменившийся задумчивостью, на смену которой пришло неприятие.
   - Невеста? Это бред! Я не могу...
   - Да, Вы, пожалуй, правы, -  сказал  Морган,  взмахом  руки  останавливая
дальнейшие протесты Келсона. - Об этом действительно не стоит даже говорить.
Забудьте, что я заговорил об этом.
   Но уже была дана пища размышлениям о  том,  стоит  ли  Келсону  и  дальше
задумываться об этом и, может быть, принять  участие  в  решении  дальнейшей
судьбы оказавшихся под его защитой.
   - Думаю, что принцессу Джаннивер стоит отправить в  Ремут,  -  сказал  он
Моргану вскоре. - Остальных сестер тоже. Пока Ител и его банда находятся  на
свободе, они будут там в большей безопасности.
   - Да, наверное, это будет  самое  правильное,  -  равнодушно  пробормотал
Морган, отметивший про себя, что такое решение  заодно  оградит  Келсона  от
соблазнов в отношении Ротаны.
   - В конце концов, Джаннивер - принцесса,  -  теребя  застежки  на  вороте
своего панциря, рассуждал Келсон, расхаживая взад и вперед по настеленной на
полу соломе. - Я не уверен, что имеет смысл отправлять ее к отцу - во всяком
случае, до того, как я отомщу за ее честь. В то же время, Бог знает, как  ее
примет король Лланедда. Он - то ожидал, что его невеста будет девственницей.
   - М - да, может получиться неудобно, - согласился Морган.
   - Да, в Ремуте они будут в безопасности, а тем временем смогу разобраться
с тем, что происходит, - продолжал  Келсон.  -  Кроме  того,  Ротана  сможет
помочь тете Мероде, когда придет время для новых родов. В конце концов,  она
обучена исцелению. Да и еще один Дерини при дворе не будет лишним. Я уверен,
что Риченда не будет возражать против этого.
   Морган должен был признать, что она, скорее всего, не станет возражать.
   - Придумал!  Я  поручу  Коналлу  сопровождать  их,  -  продолжил  Келсон,
улыбаясь  пришедшей  ему  мысли.  -  Он  впервые  получит  отряд  под   свое
командование - ему это понравится!
   - До тех пор, пока он не станет  считать  свои  обязанности  ссылкой,  не
дающей ему поучаствовать в сражениях, - безразлично сказал Морган. - Но, как
мне думается, горечь с