исленны и сильны, а он даже
не имел военной выучки.
     Он  ужаснулся, поняв, что его левую руку дернули в сторону  и прижали к
стене. Это  устрашило  даже  больше, чем неминуемая гибель,--мерцание меча в
кровавом свете факелов над его запястьем.
     О, Господи, нет! Только не рука!
     В исступлении его тело забилось, он снова пытался закричать, напрягся и
рванулся  из последней силы. Но те, что держали  его, были сильнее, их  руки
сдавливали тело, как стальные  тиски.  Тавис в ужасе издал звук, похожий  на
бульканье.
     Если твоя рука нанесла тебе обиду, отруби ее!--звучало в мозгу.
     Он почувствовал, как сталь чудовищной силой  обрушивается на кисть. Его
вывернуло наизнанку при виде отделяющихся костей и мяса. Но это было не все,
удар частью пришелся по стене и  не довершил дела. Когда  Тависа вырвало, до
его  сознания   донеслись  еще  два  удара  и  он  увидел,  как  при  каждом
оглушительном  толчке сердца  из  его  отрубленной руки  бьет  черная кровь.
Голоса королевской стражи раздавались все ближе, но было слишком поздно.
     Его голову отпустили, и он закричал что было силы, захлебываясь в крике
оттого, что  до  сих пор жив,  а не убит. Человек  в маске,  скрывающей все,
кроме глаз, поднес к нему  факел, и Тавис на всю  оставшуюся  жизнь запомнил
эти глаза.
     Последнее, что он помнил, прежде чем лишиться чувств, это тошнотворный,
приторно-сладкий запах паленого  мяса и  мучительную боль в кисти, которой у
него больше не было.
     Когда стражникам удалось пробиться сквозь толпу,  похитители мелькали в
противоположном ее конце. Двое из охраны погнались было за ними, но товарищи
окликнули  их--не осмелились  оставить своих господ,  да и  Тавис нуждался в
помощи.
     Погоня  была  бесцельной, и  руки  Тависа  спасти все равно  не  могла,
стражники вернулись и  нашли принца Джавана на  коленях подле лежавшего  без
сознания Целителя в окружении все увеличивающейся толпы  зевак. Мальчик сжал
раненую руку,  пытаясь остановить  кровь, которая  струилась между тоненьких
пальцев. Другой  рукой  принц пытался нащупать  артерию, чтобы зажать ее. Он
действовал умело, хорошо помня теорию, но ему не хватало сил.
     Стражники не стали  медлить. Пока один  побежал  за повозкой и  конными
констеблями,   второй   принялся  разгонять  толпу,  а  еще   двое  остались
присматривать за Тависом.
     Они ловко перетянули  руку  Тависа  там, где Джаван  пытался остановить
кровь, оторвали принца от раны и перевязали так туго, как только смогли. Рис
Майкл,  как громом пораженный, стоял у забрызганной кровью  стены и  наконец
истерически разрыдался. Когда его  уводили подальше  от  кровавой сцены, ему
пришлось переступить через лежащую на земле, отрубленную руку.
     Джаван безмолвно ожидал повозку, стараясь не путаться под ногами.  Пока
стражники укладывали Тависа в  повозку,  он молча поднял отрубленную кисть и
аккуратно  завернул  ее в оторванный от собственной рубашки рукав. На пути к
замку  он  прижимал ее к груди, надеясь  своим теплом удержать  в ней жизнь,
чтобы  другой  Целитель смог приживить ее. Сэр Джейсон хотел взять сверток у
мальчика,  но тот одарил  его  таким взглядом,  что отбил охоту  к следующим
попыткам. Не вытирал он и крови Тависа на своих руках.
     Найти  другого  Целителя  сразу   не  удалось.  Рис  выехал  из  замка,
выяснилось, что  он  живет  в другом конце города,  так  что за ним пришлось
посылать. По пути завернули к дворцу архиепископа, хотели узнать у Джеффрэя,
нет   ли  поблизости   Целителей.   Секретарь  архиепископа   порекомендовал
нескольких,  а потом вспомнил,  что Рис Турин  уехал на прогулку с епископом
Калленом, но скоро должен вернуться.
     Потом  стражники  решили, что  под прикрытием  замковых стен можно  без
опаски разделиться.  Так  и  сделали. После чего Робэр  и  Корунд одолжили в
конюшнях  архиепископа  лошадей,  поехали навстречу Рису, а Джейсон  и Пидур
отвезли Тависа во дворец  и по  суровому требованию Джавана  уложили  его  в
комнате рядом с покоями принцев.
     Потом собрали королевских лекарей, они делали все, что могли,  но  ведь
они были  только людьми. Чтобы  предотвратить  заражение крови, рану прижгли
каленым железом, уничтожив всякую возможность восстановить изувеченную Руку.
     Тавис оказался не  единственным пациентом. У Риса Майкла началась такая
истерика,  что его пришлось  уложить в постель с изрядной дозой снотворного.
Они бы сделали то же самое и с Джаваном, но старший принц этого не позволил.
С  королевским высокомерием,  которое оценили бы регенты, он  настоял, чтобы
ему разрешили дождаться  результатов  лечения его  друга,  и даже угрозы  не
заставили его покинуть комнату.
     Вскоре с турнира  вернулись  Элрой и регенты,  и им вкратце пересказали
случившееся. Регенты высказали приличествующие сожаления, но Мердок сразу же
внушил  себе, что нападение было направлено против принцев и являлось частью
деринийского  заговора.  А  епископ Хуберт заметил,  что это очень похоже на
бессердечных дерини--нападать на себе подобных  и  увечить  их, что, кстати,
было хорошим способом избавления от неугодных.
     Пришло известие,  что нашли  Целителя, и сейчас он в пути. Элрой просил
оставить его вместе  с  братом-близнецом, но  регенты и слышать  об этом  не
хотели. У короля был трудный день, и он должен беречься от простуды, которую
недавно перенес.
     Поэтому Элроя так  же уложили в постель с успокоительным. Когда  Мердок
попытался  заставить  Джавана  сделать  то  же самое, то  был встречен таким
холодным упорством, что даже обычно непреклонный Рун смягчился, предположив,
что принцу лучше оставаться у постели, пока состояние Целителя не улучшится.
     Мердок уступил только тогда, когда увидел, что кровь Тависа смыли с рук
принца.  Джавану  разрешили  сидеть за  дверью комнаты Тависа,  завернули  в
теплое одеяло, а потом перестали обращать на него внимание. Хуберт остался с
лекарями, а  другие регенты спустились вниз ужинать. Джавану казалось, будто
время остановилось.
     Наконец из  города прибыл Целитель, некий  лорд Ориэль,  еще безбородый
юноша,  только недавно  прошедший последнее  испытание  в монастыре  святого
Неота. Но, несмотря на  свое неоспоримое мастерство, он мало чем  мог помочь
своему  собрату  Целителю,  он  только  погрузил  Тависа  в  глубокий  сон и
постарался облегчить боль от прижиганий.
     Даже  если бы  рану  Тависа не  обработали  так  грубо, хотя именно это
спасло ему жизнь, все  равно прошло слишком много  времени, чтобы приживлять
кисть, столь ревностно охраняемую Джаваном.
     -- Работа мясника,--заметил  Хуберт,  прежде  чем  уйти,  когда  Ориэль
искоса взглянул на завернутый в рукав обрубок.
     Ориэль  дал Тавису успокоительное,  чтобы тот  наверняка не  проснулся,
пока Ориэль и  королевские  лекари  будут готовить  его к  дальнейшей работе
Целителя. Вскоре прибыли весь испачканный Рис, Эвайн и епископ Каллен, чтобы
проследить за приготовлениями Ориэля, получше  закрыть  рану  и приступить к
долгому процессу исцеления, чтобы в конце концов Тавис смог работать крюком,
как рукой.
     Королевские лекари с радостью отдали все в руки  Риса. Хирургия не была
их любимым занятием, особенно в данном случае, и их беспокоила необходимость
работать  с незнакомым  Целителем.  Прибытие Риса  было  отличным  предлогом
откланяться  и  оставить пациента заботам дерини. Так они и  сделали, однако
прежде  чем  удалиться, проверили  спящих  Элроя  и  Риса Майкла  и еще  раз
попытались уложить Джавана в постель.
     Но Джаван  не обращал на их  уговоры  ни малейшего внимания и  рвался в
комнату  к  Ориэлю  и Рису.  Только приход отца  Альфреда, духовника  детей,
предотвратил еще одну  сцену с его стороны. Камбер, вместе с Йорамом ждавший
снаружи,  где он  никому не мешал,  мог  только одобрить уговоры  Альфреда и
пообещал замолвить за него слово перед Джеффрэем. Менее всего Рис нуждался в
присутствии  принца,  готового  крушить все  подряд. Сейчас Целители  только
начали свою работу.
     Тем временем Рис настраивался на довольно печальные обязанности. Смыв с
рук  грязь и  осмотрев пациента, он  вошел  в контакт  с  Ориэлем  и выяснил
намерения  юноши, Он  обнаружил,  что Ориэль неопытен, но одарен  творческим
воображением,  с  таким  будет  легко  работать.   После   краткого   обмена
информацией и методами действия они сели подле пациента.
     Пока  Эвайн  следила за жизненно  важными центрами в организме Тависа и
поддерживала его сон, не удовлетворяясь действием снотворного  (это  удивило
Ориэля, ведь  Эвайн  не  была Целителем),  Рис контролировал  зону  действий
Ориэля. Он  также  останавливал кровотечение,  закреплял  мышцы, сухожилия и
связки, закрывал важнейшие нервные окончания. Ориэль удалил  осколки  кости,
сгладил ее конец и нарастил новые ткани и кожу там, где когда-то была  кисть
Целителя.
     Покончив с этим, они забинтовали  культю и вертикально закрепили  левую
руку Тависа, поставив ее на  локоть  и  привязав к придвинутому стулу. Чтобы
увечье  не  смущало  глаз,  стул  накрыли легким  полотенцем.  Тавис  должен
привыкнуть к своему новому облику.
     По состоянию заживленной раны они понимали, что этой ночью исцеление не
закончится.  Организм  должен  сам изменить  течение  крови, а  до  тех  пор
сохраняется опасность того, что кровь прорвет  заживленную рану и  повторную
операцию придется делать еще более ослабленному пациенту.
     Ориэль еще некоторое время  наблюдал за состоянием пациента и перенимал
опыт  старшего Целителя. После короткого обсуждения было решено, что раненым
займется Рис. После  пробуждения Тавису придется приучать себя  к  тому, что
отныне он--однорукий  Целитель. Лучше, если  в  эти минуты рядом с ним будет
знакомый ему человек.
     Около   полуночи  Ориэль   покинул  комнату,  и  взволнованный   Джаван
проскользнул внутрь. Мальчик очень  устал,  под  серыми халдейнскими глазами
обозначились круги. На лице остались грязные  потеки от слез.  Приближаясь к
кровати, он так сильно хромал, как никогда прежде Рису не случалось видеть.
     -- Он жив?--прошептал Джаван так, как будто пугаясь звуков собственного
голоса.
     -- Конечно, жив,--улыбнулся Рис.--Вы ведь  не думали, что  мы  позволим
ему умереть? Убить Целителя--трудная задача.
     --  Наверное,--мальчик  уставился под  ноги.--А  вы...  вы вернули  ему
руку?--спросил  он печально.--Я завернул ее так плотно,  как только смог,  и
старался сохранить ее тепло...
     Рис  медленно опустился на колени перед мальчиком, взял его тонкие руки
и попытался заглянуть в глаза.
     --  Боюсь, Джаван, это  было  невозможно. Мы умеем исцелять многое,  но
всему есть пределы. Можете рассказать, как это случилось? Стражники сказали,
что на вас напали.
     Джаван яростно выдернул  свои  руки из  рук Риса,  подошел  к  кровати,
коснулся  пальцев  на  невредимой руке Тависа, глотая выступившие  на глазах
слезы.
     --  Я ехал  на  плечах  Пидура,--он  заговорил  неровно.--  Вокруг  все
смеялись и  пели.  На  некоторых были маски по случаю карнавала.--Он шмыгнул
носом  и продолжал  более  уверенно.--Внезапно  Тавис куда-то делся.  Я стал
оглядываться и увидел, как двое мужчин держат его за руки, тащат в аллею. На
них были темные плащи и маски. Там были и еще люди, но они не держали его. Я
видел,  как  один  из  них  ударил его по голове,--продолжал  он с дрожью  в
голосе,-- тогда я закричал и показал  на них. Пидур увидел, что случилось, и
опустил меня  на землю.--Джаван  постарался справиться  с  собой.--Подбежали
другие стражники, но что было дальше, я  не видел. Отовсюду бежали и кричали
люди. Мне удалось прорваться сквозь толпу, но  было слишком поздно.  Т-тавис
лежал на земле, а вокруг была кровь, стражники стали преследовать людей.
     Я  п-пытался  остановить  кровь, но  у  меня  н-не  хватило  сил. Потом
вернулся Пидур  и помог мне, а  я... нашел кисть и завернул  ее в рукав.--Он
вздрогнул и уныло опустил плечи.--Но это оказалось ни к чему, не так ли?
     Камбера, стоявшего рядом, удивил и напугал рассказ мальчика.
     --  Мой бедный малыш, вы заблуждаетесь,--пробормотал он.--Если бы вы не
зажимали рану,  он бы мог умереть от  потери крови еще до того, как подоспел
Пидур. Возможно, вы спасли ему жизнь.
     Мальчик  не  поднял  глаз,  а  только  отступил  на   шаг  и  проглотил
подступивший к горлу комок. Слеза скатилась по грязной  щеке и упала на руку
Тависа. Лежавший  в беспамятстве Целитель  не очнулся,  но  Эвайн подошла  и
обняла ребенка за плечи.
     --  Я  не  пойду  в  постель,--испугался Джаван и  сразу  напрягся.--Не
сейчас.
     Эвайн мягко улыбнулась, придвинула  стул  с прямой спинкой  к изголовью
кровати и предложила принцу сесть.
     -- Вам вовсе не обязательно  идти спать, Джаван. Вы больше  не ребенок.
Сегодня вы доказали это. Оставайтесь вместе  с нами.  Ваши  хорошие мысли  и
молитвы  помогут  исцелить  его  быстрее.  В  этом  отношении каждый немного
Целитель.
     -- Правда?--прошептал Джаван, ободренный последним Утверждением и  тем,
что признана его зрелость.
     -- Конечно,--ответила  Эвайн,  Она  принесла одеяло и  укутала сидящего
Джавана, мягко поглаживая по волосам и стараясь контролировать его мозг.
     Очень  скоро Эвайн поняла,  что не  может  установить  контакт. В  мозг
принца  не удавалось  проникнуть.  Она  осознавала  его  как  некую  область
отгороженного сознания.
     Эвайн передала свое удивление и ощущения--или неощущения--другим. Ей не
хотелось действовать усерднее из-за боязни быть обнаруженной.
     Должно быть. Синил отдал ему  защиты,--заключил Камбер, узнав о заминке
дочери.--Как, вполне вероятно, и другим. Интересно, он понимал, что делает?
     Рис придвинулся к постели, чтобы снова осмотреть своего пациента, а тем
временем послал:
     По крайней мере, мы узнали об этом в некритической ситуации.  В будущем
это доставит  немало осложнений. Вполне логичный поступок,  но я  бы  хотел,
чтобы Синил не делал этого.
     А  как быть  с  Джаваном?  --спросила  Эвайн.--Он  очень  устал,  но не
позволит себе пойти спать.
     Пока  не  нужно  обращать  на  это  внимания,--ответил  Йорам.--Как  ты
сказала, он устал. К тому  времени, когда  Тавис  очнется, он  может заснуть
сам. Не стоит пытаться бороться, этим мы только настроим его против себя.
     Йорам прав,--вмешался Камбер.--Но сила  не единственный способ  усыпить
принца. Смотрите.
     Он зевнул, придвинул другой стул  и сел на него  с таким видом,  словно
сам сейчас заснет.
     --   Эвайн  права,--сказал   он  вслух,  глубоко  вздохнув   и   закрыв
глаза.--По-моему, нам всем  нужно немного отдохнуть.  Когда Тавис проснется,
ему потребуется наша помощь. И если мы отдохнем, то сможем лучше помочь ему.
     Остальные  последовали  его  примеру,  а Камбер  скрыл  улыбку, еще раз
зевнув, и увидел, что  Джаван тоже начал зевать, а его веки стали опускаться
все ниже и ниже.
     Вскоре  Джаван уже спал,  а  Эвайн и Йорам дремали  на  стульях рядом с
кроватью, в то  время  как Камбер и  Рис  дежурили. Прошло  несколько часов,
прежде чем Тавис наконец-то с еле слышным стоном повернул голову.
     -- Рис?--тихонько позвал он.
     Целитель  смешивал травы  с  новой порцией  снотворного,  но  мгновенно
вернулся к постели и положил пальцы на запястье здоровой руки.
     -- Он начинает приходить в  себя. Хороший знак. Я уже стал бояться, что
он потерял слишком много крови.
     Камбер положил руку на  лоб лежавшего в беспамятстве  Целителя, едва не
отшатнулся от того, что обнаружил.
     -- Боюсь,  что кровь--это самое меньшее из того, что он потерял,--мягко
сказал  он.--Рис, ты уверен, что он  готов принять случившееся?  Может быть,
лучше усыпить  его снова. Несмотря на то,  что  вы  с  Ориэлем сделали, есть
такой вид исцеления, который подвластен только его собственному телу, разуму
и времени.
     Тавис снова застонал, и Рис положил руки на его виски. Эвайн проснулась
и встала у изголовья кровати.
     --  Он должен  узнать  о случившемся, Алистер,--сосредоточенно  ответил
Рис.--Для Целителя это чем скорее, тем лучше. Тавис, ты меня слышишь? Тавис,
это  я, Рис.  Открой глаза, Тавис.  С тобой  все  в порядке. Ты будешь жить.
Открой глаза и дай мне знать, что ты понимаешь.
     Тавис медленно подчинился,  растущая  боль прорывалась  сквозь контроль
Риса  и введенные наркотики. Его взгляд задержался  на  лице Целителя, потом
обратился к Йораму,  стоявшему позади, к  Эвайн у кровати и  Камберу рядом с
ней. Потом Тавис  попытался  шевельнуть левой рукой.  Камбер остановил  его,
крепко схватив поврежденную руку ниже локтя. Рис  отвернул  искаженное болью
лицо Тависа от искалеченной руки.
     -- Не смотри. Еще рано,--велел он.
     -- Как  долго...--он с трудом  глотнул и повторил:--Как Долго ты здесь,
Рис?
     Рис сжал плечо Тависа и печально покачал головой.
     -- Боюсь,  мой друг, не слишком долго. Я  был  на прогулке  с епископом
Калленом.  Сначала  за  тобой  ухаживали  королевские лекари,  а  потом один
молодой Целитель по имени  Ориэль. На то, чтобы отыскать  его, ушло время. К
тому   времени,  когда   я   сюда   приехал....--Он   вздохнул   и   склонил
голову.--Тавис,  было  слишком  поздно, ни  один  Целитель не смог  бы  тебе
помочь.  В этом нет вины Ориэля. И даже  вины лекарей.  Они сделали все, что
могли. По крайней мере спасли. тебе жизнь.
     -- Они спасли мне жизнь,--эхом повторил Тавис,  поворачиваясь налево  и
безучастно  глядя  на стул с наброшенным  полотенцем,--но не мою  руку. Ради
чего они утруждали себя? Что толку в одноруком Целителе?
     -- То же, что и в Целителе с двумя руками,--растерянно начал было Рис.
     --  Нет!--воскликнул  Тавис.--Не  будет  равновесия,   неужели  ты   не
понимаешь! Я калека, дефек...
     -- Тавис!
     -- Нет! Выслушай меня! Даже в священном писании...
     -- Тавис!
     --  В  священном  писании говорится:  "И  положат они руки  на больных,
которые исцелятся". Руки, а не руку! И Adsum  подтверждает это. Cum  mabinus
consecratus--священными руками соединишь ты разбитое воедино...
     -- В Adsum  также говорится:  "Tu  es  manus  sanatic mea--ты есть  моя
исцеляющая  рука  в  этом  мире",--прервал его  Рис.--Все  твои  аргументы и
жалость  к себе напрасны.  В  священном писании  ничего нет о  том, что  для
исцеления  необходимы   обе  руки.  Иисус  протянул  руку,   чтобы  исцелить
прокаженного...
     -- Нет...--закричал Тавис почти в истерике.
     -- Тавис, прекрати!--резко сказал Рис.--Перестань убиваться о том, чего
у тебя нет, и подумай,  что у тебя  есть. Ты все еще  Целитель!  Сегодняшний
случай не повлиял на твой разум, а только на руку!
     -- Только на мою руку!
     Тавис  засмеялся смехом,  похожим  на всхлипы. Истерику  прервал  новый
приступ боли.  Рис  положил  руку  на  лоб  Тависа  и  постарался  уменьшить
страдания, покачал головой и поднес другую руку к виску пациента.
     Новый баланс? Возможно. Но никто не говорит, что новому  балансу нельзя
обучиться, но сейчас было неподходящее время давать Тавису уроки. Теперь Рис
должен  использовать все свои возможности,  чтобы  успокоить больного  и  не
отдать его во власть боли. Покалеченный Целитель осторожно открыл глаза. Рис
вздохнул и мрачно осмотрел собравшихся.
     -- Тавис, мы должны знать, кто это сделал.
     -- Не знаю.
     -- Но ты хотя бы знаешь,  за что?--спросил Йорам.--Тебе не  показалось,
что они охотились за принцами?
     --Нет,--прошептал  Тавис,  глотая  еще  один всхлип.--Они охотились  за
мной.
     -- За тобой?
     -- Но почему?--выдохнула Эвайн.
     -- Если твоя рука нанесла тебе обиду, отруби ее, сказал один  из них, и
еще: дерини не должен помогать врагу. Йорам нахмурился.
     -- Дьявол, что он  хотел этим сказать--дерини не должен помогать врагу?
Тавис, ведь они не были дерини, не так ли?
     Тавис дернул головой, воспоминания вызвали конвульсии. Тавис вскрикнул.
     Рис  отреагировал  моме