и  и
чувства вины, радость  Конала  от  его  нынешнего  положения  словно  бы
померкла. Но он не мог ничего сделать  или  сказать  о  случившемся,  не
предав себя, даже если бы и мог вернуть Нигелю здоровье.
   Ему удалось справиться с дрожью, но он все равно чувствовал  себя  не
лучшим  образом,  когда  вернулся  в  свой  кабинет,  залитый   солнцем,
собираясь просмотреть план коронации, представленный герцогом  Эваном  -
может, рановато,  но  требовалось  иметь  план  наготове,  когда  Нигель
неизбежно уйдет из жизни. Не  следовало  слишком  уж  продлевать  статус
регента  после  того,  как  король  умрет.  Регента  полагалось   скорее
короновать. Читая проект, Конал жевал горбушку свежего белого хлеба. Его
ноги в изящных сапожках покоились на специальной  скамеечке,  а  он  сам
наслаждался  тем  как  приятно  ласкает  кожу  шелковистая,   украшенная
золотыми львами Халдейнов туника, прежде принадлежавшая Келсону.
   Однако он тут же поднялся на ноги, когда к нему присоединилась Росана
с распущенными волосами.
   Она все еще казалась сонной. Росана была  одета  в  халат  из  синего
бархата, отороченный мехом.
   - Дорогая, я думал дать тебе поспать, - сказал он, обнимая ее сзади и
щекоча шею. - Боюсь,  что  прошлой  ночью  не  дал  тебе  отдохнуть.  Ты
простишь меня?
   Если бы он мог видеть в этот  миг  ее  лицо,  то  прочел  бы  на  нем
выражение смиренной покорности судьбе, или даже  снисхождение  матери  к
ребенку, но в ее голосе ничего не отразилось.
   - Мне нечего прощать, мой господин. Но я не должна была проспать  все
утро. Сегодня Пасха, а я уже пропустила утреннюю службу.
   - Я схожу вместе с тобой, - прошептал он, поворачивая ее  и  целуя  в
губы и веки. - Я уже был на мессе, но снова пойду,  чтобы  нам  подольше
побыть рядом.
   - Такая преданность, конечно,  поможет  тебе  заслужить  еще  большую
милость, мой господин, - ответила она, легко  смеясь,  когда  он  уловил
двойное значение ее слов и еще крепче прижал к  себе,  целуя  и  лаская,
словно не мог вдосталь ею насладиться.
   - О, Боже, как я люблю тебя, Росана! - прошептал он, слегка отодвигая
жену от себя, чтобы снова взглянуть ей в глаза. -  Я  хочу  любить  тебя
каждый час дня и ночи. Я хочу наполнить тебя сыновьями!
   Я  хочу,  чтобы  мы  стали  самыми  великими   правителями,   которых
когда-либо знал Гвиннед, и  положили  начало  еще  более  великому  роду
Халдейнов!
   Она таинственно улыбнулась, когда он снова  спрятал  лицо  у  нее  на
груди, нежно поглаживая его шелковистые волосы.
   - Твои желания исполняются, мой господин, поскольку, как мне кажется,
ты уже наполнил меня сыновьями - по крайней мере, одним сыном...
   Когда он оторвался от нее и посмотрел на нее сверху вниз в удивлении,
она скромно потупила взгляд.
   - Сыном? - выдохнул Конал. - Ты беременна, Росана? Ты уверена? Как ты
можешь знать так быстро?
   Она пожала плечами.
   - Заметных признаков пока нет,  но  женщины  Дерини  порой..,  просто
знают об этом. Конечно, я никогда раньше не была беременна, но  уверена,
что зачала.  Если  так,  то  твой  наследник  родится  следующей  зимой.
Маленький принц Халдейн.
   - Принц? - прошептал Конал в благоговении. - Значит, ты также знаешь,
что это сын?
   - Ну, конечно, мой господин. Можно...
   Уже в течение нескольких минут во дворе замка нарастал какой-то  шум,
и Конал поднял руку, прося Росану помолчать. Сам он проследовал к  окну,
открыл стекло с витражом и посмотрел вниз. В  это  время  большая  толпа
людей, в основном пеших, многие из которых были одеты  в  грубые  одежды
приграничников, с традиционными косичками, ворвалась в ворота  и  быстро
направилась ко входу в тронный зала. Никто из них не казался воинственно
настроенным, но Конал в панике повернулся, когда по  коридору  протопали
ноги в сапогах и в дверь кабинета застучали кулаки.
   - Ваше высочество! Принц Конал!
   Со  странным,  внезапно  появившимся  недобрым  предчувствием   Конал
бросился к двери.
   - В чем дело?
   - Король, ваше высочество! Король вернулся!
   - Мой отец пришел в сознание? - резко выдохнул Конал.
   - Нет, король Келсон вернулся! - ответил оруженосец. - Он жив! Как  и
лорд Дугал!

***

   Келсон держал в  объятиях  плачущую  Мерауд,  наблюдая  за  тем,  как
Морган,  Дункан  и  Дугал  склоняются  над  Нигелем.  В  комнате   также
находились архиепископы Браден  и  Кардиель.  Кьярд,  Дхасс  и  люди  из
Сент-Кириелла стояли на страже перед  дверью,  чтобы  больше  никого  не
впускать. Епископа Арилана нигде не нашли. Герцог Эван собирал  людей  в
тронном зале, сообщая новость, но Келсон не собирался к ним  спускаться,
пока побольше не узнает о состоянии Нигеля.
   - О, Келсон, он умирает,  -  рыдала  Мерауд,  качая  головой.  Келсон
продолжал гладить ее по волосам. - Мы думали, что ты мертв,  а  затем  с
ним случился припадок...
   Шум перед дверью  объявил  о  прибытии  Конала,  единственного,  кого
стражники имели право пропустить. Лицо  Конала  побелело,  как,  молоко,
когда он проскользнул в открытую Дхассом дверь и упал на  колени  у  ног
Келсона и взял руку короля, чтобы поцеловать. Его ладони  были  холодны,
как лед.
   - Келсон.., мой король! Мы думали, ты мертв.  А  затем  отец  заболел
и...
   - И ты даже не мог выждать хоть немного, и женился на моей невесте, -
вполголоса произнес Келсон, вырывая ладонь и скрещивая руки на груди.
   Мерауд отошла назад. -  Конал,  даже  если  будет  доказано,  что  ты
невиновен во всем остальном, я никогда не прощу тебе этого.
   - Я только хотел обеспечить наследование престола, - прошептал Конал,
поднимаясь на ноги. Его  мать  резко  вдохнула  воздух,  поняв,  на  что
намекает Келсон. - Отец серьезно заболел, и я...
   - Я не давал тебе разрешения встать, - холодно сказал Келсон, и  один
его взгляд заставил Конала снова опуститься на колени.
   - Келсон, это несправедливо, - запротестовал принц. -  Я  же  не  мог
знать, что ты до сих пор жив, и этого не знала Росана.  Невероятно,  как
ты пережил падение в водопад! А затем, когда тела не нашли...
   - Ты все равно действовал слишком поспешно.
   -  Разве  можно  назвать  поспешностью  желание  как   можно   скорее
обеспечить наследования  престола?  -  возразил  Конал.  -  Я  -  регент
Гвиннеда, ради всего святого! Никто не знал  и  не  знает,  сколько  еще
времени протянет мой отец. Почему, ты  думаешь,  советники  подталкивали
тебя к женитьбе, если не ради наследника?
   - А тебя они подталкивали? - рявкнул Келсон.
   - Нет, пока нет. Но ведь, в конце-то концов, вы с Росаной  не  давали
друг другу никаких обязательств.
   -  Встань,  -  сказал  Келсон  встревоженно:  его  внимание  внезапно
переключилось на  людей,  окруживших  изголовье  кровати  Нигеля.  Затем
Морган подозвал его самого поближе.
   - Как мы и боялись,  это  больше,  чем  обычный  припадок,  -  сказал
Морган, когда Келсон встал между двумя архиепископами в  ногах  кровати.
Возле него остановилась пораженная Мерауд с широко раскрытыми глазами. -
Похоже,  тут  имело  место  сочетание  физической   травмы   и   некоего
психического блока. Мы не  заметили  этого  раньше,  поскольку  даже  не
представляли, что  нам  искать.  Чтобы  установить  его,  нужен  сильный
Дерини. Дункан с Дугалом занимаются физической  травмой,  но  нам  может
потребоваться твоя помощь, чтобы разобраться с остальным.
   - Психический блок, - прошептала Мерауд, дергая Келсона за  рукав.  -
Келсон, о чем он говорит?
   Келсон не  мог  вынести  взгляда  Мерауд,  и,  повернувшись,  холодно
посмотрел на ее старшего сына.
   - Боюсь, тетя, тебе придется спросить об  этом  своего  сына.  Конал,
тебе что-нибудь известно об этом?
   - Мне? Я даже не знаю, что такое психический блок. То есть,  я  хотел
сказать, что теперь в некотором роде знаю,  но  когда  у  отца  случился
припадок, я не  знал,  -  объяснил  Конал.  -  Почему  ты  на  меня  так
смотришь?
   - Потому  что  определяю,  говоришь  ли  ты  правду,  Конал  Халдейн,
несмотря на все твои попытки окружить свое сознание туманом,  -  ответил
Келсон. - И мне не нравится то, что я вижу.  Неужели  ты  сделал  это  с
Нигелем, своим собственным отцом?
   Защиты Конала опустились еще плотнее, прежде чем Келсон  успел  четко
все выяснить, но  сама  воинственность  принца  могла  быть  принята  за
признание вины, даже если и не являлась неопровержимым доказательством.
   - Как ты смеешь задавать мне такие вопросы? - вспыхнул Конал.
   -  Король  Гвиннеда  смеет  задавать  любой  вопрос  своему  вассалу,
поклявшемуся ему в верности, - отрезал  Келсон.  -  Или  ты  так  быстро
забыл, какую клятву давал мне, когда тебя посвящали в рыцари?
   Прежде, чем Конал  смог  ответить,  Морган  жестом  подозвал  Келсона
подойти поближе.
   - Он приходит в себя, -  сказал  Морган  после  того,  как  Дункан  с
Дугалом  отошли.  -  Сломать  блок  оказалось  не  так  трудно,  как  мы
опасались,  как  только  поняли,  что  искать.  Единственное   возможное
последствие - частичная потеря памяти.
   Но вскоре стало ясно, что если Нигель и пострадал  за  время  долгого
пребывания  в  бессознательном  состоянии,  то   память   его   осталась
невредима. Взломав блок, Дункан мысленно сообщил Нигелю все о спасении и
возвращении Келсона. Теперь Нигель смог обратить все  свое  внимание  на
решение другого вопроса: что за причина вызвала его припадок.
   Открыв глаза, он тут же уставился на Келсона.
   - Мой король, ты жив, - прошептал он огрубевшим и охрипшим от  долгой
болезни голосом. - А, мой сын,  желавший  мне  смерти,  -  продолжал  он
холодно, переводя взгляд на пришедшего в ужас Конала, -  лучше  бы  тебе
самому умереть, за то что предал свою кровь и своего господина. Он  убил
Тирцеля, Дункан, - продолжал Нигель. - Я смог соединить все разрозненные
факты, после того как ты отправился  за  Алариком,  а  когда  представил
Коналу доказательства, он также попытался убить и меня. Наверное...  то,
что я сам - Халдейн, и спасло меня.
   Услышав это, Конал хотел убежать, но  два  архиепископа,  а  затем  и
Морган бросились на него, прежде чем он успел достичь двери, и  повалили
на пол.
   Мерауд закричала, а Дункан с  Дугалом  удерживали  Нигеля  в  лежачем
положении, поскольку ему еще было рано вставать с постели.
   Конал в отчаянии попытался собрать все свои силы, но Морган  выхватил
стилет, пытаясь надавить рукояткой на соответствующие точки  у  него  на
шее,  чтобы  его  нейтрализовать.  Кардиель  с  Браденом  тем   временем
прижимали к полу его руки и ноги.
   - Конал, если ты не прекратишь это, клянусь, я перережу тебе горло! -
рявкнул Морган. - И ничто сейчас не доставит мне большего удовольствия.
   - Нет, свяжите его, - приказал Келсон, когда Моргану наконец  удалось
найти нужные точки на шее принца, и тот лишился чувств. - Он не заслужил
такой легкой смерти. Но мы раз и  навсегда  решим  это  законным  путем.
Дункан, я хотел бы попросить тебя и архиепископов остаться с моим дядей.
Дугал, я хочу, чтобы ты обыскал покои Конала. Дункан  говорил  мне,  что
некие лица интересовались ягдташем  Тирцеля.  Полагаю,  ты  найдешь  его
среди вещей Конала. Готов поспорить: именно  он  подлил  мерашу  в  твою
флягу, так что я доверяю тебе найти, где он спрятал остальное.
   - А ты где будешь?
   - В королевской часовне, убеждая себя, что должен справедливо  судить
этого негодяя! - сказал Келсон, пиная Конала. - И, Морган, сними с  него
тунику Халдейнов. Он не достоин ее носить. Я также хочу  получить  назад
Кольцо Огня, даже если для этого потребуется отрезать ему палец.
   Когда Келсон уходил, Мерауд рыдала в объятиях Нигеля, но  он  не  мог
больше находиться в одном помещении с Коналом, даже пока  тот  оставался
без сознания. Король взял с  собой  Дхасса  Макардри  и  поставил  этого
благородного рыцаря перед дверью часовни - следить, чтобы его  никто  не
побеспокоил.
   Там, после того, как его праведный гнев немного утих, и  король  смог
трезво оценить ситуацию - поскольку  у  него  не  было  сомнений  насчет
решения суда -  он  позволил  себе  поплакать.  Несмотря  на  наказание,
которое Конал понесет за свои преступления, кое-что исправить уже нельзя
никогда.
   Келсон стоял на коленях перед алтарем, закрыв лицо руками.  Вдруг  он
услышал, как открылась дверь за его спиной. Он повернул  голову,  ожидая
увидеть Дугала, который пришел за ним, но это была Росана,  закутанна  в
плащ синего цвета, ее лицо скрывал  капюшон.  Король  неловко  поднялся,
когда дверь закрылась за нею и она направилась к нему, но не смог ничего
прочитать за ее щитами. Она низко поклонилась ему,  почти  касаясь  лбом
пола, а затем поднялась, чтобы встретиться с ним взглядом.
   Росана плакала. Перед Келсоном была уже не та беззаботная и  невинная
девушка, которую он помнил с того времени, как уезжал.
   - Я бы умоляла вас о милосердии ко мне и моему супругу, мой господин,
- прошептала она, - но  знаю:  вы  никогда  не  простите  того,  что  мы
сделали.
   - А что сделала ты, Росана, чего я не  мог  бы  простить?  -  спросил
Келсон, ласково снимая капюшон у нее с головы. - Ведь  ты,  конечно,  не
участвовала в предательстве Конала.
   Ее волосы под капюшоном  были  уложены  подобающим  замужней  женщине
образом, а не распущены, как у девушки, и на  левой  руке,  как  тяжелый
груз,  находились  золотое  обручальное  кольцо  и  кольцо  с   рубином,
подаренные ей Коналом. Они  оба  знали  это  и  понимали:  их  отношения
никогда не смогут стать такими же, как были.
   - Вы добры, сир, - прошептала Росана, - но я знаю  о  своей  вине.  Я
больше не достойна вас.
   - Росана...
   - Нет, выслушайте меня, сир. Я потеряла  надежду.  И  теперь  я  жена
Конала, соединенная с ним навсегда, независимо от его положения.
   - Его жизнь, - резко сказал Келсон, - скоро  закончится.  Это  судьба
всех убийц и предателей. А когда он умрет, я возьму в  жену  его  вдову,
если она согласится.
   - Она не может согласиться, сир, - прошептала Росана, опуская  глаза.
- И Церковь не согласится.
   Мы теперь состоим в кровном родстве: ведь я же вышла замуж за  вашего
двоюродного брата.
   - Можно получить особое разрешение Церкви.
   - Ничто не изменит того факта, что я ношу его ребенка.
   - Ты беременна?
   - Я ношу сына Конала,  любовь  моя,  -  с  несчастным  видом  сказала
Росана, поднимая на него глаза, на которые наворачивались слезы.  -  Это
меняет дело.
   - Нет! Это просто означает, что у наших детей будет  старший  сводный
брат, также Халдейн по крови, - ответил Келсон без колебаний. -  Росана,
я люблю тебя. Не отвергай нашу любовь!
   - Мне бы очень хотелось поступить по-другому, сир, - сказала  она.  -
Но принц Конал  Халдейн,  мой  законный  муж,  является  отцом  ребенка,
которого я ношу, а из-за  совершенных  им  убийства  и  предательства  я
больше не достойна быть вашей королевой.
   - Нет! Его преступления тебя не касаются!
   - По закону, возможно, и нет, сир. Но, на самом  деле,  стоит  только
посмотреть,  как  страдала  моя  кузина   Риченда,   оказавшись   вдовой
предателя, чтобы понять, насколько хуже все окажется для королевы.
   И для короля этой королевы. Я не могу поступить так с Гвиннедом,  мой
господин - и я не могу позволить вам сделать поступить так с  землей,  с
которой вы обручились, прежде чем стали думать о том, чтобы  найти  себе
королеву. Поэтому не принимайте  во  внимание  наши  прошлые  отношения.
Теперь я никогда не смогу быть вашей, что бы ни случилось.

***

   Полчаса  спустя  Келсон  отправился  в  тронный  зал;   он   шел   по
центральному  проходу  в  сопровождении  одного   только   Дугала.   Его
приветствовали ревущие толпы. Он преднамеренно не стал переодевать их  в
цвета Халдейнов, оставаясь в грубой одежде  горцев.  Она  стала  как  бы
символом его с трудом сдерживаемого гнева, до сих пор кипящего в сердце.
   Однако он вновь надел Кольцо Огня вместе с Глазом Цыгана и медальоном
святого Камбера. Словно королевский скипетр, он нес  на  сгибе  руки  не
убранный в ножны меч Халдейнов.
   Его шаг сбился только один раз, как раз  перед  тем,  как  он  достиг
возвышения.  Тогда  Келсон  увидел,   как   Росана   вместе   с   Мерауд
проскользнула в боковую дверь, чтобы сесть со своей свекровью на  скамье
рядом с носилками,  на  которых  принесли  Нигеля.  Великий  герцог,  за
которым ухаживали Дункан и отец Лаел, полусидел,  окруженный  множеством
подушек, его глаза лихорадочно блестели, когда  он  попытался  подняться
при приближении Келсона, но Дункан тут же приказал  ему  снова  лечь.  У
Дугала на  плече  висел  ягдташ  Тирцеля,  а  на  лице  застыло  суровое
выражение. Морган ждал сразу  за  боковыми  дверьми  вместе  с  Коналом,
окруженным  жителями  Сент-Кириелла  и  полудюжиной  рыцарей  в   полном
снаряжении. На верхних галереях расположились лучники Халдейнов,  тетива
их луков была натянута, стрелы готовы сорваться. Они  успеют  справиться
даже с пленником Дерини до того, как он сможет причинить кому-то вред.
   Приветственные  крики  собравшихся  продолжались,  пока   король   не
повернулся  к  подданным  лицом.  Он  стоял,  поглаживая  рукоятку  меча
Халдейнов. Крики приветствия долго  отдавались  эхом  от  высоких  балок
зала. Браден и Кардиель стояли за троном с двух  сторон.  Поймав  взгляд
короля, Браден принес самую старую и простую из парадных корон  Келсона:
золотой обруч шириной в два пальца, украшенный резьбой  со  вставленными
небольшими рубинами. Она лучше всего сочеталась с одеждой горцев. В зале
стало тихо, когда король склонил голову, чтобы  принять  корону  из  рук
архиепископа, прошептал слова благодарности, а затем занял свое место.
   - Господа, благодарю вас за такое приветствие, - сказал Келсон, когда
наконец установилась такая тишина,  словно  перед  ним  лежал  спокойный
пруд. - Очень хорошо быть дома и еще лучше знать, что верность  тебе  не
поколебалась. Хотелось  бы  мне  сказать  то  же  самое  обо  всех  моих
подданных, о том, что все оставались преданы мне в мое отсутствие, но  к
сожалению это не так, по крайней мере, в одном ужасающем случае.  Однако
перед тем как перейти к решению этого неприятного вопроса, я с  радостью
готов сообщить вам приятную новость - мой любимый дядя  Нигель,  который
всегда преданно служил мне и моей семье, снова  среди  нас  и  пошел  на
поправку - хотя и достаточно слаб,  слабее,  чем  нам  хотелось  бы  его
видеть, - добавил он, бросая взгляд на Нигеля и останавливая жестом  его
очередную попытку подняться. - Но через несколько недель,  как  полагают
его лекари, он полностью выздоровеет и вернется к подготовке королевских
пажей и оруженосцев, гоняя их  как  следует,  чтобы  из  них  получились
прекрасные воины и честные люди, а  также  продолжит  выполнять  функции
одного из моих самых доверенных и ценных советников.  Приветствую  тебя,
дядя, и благодарю за все.
   Когда зал опять взорвался радостными и одобрительными криками, Келсон
снова бросил взгляд на Нигеля, который неловко опустил голову,  смахивая
слезы гордости. К нему подошла Мерауд и склонилась рядом. За ним  стояли
два его сына, Пэйн и Рори, которых утешал Дункан. Им явно было неуютно и
страшно, по крайней мере, они выглядели испуганными и  старались,  чтобы
никто не заметил, как они вглядываются  в  зал,  пытаясь  найти  глазами
старшего брата. А Росана так и сидела на скамье.  Казалось,  ей  хочется
сжаться в комок, чтобы стать невидимой. Она не  поднимала  глаз.  Келсон
вздохнул, отворачиваясь от этого печального зрелища.
   - Еще одна вещь,  которую  я  должен  сообщить  вам,  касается  моего
верного  друга  и   духовника   епископа   Дункана   Маклайна,   герцога
Кассанского, - он почувствовал, как Дункан напрягся, но не стал смотреть
в его направлении. - Многие из вас уже знают, что отец Дункан -  Дерини.
- Он поднял руку, призывая к молчанию, когда  по  залу  пробежал  шепот,
угрожая снова надолго нарушить тишину и не дать  королю  продолжить.  Не