места, - Прошу вас, передайте мое почтение герцогине, вашей супруге.

Глава двадцать девятая

     Тогда я был невежда, и не разумел
     Псалтирь 72:22

     Разумеется, до подписания брачного договора между леди Ноэли Рэмси и принцем Рори Халдейном нельзя было прилюдно объявить об их помолвке, но в ближайшие дни их часто видели вместе в компании ее батат кузенов короля и прочих гостей, которые со всех концов королевства прибывали, дабы стать свидетелями брачного союза между Бреконом Рэмси, меарским наследником, и принцессой из рода Халдейнов.
     Мать жениха наслаждалась всеобщим вниманием, которым окружили жениха и невесту и их родню, любезно соглашаясь участвовать во всех увеселениях, которые предлагались гостям королевского двора. И хотя леди Оскану по-прежнему терзала обида, что король Гвиннеда не выбрал себе в жены Ноэли Меарскую, все же мысль о герцогской короне, которая вскоре украсит ее чело, значительно смягчала разочарование.
     Несколько дней ушло на то, чтобы согласовать основные положения договора, и как-то поутру, когда Келсон заседал с Джолионом и с советниками обеих сторон, уточняя и выверяя мельчайшие детали, - ибо грядущее возведение самого Джолиона в герцогский титул требовало изменения и в уже составленных бумагах, - герцогиня Мерауд пригласила супругу и дочь Лжолиона присоединиться в ее гостиной к ним с Джеханой, Сиворн и ее дочерьми, чтобы провести время за вышиванием и дружеской болтовней. Допущенная в общество вельможных дам, Оскана пришла в неподдельный восторг, ибо именно об этом она мечтала всю жизнь, и потому с удовольствием ответила утвердительно на посыпавшиеся вопросы, - хотя до сих пор официально этого никто не подтвердил, - что второй брак между Меарой и Халдейнами состоится в тот же самый день.
     Большего не могла бы желать ни одна мать.
     Джехана, видя, что Оскана готова окончательно уступить, почувствовала облегчение, ибо понимала, как сильно тревожит сына ситуация в Меаре. Она некоторое время посидела с остальными дамами, старательно расшивая золотой нитью ворот новой туники Келсона, но затем, извинившись, удалилась и направилась в библиотеку. Как она и ожидала, дверь оказалась заперта, поскольку отец Нивард находился сейчас с королем, исполняя роль секретаря, но молодой священник Дерини давно уже вручил королеве собственный ключ, пошутив при этом, что не желает скомпрометировать Джехану, если вдруг кто-то обнаружит ее на корточках перед дверью библиотеки, в то время как она будет пытаться открыть замок с помощью магии.
     Вспомнив об этом, она не удержалась от улыбки и вошла в комнату, тщательно закрыв за собой дверь. Занавеси были задернуты, чтобы прямые солнечные лучи не попадали на манускрипты, но света было вполне достаточно, чтобы она беспрепятственно добралась к проходу, который вел в соседнюю комнату. Теперь она проходила сквозь Вуаль, не задумывалась, и, в отличие от первой встречи, не испытывала больше страха перед Барретом, который, как обычно, сидел у окна с развернутым свитком на коленях. Заслышав приближение королевы, он отложил рукопись и обернулся к ней.
     - Милорд Баррет, я надеялась застать вас здесь, - промолвила она и, подойдя ближе, взяла его протянутую руку. Усевшись на скамью напротив, она склонила голову и поднесла его руку к своему лбу, жестом, преисполненным почтения, как подобает ученику приветствовать учителя. - У меня есть хорошие новости. Моему племяннику Рори дозволили жениться по любви.., на леди Ноэли Рэмси. Мы опасались, что мать девушки будет против этого брака, ибо она надеялась выдать свою дочь за Келсона, но, похоже, она, наконец, дала согласие. Обещание герцогской короны помогло ей примириться с этим союзом.
     - Я рад за юного Рори и за эту даму, - с ласковой улыбкой отозвался Баррет. - И я рад, что вел довольны. - Он ласково потрепал Джехану по руке, затем слегка отодвинулся с печальным видом. - Это великое благословение - жениться по любви.
     - О, да, - согласилась Джехана. Глядя на Баррета, она задумалась, а был ли он когда-нибудь женат. И если да, то был ли его брак основан на искренних чувствах. Сама она очень любила Бриона, особенно поначалу... Сейчас Джехана старалась не думать о том, какой ущерб нанесла их отношениям с мужем тем, что отказалась признать его право на владение магией... Как много времени она потеряла, отрицая его истинную природу и свою собственную! Баррет заверял ее, что еще не слишком поздно изменить судьбу, научиться всему, чем она могла владеть, полностью освоить наследие Лерини... Но было слишком поздно, чтобы поделиться этим с Брионом.
     - Я никогда не надеялась, что мне кто-то предоставит выбор, за кого идти замуж, - заметила она, немного помолчав. - Принцы, и особенно принцессы, с самого рождения узнают, что их браки должны отвечать династическим требованиям, а отнюдь не велению сердца. Я печалюсь о Келсоне, что ему довелось пережить такие горестные разочарования в юном возрасте, но надеюсь и молюсь, чтобы они с Аракси все же были счастливы вместе. В чем-то она напоминает мне ту женщину, какой я сама могла бы стать, если бы жизнь сложилась иначе.
     - В самом деле? - прошептал Баррет, хотя это был скорее не вопрос, а утверждение.
     - О, да, она наделена силой духа и изяществом, и, по-моему, она любит его сильнее, чем он думает.
     Они чудесно играли вместе, когда были детьми, и она с готовностью приняла свои деринийские способности, дабы поставить их на службу королевству.
     - Джехана опустила взор на свои руки. - Я прежде не могла признать, что наша сила может быть наградой. Слишком долго я считала ее проклятьем.
     - Вы проделали долгий путь, Джехана, - промолвил он.
     - Да, но достаточно ли далеко я уже зашла? - вопросила она со вздохом.
     Он с улыбкой потянулся и вновь потрепал ее по руке, а затем откинулся назад, опираясь о стену, и закрыл глаза, наслаждаясь солнечным теплом.
     - Помню дни, такие же, как этот, когда я был совсем юным, - промолвил он. - В замке моего отца были великолепные сады. Особенно часто я вспоминаю одно дерево, увитое плющом. Ребенком я любил забираться на него, когда прятался от своих наставников, или часто лежал в тени на траве в летний полдень, слушая, как жужжат вокруг шмели, и тренируясь гонять облака, пока лакомился украденным на кухне виноградом, который еще с утра прятал у ручья, чтобы он немного охладился.
     - Что значит "гонять облака"? - изумленно воскликнула Джехана. - Вы умеете это?
     - Умел в те дни, - Баррет пожал плечами. - Это не такая уж глупая забава, как кажется. Для погодной магии это умение весьма полезно, как и способность изменять очертания туч. Но для этого необходимо владеть зрением. Однако это было еще до той поры, когда я узнал подлинную цену магии, которую расходовал столь щедро.
     - Это имеет отношение к тому, как вы утратили зрение? - осмелилась она спросить.
     Он слабо улыбнулся и покачал головой.
     - Конечно, я утратил его не потому, что гонял облака или занимался погодной магией. Но тогда я был юн и порывист, и должно быть, считал себя непобедимым, как это свойственно юности... Особенно, когда ты наделен необычными способностями.
     - В ту первую ночь, когда мы встретились, - промолвила она негромко, - вы что-то говорили о том, как спасли детей и поплатились за это зрением...
     - Может быть, расскажу в другой раз, - перебил он ее резко.
     - Прошу меня простить, я не хотела показаться навязчивой...
     - Не в том дело. Когда-нибудь, если вы действительно захотите это узнать, я вам все расскажу.
     - Тогда...
     - Вы напомнили мне еще об одной вещи, которой мне так недостает: возможности любоваться чудесами божьего творения, такими как роскошь прекрасного сада. Там, где я живу сейчас, тоже есть сад, и ароматы его порой вызывают в памяти знакомые цвета... Но это не одно и то же.
     Несколько ударов сердца длилось молчание между ними, как вдруг, внезапно, потрясенная Джехана не подумала об одной возможности помочь Баррету в его утрате, которая никогда прежде не пришла бы ей на ум.
     - Сады здесь, в Ремутском замке, тоже прекрасны, - промолвила она неуверенно. - Я бы могла... показать вам их в воспоминаниях. Либо, возможно, мы бы могли даже пройти туда вместе сквозь Вуаль и погулять вдвоем! - внезапно выпалила она. - О, Баррет, как вы думаете, у меня получится? Думаю, Келсон не стал бы возражать.
     - Вот уж в чем я лично сомневаюсь, - возразил Баррет. - Но с другой стороны, - заметил он чуть погодя, - теоретически вполне возможно, чтобы я прошел сквозь Вуаль, держась рядом с кем-то вроде вас, для кого доступ всегда открыт. Честно говоря, мне это и в голову прежде не приходило, поскольку я уважал желание вашего сына, чтобы ни один из приходящих Дерини не мог попасть в замок за пределы этой комнаты.
     - И вы никогда даже не хотели попросить об этом дозволения? - изумилась Джехана.
     - Честно говоря, нет. Но я не хочу, чтобы ради меня вы нарушали волю короля.
     - Вы ни о чем не просили, я предложила сама, - возразила она. - Несомненно, он питает к вам глубокое уважение, иначе не позволил бы приходить сюда. О, Баррет, я очень хочу попробовать! Проверить, действительно ли я способна на это! Вы так многому меня научили, давайте попытаемся. Я мечтаю хоть отчасти отплатить вам за доброту, показав свой сад.
     Она вновь потянулась, чтобы взять его за руку, и ощутила, как Баррет едва заметно вздрогнул, но затем он также сжал руку Джеханы и склонил голову;
     - Ну что ж, попытаемся, - отозвался он прерывистым шепотом.
     - Да, пойдемте! - с этими словами она поднялась с места. - Кто знает, может быть, мы сможем просто пройти, если возьмемся за руки...
     - Понятия не имею, что будет. Но в такой чудный летний день стыдно было бы не попытаться.
     Без единого слова он позволил Джехане подвести его к Вуали. Она чувствовала, как заледенела и содрогнулась его рука, когда они подошли ближе, и она без труда миновала закрытый заклятием проход и попыталась потянуть Баррета за собой. Однако, едва лишь коснувшись Вуали, он тут же отпрянул со стоном.
     - Не могу! - выдохнул он.
     - Вам больно? - всполошилась она.
     Сжав губы, он покачал головой и вслепую потянулся, прощупывая границы Вуали, а затем, поморщившись, отступил на шаг.
     - Я и не думал, что это будет так просто, - пробормотал он. - Возьмите меня за руку и попытайтесь еще раз... Только помедленнее. Если это вообще возможно, то мне придется очень постараться.
     Она сделала так, как он просил, но все оказалось тщетно. Склонив голову, Баррет принялся простирать руку, и Джехана вернулась к нему сквозь Вуаль. - Простите меня, - прошептала она. - Я так надеялась...
     - И я надеялся тоже, - отозвался он. - Но должен быть и другой путь.
     Он запрокинул голову и поднял глаза, словно действительно мог что-то видеть, а затем вновь обернулся к королеве со слабой улыбкой на губах. В этот миг он словно сбросил с плеч груз нескольких десятков лет.
     - Скажите, вы и впрямь ощущаете сегодня прилив отваги?
     Она с опаской покосилась на него.
     - А почему вы спрашиваете?
     - Я предлагаю вам показать мои сад, раз уж не могу увидеть ваш. Но для этого вы должны достаточно довериться мне, чтобы я мог провести вас через Портал.
     В желудке у нее что-то болезненно сжалось, и Джехана бросила испуганный взгляд на плиту Портала. До сих пор они старательно избегали этой темы, но она предчувствовала, что рано или поздно момент настанет. И все же, как ни удивительно, перспектива воспользоваться переносящим Порталом, сейчас показалась ей отнюдь не столь ужасающей, как прежде.
     - Я бы очень хотела увидеть ваш сад, - отозвалась она неожиданно спокойным голосом. - Надеюсь, вы простите меня, что мне все-таки немножко страшно.
     Он улыбнулся.
     - Если вам страшно всего лишь немножко, то мы и впрямь проделали долгий путь.
     - Полагаю, что да. - Поглубже вздохнув, Джехана расправила плечи. - Что я должна делать?
     Он безошибочно прошел на плиту Портала и приглашающим жестом протянул ей руку.
     - Подойдите ко мне, чтобы я мог коснуться вас.
     Она повиновалась, вложив руку в его ладонь. Он развернул королеву к себе спиной и положил руки ей на плечи. Она чуть заметно вздрогнула, когда он мягким движением притянул ее к своей груди, а затем прижал пальцы правой руки к каким-то точкам на горле. Она чувствовала, как бьется под ними пульс, но закрыла глаза и постаралась расслабиться, ибо ее доверие к Баррету было безграничным.
     - Превосходно, - прошептал он ей на ухо. - А теперь успокойте свое сознание и постарайтесь ни о чем не думать. Представьте белые облака, о которых я говорил раньше, как они медленно плывут по озаренному солнцем небосводу, и пусть мысли ваши плывут им вслед. Вздохните поглубже и сделайте очень медленный выдох. А теперь еще раз.
     Джехана с удовольствием повиновалась.
     - Хорошо. Пусть облака уносят вас... И очень скоро вы почувствуете, как мой разум касается вашего, обволакивает его так же нежно, как эти облака, Не сопротивляйтесь, расслабьтесь, и я сделаю все необходимое. Расслабьтесь...
     Несмотря на таящееся в душе опасение, Джехана. почувствовала, как разум ее замирает и преисполняется покоя, который еще пару недель назад она могла познать лишь во время молитвы. В этот миг она с благоговением осознала, что это было почти одно и то же. Затем она ощутила мысленное касание Баррета, мягкое, но уверенное, которое принесло с собой еще более глубокий покой. Краткий миг перемещения энергий ускользнул от нее, и Джехана лишь слегка покачнулась, когда пол словно бы вылетел у нее из под ног.
     Но он был здесь и поддерживал ее, обнимая руками за плечи, и она не ощутила страха. Внезапно донесшийся сладковатый аромат напомнил ей о церковных благовониях, и, открыв глаза, королева обнаружила, что оказалась в кромешной тьме, - но тут же ее рассеял магический огненный шар, созданный Барретом специально для нее, поскольку сам он совершенно не нуждался в освещении.
     Вообще, как обнаружила Джехана, эта комната идеально подходила для человека, лишенного зрения.
     Здесь не было окон, но зато со стен, украшенных резными панелями, свисали гобелены, - все это могло доставить наслаждение не только глазу, но и рукам. На другом конце комнаты обнаружились два уютных мягких кресла перед зевом гигантского очага, а между ними, на мохнатом ковре, стоял круглый стол. На столе было сложено с полдюжины тяжелых фолиантов в кожаных переплетах, между страниц которых топорщились закладки: ясное подтверждение тому, что свои ученые изыскания Баррет не ограничивал ремутской библиотекой.
     - Должно быть, обстановка вам не слишком по вкусу, - промолвил он, сознавая, что Джехана с жадностью осматривается по сторонам.
     - Напротив, - возразила она. - Эта комната - точное отражение своего хозяина... - Она потянулась к гобелену, ощущая под пальцами выпуклые стежки на боку резвого скакуна, затем тронула золотые доспехи всадника. - Даже если бы не могли видеть все это своим разумом, то увидели бы ваши пальцы, верно? Баррет, это так прекрасно!..
     С улыбкой он взял Джехану под руку и не спеша повел к дверям.
     - Так мне и говорили, - сказал он. - И для старого холостяка вполне годится. Но что касается сада, то о нем я могу судить с большей уверенностью.
     Дверь перед ними распахнулась, открывая воздух на крытую колоннаду, окружавшую сад с его буйством красок и ароматов. Воздух здесь был чуть прохладнее, чем в Ремуте, и в нем ощущался солоноватый привкус. Джехана вздохнула с наслаждением, наполняя воздухом легкие.
     - Мы рядом с морем, - прошептала она, полуприкрыв глаза. - Эта свежесть напоминает мне о летних днях в Бремагне. Баррет, где же мы? - спросила она, поворачиваясь к нему лицом.
     Он с легкой иронией усмехнулся в ответ.
     - И впрямь, недалеко от Бремагны... Но, наверное, лучше я не стану говорить, где именно.
     - Так это ваш дом? - переспросила она.
     - Да, насколько я могу какое-то место назвать своим домом, - отозвался он. - Родился я в Пурпурной Марке, но уже очень долгое время не бывал в тех краях.
     - С тех пор, как потеряли зрение? - осмелилась она спросить.
     Сжав губы, он отвернулся, чтобы скрыть свою боль, а затем двинулся по тропинке, выложенной белоснежными ракушками. Густой аромат лаванды и полыни сопровождал их всю дорогу.
     - На свете нет ничего ценнее жизни детей, - заметил он негромко, после того как они прошли с полсотни шагов в молчании, нарушаемом лишь далекими криками чаек и хрустом ракушек под ногами. - Двадцать три ребенка сгорели бы заживо, если бы я не вмешался в тот день.
     Она в ужасе уставилась на него, широко раскрыв глаза.
     - Неужто кто-то хотел сжечь заживо детей?!
     - Несколько Дерини втайне обучали их, вопреки Рамосским уложениям. За это им грозила смерть.
     Тот наставник, что был с детьми в день, когда их обнаружили, поплатился жизнью. Ему перерезали горло, и он захлебнулся собственной кровью.., на глазах у малышей. А затем местный владетель велел сжечь их заживо, - хотя там не было ни одного ребенка старше десяти лет.
     - И вы остановили их?
     Баррет уверенно остановился перед каменной скамьей и устало опустился на нее, выпустив руку Джеханы.
     - Да, но это обошлось мне куда дороже, чем я мог вообразить в ту пору. Я думал, что совершаю благородное самопожертвование. Я предложил обменять мою жизнь на их жизни: опытный Дерини, обученный и опасный, против двух дюжин малышей, которые, возможно, выживут и придут мне на смену.
     Он на пару мгновений прикрыл глаза.
     - И некоторые, действительно, выжили... А я - я думал, что меня сожгут вместо этих детей. Однако они начали с того, что лишили меня зрения. А затем другой наставник этой запрещенной школы ринулся мне на выручку... И поплатился своей жизнью.
     С чуть слышным стоном Баррет уронил голову на руки, в который раз переживая этот ужас.
     - Он оказался отважнее, чем я, и использовал магию, чтобы дать мне свободу. Но лучники сразили его на бегу, и позже он скончался от ран. Его жена была при этом, и с ней случился выкидыш... То был бы их первенец. Была потеряна еще одна жизнь...
     При этих словах глаза Джеханы наполнились слезами. Мысленно она вновь вернулась к тем временам, когда носила Келсона под сердцем... И вспомнила малютку дочь, которая прожила лишь несколько часов.
     - Вы поступили очень отважно, - прошептала она.
     - Отважно - или глупо? - возразил он. - Я был юн и слишком самоуверен. И потерял не только зрение, - утратив и способность приносить пользу другим людям, - но также заплатил жизнью другого опытного Дерини, и ребенка, который однажды мог бы продолжить дело его жизни.
     - Но ведь вы спасли тех, других детей! - воскликнула Джехана. - Об этом тоже нельзя забывать.
     - Возможно. Но многие из них все равно погибли чуть позже. Для них моя глупость лишь отдалила неизбежный конец... А я лишился возможности быть полезным своему народу в будущем.
     При этих словах между ними повисло молчание, нарушаемое лишь пением птиц, жужжанием пчел и рокотом далекого прибоя.
     - И все равно, я считаю, - наконец заметила Джехана, - что вы потратили свою жизнь с куда большей пользой, чем я. Отказываясь признать свое происхождение, я отреклась от собственного наследия, от любви, которую питал ко мне муж... И испытывала терпение своего единственного сына, сделав его жизнь совершенно невыносимой, когда он так нуждался в моей поддержке.
     - Однако в тот день, когда эта поддержка была ему действительно необходима, - на коронации, где он был так уязвим, - вы сделали все, что могли, - мягко поправил ее Баррет. - И в тот миг готовы были отдать за него свою жизнь.
     - Это правда, - печально отозвалась она. - Мой миг божественного безумия, полагаю... И я не желала бы изменить ничего, ни единого биения сердца из того часа, когда поставила на кон свою жизнь ради спасения сына. Но многое другое я бы изменила, если бы то было в моей власти. Как могла я быть столь еле...
     Она осеклась, осознав, что за слово едва не сорвалось у нее с яз