священнодействии  неопытен, я не ожидал...  Ну,  подумай сам. Вспомни  любой
другой алтарь, к которому тебе приходилось прикасаться;
     вспомни  тот, что  стоит в  потайной часовне,  где  Синил отслужил свою
последнюю мессу,  а потом  скажи мне,  о чем  тебе скажет вот этот.  Даже не
нужно дотрагиваться до него. Просто положи руки на черный камень внизу.
     Озадаченно  взглянув  на отца,  Йорам вытер  руки  о  дорожную куртку и
подошел  поближе. Облизнув  губы, он несколько секунд держал руки над черной
поверхностью  камня,  потом  закрыл  глаза  и  мягко  опустил  руки.  Спустя
мгновение он выдохнул через неплотно сжатые губы и слегка приподнял голову.
     --  Я понял,  что ты имеешь  в виду,-- наконец произнес он. Его  взгляд
блуждал,  он пытался  успокоить  волновавшие  его  чувства.-- Здесь  все еще
присутствует энергия, слишком много энергии, больше,  чем можно было ожидать
после стольких лет, и даже больше, чем если бы алтарем еще пользовались. Это
совершенно очевидно!-- Он резко поднял голову.-- Что здесь происходило? Тебе
известно?
     Камбер весело улыбнулся, однако  на  лице  Алистера  Каллена эта улыбка
показалась почти несчастной, и сложил руки.
     -- Я кое-что подозреваю. Посмотри как следует на алтарь, на то, как  он
устроен. Потом обратись к своим  детским воспоминаниям. Именно так я и нашел
связь.
     Нахмурившись, Йорам отошел на несколько шагов назад и оглядел алтарь со
всех  сторон. По  его  лицу было совершенно ясно, что  он  не увидел  ничего
необычного. От основания из черного вулканического  стекла в ладонь толщиной
поднимались примерно до пояса  боковые панели из чередующихся белых и черных
квадратов. Разрушенная теперь крышка из белого мрамора опиралась когда-то на
четыре  колонны  толщиной с человеческую руку,  на две белые и  две  черные,
теперь одна из черных колонн был повалена.
     Камбер  наблюдал  растерянность сына, потом покачал  головой  и  достал
из-под  кожаной  куртки  небольшой  мешочек  из  черного  бархата.  Развязал
пурпурные шнурки, стягивавшие верх, наклонился, чтобы сдуть пыль с одного из
черных  камней,  встряхнул мешочек  и поймал в ладонь  полированные кубики--
четыре белых и черных. В сумеречном свете огненного шара  кубики засияли, не
ослепительно, как бриллианты на пальцах Камбера, а ровно и мягко.
     -- Преграды?-- прошептал Йорам.
     Кивнув,   Камбер  рассортировал  кубики,   белые   образовали  квадрат.
Многозначительно взглянув на сына, он отложил бархатный мешочек.
     -- Ты помнишь заклинание, Йорам,-- мягко произнес он.-- Оно было первым
из того, чему я учил тебя. Твоя мать считала, что следует подождать, пока ты
станешь  постарше, но я знал-- если не  покажу  я,  это  сделает  твой  брат
Баллард, и тогда вы почти наверняка попадете в переделку.
     Камбер с улыбкой передвинул пальцем четыре черных кубика так, чтобы они
были расположены  по  углам  ранее составленного  квадрата, но  не  касались
белых. Потом,  на  секунду  подняв  глаза, чтобы  проверить, внимательно  ли
следит за  ним  Йорам, он осторожно опустил большой и указательный пальцы на
prime и quinte и поменял  их  местами,  проделывая то же  самое  с quarte  и
octave. Он  снова  глянул на  Йорама, надеясь встретить понимание, но  и  не
очень на это рассчитывая.
     -- Такому тебя  не учили, верно? Йорам  в  молчании оглядел сложившуюся
фигуру, сосредоточенно подняв светлую бровь.
     -- Но ты не можешь выставить преграды таким образом.
     -- Вот именно.
     --  Тогда...--  Йорам смотрел  рассеянно.-- Ты хочешь  сказать,  что...
произойдет   что-то   еще,  если   ты  произнесешь   заклинание   при  такой
конфигурации?
     Камбер кивнул.
     -- Преград не получится,-- в напряжении продолжал Йорам.
     Камбер снова кивнул.
     --  Это говорит о  том, что  кубики  можно использовать  не только  для
единственного заклинания,--  наконец проговорил Йорам. В  течение нескольких
секунд он не отрываясь смотрел на кубики, шумно  проглотив слюну, прежде чем
отважился снова взглянуть на отца.
     -- Что... что будет, если ты продолжишь?
     -- Не знаю. Я еще не пробовал эту конфигурацию.-- Он взял белый кубик в
левом  верхнем  углу,  обычно  называемый  prime,  и  зажал  его  большим  и
указательным пальцами.-- Хочу, чтобы ты увидел еще  один вариант, не называя
имен и не рискуя  узнать результаты прямо сейчас. Если  я  поставлю prime на
quinte,  sixte на seconde, septime и quarte на  tierce и octave,  что у меня
получится?
     Йорам устремил тяжелый взгляд  на кубики, пытаясь  представить  то, что
сказал Камбер, потом покачал головой.
     -- Повтори, пожалуйста, prime на quinte...
     -- Prime на quinte,-- Камбер кивнул, ставя белый кубик на черный.
     --  Sixte  на seconde,--  продолжал Йорам, беря  черный и кладя  его на
белый кубик.
     -- Septime и quarte на  tierce и octave,--  закончил Камбер, подкрепляя
слова действиями.-- Итак,-- сказал  он, вопрошающе глядя на Йорама.--  У нас
получился куб. О чем это говорит?
     Потрясенный, Йорам начал было качать головой,  но Камбер положил правую
руку на алтарь.
     -- Посмотри на кубики, Йорам! Посмотри на алтарь! Что ты видишь?
     Йорам посмотрел,  потом отошел на шаг назад и посмотрел на этот раз уже
на сам алтарь. Когда его сын наконец-то уловил связь, Камбер  удовлетворенно
кивнул.
     -- Я вижу... куб,  составленный из сложенных поочередно черных и  белых
кубиков.--  Он  искал  глаза отца.--  Ты  хочешь сказать,  что  части алтаря
образуют защитную систему?
     Камбер  вздохнул и сгреб маленькие кубики,  один за  другим  побросав в
маленький мешочек. До тех пор пока не завязал его и не  спрятал в одежде, он
молчал и не поднимал головы.
     --  Этого  я не знаю.  Не  думаю, что  перед  нами система  преград, но
начинаю  подозревать, что  это  действительно  какая-то система.  В  крайнем
случае,  алтарь  символизирует  кубики,  которые мы  используем.  Откровенно
говоря,  сам  термин  "кубики  преград",  возможно,  неверен.  Я  уже  нашел
изображения примерно десяти различных конфигураций, а их, должно быть, вдвое
больше.  К  сожалению,  пока  не  известно назначение фигур,  включая и эту,
которая, кстати, является, по всей видимости, единственной работающей в трех
измерениях.
     --  Десяток  конфигураций!--  Йорам присвистнул.-- Ты  пробовал хотя бы
одну?
     Камбер покачал головой.
     -- Я опасаюсь. Не известно, что может произойти. В особенности в случае
с  этим.--  Он  положил  руку  на  алтарь.-- Если алтарь символизирует силы,
вызываемые  этой фигурой, то это  может быть могуществом, составляющим самую
суть всех деринийских способностей.  Нам  уже  известно, что  с этим алтарем
были связаны  огромные  силы, раз  их  остатки  можно чувствовать сотни  лет
спустя.  Кто знает, что может произойти,, если  мы начнем экспериментировать
без  необходимой подготовки? У нас достаточно времени, чтобы продвигаться не
спеша.
     Йорам  с опаской огляделся, пытаясь что-то рассмотреть  в темной вышине
над их головами, потом с трепетом обратился к Камберу.
     -- Рад, что на этот раз ты решил быть осторожным,-- пробормотал он.-- Я
уж было начал подумывать, что  дрожь  пробирает  здесь одного меня. Давай-ка
лучше выбираться. Мне что-то не по себе.
     Украдкой  улыбнувшись, Камбер  развернулся и  пошел к  дверям, погружая
башмаки  в вековую пыль. По полуразрушенному коридору они возвращались молча
и в конце  концов оказались в оштукатуренном алькове, куда принес их Портал.
Камбер снова встал за спину сына,  на  этот раз обняв  его за плечи. В то же
время  он почувствовал, что  мозг  Йорама открывается, вступая  в контакт со
слепой доверчивостью, редкой между дерини.
     Испытав прилив нежности и желание защитить сына, Камбер открыл Портал и
вступил в него вместе с Йорамом.  Снова очутившись в залитой солнцем комнате
башни,  оба сощурились. Йорам даже покачнулся.  Их появление поразило ничего
не  подозревавшего  Гьюэра, собиравшегося  покинуть  пустую  мгновение назад
комнату.
     --  Ваша  милость!--  невольно   вскрикнул   он,   впрочем,   сразу  же
успокоившись, как только понял, что произошло, и отвесил поклон.
     С  невозмутимостью,  словно  появление  из  воздуха  было  делом  почти
обыкновенным, Камбер знаком попросил Йорама  наполнить чаши вином и заслонил
его  от   Гьюэра,  чтобы  у  сына  была  возможность  собраться  с  мыслями.
Непринужденность Камбера  была способна обезоружить не только  простодушного
юношу.
     -- А, это  ты, Гьюэр. Извини, что смутили  тебя. Йорам и  я  только что
вспоминали  о  былом и,  боюсь,  забрались  чересчур  далеко.  Возможно, это
кажется несколько легкомысленным, но, по-моему, у нас еще есть время.
     Гьюэр снова поклонился, теперь его лицо выражало понимание.
     -- Вам не о  чем беспокоиться, ваша  милость. Я как раз пришел сказать,
что мы все-таки  сможем отправиться уже утром.  У сенешаля исполнение  ваших
приказаний не вызвало никаких затруднений.
     --  Превосходно.   А  как  насчет  ужина?  Не  знаю,  как  Йорам,  а  я
проголодался.
     -- Ужин скоро будет готов,  ваша  милость.  Горячую ванну можно принять
прямо сейчас.
     -- Спасибо. Мы спускаемся.
     Гьюэр поклонился  в последний раз и исчез  на винтовой лестнице, Камбер
сел рядом с Йорамом и взял свою чашу. Йорам уже  приложился к своей и теперь
доливал ее.
     -- Неловко  получилось,--  произнес  Йорам, убедившись,  что  Гьюэр  не
услышит его.-- Он догадывается о чем-нибудь?
     Камбер покачал головой.
     --  Он  уже привык к  моим  исчезновениям.  В  доме  есть еще несколько
Порталов.  Кстати, когда ты  увидишь  Эвайн  и Риса? Я собирался спросить об
этом раньше.
     --  Сейчас они  в  Кэррори, поэтому я не  надеюсь,  что это  произойдет
раньше следующего месяца. Я обещал Синилу сначала доставить тебя в Валорет.
     --  Хорошо. У меня будет время собрать  кое-что для передачи Эвайн. Мне
требуется помощь в переводе обнаруженных документов.
     Йорам не удержался от улыбки.
     -- Ты уверен, что можно доверить ей это? Вспомни, как она распорядилась
знаниями из Протокола Орина в ночь, когда ты принимал память Алистера.
     -- Ах да,-- от  нахлынувших воспоминаний Камбер заулыбался, вспомнив не
сам  эпизод,  а три его  версии.--  Однажды придется как следует расспросить
дочь об этом. Мне никогда не доводилось слышать о том, чтобы кто-то принимал
чей-то облик,  не  имея образец перед глазами, и уж  конечно,  о том,  чтобы
принимали облик представителя противоположного пола.-- Он покачал головой.--
Но что  касается  твоего  вопроса,  никакой проблемы  я не  вижу.  Мы  будем
работать с разрозненными отрывками и  кусками  по крайней мере  до  тех пор,
пока  не  разберемся, с  чем  имеем дело. Не  уверен,  что  кто-то  смог  бы
использовать  их.  Это  похоже на различие между  божественным откровением и
правилами  богослужения--  в  первом заключается  смысл, а  второе  содержит
распорядок. Чтобы правильно исполнить  обряд, нужны обе книги.  Эвайн  будет
переводить  с  архаичного языка,  на  котором Парджэн Хавиккан сочинял  свои
великие  саги,   такие   непонятные  для  живущих  ныне,  и   еще  разбирать
отвратительный почерк. Вникать в суть-- не слишком ли сложно.
     Йорам кивнул.
     -- Возможно, ты прав. Ей понравится работа.  Но чем можем  помочь мы  с
Рисом? Будем  разве что делать  списки с оригинала, когда работа продвинется
вперед. Кстати, если ты потянешь за ниточки  своих епископских связей,  тебе
без труда удастся  взять меня к  себе насовсем. Если ты попросишь,  Эллин не
откажет.
     --  Ты  хочешь  этого?-- спросил  Камбер, удивленно поднимая  кустистые
брови.
     -- Работать с тобой? Конечно,-- ответил Йорам.-- Служить гонцом  Синила
почетно,  но, кажется, начинаются  весьма  интересные события, я не  намерен
пропускать их. Если ты хочешь,  не найдется ни одной причины, чтобы я не мог
стать мостиком между тобой и михайлинцами.
     Лицо Камбера озарилось не свойственной Алистеру улыбкой.
     -- Сынок, я просил бы тебя об  этом еще несколько  месяцев назад, но не
был уверен, что ты захочешь переехать сюда. Мне  казалось,  тебе  больше  по
нраву работа для Ордена. чем для меня.
     Йорам смотрел в пол и улыбался.
     -- Могло быть и так... когда-то. Но за прошедший год мы, ты и я, прошли
вместе так много. Если скажешь, я буду служить тебе, кем ты пожелаешь, готов
принять тебя под любой маской... отец.
     Сын поднял голову, и Камбер вложил в свой взгляд всю бездну чувств. Как
редко позволял он  своей душе показывать себя. Просто протянул руку, положил
на плечо Йорама и улыбнулся, давая теплу любви соединить  сердца. Слова были
не нужны.

     ГЛАВА 19
     Готовьте щиты и копья, и вступайте в сражение;
     Седлайте  коней и садитесь,  всадники,  и становитесь в  шлемах; точите
копья, облекайтесь в брони.
     Книга Пророка Иеремии 46:3-4

     Возвращение Камбера в Валорет к королю  заняло два дня, хотя могло быть
совершено  за  один,  помешал  сильный  дождь,  неожиданно  пролившийся  над
Гвинеддом  на  самом  пороге зимы.  Ливень превратил дорогу  в  реку  грязи,
затопил костры на  Самхейнских холмах и  принес  первые заморозки.  Все  это
меньше чем за  двадцать четыре часа. Переносить в дороге природный катаклизм
было настоящим испытанием, но Камбер ничего не замечал. Все говорило  о том,
что  ближайшие  несколько  месяцев  принесут  политические  перемены,  и его
пытливый  ум  неустанно сопоставлял,  обдумывал,  взвешивал.  Как-то  теперь
проявит  себя  его высокородный ученик. Все  указывало на то, что  Синил  не
бездействовал, пока они не встречались.
     Епископ Грекотский въехал в Валорет около полудня  в день Всех  Святых.
На ступенях собора  его встречала  куда  более внушительная компания, чем он
ожидал,   принимая  во  внимание  дождь  и  поспешность   приезда  Алистера.
Встречающих  возглавлял  Энском--  ведь  это  был его собор. К  архиепископу
присоединились     настоятель     Эллин,     два    десятка     обрадованных
рыцарей-михайлинцев и архиепископ  Орисс,  сам по приказу  короля  прибывший
накануне.
     Но  самым неожиданным было присутствие насквозь промокшего,  но бодрого
короля Синила, не  скрывавшего нетерпеливого возбуждения и  желания поскорее
оказаться в обществе своего канцлера в сухой и теплой зале замка. Без шляпы,
без умолку говоря, Синил сбежал  по ступеням  собора навстречу своему другу.
Забрызганный дорожной  грязью,  Камбер не успел выбраться из седла,  как  на
него  посыпались  идеи  и проекты, готовые  к реализации. Синила  прямо-таки
распирало, ему не терпелось  немедленно узнать мнение новоявленного канцлера
по поводу  всех  новаций.  Положительно, в  таком  расположении духа  король
прежде не бывал.
     Он не умолкал и за ужином, как видно, конец  лета и  осень Синил провел
не в стенаниях, а с  большой  пользой для себя. Вплоть до открытия заседаний
Совета  Камбер проводил  время  с  королем,  обсуждая  его замыслы,  либо  с
секретарем,   которому   Синил  уже  успел   продиктовать   наброски   своих
многочисленных планов. К исходу четвертого  дня у Камбера  наконец появилось
ощущение, что он разбирается в  нарисованной  Синилом картине.  Все  замыслы
короля казались немыслимо честолюбивыми.
     Утром в день святого Иллтида, после  торжественной мессы Святому  Духу,
король Синил  собрал наконец  заседание  своего  Совета, официально  объявил
епископа Алистера Каллена  канцлером,  лично прочитал указ  о  назначении  и
передал Камберу символы  его  власти. Королева Меган  положила на облеченные
лиловой сутаной плечи епископа широкий воротник из золотых букв "X"; она так
никогда и не узнала, что  в ответ благодарно целовал ее руку никто иной, как
ее бывший опекун.
     Синил лично передал в освященные руки Камбера Большую Печать Гвинедда с
восстановленным  изображением Льва  вместо  львиных лап и  горностая-- герба
Фестилов. После этого Камбер получил свою канцлерскую печать  с изображением
оружия  Грекотской  епархии,  геральдического меча  Каллена и  эмблемы  дома
Халдейнов.
     После окончания этой церемонии Камбер поклонился и принес благодарность
королевской  чете, затем занял место справа от высокого  королевского трона;
теперь это место принадлежало ему.
     Назначением  Камбера события  не  исчерпывались.  Теперь,  когда  Синил
взялся управлять государством, королевские  грамоты и должности  получили  и
люди, и дерини.
     По рекомендации архиепископа Энскома и  некоторых Других, лорд Джебедия
Алкарский был  объявлен  главнокомандующим королевскими  армиями.  В военных
делах  он становился равным Синилу, но маловероятно было,  чтобы король стал
ему  помехой, ибо Синил имел  самое  отдаленное представление  о  стратегии,
несмотря  на  то, что быстро  всему учился.  Благодаря  назначению  Джебедия
получал  право   заседать  в  Совете  короля   и  графский  титул--  случай,
беспрецедентный для рыцаря церкви.
     Вместе с Джебедия в Совет вошли  архиепископ Энском и  Орисс  и четверо
новоявленных пэров, получивших свои титулы на той же  церемонии, когда  юный
Дэвин  МакРори   был  объявлен  графом.  За  исключением  барона  Торквилла,
четверка-- два графа и два барона-- состояла из представителей людской расы.
Камбер догадывался:  это сделано для того, чтобы уравновесить  влияние  трех
дерини.  Синил собирался пополнить нынешний Совет  еще четырьмя членами,  но
теперь,  пока  обязанности   еще   не   были  окончательно  распределены   в
соответствии  с  талантами  и  способностями,  хватало   и  восьми.  Камбера
интересовал  вопрос, намерен ли король удержать установленный таким  образом
баланс дерини и людей. С учетом рассказов Йорама  о лордах-людях, ринувшихся
ко дворцу в  надежде приобрести земли и титулы,  будущее равенство  в Совете
людей и дерини казалось маловероятным.
     Следуя обычаям двора, Синил и его советники удалились в  одну из комнат
на  неофициальный  обед,  на  котором  могли  присутствовать  только  девять
человек.  За  обедом  Синил дал  ясно  понять,  что  только что  объявленные
назначения были  не  пустыми почестями. От королевских советников  требуется
исполнение  обязанностей, в противном случае  последует отставка. Прежде чем
слуги убрали остатки еды, Синил начал раздавать поручения. Отчеты советников
должны быть готовы к повторному заседанию Совета в день святого Эндрю, почти
через  месяц,  а  к началу  рождественских  праздников  процесс  радикальных
перемен в королевстве должен быть запущен.
     Камберу досталось координировать исполнение  планов Синила, а  они  так
или иначе затрагивали все сферы, начиная с дипломатии и военных дел и кончая
реформами права и улучшением социальных отношений.
     Одно  королю не  терпелось  осуществить  как  можно  скорее.  Он  хотел
укрепить союз или по  крайней мере подписать соглашения с соседями Гвинедда.
Устранение  реальной  угрозы нападения  в эти первые после поражения Ариэллы
месяцы не  означало снижения военной  активности. Расположенная к  западу от
королевства  Меара, считавшаяся  вассальным государством уже около  тридцати
лет,  со  времени смерти ее последнего  наследника престола время от времени
представляла угрозу целостности Гвинедда, равно  как и  королевства Говикк и
Хланнедд, доставлявшие немало неприятностей своими внезапными набегами на юг
страны.  Мурин,  бывший   могущественным   союзником   Имра,  после  падения
последнего хранил молчание, не выказывал  враждебности, но гонцов не слал. У
Синила не оставалось никаких сомнений, что все соседи с величайшим вниманием
следят    за    новым    владыкой     Гвинедда,    высматривая    проявления
непоследовательности и слабости.
     Требовал незамедлительного выяснения статус крошечного княжества Хелдор
к северу от Гвинедда, ранее принадлежавшего родственнику Имра Термоду Рорау.
За  несколько недель до созыва Совета до Синила дошли  слухи о возникшем там
конфликте  между  младшей  ветвью  до