ты и не был посвящен в духовный сан  и  не  начал  специальное
обучение. Но ты был готов от всего этого отказаться ради нее.
   Дункан вздохнул, опуская  обе  руки  на  железную  оконную  раму,  и,
приложив лоб к холодному стеклу, уставился, не видя, на дождь за  окном.
В середине дня уже было почти темно, но все равно не так, как в его душе
тем далеким летом.
   - Я думал, что готов, - сказал он через некоторое время. - В то время
я собирался это сделать. Но тем не менее, предполагаю:  да,  я  уже  был
священником.
   Наверное, я всегда знал о своем  призвании,  но..,  отодвинул  его  в
сторону, когда встретил твою мать. Я раздумывал, не потому ли Бог забрал
ее от меня - ведь я был Его служителем.
   - Тогда почему Он позволил тебе влюбиться?  -  спросил  Дугал.  -  Он
просто проверял тебя? А затем, когда ты провалил испытание. Он убил  ее,
чтобы ты не мог ее получить?
   Дункан резко поднял голову, уловив горечь в словах Дугала, слыша  эхо
своего собственного протестующего  гнева,  когда  он  узнал,  что  Мариз
умерла.
   - Дугал, нет! - прошептал он. - Это правда, что она умерла,  сын,  но
Он не убивал ее. Если я что-то и познал за тридцать с лишним лет  жизни,
это то, что Он - любящий Бог. Он не убивает своих детей, хотя  и  только
по Ему ведомым причинам  Он  иногда  посылает  им  страдания,  а  мы  не
понимаем, почему.
   Она могла бы умереть, рожая ребенка от любого мужчины. Не думаю,  что
она была выбрана потому, что осмелилась полюбить человека, которого  Бог
намеревался сделать своим слугой.
   Дункан снова уставился на дождь, вспоминая, чего  ему  самому  стоило
искренне поверить в  то,  что  он  только  что  сказал.  Хмыкнув,  Дугал
отвернулся, его плечи протестующе напряглись.
   - Я понимаю, что ты  чувствуешь,  -  сказал  Дункан  через  несколько
секунд. - В некотором роде ты, наверное, прав. Вполне  могло  быть:  Бог
испытывал меня, и я на самом деле не выдержал испытание. Какое-то время,
после того, как я узнал о ее смерти, я так и думал. Но теперь  я  думаю,
не по другой ли причине Он соединил нас с Мариз?  Он  все  равно  хотел,
чтобы я служил Ему, но.., может, это был единственный  способ  для  тебя
появиться на свет.
   - Для меня?
   Когда Дугал в ужасе уставился на него, Дункан мягко улыбнулся.
   - Иногда ты очень похож на Аларика. Он - еще один, кому  не  нравится
думать,  что  он  был  объектом  особого  внимания  Небес.  Спроси   его
когда-нибудь, если не веришь мне.
   - Ну, ко всему этому надо привыкнуть. И это потребует времени.
   - Почему? Разве ты не думаешь, что у Бога для  каждого  из  нас  есть
предначертание?
   - Да, конечно, - Дугал чувствовал себя неуютно. - Но только в  общем.
У нас есть свободная воля.
   - В некоторой степени, - согласился Дункан. - Но что такое  была  моя
воля против воли Бога, Дугал? Он хотел, чтобы я стал Его священником. Не
уверен, что у меня когда-либо имелся выбор в этом деле - реально. Не  то
чтобы это играло для меня какую-то роль, -  добавил  он.  -  По  крайней
мере, теперь, и уже многие годы. Хотя, конечно, это имело значение после
смерти твоей матери. Но есть и определенная доля  удовлетворения,  когда
ты знаешь, что был избран. Я не представляю, почему Он  желал  меня  так
сильно, но кроме той короткой вспышки невольного бунта - которая в любом
случае могла быть Им запланирована - я был рад служить Ему.
   Нет, больше чем просто рад. Он принес мне счастье.
   И одна из самых больших радостей, хотя  я  этого  и  не  знал  долгое
время, заключалась в том, что Он дал мне зачать тебя - и все  это  -  не
задев Его чести.
   Дугал, которого сильно тронули эти слова, неловко  отвернулся,  снова
уставившись  в  окно.  Он  не  хотел,  чтобы  Дункан  видел  его  слезы,
навернувшиеся на глаза.
   - А что с Его законами? - спросил он через некоторое время.  -  Теми,
которые запрещают Дерини становиться священниками?
   - Законы пишут люди, Дугал, даже если Бог их вдохновляет. Иногда люди
не правильно Его понимают.
   Дугал искоса посмотрел на отца.
   - А что бы произошло, если бы Мариз не умерла? Ты бы все  равно  стал
священником? Кстати, а она знала, кто ты?
   - Что я - Дерини? Конечно. Я сказал ей в тот день перед тем,  как  мы
поженились.
   - И это не играло для нее роли?
   - Конечно, нет. Для нее это был некий странный, но  полезный  талант,
нечто  типа  второго  зрения,  которым  обладают  некоторые  из  жителей
приграничья - только более разнообразный. Не уверен, что она  когда-либо
полностью понимала, из-за чего вся суматоха,  хотя  и  знала,  что  меня
может ждать  смерть,  если  мою  тайну  раскроют.  Люди,  проживающие  в
приграничных районах, всегда были связаны с мистикой.  Возможно  потому,
что страшные  преследования,  которым  подвергались  Дерини  в  долинах,
никогда не достигли тех же масштабов в горной местности.
   - Да, это так, - согласился Дугал. - Но ты не ответил на  другой  мой
вопрос. Что бы ты сделал, если бы она не умерла?
   Любопытство о том, что могло бы быть, любовь к матери, которую  Дугал
никогда не знал - Дункан не мог обвинять сына за это, но у него не  было
ответа. Как ему это объяснить, не разрушая  идеалов,  остающихся  у  все
быстро схватывающего молодого человека, который столько всего пережил  и
на чью долю выпало столько напастей?
   - Я честно не знаю, Дугал. И поверь мне, я много раз  в  первые  годы
задавал себе этот вопрос, - он  покрутил  перстень  епископа,  продолжая
говорить. - На самом деле, должно было пройти по крайней мере  несколько
лет прежде, чем неприязнь между двумя кланами уляжется достаточно, чтобы
мы  смогли  открыто  рассказать  о  нашем  браке.   Беременность   Мариз
рассматривалась, как бесчестье клана, даже  если  бы  она  и  призналась
своей матери, что мы на самом деле женаты.  И  она,  скорее  всего,  это
сделала, поскольку именно твоя  бабушка  проследила  за  тем,  чтобы  ты
получил брошь, которую я подарил Мариз. Никто не может сказать,  сколько
бы ей потребовалось времени, чтобы сообщить мне о случившемся. Ведь я не
получил от нее никаких известий.
   Он вздохнул.
   - В любом случае, при сложившихся  обстоятельствах,  тебя,  вероятно,
растили бы, как сына ее матери - это самый легкий путь скрыть  бесчестье
дочери и сохранить честь клана. В конце концов, ты же на самом деле  был
внуком старого Каулая, даже если ты и не был его сыном. А он только  что
потерял сына.
   Со временем, когда гнев членов клана поостыл, не было  бы  проблем  в
признании брака.
   - А ты бы это сделал? - настаивал Дугал.
   Дункан пожал плечами.
   - Мы этого никогда не узнаем, не так  ли?  Как  и  предполагалось,  я
осенью поступил в университет  Грекоты.  Если  бы  я  этого  не  сделал,
зародились  бы  сомнения  и,  кроме   всего   прочего,   мне   нравилась
академическая жизнь. Но я откладывал принятие сана,  ожидая,  что  кланы
помирятся. Затем, когда я услышал новость  следующим  летом  -  что  она
умерла от лихорадки - у меня не  осталось  причин  не  следовать  своему
призванию, тем более, что я  не  подозревал  о  твоем  существовании.  Я
страдал и гневался на  небеса  из-за  этой  несправедливости,  но  жизнь
продолжалась. Мне выбрили тонзуру, и  вскоре  память  о  попытке  зажить
мирской жизнью стала приятным, но  забывающимся  сном.  -  Он  посмотрел
голубыми глазами прямо в янтарные глаза Дугала. - Тебя беспокоит, что  я
не могу заявить: "Да, Дугал, я определенно признал бы  брак  и  сына,  о
существовании которого не знал"?
   - Э.., наверное, нет, - сказал Дугал неуверенно.  -  Как  ты  говорил
раньше, мы никогда не узнаем. - Он громко сглотнул,  поднял  подбородок,
но не мог смотреть отцу в глаза. - Однако я хотел  спросить  еще  кое  о
чем. И в свете того, как все обернулось, возможно, это еще важнее.
   - Если смогу, сын, я отвечу.
   - Ты принял сан. Ты стал священником. Но ты знал, что ты - Дерини.
   - Конечно, но...
   - Тогда почему ты продолжаешь отрицать, что ты сделал и кто ты  есть?
- выпалил Дугал, поворачиваясь к отцу и глядя на него глазами юноши,  не
способного на компромисс. - Ты - Дерини и ты - священник. И ты - хороший
священник! Ты доказал многими годами преданной и праведной  службы,  что
одно и другое не является несовместимым. До Реставрации были  священники
из Дерини, и они тоже были хорошими!
   - Это правда, - прошептал Дункан.
   - Тогда почему ты в этом не признаешься? Почему ты играешь в эти игры
и не отвечаешь ни так, ни сяк? Что они могут тебе сделать?
   Дункан чувствовал, как громко бьется сердце в его груди,  и  молился,
чтобы Дугал перестал задавать подобные вопросы.
   - Они могут сделать очень многое, сын.
   - Но  не  станут.  Они  не  сделали.  Некоторые  из  епископов  знают
наверняка, а остальные, несомненно, подозревают. Ты слышал, что  сегодня
говорил Вольфрам! И  они  знали  об  этом  до  того,  как  выбрали  тебя
епископом.
   - Да, и Эдмунд Лорис  тоже  знал,  -  ответил  Дункан,  непроизвольно
сжимая   кулаки,   когда   воспоминания   о   пытках,   устроенных   ему
архиепископом-отступником, всплыли у него в памяти. Ногти опять  выросли
на руках и на ногах, а раны зажили, но ужас, испытанный,  когда  он  был
прикован цепями к шесту, а языки пламени, поднимающиеся  вокруг,  начали
лизать его тело, останется с Дунканом Маклайном до его смертного часа.
   Упоминание  имени  Лориса  вернуло  Дугала  назад  в  реальность.  Он
понимал, что могло бы случиться, поскольку именно Дугал прорвался сквозь
строй людей Лориса, чтобы спасти  отца.  Дугал  резко  вздохнул,  поняв,
какие воспоминания он разбудил, и снова перевел взгляд на дождь.
   - Прости, - тихо сказал он. - Я не  имею  права  спрашивать  тебя  об
этом. Я еще не привык к тому, кто я есть. Тебе пришлось жить с этим  всю
жизнь.
   Это должно быть твоим решением. Просто Морган  и  Келсон  могут  быть
такими открытыми...
   - И ты тоже так хочешь, не правда ли? - мягко  спросил  Дункан.  -  Я
знаю, сын. Поверь мне, я много думал об этом, но...
   Он замолчал, заметив, что в альков зашел Морган.
   Аларик кашлянул, объявляя о своем присутствии.
   - Простите, что перебиваю, - сказал Морган. - Дункан,  ты  не  забыл,
что у нас есть еще важные дела с епископом Ариланом?
   Дункан моргнул и кивнул. Он не забыл, но не ждал этого с нетерпением.
Дугал и Келсон еще не знали, что  предстоящей  ночью,  как  договорились
Морган и Дункан, Арилану следует впервые дать двум молодым людям мерашу.
Сама мысль вызывала у Дункана спазмы в животе, потому  что  Лорис  давал
ему самому это зелье, когда он попал в  плен  к  архиепископу-отступнику
прошлым летом. Для простых людей оно было успокоительным  средством,  но
даже малое количество  мераши  лишало  Дерини  возможности  пользоваться
своей силой. Морган тоже знал об опасности мераши из личного  опыта,  но
было важно, чтобы и Дугал, и король попробовали ее разрушительный эффект
в безопасном месте под  наблюдением  друзей,  а  не  встретились  с  ней
впервые  в  гораздо  менее  благоприятных   условиях.   Противоядия   не
существовало, но иногда ее действие можно было  свести  к  минимуму  или
даже получить положительный эффект, если субъект знал о нем.
   Келсон сидел в  трапезной  за  чистым  столом  перед  очагом,  Нигель
устроился напротив: они решили, что дяде короля следует  присутствовать,
как  регенту,  потому   что   оставшуюся   часть   ночи   король   будет
недееспособным. Дугал вопросительно посмотрел на Келсона,  садясь  слева
от короля. Его отец сел рядом. Король только пожал плечами, когда Морган
устроился справа от него. Арилан вернулся к столу  с  кожаной  флягой  в
руках и странным, натянутым выражением на лице.
   - Я приношу извинения, если это покажется слишком  резким,  -  сказал
епископ-Дерини, садясь напротив двух молодых людей и не обращая внимания
на тревожные выражения их лиц, когда он поставил  флягу  на  стол  перед
ними. - Однако у меня есть свои причины. Государь,  сомневаюсь,  что  ты
видел эту флягу в тот день, когда  умер  твой  отец  -  или  что  ты  ее
помнишь, если и видел. Однако следовало  бы.  Именно  это  убило  твоего
отца.

Глава вторая

Открой уста твои и выпей то, чем я напою тебя (2-я Ездры 14 38)

   Ведь именно это убило  твоего  отца-Слова  Арилана,  подобно  клинку,
пронзили сердца четверых мужчин, близко знавших Бриона  Халдейна.  Кровь
отлила от лица Келсона,  теперь  оно  стало  подобным  белой  посмертной
маске, а серые глаза напоминали потухшие  угли.  Нигель,  пораженный  до
глубины души, беззвучно  открыл  рот.  В  это  мгновение  он  словно  по
волшебству сделался похож на своего любимого старшего брата, умершего  у
него на руках. Дункан перекрестился,  в  ужасе  и  изумлении.  И  только
Морган отреагировал: он привстал, готовясь броситься  между  Келсоном  и
епископом.
   - Не тронь меня, или ты об  этом  пожалеешь!  -  рявкнул  Арилан,  не
моргнув глазом, когда рука Моргана сжалась в кулак прямо у его  лица.  -
Сядь.
   Ты подумал, что я убил Бриона? На самом деле его убило даже и не это,
- он потряс флягу, которую Держал в руке. - Хотя именно  мераша  сделала
его уязвимым для врагов. Но ты же не думаешь,  что  я  каким-то  образом
участвовал в заговоре?
   Когда Морган отступил и сел, не решаясь сказать ни слова, так как  не
был в себе уверен, Дункан медленно выдохнул воздух и  бросил  взгляд  на
Арилана.
   Губы Нигеля что-то шептали, но ни слова не произносилось вслух.
   - Никто никого ни в чем не обвиняет, - осторожно сказал Дункан, в  то
же время мысленно прося других помолчать, пока  он  ищет  объяснение.  -
Хотя теперь нам  всем  приходит  в  голову,  что  ты  мог  это  сделать.
Предполагаю, что это - та самая фляга, из которой пил в тот  день  Колин
Фианский. Однако мы так и не узнали, как туда попала мераша.
   Арилан сел, усмехнувшись, откинулся на спинку стула и  скрестил  руки
на груди. Его худое красивое лицо, с синеватыми отблесками на  щеках  от
выступившей к вечеру щетины, казалось слегка сатанинским, когда на  него
падал отсвет играющих  в  очаге  языков  пламени.  Голубые  глаза  стали
темно-синими и в полумраке приняли почти такой же цвет, как его ряса.
   - Не будь глупцом. Если помнишь, Нигель, именно я первым сказал тебе,
что, по словам Колина, он получил ее от таинственной дамы.
   - В таком случае где ты взял флягу? -  парировал  Нигель.  -  Мы  все
обыскали, но  ничего  не  обнаружили.  Колин  считал,  что  потерял  ее,
возвращаясь с охоты.
   Арилан кивнул.
   - Так и есть. Только это я "потерял" ее для него.
   Когда я оказался рядом с Брионом и увидел, как он умирает,  я  понял,
что он получил  дозу  мераши.  Всего  за  несколько  минут  до  этого  я
наблюдал, как они пили с Колином. Поэтому я поймал Колина во дворе после
того, как мы вернулись. Все тогда суетились и смотрели, как тело  Бриона
вносят в тронный зал, а я отобрал у Колина  флягу.  Она  на  самом  деле
оказалась с мерашей. Конечно, он так никогда  и  не  вспомнил  ту  часть
нашего разговора. Я дал вам прийти к правильному заключению: смертельный
подарок принесла Кариеса. Тогда я не мог вам сам этого сказать, и не мог
даже упомянуть о мераше, не открыв, что я - Дерини.
   - Я.., предполагаю, ты также не  мог  ничего  сделать,  чтобы  спасти
моего отца, - наконец сказал Келсон, впервые заговорив. - Мне не хочется
верить, что ты мог что-то сделать и не сделал, просто ради  того,  чтобы
защитить себя.
   Арилан посмотрел на свои скрещенные руки.
   - Келсон, я не стану отрицать, что не единожды был повинен в  том,  в
чем ты меня обвиняешь. Я имею в виду лишь твои последние слова. Кошмары,
мучающие меня из-за этого, гораздо ужаснее, чем ты  можешь  представить,
однако они - ничто в сравнении с ответом, который мне  придется  держать
перед Верховным Судией. Но мои руки не  запятнаны  кровью  твоего  отца.
Вред уже был нанесен, когда я оказался рядом с ним.  Я  сомневаюсь,  что
его смог бы спасти даже настоящий Целитель - если бы только  у  нас  они
были.
   - Это правда, или ты говоришь так просто для  того,  чтобы  успокоить
меня?  -  спросил  Келсон,   впервые   осмелившись   использовать   свои
способности определять,  говорит  ли  человек  правду,  на  епископе  из
племени Дерини.
   Мягко улыбнувшись, поняв, что его проверяют, Арилан кивнул и  раскрыл
руки, этим жестом выказывая покорность.
   - Я сказал тебе только правду, Келсон. Я ничего не  мог  сделать  для
твоего отца, кроме как еще на несколько минут продлить агонию. Не думаю,
что он бы это выбрал. Ты был там. Ты знаешь, как он страдал.
   - Да.
   Келсон сглотнул комок и отвернулся на несколько секунд,  закрыв  себя
для ментальных вопросов Моргана и даже робкой попытки  Дугала  успокоить
его. Он старался не смотреть на флягу, все еще стоявшую на  столе  перед
ним.
   - Итак, - наконец сказал он, снова рискнув взглянуть  на  Арилана.  -
Все это время фляга хранилась у тебя. Почему ты достал ее сегодня?
   - Думаю, ты знаешь.
   Арилан демонстративно опустил руку в карман рясы и  извлек  маленький
стеклянный пузырек из толстого  стекла,  который  торжественно  поставил
рядом с флягой.
   - Пришло время познакомиться с тем, что может свести на нет всю  твою
силу, - сказал он. - Ты никогда  не  испытывал  на  себе  разрушительное
действие мераши. Не делал  этого  и  Дугал.  Для  представителя  Дерини,
которому повезло пройти обучение, это - важная часть подготовки. Мераша,
вероятно, является единственным полностью разрушающим  наши  способности
зельем, которое может быть  использовано  против  нас.  Знающий  человек
иногда может свести к минимуму этот эффект и  даже  отчасти  обратить  в
свою пользу. Дункан, я уверен, может это подтвердить.
   Дункан кивнул, поджав губы и накрыв руку Дугала своей ладонью. Келсон
перевел обвиняющий взгляд на Моргана.
   - Аларик, ты знал об этом? - спросил он.
   Морган резко вдохнул воздух и громко выдохнул.
   - О фляге - нет. Мы с Дунканом  обсуждали  с  Ариланом  необходимость
дать тебе попробовать мерашу перед  тем,  как  ты  уедешь  на  лето.  Мы
согласились, что это было бы логично сделать сегодня. Я не говорил  тебе
об этом раньше, поскольку не хотел, чтобы ты об этом думал,  когда  тебе
требовалось сосредоточиться на утреннем заседании. Однако, как ты можешь
догадаться, я не ожидал, что он представит как раз ту мерашу, от которой
умер Брион. Это удар ниже пояса, Арилан.
   Арилан развел руки в примирительном жесте.
   - За это я прошу прощения. Не предполагал, что раны еще не зажили. Но
мне показалось, что это - яркий способ подчеркнуть, почему для  них  так
важно познакомиться с мерашей. По крайней мере, думаю, таким  образом  я
показал то, что хотел.
   - В достаточной мере, - пробормотал Келсон.
   Взяв в  руки  пузырек  с  пробкой,  он  поднес  его  к  свету,  чтобы
рассмотреть получше. Сквозь зеленоватое стекло он  смог  едва  различить
прозрачную жидкость, заполняющую его  наполовину.  Келсона  передернуло,
когда он поставил пузырек назад. - Значит, вот она какая - мераша.
   Он  неловко  посмотрел  на  Дугала,   который   казался   еще   более
обеспокоенным, чем он  сам,  затем  перевел  взгляд  на  сидящего  рядом
Дункана, несомненно вспоминающего свое собственное не  такое  уж  давнее
знакомство с зельем. Дункан глядел  на  короля  и  Дугала  сочувствующе.
Затем Келсон посмотрел на Нигеля, усиленно пытавшегося не передать  свой
иссушающий  горло  страх  всем  остальным.  Нигеля  охватило   нехорошее
предчувствие, несмотря на то, что его  даже  не  просили  участвовать  в
эксперименте. Затем Келсон посмотрел на непроницаемого Арилана и наконец
на Моргана.
   - Думаю, я предпочел бы  иметь  в  запасе  время  свыкнуться  в  этой
мыслью, Аларик, - сказал он тихо, пытаясь не допустить упрека в  голосе.
- Ты мог бы сказать мне об этом раньше.
   - Прости меня, - произнес Морган. - Я не правильно  оценил  ситуацию.
Мы обсуждали целесообразность этого, насколько я помню - однажды  поздно
вечером осенью