требую  этого  от  всех
своих оруженосцев и пажей. Ты понимаешь меня?
   - Да, мой господин, - прошептал мальчик.
   - Прекрасно, - Келсон отодвинулся назад, теперь лишь  слегка  касаясь
одной рукой шеи мальчика, таким образом сохраняя  с  ним  контакт.  -  В
таком случае прекрати суетиться. Сомневаюсь, что нам когда-либо придется
повторить этот разговор. На  самом  деле,  я  никогда  больше  не  стану
совершать с тобой ничего подобного без твоего согласия. Ну, если  только
речь не пойдет о жизни и смерти. Если ты будешь  хорошо  выполнять  свои
обязанности, то скоро поймешь, что  со  мной  тебе  будет  очень  просто
ужиться. А теперь, если хочешь, посмотри на меня.
   Мальчик поднял голову, моргнул,  его  глаза  слегка  остекленели,  но
напряжение спало.
   - Я сделаю все, как надо, мой господин.
   - Прекрасно. Я как раз этого и требую ото всех: делать все, как надо.
А теперь  ты  должен  выполнить  полученные  от  меня  указания,  но  ты
забудешь, что я их давал. - Он с улыбкой сжал плечо  мальчика,  а  потом
ослабил контакт. - Давай, заканчивай с сапогами.
   Келсон откинулся  на  спинку  стула,  преднамеренно  широко  зевая  и
потягиваясь, а оруженосец тут же вернулся к плохо поддающейся  застежке.
Это дало возможность Дугалу посмотреть на названного  брата,  тем  самым
показывая, какое впечатление на  него  произвело  увиденное.  Зевая,  он
наполнил свой бокал.
   - Я должен научиться у тебя этому, - сказал Дугал,  поднимая  чашу  и
салютуя Келсону.
   - Чему, зевать? Как мне кажется, это у тебя  прекрасно  получается  и
без моих указаний. И мы определенно заслужили на это право.
   После того, как Иво снял шпоры и сапоги, а затем  поднялся  на  ноги,
Келсон снова зевнул, а потом подмигнул мальчику, стараясь его еще больше
успокоить.
   - Прекрасно, Иво. Видишь, ноги короля пахнут точно так же,  как  и  у
других людей, если они целый день и две ночи проходили в одних и тех  же
сапогах.
   Я надел их перед вчерашней ночью в базилике и с тех пор не снимал.
   Он улыбнулся, видя, как мальчик старается не  показать  удивление,  и
преднамеренно отвел взгляд, кивнув на ремешок шпоры, свисавший  из  руки
оруженосца.
   - Кстати, мне кажется, герцог Аларик, сегодня утром надевая  на  меня
шпору, застегнул ее слишком туго, ошибся на одну  дырочку.  Поэтому  она
меня и беспокоила. Может, ты разберешься с ней завтра утром?
   - Я.., с радостью, сир, - выдавил из себя мальчик.
   Его глаза блестели, он прижал сапоги и шпоры к  груди.  -  Что-нибудь
еще, мой господин?
   - Нет, Иво, ничего. Можешь идти спать. Кстати, разбуди  меня  завтра,
чтобы я успел на мессу. Если  я  там  не  появлюсь,  то  епископ  Дункан
заставит меня пятьдесят раз повторить  Pater  Noster.  Завтра  Пепельная
Среда, если ты помнишь.
   - Да, мой господин, - кивнул мальчик.  -  А..,  сколько  времени  вам
нужно?
   Келсон улыбнулся.
   - Где-то с час. Если вспомнить, сколько вина я сегодня выпил, то  мне
может потребоваться и больше времени, чтобы прийти в себя утром. И  еще,
Иво...
   - Да, мой господин?
   - Королевские оруженосцы имеют право посещать мессы вместе с королем,
если они того желают.
   Ты можешь пойти вместе со мной.
   - О, да, мой господин! -  выдохнул  мальчик,  расплываясь  в  улыбке,
когда кланялся королю перед уходом.
   Наконец он покинул комнату, закрыв дверь, и Келсон вздохнул, протянув
ноги поближе к огню, наслаждаясь теплом и ощущением медвежьей шкуры  под
ступенями.
   - Этот Иво будет хорошим оруженосцем, Дугал, - сказал он.
   - Ты и сам неплох,  -  с  восхищением  заметил  Дугал.  -  Боже,  мне
нравится смотреть, как ты работаешь со своими  людьми.  Надеюсь,  я  сам
когда-нибудь добьюсь хотя бы половины твоего мастерства.
   Хмыкнув, Келсон взял в руки чашу с водой.
   - Хотелось бы мне, чтобы у меня все также получалось с  женщинами.  Я
думал поговорить с тобой как раз об этом.
   - О женщинах? Или одной определенной? - уточнил Дугал,  вопросительно
приподнимая бровь.
   - Это так заметно?
   - Ну, поскольку единственной  женщиной,  с  которой  ты  провел  хоть
какое-то время сегодня вечером, была Росана - я  полагаю,  мы  можем  не
учитывать твою тетю Мерауд - догадываюсь, что ты имеешь  в  виду  именно
ее. Но - отвечаю на твой вопрос - нет,  это  не  очевидно.  Кроме  всего
прочего, она же монашка или собирается ее стать, не так ли?
   - Так предполагалось до сегодняшнего вечера.
   Хотя я и не ожидал, что ты заметишь. Ты был слишком занят тем, как бы
увлечь в темный  закуток  дочь  графа  Картанского.  Ты  мне  совсем  не
помогал.
   - Мне в самом деле удалось увести ее в уголок - и получить поцелуй  в
награду за свои труды! - воскликнул Дугал с хитрой улыбкой. - Но что  ты
имеешь в виду, говоря "так предполагалось"? Разве Росана  не  собирается
принять постриг? - Он склонил голову набок. -  Боже  праведный,  а  ведь
точно, на ней же не было сегодня  одеяния  послушницы!  Что-то  такое..,
пурпурное, какого-то иностранного фасона.
   - Она  оделась  таким  образом,  потому  что  пришла  на  официальную
церемонию, отдавая честь посвящению в рыцари, как принцесса. Так сказала
она сама. - Келсон сделал глоток воды. - А  мгновение  спустя  добавила,
что больше не уверена, примет ли монашеский постриг.
   - Боже праведный! - выдохнул Дугал.
   Он острожном направил ментальный  импульс  в  сторону  Келсона  и  не
удивился, и не обиделся, поняв, что мысли друга закрыты от него надежным
щитом.
   - Ты влюблен в нее? - спросил он.
   Келсон медленно покачал головой, не глядя на друга, приложив холодную
чашу ко лбу.
   - Не знаю.
   - Ну, она из Дерини  и  королевской  крови,  -  заметил  Дугал.  -  И
определенно красива. Все это - прекрасные качества. Ты  не  уверен,  так
как предполагалось, что она станет монашкой?
   Улыбаясь,  Келсон   снова   покачал   головой,   невидящими   глазами
уставившись в огонь, вращая кольцо на мизинце левой руки. Дугал  заметил
это и догадался о еще одной  возможной  причине  неуверенности  Келсона:
кольцо принадлежало его первой умершей жене Сидане, меарской  принцессе,
чье имя означало "шелк". Она была двоюродной сестрой Дугала, и  ее  убил
ее собственный брат, когда еще и минуты не прошло после  того,  как  она
дала брачную клятву Келсону. Дугал так никогда и не смог  решить,  любил
ли на самом деле Келсон Сидану. Как он знал, Келсон пытался убедить себя
в том, что любил, в особенности после случившегося.  Но,  возможно,  тут
речь скорее шла о чувстве вины, а не о любви.
   Король официально носил по ней траур в течение целого года  после  ее
смерти, хотя это и не требовалось и не ожидалось от него, поскольку брак
никогда не был завершен.  Вначале  он  говорил,  что  носит  траур,  как
напоминание  себе  самому  о  собственной  клятве  справедливо  покарать
меарских повстанцев. Он говорил, что по той же причине носит кольцо, так
как дворцовый протокол требовал от него иногда снимать траур.
   Однако, хотя последний меарский повстанец был схвачен прошлой осенью,
Келсон прекратил носить траур только два месяца назад в годовщину смерти
Сиданы. Но он продолжал носить кольцо.
   - Ты любил Сидану? - мягко спросил Дугал, как он уже  с  десяток  раз
спрашивал в прошлом.
   Келсон пожал плечами, как и всегда, отставляя чашу, но его  ответ  на
этот раз слегка отличался от предыдущих.
   - Какое это имеет значение? Она мертва. Даже если бы и любил, это  не
означает, что я не могу влюбиться вновь.
   Пораженный Дугал приподнял одну бровь, а затем с пониманием кивнул.
   - Понятно. Значит, ты, в самом деле, влюбляешься в Росану.
   У Келсона получилась лишь глупая улыбка.
   - Может быть.
   - Да будь я прок...
   - Никто из нас не будет принимать каких-либо  обязательств  до  моего
отъезда в Торент. Нам обоим требуется время вдали друг от  друга,  чтобы
все обдумать.
   - Боже праведный, ты, и правда, думаешь на ней жениться?  -  выдохнул
Дугал.
   - Это.., э..,  не  будет  безмятежным  браком,  -  заявил  Келсон.  -
Помнишь, как я рассказывал тебе, что она сделала со  мной,  когда  мы  в
первый раз не сошлись во мнениях?
   - Но, в конце концов, она - Дерини.
   - А я - король, Дугал. Придется  урегулировать  массу  вещей.  А  для
начала самой главной из них является: готова ли она вступить в брак  или
намерена посвятить себя служению Господу. Не хотелось бы  мне  думать  о
том, как с Ним соперничать.
   Дугал хитро улыбнулся.
   -  О,  мне  кажется,  тебе  не  следует  слишком   сильно   об   этом
беспокоиться. Иногда я думаю, что ты и Ему можешь  кое-что  показать  из
твоих штучек.
   - Дугал, это богохульство! - открыл рот Келсон. -  Немедленно  возьми
свои слова назад!
   - Но ты мог бы, - настаивал Дугал. - Эй ты,  потише!  -  завопил  он,
когда Келсон бросился на брата, и оба их стула  отлетели  в  сторону,  с
треском грохнувшись на пол.
   - Возьми свои слова назад!
   - Но это правда!
   Дугал лежал на полу ничком, Келсон сидел на  нем  верхом,  одна  рука
Дугала  оказалась  зажатой  под  его  собственным  телом,  а  другой  он
безрезультатно пытался скинуть руку короля, которой тот зажимал его  шею
сзади. Он не мог не смеяться, несмотря на то, что проигрывал.  Во  время
борьбы они сбили кувшин с водой, который  свалился  и  намочил  медвежью
шкуру, капли попали в  огонь,  послышалось  шипение  и  повалил  пар.  В
комнату ворвались Долфин и Иво, держа в руках кинжалы, чтобы посмотреть,
что случилось.
   -  Отправляйтесь   спать!   -   приказал   король,   воспользовавшись
отвлекающим моментом, чтобы покрепче захватить шею  Дугала.  Он  начинал
видеть комичность ситуации. - Мы с братом не сошлись во мнениях. Мне  не
требуется ничья помощь. Дугал, если ты сейчас же не возьмешь свои  слова
обратно, то я с тобой разделаюсь.
   Оруженосцы тут же  удалились,  причем  Долфин  тянул  за  рукав  Иво,
смотрящего  на  происходящее   округлившимися   глазами.   Долфину   уже
доводилось  видеть,  как  эти   двое   развлекаются.   Дугал   прекратил
сопротивляться.  Давление,  оказываемое  на  его  горло,  уже   начинало
сказываться: в глазах темнело, и он чувствовал, как к  горлу  подступает
тошнота.
   - Возьми свои слова обратно, или я доведу дело до конца, - потребовал
Келсон.
   - Хорошо, хорошо, беру их назад, - Дугал хватал воздух  ртом.  -  Эй,
отпусти меня! Я больше не могу жевать мокрую медвежью шкуру!
   Как только Келсон отпустил его, Дугал быстро перевернулся на спину  и
улыбнулся Келсону, хотя тот все еще продолжал сидеть на нем. После того,
как Келсон поднялся  на  ноги,  Дугал  еще  несколько  секунд  продолжал
лежать.
   - Ты в порядке? - спросил Келсон.
   Дугал сел, кивнул и взял руку, которую  протянул  ему  Келсон,  чтобы
помочь встать.
   - Если меня не вырвет в следующие тридцать секунд,  то  все  будет  в
порядке. Но, наверное, я задел тебя за живое. Хотя,  на  самом  деле,  я
просто хотел  сказать,  что  какая  женщина  в  здравом  уме  согласится
посвятить себя служению Церкви, если она может заполучить в мужья короля
Гвиннеда?
   - Следи за тем, что говоришь, - предупредил Келсон.
   Он погрозил пальцем Дугалу, все еще не приведшему  дыхание  в  норму.
Затем король поставил на место стулья, помог Дугалу  сесть  на  один  из
них, а потом на короткое время опустил голову между колен. На самом деле
он не злился, но Дугал затронул слишком чувствительную струну  -  о  чем
Келсон и не догадывался. О Боге так не шутят. Не тогда, когда ставки так
высоки.
   - Прости, - прошептал Келсон, когда Дугал уже  сидел  прямо,  положив
голову на спинку стула. - Наверное, я слишком бурно отреагировал.  -  Он
поднял упавший кувшин и вытер лужу  полотенцем.  -  Однако  когда-нибудь
тебе следует попросить твоего отца подробно объяснить тебе, что означает
посвятить себя служению Богу. Признаюсь, я сам это не до конца  понимаю,
но я это уважаю. И независимо от того, насколько меня привлекает Росана,
и независимо от того, что она, по твоему мнению, мне очень  подходит,  я
не женюсь на ней, если буду  считать,  что  заставил  ее  отказаться  от
служения Богу.
   - На самом деле, ей не придется отказываться от Бога. Она  просто  не
будет монахиней, - заметил Дугал, потирая запястье,  за  которое  Келсон
прижимал его к полу.
   - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, -  сказал  Келсон.  -  В
любом случае говорить об этом еще рано. Я даже больше не буду думать  об
этом сегодня.
   Но он, конечно, думал. После того, как Дугал ушел,  а  Келсон  убедил
своих оруженосцев, что все в порядке, он около часа  лежал  без  сна,  а
когда Иво пришел будить его в восемь, чувствовал себя  разбитым,  потому
что совершенно не выспался.

Глава шестая

Ибо он приносит хлеб Господу твоему, да будет он у тебя свят (Левит 21:18)

   Memento, homo, quid pulvis es, et in pulverem reverteris...  Memento,
homo... Помни, человече, что ты  есть  прах  и  в  прах  возвратишься...
Помни, человече...
   Клонив колена перед алтарем в Ремутском соборе, глубоко закутавшись в
воротник отделанного соболиным мехом плаща, Морган с затуманенным взором
ожидал, когда его лоб  помажут  пеплом,  что  означало  начало  Великого
Поста.
   - Memento, homo, quid pulvis es.,.
   Сегодня с утра у него  было  ощущение,  будто  его  голова  наполнена
прахом и прах набился ему в рот.
   А Дункан даже не станет читать ему проповедь о грехе чревоугодия.  Но
ведь везаирский портвейн на самом деле был хорош...
   - Memento, homo, quid pulvis es...
   Морган пропустил мессу, хотя, возможно, Дункан этого  и  не  заметил.
Епископ-Дерини находился в левой  части  алтаря.  Перед  ним  преклоняла
колени  целая  группа  кающихся  грешников,  и  в  эту   минуту   он   с
торжественным видом наклонялся, чтобы намазать пеплом лоб юного пажа.  И
Дункан, и отец Шандон, молодой священник, помогающий ему сегодня  утром,
были одеты в скромные лиловые одежды,  подходящие  для  начала  Великого
Поста. Внезапно Морган обратил  внимание  на  неприятный  факт:  гораздо
большее количество людей ожидает ритуала с той стороны алтаря, где стоит
Шандон, а не с той, где Дункан. А ведь обычно люди  предпочитают,  чтобы
помазание пеплом проводил епископ, а не простой священник.
   Но это предполагает, что пепел они  получают  от  обычного  епископа,
внезапно понял Морган, но епископ-Дерини  -  совсем  другое  дело.  Зная
официальную  позицию  Церкви  по  отношению  к  Дерини,   не   следовало
удивляться, что новость о вчерашнем  поступке  Дункана  распространилась
достаточно быстро. Многие люди  явно  сомневаются,  стоит  ли  позволять
Дерини до себя дотрагиваться. И это несмотря на  то,  что  за  вчерашнем
инцидентом наблюдали архиепископ и два епископа и ничего не сделали.  Но
уже  сегодня  нашлось  немного  желающих   выяснить,   ожидают   ли   их
какие-нибудь неприятности после прикосновения епископа-Дерини.
   Определенно, не все придерживались такого  мнения.  Слава  Богу.  Вот
например,  люди,  склонившиеся  с  двух  сторон   Моргана,   -   молодой
тяжеловооруженный всадник  Макэвана  и  еще  более  молодой  сержант  из
копьеносцев, который, как Морган точно  помнил,  присутствовал  вчера  в
тронном зале. Они не могли не знать, кем были и он сам,  и  Дункан,  но,
казалось, без колебаний встали рядом с  Морганом  и  готовились  принять
пепел из рук Дункана, который Уже  приближался  к  ним,  двигаясь  вдоль
алтарной ограды. В это мгновение Дункан  наносил  пеплом  крест  на  лоб
халдейнского лучника.
   - Memento, homo, quid pulvis es, et in pulverem reveris...
   Как Морган внезапно заметил, общим у тех, кто очевидно  хотел,  чтобы
ритуал с ними провел Дункан, была молодость. Это по крайней мере  давало
надежу на будущее, если Дункану удастся пережить  то,  что  последует  в
ближайшее время.
   - Memento, homo, quia pulvis es...
   Заинтригованный этим наблюдением, Морган вновь осмотрел  собравшихся.
Разделение по возрасту, на самом деле, имело место. Фактически, именно в
эти минуты, когда отец Шандон дошел до середины алтаря и повернул назад,
чтобы снова проводить  ритуал  с  дальнего  края,  Морган  заметил,  как
несколько человек  более  старшего  возраста  передвинулись  в  очередь,
стоявшую к отцу Шандону, поняв, что до  них  он  не  доходит.  Все  было
сделано украдкой, но тем не менее сделано. Вероятно, некоторым людям уже
поздно меняться.
   - Memento, homo, quia pulvis es...
   Теперь Дункан мазал пеплом  сержанта  копьеносцев,  и  Морган  поднял
голову, чтобы встретиться взглядом с кузеном, когда епископ  закончил  с
сержантом и продвинулся к нему самому.
   - Memento, homo, quia pulvis  es,  et  in  pulverem  reverteris...  -
произнес Дункан, с особым старанием выводя крест на лбу у Моргана.
   "Очень рад, что ты все-таки смог  прийти  сегодня  утром,  -  добавил
Дункан ментально. - Встретимся в ризнице, попозже."
   Моргану пришлось опустить голову, скрывая улыбку. Он  подождал,  пока
Дункан  не  закончит  с  всадником  Макэвана   и   не   пойдет   дальше,
перекрестился и  поднялся  с  колен.  Он  отошел  назад  в  относительно
уединенное место у одной из колонн, где оказался в тени, для того, чтобы
продолжить наблюдение, пока все кающиеся грешники не получат  пепел.  На
самом деле, никто не поднялся с колен  и  не  ушел,  когда  Дункан  стал
помогать Шандону справиться со склонившимися с его стороны алтаря. Никто
не отказался получить помазание от Дункана, но Морган чувствовал тревогу
и напряжение, исходящие от людей, покидающих место  у  алтаря,  наконец,
выполнив свой долг. Он даже заметил, как один мужчина украдкой тер  лоб,
чтобы стряхнуть пепел, полученный от Дункана, - считая, что его никто не
видит.
   Морган  знал,  что  отцу  Шандону  потребуется  несколько  минут   на
переодевание, поэтому  подождал  еще  некоторое  время  перед  тем,  как
отправиться в ризницу. Подходя к ней,  он  услышал  доносящиеся  изнутри
гневные голоса, и ни один из них не принадлежал Шандону. Когда Морган  с
беспокойством толкнул дверь и вошел, с его защитами  столкнулись  другие
защиты Дерини, причем не только Дункана.
   - На самом деле я не хочу это обсуждать, Денис, - говорил Дункан.  Ни
он, ни Арилан, оказавшийся  в  ризнице,  даже  не  взглянули  в  сторону
Моргана, когда тот прикрыл  за  собой  дверь  и  прислонился  к  ней,  с
тревогой наблюдая и слушая. Отец Шандон сидел на стуле,  положив  голову
на стол, то ли заснув, то ли потеряв  сознание,  все  еще  облаченный  в
одежды, в которых проводил помазание. Очевидно, в  такое  состояние  его
погрузил  кто-то  из  Дерини,  когда   спор   принял   оборот,   слишком
специфический для ушей посторонних.
   - Тебе все-таки лучше снова подумать о том, что  говорить  дальше,  -
сказал Арилан. - Неужели ты не понимаешь: ты мог поставить  в  опасность
всю Церковь. Ты видел,  что  произошло.  Одно  дело,  когда  они  только
подозревали, что ты можешь быть Дерини... Боже, Дункан,  неужели  ты  не
мог подождать?
   - А сколько я должен был ждать? -  парировал  Дункан.  -  Двадцать  с
лишним лет, как ты? Именно столько ты служишь священником? И ты  до  сих
пор не признался, кто ты есть! Кто-то должен был стать первым,  если  мы
когда-нибудь хотим дождаться перемен.
   Арилан  слишком  разозлился,  чтобы  отвечать,  и  резко  отвернулся,
невидящим взором уставившись в витраж. Окно  было  сделано  из  цветного
стекла  в  разнообразных  композициях,  которые,   как   предполагалось,
символизировали океанские  волны.  Сквозь  стекло  в  помещение  попадал
солнечный свет. Лучи, проходящие сквозь цветное стекло,  отбрасывали  на
лицо, руки и простую черную рясу Арилана цветные пятна. Морган  взглянул
на Дункана, не решаясь вмешиваться, но внимание Дункана в  любом  случае
было сфокусировано только на собрате-епископе.
   - Я был первым, когда-то, - наконец тихо произнес Арилан. -  О,  нет,
не я - Джориан, но я оказался первым, кто успешно преодолел все преграды
и не был обнаружен.
   Он  положил  обе  руки  на  край