все смогли с легкостью принять такое открытое  и  откровенное  признание
принадлежности Дункана к Дерини. - Как я также знаю,  некоторые  из  вас
высказывали опасения насчет того, не сделает ли  раскрытие  этого  факта
невозможным для него оставаться священнослужителем и  епископом.  Я  рад
сообщить вам, что только что вернулся с заседания синода в  Валорете,  и
Рамосские Уложения, запрещающие Дерини становиться  священнослужителями,
находятся в процессе отмены. Вчера, как подтвердит  архиепископ  Браден,
епископы единогласно проголосовали за то, чтобы  оставить  отца  Дункана
священником и епископом, простили его и отпустили  ему  грехи,  а  также
простили все пригрешения, что он мог совершить в прошлом в связи с  этим
несправедливым положением закона. Как меня  заверили,  отпущение  грехов
будет дано любому другому Дерини, который в настоящее время  может  быть
священнослужителем,   и   таким   образом   мы   покончим   с    суровой
несправедливостью, совершенной в прошлом относительно  тех,  кто  пришел
служить Господу, бросая вызов законам человеческим, и  чей  единственный
грех заключался в том, что они родились Дерини.
   Келсон сделал глубокий вдох.
   - И все это приводит нас  к  изменению  прошлой  официальной  позиции
относительно Дерини. Закон меняется, и простая принадлежность  к  Дерини
отныне не будет считаться преступлением. Отсутствие подобного в  прошлом
объясняется  тем,  что  большинство   людей   не   осознавало   истинных
способностей Дерини - и это слабость нашего народа, и простых  смертных,
и Дерини: мы часто боимся того, чего не  понимаем.  Поэтому  то,  что  я
собираюсь продемонстрировать вам, будет представлено открыто,  чтобы  вы
все знали: и Дерини, и даже члены королевской семьи равным образом несут
ответственность перед законом. Кое-что из того,  что  должно  произойти,
удивит, поразит и даже испугает вас - но я  считаю:  пришло  время  всем
узнать правду.
   Он повернулся к тому месту, где в конце зала стоял  Морган.  Рядом  с
ним находился Конал.
   - Аларик, герцог Корвинский, введите обвиняемого.
   Собравшиеся одновременно резко вздохнули, когда Морган медленно пошел
по центральному проходу вместе с Коналом. Стилет касался  горла  принца,
его руки были связаны, а в серых глазах горел вызов и гнев.

Глава двадцать восьмая

Царь, сидящий на престоле суда, разгоняет очами своими всякое зло (Притчи 20:8)

   Во время суда все случившееся в конце концов выплыло на  свет.  Когда
Коналу показали ягдташ Тирцеля, он сперва стал отрицать свою вину.
   - Я не предавал  тебя,  Келсон,  -  рыдал  он,  -  но  эти  несчастья
просто.., случались сами по себе. Это несправедливо! Почему  ты  получил
все, раз твой отец оказался старше моего? Ты становишься  королем,  тебе
достается вся слава - и власть - и ты, ко  всему  в  придачу,  собирался
жениться на женщине, которую любил и я. Я видел тебя  с  ней  в  саду  в
последний вечер перед нашим отъездом!
   - И ты решил погубить  соперника?  -  спросил  Морган,  когда  Росана
закрыла лицо руками и молча плакала, а Келсон крепко сжал зубы.
   - Нет! - ответил Конал. - Я ревновал - это я признаю - но  я  никогда
не сделал бы ничего дурного Келсону. Он был моим королем.
   - Тем не менее, ты добавил мерашу во флягу Дугала, зная,  что  Келсон
также может из нее хлебнуть, - вставил Дункан. - Несомненно, ты понимал,
какие могут быть последствия.
   - Я ничего не знаю о мераше, - настаивал Конал, хотя  ни  у  кого  из
присутствующих Дерини не было сомнений, что он лжет.  -  Я..,  завидовал
Дугалу, но я никогда бы не попытался убить и его.
   - Но ты очень  быстро  воспользовался  ситуацией,  поверив  в  смерть
Келсона и Дугала, - сказал архиепископ Браден.
   Конал с вызовом поднял голову.
   - Казалось, судьба убрала с дороги обоих моих соперников, а мне  даже
не потребовалось ударить пальцем о палец, - надменно сказал  он.  -  Тем
временем я чувствовал ответственность за продолжение королевского  рода.
Все считали, что Келсон  мертв  -  включая  Аларика  и  Дункана!  И  это
означало: мой отец становится королем - а я его наследник. Мне следовало
тут же найти себе подходящую невесту и обеспечить наследование престола,
чего не удалось сделать моему кузену. Что бы еще я ни  сделал  ошибочно,
но, по крайней мере, свой династический долг я выполнил:  моя  жена  уже
носит ребенка. Это не преступление.
   В данном случае Конал, к сожалению, был прав, хотя многие и  сожалели
о  случившемся,  когда  было  уже  слишком  поздно.  Придворных  в  шоке
повернулись к Росане, но ее  лицо  оставалось  скрытым  в  ладонях.  Она
одиноко сидела на скамье недалеко от носилок Нигеля.
   - А как насчет смерти Тирцеля? - спросил Дункан. - Ты хочешь сказать,
это тоже не преступление?
   - Это был несчастный случай, - ответил Конал. - Мы поругались. Мы оба
сказали вещи, которых не следовало говорить.  Это  привело  к  драке,  и
он.., свалился спиной вперед и ударился головой. Я не собирался  убивать
его, но боялся, что меня обвинят в его смерти.
   - И ты чувствовал себя виноватым,  потому  что  втайне  встречался  с
Тирцелем, - холодно добавил Морган. - А встречаясь с ним тайно,  ты,  на
самом деле, совершал вместе с ним преступление  -  поскольку  вы  хотели
узурпировать магию Халдейнов,  которая  всегда  доставалась  старшему  в
роду. В конце концов, ты планировал оспорить права  короля  на  престол.
Именно поэтому, когда мы с Дунканом пытались  передать  тебе  магическое
наследие Халдейнов - после  того,  как  ты  чуть  не  убил  своего  отца
незаконно полученной силой - у нас обоих сложилось  впечатление:  что-то
не так. Мы не могли на самом деле передать тебе могущество, поскольку ты
уже овладел им, бросив вызов закону!
   - Нет! Это было совсем не так!
   - Тогда как это было, кузен? - потребовал ответа Келсон, - Мы  знаем,
что Тирцель всегда считал: сила Халдейнов может принадлежать более,  чем
одному Халдейну за раз. И вы вдвоем решили это доказать, не  так  ли?  И
теперь мы точно знаем, почему это раньше всегда запрещалось.
   Допрос длился несколько часов. Где-то в середине  прибыла  радостная,
немного испуганная Джехана, сопровождаемая отцом Амбросом. Их перехватил
Дункан и велел отцу Амбросу отвести королеву на одну из верхних  галерей
прежде,  чем  она  смогла  прервать  процедуру,  поскольку  Келсону   не
следовало  на  нее  отвлекаться  в  такое  время.  Келсон  заметил,  как
появилась мать,  но  это  не  поколебало  его  намерений.  Вздохнув,  он
медленно кивнул, когда Конал наконец  закончил  свою  последнюю  попытку
оправдаться.
   - Продолжать бессмысленно, - тихо сказал король.  -  Сам  твой  отказ
позволить нам выяснить, говоришь  ты  правду  или  лжешь,  приговаривает
тебя.
   Что ты сделал бы на моем месте, Конал? Как бы  ты  сам  разрешил  эту
сложную ситуацию?
   Конал, сидевший на стуле с прямой спинкой,  устало  поднял  связанные
руки, как  бы  демонстрируя  этим  жестом  полную  безвыходность  своего
положения. Морган и Дхасс Макардри стояли по обеим его сторонам.
   - Что еще можно сделать,  кроме  как  убить  меня,  кузен?  -  горько
спросил он. - Ты уже давно лишил меня  возможности  получить  положенное
мне по праву рождения. И независимо от того, что я скажу, ты  все  равно
приговоришь меня.
   Келсон неуютно поерзал на троне, зная, что это правда. Но прежде  чем
он успел открыть рот, чтобы что-то сказать, Конал  внезапно  в  отчаянии
прыгнул влево  и  перекинул  связанные  запястья  через  голову  Дхасса,
заваливаясь на пол таким образом, чтобы тело Дхасса предохранило его  от
ударов и стрел. Он перевернул стул, совершая бросок,  но  до  того,  как
стул упал, Конал ловко отшвырнул его в  сторону  Моргана.  В  результате
Морган рухнул на пол вместе со стулом. Одновременно Конал создал горящую
ауру белого света вокруг себя  и  Дхасса,  тут  же  заставившую  Моргана
отскочить подальше.
   - Отзови лучников, или я убью его! - закричал Конал,  неистово  вертя
головой  из  стороны  в  сторону,  чтобы  видеть  всех.  Дхасс   пытался
сопротивляться. - Я не хочу его  убивать,  но  если  уж  мне  все  равно
умирать, мне нечего терять.  Морган,  отойди!  Ты  знаешь,  что  я  могу
сделать. И если меня коснется хоть одна стрела, я убью Дхасса  до  того,
как умру сам. Я могу это сделать!
   Келсон вскочил на ноги, когда началась борьба, и Дугал  уже  пробежал
до середины возвышения. Все придворные инстинктивно  шарахнулись  назад,
пока лучники целились, а  люди  Макардри  выхватили  оружие,  но  король
жестом показал: следует прекратить любое вмешательство, по крайней мере,
сейчас.
   -  Конал,  не  будь  глупцом!  -  сказал  Келсон.   -   Не   добавляй
преднамеренное убийство к списку своих  преступлений.  Что  тебе  сделал
Дхасс?
   Конал только улыбнулся и прошептал что-то на ухо Дхассу. Глаза принца
горели, в них был вызов.
   Молодой рыцарь прекратил сопротивление, его руки безвольно обвисли по
бокам, а глаза закрылись.
   Энергетическое поле, не позволявшее Моргану подойти поближе, исказило
ощущение того, что именно делал  Конал,  но  недостаточно.  Всем  Дерини
стало ясно: он уже взял под контроль разум Дхасса - поскольку руки юноши
медленно поднялись и начали развязывать запястья Конала.
   - Ну, почему ты не пошлешь  своих  людей  разрубить  меня  на  части,
Келсон? - издевался Конал,  победно  поглядывая  вверх  на  колеблющихся
лучников, пока Дхасс развязывал узлы. - Убей меня, как ты прошлым  летом
убил Сикарда Макардри. Но не думаю,  что  ты  станешь  рисковать  жизнью
Дхасса, если вместо этого сможешь заключить сделку.
   - Я не заключаю сделок с предателями, Конал, - холодно сказал Келсон,
поднимая  руку,  чтобы  удержать  лучников  на  галереях  от   поспешных
действий. - Но хотя бы для того, чтобы развлечь  меня,  может,  скажешь,
чего ты хочешь? Ты, конечно,  не  думаешь  спокойно  уйти  отсюда  после
всего, что ты натворил?
   Запястья Конала наконец были развязаны. Он отвел правую руку назад  и
намотал на кулак косицу Дхасса, держа голову молодого  рыцаря  близко  к
своей собственной, в то время как другой рукой сжимал шею юноши.
   - Я хочу, чтобы ты сразился  со  мной,  один  на  один,  в  настоящем
Магическом Поединке, - тихо сказал Конал, в его глазах появилось дикое и
одновременно хитрое выражение. - Я хочу, чтобы ты сразился со мной  так,
как сражался с Кариссой во время коронации - но  только  в  этом  случае
исход  будет  немного  другим.  Ведь  за  мной  стоят   знания   Тирцеля
Кларонского, усиливающие магию Халдейнов, которой обладаем мы оба.
   В заполненном зале поднялся шепот. Люди были возмущены и не  одобряли
происходящее, в особенности Дерини, но Келсон только сжал зубы, с трудом
сдерживая гнев.
   - Ты, в самом деле, думаешь, что это что-то решит?  Даже  если  ты  и
выиграешь, Конал, тебя никто не признает. Если ты  убьешь  меня,  ты  не
выйдешь из этого зала живым, несмотря на то, сколько невинных людей тебе
придется убить по пути.
   - Значит, они заплатят высокую цену за мою жизнь, - ответил Конал.  -
И я умру в битве - а не от руки палача.
   - А ты так уверен, что должен умереть?
   Конал хмыкнул.
   - Ты принимаешь меня за идиота? Ты не можешь оставить меня  в  живых,
зная, что я  могу  сделать.  Если  ты  не  убьешь  меня,  тебе  придется
постоянно использовать своих лучших Дерини, чтобы охраняли меня  день  и
ночь до конца моей жизни - ведь попробовав вкус того, что на самом  деле
означает быть Халдейном, я теперь не успокоюсь,  пока  корона  не  будет
моей.
   И хотя ему хотелось бы, чтобы все сложилось каким-то другим  образом,
Келсон знал - это правда: на этот раз Конал позволил  ему  проникнуть  в
свое  сознание.  И  это  понимал  и  Нигель,  теперь  принявший  сидячее
положение, опираясь на плечо Дункана, который также защищал  его  своими
щитами.  Нигель  понял  это  не  с  помощью  способностей  Халдейнов,  а
благодаря простой человеческой интуиции. И  он  знал  своего  сына.  Его
глаза потемнели от праведного гнева.
   - Мне стыдно за честь моей семьи, сир,  -  сказал  он,  когда  Келсон
просмотрел в его направлении. - Конал - мой сын, и я люблю  его,  но  он
опозорил меня. Если даже отбросить то, что  он  сотворил  с  собственным
отцом, он пытался узурпировать трон и убить короля. За  это  я  не  могу
простить его. Он предатель. Он должен умереть.
   Мерауд также не могла просить за  сына  и  выступать  в  его  защиту,
поскольку ей это  не  позволяла  честь.  Хотя  она  ничего  не  выразила
словами, она напоказ отвернулась от Конала, когда Келсон перевел  взгляд
на нее.
   - Госпожа? - тихо сказал  Келсон,  с  неохотой  обращая  внимание  на
Росану.
   Она отказывалась встретиться с ним взглядом.
   - Не  просите  меня  говорить  за  или  против  моего  мужа,  сир,  -
прошептала она. - И мое будущее не должно  влиять  на  ваше  решение.  Я
никогда больше не выйду замуж. Никогда! Поэтому делайте то, что, как  вы
знаете, вы должны сделать. Делайте то, к чему вы были рождены и  к  чему
вас готовили.
   Вздохнув, Келсон снова повернулся к Коналу, на лице которого во время
речи Росаны вначале появилась надежда, а потом легкая грусть.  Но  когда
он опять посмотрел на короля, его выражение вновь сделалось  вызывающим,
а рука сжалась на горле Дхасса.
   - Она ведь все сказала, не так ли? - спросил  он.  -  Делай  то,  что
должен. А я сделаю то, что должен я.
   - Хорошо, - устало сказал Келсон. -  Значит,  состоится  Поединок.  А
теперь отпусти Дхасса.
   - А откуда я могу знать, что ты не отдашь приказ лучникам расстрелять
меня до того, как мы сможем встретиться в  схватке?  -  возразил  Конал,
когда Джехана медленно встала, внезапно поняв, что должно  произойти.  -
Вспомни, мне доводилось раньше пользоваться лучниками, кузен. Я знаю, на
что они способны.
   Келсон насмешливо хмыкнул. Встретившись с ним взглядом,  Джехана  тут
же села обратно.
   - Я дам тебе слово.
   - В самом деле? - ответил Конал. - Поклянешься своей честью  на  мече
Халдейнов?
   Келсон покраснел: Конал оценил его  правильно  -  Келсон  Халдейн  не
сможет нарушить данную таким образом клятву.
   - Я клянусь своей честью на мече  Халдейнов.  Я  честно  встречусь  с
тобой в схватке, в соответствии с Древними традициями, установленным для
Магических Поединков, но при двух условиях. Первое: если в  любое  время
до или во время схватки ты нарушишь правила, все клятвы отменяются, и  я
буду свободен сделать с тобой то, что посчитаю нужным, и таким  образом,
как посчитаю нужным.
   - Разумное условие, но я не собираюсь нарушать традиции -  согласился
Конал. - А второе?
   - Необязательно проводить Поединок до смерти одного из участников,  а
только до тех пор, пока один из нас не одержит явную победу над другим.
   Скорее всего, это буду я.
   - Несколько самоуверенное предположение, кузен, -  заметил  Конал.  -
Или ты боишься умереть в круге?
   Келсон только грустно покачал головой.
   - Я не собираюсь сегодня нигде умирать, Конал.
   Но я намерен не позволить тебе достойно умереть в битве, поскольку ты
должен быть казнен так, как следует казнить предателей.
   Ответ явно разозлил Конала, но он понял: никаких  других  условий  не
последует.
   - Хорошо. В любом случае это спорный вопрос, раз я тоже не  собираюсь
умирать. Но я клянусь моей честью - что бы ты о ней ни  думал.  Я  также
буду следовать традициям Магического Поединка и двум поставленным  тобою
условиям. Значит, этот вопрос решен, - добавил он, отталкивая  покорного
Дхасса, и встал.
   Лучники переминались с ноги на ногу, некоторые  из  них  стали  вновь
поднимать луки, но их остановил жест Келсона.
   - Пусть никто не вмешивается, - сказал он, быстро  поднимаясь,  чтобы
отдать меч Дугалу.
   Корону он передал на хранение Нигелю,  тем  самым  демонстрируя,  что
Нигель все еще остается наследником, даже если Коналу и удастся одержать
победу.  Когда  Келсон  сошел  с  возвышения,   Морган   помогал   плохо
соображающему Дхассу сесть на  ступеньку.  Король  остановился  выразить
сочувствие и одобряюще положил руку на плечо молодого рыцаря.
   - С тобой все в порядке, Дхасс?
   - Да, сир. Я пытался не  позволить  ему  так  меня  использовать,  но
ничего не мог поделать.
   - Это не твоя вина, - тихо ответил Келсон. - Не беспокойся  по  этому
поводу.  Аларик,  должен  ли  я  волноваться  из-за  Дхасса?  Конал   не
подготовил никаких неприятных сюрпризов?
   Морган покачал головой с поджатыми губами.
   - Это  было  просто  установление  контроля  через  контакт.  Никаких
последствий и остаточных явлений. Но будь осторожен. С  его  потенциалом
Конал может быть  таким  же  могущественным,  как  и  ты.  И  невозможно
предсказать, какую дополнительную информацию и способности он получил от
Тирцеля.
   - Ну, у него все равно нет крови Дерини, - ответил  Келсон,  поднимая
глаза на Джехану и стараясь успокоить ее улыбкой. - Может,  это  сыграет
роль.
   - Это, или опыт, - согласился Морган. - К счастью,  он  лишь  недавно
получил знания от Тирцеля.
   Это минус для него, независимо  от  того,  насколько  хорош  был  его
наставник. Удачи, мой господин.
   Келсон кивнул, выпрямляясь. Конал стоял в одиночестве в центре  зала,
его руки были скрещены на груди, лицо выражало самодовольство, правда, в
глазах   поблескивало   легкое   беспокойство,   но   оно    заглушалось
предвкушением схватки. Кто-то отодвинул стул в сторону. Когда  их  глаза
встретились,  Келсон  спустился  с  возвышения.   Собравшиеся   в   зале
придворные тут же стали отступать назад,  освобождая  побольше  места  в
центре  зала,  поскольку  многие  присутствовали  на  дуэли  Келсона   с
Кариссой, и знали: вскоре в  воздухе  полетят  молнии,  которыми  станут
обмениваться поединщики.
   - Ты уверен, что желаешь этого? - тихо спросил Келсон.
   На мгновение Конал показался неуверенным, но затем надменно кивнул.
   - Ты не оставил мне выбора, -  прошептал  он,  -  Я  загнан  в  угол.
Независимо от того, что я сделаю, я умру. Но  если  я  утяну  и  тебя  с
собой,  то  это  уже  что-то,  не  так  ли?  Я  только  хотел   получить
принадлежащее мне по праву, Келсон, но ты был  королем  и  не  собирался
ничего мне отдавать.
   Келсон презрительно хмыкнул.
   -  По  праву?  Когда,  интересно,  ты  показывал  себя  достойным   и
заслуживающим получить что-то сверх того,  на  что  в  самом  деле  имел
право? Ты мог бы пойти по стопам отца, Конал. Разве это  была  бы  такая
ужасная судьба?
   - Мой отец может быть великим воином, но у  него  нет  честолюбия,  -
ответил Конал. - Он был доволен всегда оставаться на втором месте,  а  я
не могу.
   Это не в моей природе.
   - Значит, в твоей природе заложено желание  опозориться?  -  возразил
Келсон. - Поскольку это - единственное, на что  ты  можешь  рассчитывать
сегодня.
   - Один из нас будет опозорен, но я не намерен быть им!
   - Это бессмысленный спор, - вполголоса ответил Келсон. - Устанавливай
круг.
   - Я? - пробормотал Конал.
   - Да, ты. Ты все это затеял. Поэтому можешь начинать  свою  последнюю
игру. Или не знаешь, как это делается? укол возымел желаемый  результат.
Конал с обиженным видом отступил назад на  три  шага,  поднял  руки  над
головой, потом развел их в  стороны,  тихо  шепча  себе  под  нос  слова
нужного заговора. Полукруг малинового огня взметнулся вверх из  пола  за
его спиной и вокруг него. Наблюдающие за  процессом  придворные  тут  же
отбежали еще дальше и прижались спиной к южной стене зала.  Стоявшие  за
спиной Келсона тоже отошли назад, к нишам с окнами на северной стороне.
   Келсон проверил барьер, установленный Коналом, удовлетворившись,  что
никому не грозит смерть в попытке его снять. Затем он сам поднял руки  и
торжественно развел их в стороны, рисуя в воздухе ровную  дугу.  За  его
спиной тоже вспыхнул малиновый огонь, подобный огню Конала,  и  они  оба
оказались закрыт в магическом круге.
   - Снова твоя очередь, - сказал Келсон, опуская ру