увечной
ногой. Чтобы  противостоять наследнику  Фестилов  во главе торентских армий,
Халдейнам придется немало попотеть.
     Угроза возврата Фестилов тем  серьезнее, чем  сильней кипящая в  Синиле
внутренняя борьба. В смятении короля повинен и он. Слишком неосторожным было
говорить с  Синилом со всей прямотой. Этот несчастный  и недалекий  государь
видел в жесткой откровенности оскорбление своей августейшей  персоны. Он все
более воспринимал Камбера как недруга  и  распространял  враждебность на все
племя дерини.
     В  безотчетной подозрительности Синила был определенный смысл. Все  его
враги были дерини,  те, кто вытолкнул  его  из  монастыря и теперь руководил
каждым  шагом  в  чужой  и  малопонятной  жизни, тоже.  Король, слава  Богу,
достаточно  рассудителен,  его  подозрения  и  неприязнь  пока не обернулись
опалами и  казнями.  А случись что-то? Если вдруг Синила не станет  до того,
как его  сыновья повзрослеют, вместо сдержанного  недовольства  дерини могут
начаться открытые гонения на это пугающее людей и слишком независимое племя.
     Такое развитие  событий  весьма вероятно и даже скорее всего неминуемо.
Можно  ли  будет  остановить  грядущий  шквал  тупой  нечеловеческой  злобы?
Предотвратить  его? Или хотя  бы  ослабить мстительный удар? Есть  ли способ
сберечь великое наследие дерини? Господи, избавь от всего этого!
     Нет.  Провидение  не  спасет ни  жизни  его  собратьев, ни  деринийские
знания, Камбер пришел  к этому печальному заключению и принялся  безо всякой
нужды  проверять качество ременных узлов,  которыми было приторочено к седлу
тело Ариэллы.
     Но  пути  спасения  должны  существовать. Удар можно  по  крайней  мере
смягчить.     Можно,    хорошенько    обдумав,    предпринять     встречные,
предупредительные  шаги, привлечь к  этому делу лучших из дерини, непременно
использовать, даже не во все посвящая, возможности Каллена.,.
     Нет. Алистера больше  не  будет с ними.  Беспорядочные мысли роились  в
склоненной  голове Камбера.  Среди вороха  давних  полузабытых  воспоминаний
мелькнул проблеск.  И возникла идея.  Сумасшедшая  и рискованная, она тем не
менее могла помочь им. Только бы Йорам согласился помочь сделать этот шаг.
     Приготовившись к  возражениям  сына, Камбер  потрепал  лошадиную шею  и
пошел к Йораму. Он опустился на колени  так, что  тело викария разделяло их.
Немного погодя Йорам осенил себя крестом и поднял голову.
     -- Что она с ним сделала, отец?-- прошептал  священник.-- Что-то совсем
не так.
     --  Знаю, И  займусь этим. Но сначала  хочу спросить кое  о чем.  Очень
важном.
     -- Более значительном, чем бессмертная душа Алистера?
     -- Если взглянуть на это широко, пожалуй, да. Хотя твоя скорбь помешает
понять это сейчас.
     Йорам  резко вскинул голову и рукой в перчатке  прикрыл глаза, стараясь
подавить рыдания.
     -- О чем ты?
     Камбер откинулся на пятки.
     -- Ты поверишь, если я скажу, что смерть Алистера может положить начало
осуществлению великого замысла?
     -- Что ты говоришь?
     --  Я  говорю  о Синиле,  о его  растущей враждебности ко мне и  нашему
народу,  за редкими исключениями для  таких,  как Алистер.  Мы создали  его,
Йорам. Сделали  королем простого,  усердного и набожного священника. Научили
тому, что он должен знать,  и он постарался усвоить все как можно  лучше. Мы
очень торопились с  преображением  Синила-- даже такой Халдейн  на троне был
предпочтительнее безумца-дерини, властвовавшего тогда.
     -- Причем тут Алистер?
     -- Настраивая Синила  против дерини Имра, мы, не  желая того, настроили
его против всех дерини,  пусть пока он и не вполне осознает это. Алистер был
одной  из  наших  надежд  заставить его  думать по-другому. О  да, ближайшие
несколько лет  будут  спокойными,  возможно,  такое  положение сохранится до
смерти Синила, да подарит ему Господь долгую жизнь. А  потом?  Если Синил не
преодолеет  себя  и  не  создаст гарантий  терпимости людей  и  безопасности
дерини,  нам несдобровать. Впрочем, даже  благожелательность Синила, если мы
ее  добьемся, вряд  ли  спасет наш народ. В будущем дерини  ожидают  тяжелые
времена. Мне страшно об этом подумать.
     -- Неужели ты не предотвратишь этого?-- Йорам начал понимать реальность
и масштаб угрозы.
     -- Боюсь, Камберу это не по  силам. Ты сам  видел,  как  Синил  на меня
реагирует. Знаешь, почему в последние месяцы Алистер и Рис приучали Синила к
мысли о необходимости моего присутствия возле короля?
     Йорам виновато потупил глаза, а Камбер продолжал.
     -- Только что  меня  посетила  одна  мысль.  Я,  кажется,  знаю  способ
приумножить  свое  влияние и  пользу.  Пока я  благополучно  превращаюсь  из
королевского сподвижника в  управляющего его делами. В этом виноват и Синил,
и мы тоже. Я  уже подумывал о том, чтобы  удалиться, исчезнуть  и  исподволь
притормаживать  маховик,  неосторожно  раскрученный  нами. Теперь появляется
иной, на мой взгляд, лучший выход.
     --  Я  что-то не  понимаю тебя,--  несмело заговорил  Йорам.--  И  мне,
похоже, не хочется этого.
     -- То  же самое можно сказать  и про меня,-- ответил Камбер.--  Замысел
страшит,  и этого  не выразить словами, но  исполнение его  разрешит задачи,
которые мне, Камберу, не разрешить никогда. Нас только двое, никто другой не
знает о смерти Каллена.  Мы известим тех,  кого необходимо. Если я займу его
место...
     Йорам протестующе взмахнул руками,  загораживая  от отца тело  викария.
Кровь отлила от лица михайлинца.
     -- Нет! Я знаю, о чем ты, и не позволю этого.
     --  Йорам,  не заставляй  меня  тратить  время на объяснения,  иначе мы
погубим дело. Поверь, это единственный способ. Алистер Каллен должен жить, а
значит,  Камбер  МакРори   умрет.   Кстати,  нужное  заклинание   совершенно
безопасно.
     -- Нет,-- упрямо повторил Йорам, которого слова отца  повергли в полное
смятение.
     -- Да. Соглашайся же. Ты знаешь, я не умру совсем. Кроме того, оставить
о себе воспоминания как о воссоздателе династии Халдейнов-- завидная участь.
Даже Синил, несмотря на скопившуюся в нем желчь, не станет  возражать против
достойных похорон Камбера Кулдского где-нибудь в Кэррори, рядом с прахом его
предков,  А я как  Алистер  Каллен  буду продолжать делать  то,  что Камберу
теперь не под силу. Думаю, наш старинный друг не стал бы возражать.
     Он взглянул на неподвижное лицо Каллена.
     -- Йорам,  возможно, это не самое лучшее решение, но самое  действенное
из всех  Доступных. Если мы упустим эту возможность, когда  еще  нам выпадет
такое? Вспомни о Синиле. Подумай о Гвинедде. Неужели ты не поможешь мне? Без
тебя мой план неосуществим.
     Йорам убрал руки и прижал к груди, потом зажмурился и обреченно склонил
голову.  Он  поднял  взгляд  на  отца  после долгой  паузы.  В  серых глазах
отражалась безграничная печаль.
     -- Тебе необходимо это?
     -- Думаю, да.
     Йорам  глотнул, пытаясь  унять  навернувшиеся  слезы  и вернуть течение
мыслей в русло логики.
     -- Совершив это, ты окажешься на краю пропасти, особенно в отношениях с
Синилом. Не понимаю, как ты надеешься его обмануть? А остальных?
     --  Приобретением памяти Каллена, тем, что знаем мы с тобой, а еще буду
молиться. Я могу сослаться на опустошение после битвы и потрясение от смерти
Камбера, а возможно, сумею и удалиться куда-нибудь на время.
     -- И что потом?-- спросил  Йорам.-- Отец,  ничего не известно толком  о
его дружбе с Синилом. Кроме того, есть еще Орден, отнимающий силы и время, а
ты даже не священник. Добавь сюда епархию, которую он собирался принять. Бог
мой, даже помышлять об этом-- безумие!
     -- Пусть безумие и  я-- сумасшедший, но ты либо поможешь,  либо предашь
меня} Что ты выбираешь? У нас нет времени на споры. В любую минуту нас могут
увидеть.
     Отец  и  сын  смотрели  друг  на   друга.  Оба  испытывали  смущение  и
упрямились,  были  полны  решимости   и  терзались  сомнениями,  мучались  и
сострадали друг  другу.  Потом Йорам  нагнулся  и  принялся освобождать ноги
Каллена от доспехов.  Когда он возился с застежками,  на полированный металл
поножей упала слеза.
     Облегченно вздохнув,  Камбер освободил  голову  викария  от кольчуги  и
положил  руки   на   лоб  под  серебристыми   волосами.   Закрыв  глаза,  он
сконцентрировался и проник к тому, что оставалось Алистером Калленом.
     Уцелевшие образы  памяти  были  разрознены, беспорядочны и  уже тронуты
тленом. На большее надеяться не стоило. Камбер не стал копаться в памяти, он
спешил   сделать  ее  своей.  Пришлось   только  позаботиться  о  сохранении
существующей  последовательности   вплоть   до   самых   мелких  деталей   и
освободиться от запечатленных в мозгу призраков смерти. Утраченные фрагменты
воспоминаний Камбер дополнит собственными, это  будет сделано позже-- сейчас
надо было поскорее извлечь  живые мысли  из разбитой телесной оболочки. Цена
поспешности была высокой.  Принимая чужую  память  вот так, целиком,  Камбер
обрекал  себя  на физические страдания,  когда он станет приводить в порядок
сознание Каллена.  Муки  умирающего  станут его  ощущениями  от  первого  же
прикосновения. И чем скорее перетерпеть, тем лучше. Хаотические воспоминания
существуют  в  мозгу,  как  опухоль,  растущая  с  каждым  днем,  угнетающая
сознание. Давление делается непереносимо и способно свести с ума.
     Он  не станет  этого  дожидаться. На  следующей  неделе  выберет  время
обратиться  к  воспоминаниям Каллена, возможно, с помощью  тех, чья любовь и
преданность  помогут  ему  успешно  сыграть  свою  новую  роль.  Разумеется,
останутся и провалы,  которые ему никогда  не заполнить,  но все  же добытые
образы--  лучше,  чем  ничего,  если  он  собирается  стать  для  окружающих
Алистером Калленом.
     Камбер  принял его  сознание  и  закрепил  в мозгу.  Снова обратился  к
Каллену, на этот  раз  за  тем,  чтобы  коснуться  других  связей-- темных и
страшных уз  между ним  и Ариэллой. Разбил их и уничтожил все следы таинств,
которые Йорам называл не всегда  честными. Когда  последнее заклинание  было
нейтрализовано, казалось,  и воздух  посветлел. Простившись со своим  бывшим
единомышленником, критиком и вдохновителем, другом и братом, он открыл глаза
и встретил испытующий взгляд сына.
     -- Он...
     -- Теперь покоится с миром.
     Йорам опустил глаза,  прошептал  молитву,  перекрестился  и  взялся  за
доспехи.  Отец помогал  ему  в  молчании.  Когда  Каллен был  освобожден  от
кольчуги, Камбер  начал  снимать собственную амуницию;  Йорам обряжал в  нее
покойника,  а  Камбер  облачался в  доспехи  викария.  Покончив с ремнями  и
пряжками,  он  опустился  на  колени  напротив  сына.  Йорам  расправлял  на
бездыханной  груди  куртку голубой  кожи,  защищавшую во  многих боях  грудь
МакРори.  Камбер  спохватился,   стянул  с   пальца  фамильный   перстень  с
монограммой и надел на левую руку Каллена, перепачканную в крови. Йорам снял
печатку настоятеля михайлинцев и бережно положил ему на грудь.
     --  Чем ты объяснишь смерть Камбера? Когда  мы  отправлялись на  поиски
Алистера, ты был невредим. Тебя убила Ариэлла?
     Камбер взял увенчанный крестом шлем  Каллена и надел поверх кольчужного
наголовника.
     -- Мы расскажем все,  как было, сместив происшедшее во времени.  Поехав
сюда,  мы  стали свидетелями поединка  Каллена и  Ариэллы.  Я  вступил в бой
вместо израненного  Алистера,  но  получил смертельный удар, и  тогда Каллен
убил Ариэллу. Мы привезем в лагерь тела погибших. Кто возьмется оспорить наш
рассказ?
     Йорам безразлично кивал, не поднимая головы. Камбер наклонился вперед и
положил руки на плечи сына.
     -- Теперь мы так все  и  сделаем. Йорам порывисто  обнял  отца, вытирая
слезы тыльной стороной ладони. Камбер улыбнулся.
     -- Будь добр, поставь защиты.
     Йорам с  глубоким вздохом воздел руки и заговорил  с закрытыми глазами.
Слова таинства были привычны, он проделывал его множество раз, с отцом и без
него, но никогда прежде не вкладывал в волшебство столько чувства.
     Голубоватое сияние, хорошо заметное  в наступившей темноте, взметнулось
вокруг них. Йорам опустил руки, по лицу катились слезы, блестя на щеках.
     Не  замечая  сыновних  слез,  Камбер  нагнулся  над Калленом  и  тронул
перстень на  его левой  руке-- холодный белый  свет ударил из кольца.  Левая
рука отца и правая сына протянулись  друг к Другу и соприкоснулись кончиками
пальцев; правую руку Камбер положил на лоб Каллена.
     -- Вспомни,-- глухо промолвил он, силой  любви сближая их, как это было
два с лишним года назад в часовне Кэррори.-- Протяни мне свою руку, сердце и
мозг и, когда мы станем едины, соедини свой свет с моим.
     Тем временем  взгляд Йорама потускнел,  дрожащие  веки  опустились.  Он
безропотно  покидал реальный мир,  погружаясь в глубокий деринийский  транс.
Камбер перевел взгляд на перстень между ними, свечение становилось все ярче.
Спустя  мгновение он закрыл  глаза и сосредоточился-- все, соединяющее  души
отца и сына, стянулось в тончайшую нить. Теперь Йорам был подготовлен.
     Оставалось волнение, поверхность сознания не походила на зеркало пруда,
скорее напоминала танец ручья, бегущего по камешкам солнечным весенним днем.
Но  в  глубине,  куда  устремился   Камбер,  холодный  ровный  свет  заливал
сознание-- Йорам раскрывался, все более подчиняясь.
     Он уже не волен был влиять на происходящее, да и не пытался. В  слиянии
с Камбером сыну пришло  осознание  смысла и целей,  поставленных  отцом,  их
значения для будущего, Больше не было недавних страхов.
     -- Смотри,--  зазвучал  голос Йорама;  по  успокаивающейся  поверхности
заскользили  зеленые листья.-- Вот твоя телесная  оболочка. Смотри, отец, ее
суть  раскрывается тебе. Она та же, что и у тела нашего друга.--  Он перевел
дух-- Пусть в холодном огне, дремлющем Меж нами, смешаются два облика. Прими
вид Алистера Каллена, а  его телесная оболочка примет облик графа Кулдского.
Да будет так. Fiat. Аминь.
     Губы Камбера искривились,  словно он хотел заговорить, но  не  издал не
звука.  Йорам открыл глаза и  со страхом смотрел  на лицо  отца, окутавшееся
туманной дымкой.  В ней  исчезали, стирались родные  черты.  Он  взглянул на
Каллена-- преображался и его облик.
     Магический перстень  полыхнул так,  что Йораму пришлось рукой  прикрыть
глаза.  Когда он снова обрел способность видеть, на  коленях перед ним стоял
уже не его отец. На  лице, совсем недавно мертвом, ожили бледные глаза цвета
морской волны и неуверенно взглянули. А на земле  у его ног застывшие  черты
Камбера принадлежали тому, кто погрузился в вечный сон.
     Йорам отдернул руку от мертвеца и судорожно сглотнул.

     ГЛАВА 8
     Не много поспишь, не много подремлешь, не много, сложив руки, полежишь.
     Книга Притчей Соломоновых 24:33

     В лагерь  они возвратились в ночной тьме.  Между палатками солдаты жгли
костры. Кое-где, обозначая дорогу, горели воткнутые в землю факелы.
     По пути попалось несколько групп с  телами убитых и раненых, и еще двое
михайлинцев с такой же печальной  ношей не привлекли ничьего внимания. После
тяжких ратных трудов отдых был наслаждением, а любопытство-- роскошью.
     Йорам сопровождал тело,  в  котором  все  скоро узнают Камбера МакРори.
Следом Камбер вел за повод коня с мертвой  Ариэллой, В темноте они несколько
раз  увязали в грязи,  но  не воспользовались факелом, не желая обнаруживать
себя  до  поры. Скоро Йорам предстанет перед  всеми в  сыновнем горе. А пока
пусть  его лицо будет  скрыто спасительной темнотой. Впереди у  них  опасная
игра.
     Йорама узнали, когда  они  благополучно  обогнули  королевский  шатер и
двинулись к  михайлинскому,  сначала  какие-то  рыцари  его Ордена,  а потом
компания слуг МакРори, собиравшаяся у костра под графским штандартом. Тут но
шапке  серебристых волос  узнали и викария; у костра зашептались,  и  Камбер
потупился.
     Навстречу бросился  Гьюэр  Арлисский,  этот  бесхитростный  юноша  явно
заждался их  и  сейчас был искренне обрадован. Его приветствие оборвалось на
полуслове -- он взглянул в лицо Йорама, не задержавшего шаг и  продолжавшего
путь  к шатру МакРори.  Гьюэр  остолбенел,  потом  пустился вдогонку и  взял
священника за локоть.
     -- Отец Йорам, что случилось?
     Йорам отвернулся, его плечи задрожали. Гьюэр  взглянул  на ношу лошади,
затем с  тревогой--  на  Йорама  и,  осененный  страшной  догадкой,  на  его
спутника-- Алистера  Каллена.  Бросился  к  лошади Йорама,  откинул  плащ  и
посветил факелом. Стон сорвался с его губ.
     --  О, Господи, не может быть! Лорд Камбер!-- он  вцепился  в  Йорама и
развернул к себе.
     --  Нет, скажите, что это не он! Это другой лорд убит! Кто угодно, хоть
сам Господь Бог, но только не Камбер!
     Трое  людей Камбера,  потерянные,  с  застывшими лицами, приблизились и
отвели  рыдающего  Гьюэра в сторону. Йорам бросил  повод  и  развязал ремни,
крепившие  к седлу страшную поклажу.  Вокруг собирались люди, дымящие факелы
образовали кольцо мерцающих огней.  Камбер-- теперь  викарий-- передал  коня
какому-то михайлинцу, теперь одному из его Ордена, и помогал сыну.
     Кто-то  разостлал  на  земле  у   ног  лошадей  меховой  плащ.  Четверо
михайлинцев-- глава Ордена, священник и двое рыцарей-монахов-- бережно сняли
тело  с  седла  и  опустили  на  плащ.  В  свете  факелов  на  земле  лежало
безжизненное тело графа  Кулдского, черты его заостренного смертью лица были
спокойны. На теле зияли раны, каждая из которых могла стоить жизни, засохшая
кровь казалась черной.
     Испуганный  шепот и  горестные  восклицания  раздались вокруг, один  за
другим  михайлинцы  и  прислуга  графа опускались  на  колени с  обнаженными
головами, отдавая  последний долг тому, кто привел их сюда и утром возглавил
в бою.
     В безмолвии приблизились король и Джебедия. Во взгляде широко  открытых
глаз Синила была настороженность. Он как  пришибленный стоял между Йорамом и
мнимым  Калленом. К нему,  мельком  взглянув  на  тело, обратился  Джебедия.
Камбер сделал вид, что не заметил.  Отвечать было особенно  нелегко-- дружба
отца Алистера и Джебедия была общеизвестна.
     --  Что случилось?-- спросил  Синил после долгой паузы. Йорам попытался
ответить, но исторг из себя только сдержанный стон. Тогда, глядя исподлобья,
отрывисто заговорил Каллен.
     -- Я со  своими людьми преследовал  Ариэллу и ее эскорт, Государь.  Это
было  в лесу  неподалеку  отсюда. Мы  догнали их, и  она, видя, что  бегство
невозможно, решила биться до последнего. В схватке мои люди были перебиты, а
я ранен и  обессилел.  Появление Камбера и Йорама уравняло силы, но перевеса
мы не  получили.-- Он оперся рукой о седло,  словно собираясь с силами. -- В
поединке с последним  телохранителей Камбер был тяжело ранен,  а Йорам лежал
без чувств. Из последних сил я  метнул в нее  меч, бросок оказался смертелен
для Ариэллы.-- Камбер положил руку  на сломанную  рукоять меча Каллена.-- Но
графа Кулдского это уже не могло спасти.
     Он   опустил  голову,  не   желая  и  не   решаясь  продолжать.   Синил
непроизвольно потянулся к лежащему  перед  ним телу,  но спохватился и резко
выпрямился. Когда он обращался к  Йораму,  лицо  короля  было бесстрастно  и
только глаза выдавали его возбуждение.
     --  Мы  разделяем  ваше  горе   и  скорбим  о  кончине  вашего  отца,--
пробормотал он,-- благодарим за услуги, оказанные сегодня. Было бы подлинным
счастьем, если бы граф Кулдский разделил с нами радость победы.
     Он  развернулся  и  поспешно направился к своем  палатке,  Отдалившись,
король   едва   не   припустил   бегом.   Разросшаяся   толпа  вокруг   тела
безмолвствовала, потом поднялся нарастающий ропот.
     --  Отнесем его в  палатку,-- негромко  предложил  Камбер, осваиваясь в
новой роли.
     Он нагнулся и  хотел  подхватить  под руки  своего  убитого друга,  но,
увидев,  что  Джебедия хочет  ему  помочь, з