потребуется твоя помощь.
   - Не знаю, как смогу тебе помочь, - ответил Келсон, подходя к Дугалу.
- Но сделаю все, что в моих силах.
   - Сядь, прижавшись спиной к  двери,  и  попытайся  открыть  сознание,
чтобы я мог  за  него  уцепиться  и  черпать  энергию,  -  велел  Дугал,
обхватывая  правой  рукой  шею  Келсона,  когда  король  подчинился.   -
Постараюсь не очень на тебя давить.
   Келсон закрыл глаза и попробовал  расслабиться,  но  черпать  энергию
оказалось практически неоткуда, так как ее запасы были очень ограничены,
и сам процесс доставил королю большие неудобства. Тем не менее, с другой
стороны двери послышался скрежет дерева о дерево. Это  время  показалось
Келсону вечностью. Но затем дверь поддалась. Он резко со стоном вышел из
транса. Голова болела так, что у него темнело  в  глазах.  Он  с  трудом
сумел сфокусироваться, повернувшись на  руках  и  коленях,  когда  Дугал
полностью распахнул дверь.
   Перед ними открылось еще одно  помещение,  очень  похожее  на  то,  в
котором они находились, с еще одной дверью на  противоположной  стене  и
еще одним гробом из цельного ствола дерева, стоящим посередине. Он также
был закрыт сгнившим покровом, от которого остались лишь лоскутки.  Дугал
медленно поднялся на ноги и с опаской направился к следующей  двери,  но
она точно также оказалась закрыта с противоположной стороны. Он уже сжал
пальцы в кулак и занес  руку  для  удара,  но  остановился  в  последнее
мгновение и просто приложил кулак к двери, а затем уперся в  него  лбом.
Он попытался улыбнуться, когда наконец повернулся к  Келсону,  однако  в
глазах стояло отчаяние.
   - Определенно, когда все это строили, о нас никто не подумал, -  чуть
слышно сказал он. - Никто не предполагал,  что  кто-то  соберется  выйти
наружу, после того как эти двери заперли!
   - Ты думаешь, в той гробнице все  точно  так  же,  как  в  первой?  -
спросил Келсон, с трудом поднимаясь на ноги у первой двери. Его качало.
   - Вероятно, - ответил Дугал.  -  И  справиться  с  задвижкой  с  этой
стороны нет другого способа, кроме того, который я  использовал.  И  нам
никак не узнать, сколько тут всего усыпальниц. А если эти две  на  самом
деле такие старые, как кажутся, а  пещеры  продолжают  использовать,  то
здесь могут оказаться десятки, даже сотни гробниц.
   Келсон на мгновение закрыл глаза, качаясь даже несмотря  на  то,  что
спиной прислонился к стене, затем тяжело вздохнул и направился к Дугалу.
   - В таком случае, нам лучше поскорее взяться за дело. Мне бы хотелось
уже завтра или послезавтра поспать в нормальной постели. Со мной  все  в
порядке, - добавил он, когда Дугал подхватил  его  под  руку  и  посадил
рядом с второй дверью. - Вытягивай энергию, сколько нужно, чтобы  делать
дело. Я буду тебе помогать, даже если потом смогу только ползать.
   Дугал вернулся в первую усыпальницу, взял плащи и пустую флягу, затем
наполнил ее вином из открытого кувшина, после чего вернулся  к  Келсону,
встал на колени перед второй дверью, и приложил к ней  ладони.  На  этот
раз задвижка сдвинулась  немного  легче,  поскольку  он  уже  знал,  что
делает. Но ему все  равно  пришлось  забрать  у  Келсона  слишком  много
энергии, а в одиночку Дугал пока не мог справиться.
   За второй дверью располагалась следующая  усыпальница,  с  еще  одной
дверью на противоположной стене. Двое друзей,  шатаясь,  а  временами  и
ползком добрались до нее и отдыхали почти час перед тем, как  попытаться
ее открыть - и вскоре оказались в следующей усыпальнице.

***

   Пока Келсон с Дугалом с трудом медленно перебирались из усыпальницы в
усыпальницу, хотя захоронения и стали казаться  более  свежими,  начиная
примерно с десятого, обнаруженного ими, Морган с  Дунканом  пребывали  в
таком же унынии и с почти такой же сломленной  волей,  хотя  и  не  были
столь же  голодны.  Они  оставили  часть  своих  спутников  в  лагере  у
водопада, чтобы те несли там вахту, а сами продолжили поиски с Кьярдом и
Дхассом, проверяя лозой путь подземной реки. Когда они вчетвером  сидели
у костра и ели зайца, пойманного и  зажаренного  Дхассом,  Морган  снова
задумался, не теряют ли они попусту время, продлевая  страдания,  вместо
того, чтобы окончательно признать, что Келсон и Дугал мертвы.
   - Вы, и правда, считаете, что есть надежда? - спросил Кьярд, упираясь
подбородком в колени.
   Морган резко поднял голову, подумав, не удалось  ли  старику  уловить
его мысль. Когда-нибудь ему и впрямь следует попытаться побольше  узнать
об этом втором зрении, которым  Кьярд  оправдывал  слишком  многие  свои
ощущения, необъяснимые иным способом.
   - А ты готов бросить поиски, Кьярд?  -  ответил  он,  когда  на  него
удивленно посмотрел Дункан.
   Кьярд покачал головой  и  вздохнул,  обхватывая  колени  руками,  что
давало хоть какое-то  успокоение  -  чего  не  могли  сделать  ни  слова
Моргана, ни чьи-либо еще.
   - Нет, я с вами до конца, сударь. Просто я не знаю, понравится ли нам
то, что мы наконец найдем. Сама мысль о  том,  чтобы  опускать  в  землю
молодого парня... Вы,  конечно,  не  верите,  что  они  столько  времени
оставались живы.
   - Я не могу сдаться до тех пор, пока не останется  абсолютно  никакой
надежды! - воскликнул Морган.
   Пламя костра резко взметнулось вверх, когда он вылил в  него  остатки
из своей  чаши.  Затем  он  поднялся  на  ноги  и,  слегка  пошатываясь,
отправился на край освещенной поляны.  Через  несколько  секунд  к  нему
присоединился Дункан.
   - С тобой все в порядке?
   - Нет, со мной не все в порядке, и не будет в  порядке,  пока  мы  не
будем знать правду, - резко ответил Морган,  и  сразу  пожалел  о  таком
тоне. - Прости, Дункан, - тут же добавил он. - Наверное, все случившееся
в конце концов подействовало мне на нервы - сознавать,  что  мы  сделали
все, что в наших силах, и это не помогло. Ведь  нам,  пожалуй,  в  конце
концов придется признать, что они, и правда, мертвы.
   - Ну, до этой точки мы еще не дошли! - с чувством сказал Дункан. -  И
мы ее не достигнем, пока у нас остается вера, что мы их найдем.
   - Вера, - на  губах  Моргана  мелькнула  горькая  усмешка,  когда  он
посмотрел на Дункана. - Тебе легко  говорить.  Однако  моя  вера  сейчас
несколько поколебалась, Дункан. Как Бог мог сделать такое с нами? Как Он
мог допустить, чтобы это случилось?
   - Может, Он проверяет нас.
   - Ну, если это так, то я отказываюсь от проверки.
   - Нет, ты не отказываешься, - ответил Дункан, - потому что я тебе  не
позволю. Давай попробуем еще  разок  связаться  с  Келсоном  и  Дугалом.
Послать им Зов. Если они все еще живы, то мы им, в самом деле, нужны.
   Они вернулись к костру, затем Кьярд и Дхасс, по просьбе двоих Дерини,
сели рядом с ними, чтобы давать Моргану и Дункану необходимую энергию.
   Кьярду и Дхассу теперь было легко это  делать,  потому  что  подобный
ритуал совершался каждый день, утром и  вечером,  с  тех  пор,  как  они
покинули лагерь у водопада. На этот раз они добились не большего успеха,
чем в предыдущие, после чего Кьярд с Дхассом плавно перешли из состояния
транса в обычный сон. Морган же с Дунканом, все еще  не  разрывая  связи
друг с другом, почти час лежали без сна, вспоминая тех, кого искали.

***

   А те двое  тем  временем  продолжали  пробираться  из  усыпальницы  в
усыпальницу.  Каждое  следующее  захоронение  было  более  поздним,  чем
предыдущее и в каждом имелась  закрытая  дверь,  преграждающая  движение
вперед.  Они  пытались  ничего  не  трогать,  кроме   необходимого   для
выживания, потому что отнюдь не хотели показывать неуважение к  мертвым,
которых тревожили в своей попытке вырваться на свет.
   Однако при первой же возможности они вооружились, на тот случай, если
после внезапного появления из гробниц их встретят враждебно, и  придется
вступить в схватку, до  того,  как  их  объяснения  выслушают.  Само  их
присутствие   в   гробницах   вероятно   будет    рассматриваться    как
надругательство и осквернение священного  места.  Они  также  продолжали
осматривать съестные припасы  в  каждой  новой  гробнице.  Силы  Келсона
истощались особенно  быстро,  так  как  он  постоянно  отдавал  энергию,
необходимую Дугалу для открывания дверей. Кислое вино  поддерживало  их,
но они оба постоянно были слегка пьяны, пока  Дугал  не  обнаружил,  как
воспользоваться своими способностями, чтобы  противодействовать  эффекту
опьянения, по крайней мере, для себя самого. Что касается Келсона,  ему,
по мнению Дугала, лучше было как раз оставаться  чуть  нетрезвым  -  это
немного облегчало головную боль, сопровождавшую его постоянно с  момента
прихода в сознание.  Дугал  многое  бы  отдал,  чтобы  найти  зерно,  не
зараженное насекомыми и не заплесневевшее, или  корочку  хлеба,  еще  не
ссохшуюся до состояния известкового раствора, который  они  отколупывали
из первой стены.
   Но приемлемым для потребления оставалось  только  вино.  Единственная
попытка Дугала съесть горсть зерна закончилась ужасными спазмами живота,
перешедшими в потерю сознания и галлюцинации, в результате чего  они  не
могли продолжать путь целые сутки. За это время Дугал  настолько  ослаб,
что не смог даже поддерживать магический огонь, и  отчаявшемуся  Келсону
пришлось отломить от сундуков  с  подношениями  несколько  досок,  чтобы
зажечь факелы, при свете которых он смог ухаживать за Дугалом.
   Реакция организма на зараженное зерно показала  не  только  опасность
отравления старыми продуктами,  но  и  какое  количество  энергии  Дугал
тратил на поддержание магического огня. Все случившееся научило их  быть
осторожными  и  экономными.  В  дальнейшем  они  предпочли  использовать
факелы, а не магический огонь, хотя  и  пытались  ничего  не  разрушать,
кроме деревянных сундуков с подношениями.
   На самом деле, когда им впервые захотелось освободить мочевой пузырь,
они   некоторое   время   обсуждали,   какое   место   будет    наименее
оскорбительным, не желая осквернять священную землю.  Дугал  каждый  раз
переживал, когда ему приходилось освобождать еще один  сундук  и  ломать
его на факелы. Некоторые были очень красиво сделаны.
   Таким  образом  освещая  себе  дорогу  факелами  они  открыли   дверь
очередной усыпальницы, и это  захоронение  неожиданно  оказалось  совсем
свежим.
   Венки  из  вечнозеленых  растений,  разбросанные   по   полу   вокруг
пьедестала, почти не изменили цвет. А обитатель гробницы умер  не  более
недели или двух назад.
   Он, похоже, был ненамного старше их самих - ему  казалось  не  больше
двадцати пяти или тридцати.
   Он лежал не в деревянном гробу, как большинство  захороненных,  кроме
последних предшественников,  а  прямо  на  ткани,  которой  был  застлан
пьедестал из кучи камней. Тело завернули в плащ, под  которым  оказалась
одежда из добротной темной-серой шерсти, доспехи отсутствовали. Знакомая
сетка из красных нитей покрывала его с головы до ног,  но  эту,  похоже,
сплели из грубой шерсти, а не шелка, в узлы же поместили не  драгоценные
камни. Даже Келсон, чьи обычные ощущения были несколько размыты вином, а
способности снижены до малой части обычного  уровня,  мог  сказать,  что
сетка не заговорена.
   Однако гораздо  больший  интерес  представляли  подношения  умершему,
оставленные на небольшом столике, стоявшем в головах возвышения: плоские
круглые хлебцы, сильно засохшие, но еще не покрывшиеся плесенью,  плотно
закрытые фляги с элем, который не  только  не  испортился,  а  показался
почти амброзией двум изголодавшимся юношам.
   Когда Келсон смотрел на то, как лежал хлеб и стояли кувшины  с  элем,
ему вспомнились хлеб и вино - дароприношения во время мессы, и он указал
на это Дугалу после того, как они жадно заглотили по  несколько  кусков.
Находка съедобной пищи, первой, попавшей им в  рот  после  многих-многих
дней, временно отодвинула необходимость проникать за следующую дверь.
   - Неважно, по какой причине они все это тут оставили, - сказал Дугал,
вытирая рот рукавом после большого глотка из кувшина. - Я рад,  что  так
получилось. Возможно, они спасли нам жизнь.
   - Да уж, - пробормотал Келсон с набитым  ртом,  когда  Дугал  поближе
склонился над неподвижным восковым лицом трупа. -  Как  ты  думаешь,  от
чего умер этот парень? Он  очень  молод.  И,  главное,  сколько  он  тут
лежит?
   Дугал покачал головой.
   - Не знаю. Неделю? Самое большее,  две.  Взгляни  на  эту  зелень,  -
добавил  он,  носком  сапога  подбрасывая   ветки,   валяюшчеся   вокруг
пьедестала. - Они ведь  совсем  свежие,  так  что  не  могут  тут  долго
находиться.
   - Наверное, ты прав. утолив голод и  жажду,  друзья  наполнили  флягу
элем и прихватили две последние буханки хлеба, завернув их в край  плаща
Дугала, после чего придвинулись к двери. Келсон все еще  нетвердо  стоял
на ногах, но чувствовал себя лучше, чем когда-либо с момента  прихода  в
сознание. Он держал зажженный факел, когда Дугал склонился перед  дверью
и, как обычно, приложил ладони к тому месту, где с другой стороны должна
находиться задвижка. Келсон держал руку на шее Дугала, чтобы  тому  было
легче черпать из него энергию.
   Келсон гораздо легче перенес это усилие, чем раньше, и все еще  стоял
на ногах, когда дверь поддалась и открылась. На этот  раз  помещение  за
нею оказалось пустым, хотя дверь с другой стороны  была  так  же  прочно
закрыта, как и другие. На этот раз Келсон сел на пол  рядом  с  Дугалом,
потому что оба не успели даже частично восстановить силы для  еще  одной
попытки. Но ждать они не могли,  даже  сознавая,  как  им  будет  тяжело
открывать вторую дверь подряд. За этой последней преградой могла  лежать
свобода...
   Келсон вздохнул с облегчением, когда она открылась, а  затем  вдохнул
свежий холодный воздух, попахивающий  сосной  и  дымком.  Поднимаясь  на
дрожащих ногах, король ухватился за полу плаща Дугала.
   Впереди простирался коридор, по обеим сторонам которого в специальных
подставках горели факелы - определенный знак, свидетельствующий  о  том,
что они вернулись к живым людям, да и воздух больше  не  был  затхлым  и
влажным, как в гробницах, хотя они еще и не выбрались наружу.
   - Слава Богу! - прошептал  Келсон,  когда  они  с  Дугалом  нетвердой
походкой направились в ту сторону, откуда ощущалось дуновение ветерка, с
наслаждением втягивая воздух. - Дугал, мы выбрались!
   Мы свободны!
   Не успев сделать и дюжины шагов, они  вышли  из  пещеры  на  открытое
место. Там обнаружился костер - и люди, сидевшие вокруг огня, уставились
на них в ужасе и изумлении. Келсон с Дугалом тоже застыли  на  месте,  и
какое-то время все просто безмолвно взирали друг на друга,  причем  один
из людей у костра  украдкой  перекрестился.  Тут  же  другой  вскочил  и
попытался с криком:
   - Духи! Мертвые восстали!
   - Это не духи! - рявкнул еще один. -  Это  разбойники.  Они  пытались
ограбить туам койсригт! Хватайте их!
   - Воры! Надругательство! - подхватили крик остальные, и внезапно  все
они, выхватив оружие, ринулись на двоих друзей.
   У Келсона не было времени даже подумать, почему их  атакуют,  он  был
слишком потрясен, чтобы выхватить старый короткий меч, заткнутый за пояс
- даже если бы у него и осталась физическая  сила  сражаться.  У  Дугала
хватило воли выхватить оружие, одновременно крича нападавшим, чтобы  они
отступили и что перед ними король, но, казалось, его никто не слушал.
   Келсон  слабо  сопротивлялся,  когда  на  них  набросились,   пытаясь
объяснить, что он не вор, а король.
   Ведь река, определенно, не могла вынести их за пределы  Гвиннеда?  Но
его перекричали. Старший приказывал связать их и не слушать, что говорят
осквернители святых мест.
   Когда  Келсона  повалили  на  землю,  крича  что-то  на  малопонятном
диалекте, король заметил, как Дугал рухнул под натиском по меньшей  мере
шести человек, причем один из них ухватил Дугала сзади за  шею,  и  лицо
друга побагровело.
   Келсон продолжал сражаться за  свою  жизнь,  уже  обезоруженный,  его
голова раскалывалась от боли, кровь стучала в висках, и он  почти  терял
сознание, и вдруг король  увидел,  как  в  огромном  кулаке  нападавшего
мелькнул кинжал, целящий ему прямо в голову.
   Он попытался увернуться или, по крайней мере, отклонить удар,  но  не
смог  отпрянуть  достаточно  быстро  и  достаточно  далеко.  Его  голову
пронзила боль, причем в том же месте, которым он ударялся раньше, и  все
вокруг погрузилось во мрак.

Глава двадцать третья

Не бойся смертного приговора, вспомни о предках твоих и потомках (Сирах 41:5)

   С Дугалом тоже обошлись грубо, но он во время борьбы ни разу не терял
сознание, хотя и был близок к этому, когда один  из  нападавших  схватил
его за шею и чуть не придушил, в то время  как  другие  держали  его  за
руки. В  надежде  предотвратить  худшее  и  понимая,  что  он  не  может
надеяться на  побег,  по  крайней  мере,  сейчас,  Дугал  расслабился  и
притворился, будто лишился чувств. После этого его  положили  на  землю,
стянули с него плащ и пояс, но горло отпустили и больше не били.
   Однако притворство далось ему с большим трудом: он  видел,  как  упал
король, и смертельный блеск кинжала над его головой. Дугал  не  заметил,
как ударили Келсона и куда, но король тут же прекратил сопротивление.
   Дугал в отчаянии молился, чтобы они не убили Келсона, и изо всех  сил
пытался не разрыдаться. Хотя ему страшно хотелось вскочить и броситься к
королю, он понимал: это все равно не поможет Келсону - если  теперь,  им
вообще, что-то поможет - а его самого только сильнее  изобьют,  а  то  и
убьют. Если  же  Дугалу  удастся  остаться  в  живых,  то,  возможно,  с
пленителями еще удастся договориться, хотя сейчас они так громко  вопили
об осквернении могил и воровстве, что едва ли были расположены слушать.
   Тем не менее,  Дугал  удачно  изобразил  потерю  сознания,  пока  его
продолжали обыскивать. Думая, что  он  не  слышит,  пленители  сделались
словоохотливыми, правда, изъяснялись они на каком-то странном  диалекте,
в котором Дугал понимал лишь слово из десяти. Правда, одно  из  них  ему
удалось уловить совершенно определенно, и это было слово "рыцарь".., они
все повторяли его, когда добрались до золотых  шпор.  Они  сняли  шпоры,
явно понимая, что те представляют ценность, а затем, поразмыслив, решили
забрать и сапоги.
   Когда они сняли сапоги,  не  обращая  внимания  на  его  поврежденную
лодыжку, Дугал, в самом деле, чуть не  лишился  чувств,  хотя  прекрасно
понимал: эти действия разумны, с их точки  зрения,  поскольку  уменьшают
вероятность побега. Без сапог  и  без  оружия  в  горной  местности,  он
определенно не сможет далеко уйти. Они также стащили кожаную безрукавку,
оставив его на холоде лишь в рубашке и штанах.
   Это позволило им обнаружить  медальон  святого  Камбера  и  кристалл,
принадлежавший матери, и они забрали и то, и другое. Они  лишили  его  и
перстня-печатки Макардри, после чего перекатили на живот, заломили  руки
на спину и связали.
   Тут  они  тоже  действовали  со  знанием  дела,  связав  запястья   и
дополнительно проведя веревку вокруг больших пальцев,  так,  что  он  не
смог бы опустить Руки даже до пояса, не  то  что  развязаться.  От  этих
действий заболело поврежденное запястье, хотя Дугал  и  думал,  что  оно
практически зажило, но  он  смог  выдержать  эту  боль.  Однако  лодыжка
заставляла его стонать, когда они связывали его щиколотки, потом колени,
а  потом  подтянули  ноги  к  рукам  и,  продев  веревку  вначале  через
скрученные запястья, обвязали ее вокруг шеи  так,  что  если  он  станет
сильно дергаться, то задушит себя сам.  Но  затем,  когда  двое  из  них
перекатили его на  бок,  собираясь  поднять  и  куда-то  нести,  веревка
врезалась в горло, и Дугал наконец потерял сознание.
   Очнулся Дугал от приглушенного гула голосов.
   Он все еще не вполне пришел в себя, веревка давила на  горло,  но  он
понял, что оказался в небольшой полутемной комнатке, и  лежит  на  левом
боку. Лицо касало