уди Джудаеля. - Вам надо только попросить.
   - Я не стану просить об этом.
   - Тогда я не буду давить на Вас, - сказал Келсон. - Я должен оказать  Вам
все почести, которые Вы заслужили своими  достойными  поступками,  и  должен
сказать,  что  мне  жаль,  что  мы  не  достигли  нынешнего  взаимопонимания
несколько месяцев назад, когда все можно было изменить. Думаю, что при  иных
обстоятельствах я гордился бы, если Вы, Джудаель  Меарский,  стали  бы  моим
другом и советником.
   - Я был бы горд возможностью служить Вам,.. мой повелитель,  -  прошептал
Джудаель.
   - Тогда, прежде чем Вы уйдете, сделайте для меня хотя  бы  одно,  -  тихо
сказал Келсон. - Благословите меня.
   - От всего сердца, Сир, - с этими словами он поднял  правую  руку,  чтобы
перекрестить лоб Келсона. - Да благословит всемогущий Господь  тебя,  Келсон
Гвинеддский, и да позволит он править тебе честно и мудро  долгие  годы.  Во
имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
   - Аминь, - прошептал Келсон.
   Он не смел еще раз взглянуть в глаза Джудаелю. На глаза  ему  навернулись
непрошеные слезы, он встал, отвернулся и, задержавшись лишь для того,  чтобы
забрать из рук молчаливого Моргана  свой  меч,  вышел  во  двор,  где  стоял
ожидавший его приказов палач.
   Прежде чем выйти на солнечный свет, он снова положил меч  на  сгиб  руки,
как если бы это был скипетр, придал лицу важное  выражение  и,  встав  перед
своими офицерами, подозвал палача. Это  был  тот  же  палач,  который  шесть
месяцев назад казнил Лльювелла Меарского, державший свой широкий, в  полторы
ладони, меч так легко, как будто это была рапира.  Заметив  сигнал  Келсона,
палач немедленно подошел и опустился на одно колено,  положив  свои  крупные
руки на рукоятку меча.
   - Государь?
   - Он скоро выйдет, - тихо сказал Келсон. - Сделай, как он захочет.
   Он не связан, и я не думаю, что он  будет  просить,  чтобы  ему  завязали
глаза.
   Это помешает тебе?
   - Нет, государь.
   - Хорошо. Отнесись к нему как можно уважительнее и помни, что он принц.
   Я не хочу, чтобы он страдал.
   - Государь, я постараюсь сделать все быстро.
   - Спасибо. Хотел бы я, чтобы мне больше никогда не понадобились  бы  твои
услуги.
   - Я хочу того же, государь.
   - Я знаю. Иди. Он скоро выйдет.
   Палач не ответил, только кивнул в знак того,  что  понял,  и  поднявшись,
вернулся к плахе, булыжник вокруг которой был устлан соломой. От  внезапного
прикосновения Моргана Келсон вздрогнул  и  мысленно  обрадовался  тому,  что
герцог - Дерини не стал ничего говорить.
   В то же мгновение в дверях часовни появилась опиравшаяся на  руку  Дугала
Кайтрина в сопровождении Дункана. Следом за ними, склонив головы в  молитве,
показались  Джудаель  и  Кардиель.  Джудаель  жадно  ловил   каждое   слово,
произносимое Кардиелем.
   Они остановились  на  мгновение,  чтобы  Кардиель  мог  в  последний  раз
перекрестить приговоренного.
   После этого Джудаель медленно направился к центру двора. Палач  опустился
перед ним на колени, прося благословения, и  Джудаель  спокойно  благословил
его. Настал черед Джудаеля  опуститься  на  колени,  повернувшись  спиной  к
слегка прикрытому соломой мечу... и к Келсону.
   Еще несколько мгновений, пока палач спокойно доставал блестящий клинок из
- под соломы и занимал позицию  за  спиной  Джудаеля,  ожидая  сигнала,  тот
стоял, склонившись в молитве и прижав руки к губам. Потом Джудаель, все  еще
шепча молитву, поднял голову и опустил руки - и в то же  мгновение  сверкнул
меч.
   Даже Морган поморщился, когда раздался глухой стук меча, но удар,  как  и
обещал палач, был точен  и  разрубил  шею  Джудаеля  как  сноп  пшеницы.  Из
разрубленной шеи фонтаном хлынула кровь,  пропитывавшая  солому  как  губку,
тело медленно упало,  и  когда  Кардиель  подошел  к  телу,  чтобы  прочесть
последнюю молитву по отлетевшей душе, Келсон передал  свой  меч  Моргану  и,
снимая свою шелковую мантию, тоже подошел к телу, чтобы  накрыть  его  своей
мантией. Когда Келсон вернулся, Морган заметил на его руке кровь и  поначалу
подумал, что это кровь Джудаеля, но, заметив следы крови на мече, понял, что
это кровь Келсона.
   - Государь, вы порезались, - тихо сказал он, держа  меч  одной  рукой,  а
другой беря Келсона за руку.
   - Неважно, - пробормотал Келсон, позволяя Моргану отвести его в сторонку,
чтобы осмотреть руку. - Аларик, я мог  спасти  его,  но  он  не  захотел.  Я
предложил ему жизнь. Он вместо этого выбрал смерть.
   Моргану не составило труда проникнуть в разум Келсона, с которым  он  был
теперь связан кровными узами, и, уловив  слабый  след  того,  что  произошло
между ним и Джудаелем, понять, что Келсону нужно очистить свою душу.
   - Государь, мне залечить вашу руку? - еле слышно прошептал он. -  Или  Вы
хотите, чтобы порез остался?
   Келсон шумно сглотнул и склонил голову.
   - Пусть пока  останется,  -  тихо  сказал  он.  -  Пусть  на  моих  руках
действительно будет кровь. Я пролил ее немало за те неполных четыре года,  в
течение которых я правлю своей страной.
   - В будущем вам придется пролить еще больше, - сказал Морган. - -  Молите
Бога,  чтобы  это,  как  и  прежде,   происходило   исключительно   во   имя
справедливости и чести. Келсон, все мы должны делать то, что должны.
   - Да, - Келсон тяжело вздохнул. - Мы должны делать то, что должны.
   Но есть дела, которые мне никогда не будут нравиться.
   - Это так. Но они и не должны нравиться Вам.
   Еще раз вздохнув, Келсон обтер клинок о свой сапог - на темно  -  красном
кровь будет незаметна - и убрал его в ножны.  Он  решил  оставить  кровь  на
руке, но все - таки загнул палец, скрывая ранку.
   - Что теперь? - пробормотал он. - Сомневаюсь, но, может быть, у меня есть
немного времени?
   - Боюсь, что у Вас есть всего лишь несколько минут. Вы хотите остаться  в
часовне один?
   - Нет, я найду себе местечко. Подержите это за меня,  хорошо?  -  спросил
он, передавая Моргану меарскую. - У меня болит голова от нее. И постарайтесь
организовать совещание где - то через час. Думаю, что лучше всего в  главном
зале. Попросите, чтобы все вновь присягнувшие меарские командиры, тоже  были
там. Нам надо решить очень много проблем,  прежде  чем  мы  сможем  хотя  бы
подумать о том, чтобы отправиться домой.
   - Да, мой принц.
   Морган, держа в руках меарскую корону, наблюдал как Келсон  повернулся  и
пошел к лошадям, пытаясь найти хотя  бы  подобие  уединения  в  переполненом
дворе. Увидев, как Келсон спрятал лицо  в  белоснежной  гриве  коня,  Морган
понял, что голова Келсона болела вовсе  не  от  веса  меарской  короны.  Вес
короны был гораздо большим,  чем  физический  вес  украшенного  драгоценными
камнями обруча, который Келсон так небрежно отдал ему на  хранение.  В  этом
весе были и пролитая кровь, и отнятые жизни, и одиночество.
   Морган знал, что самым плохим из этого было одиночество. Одиночество было
одна из самых плохих частей, Морган знал. Если бы Сидана осталась  жива,  то
от одиночества удалось бы избавиться, по меньшей мере, частично - тут, как и
раньше, Морган заставил себя перестать думать о том, - что было бы,  если  .
Сиданы не было в живых; и именно  ее  смерть  потребовала  этой  кампании  в
Меаре, которая дала шанс торентскому  заговору,  который  мог  осуществиться
только в отсутствие Келсона.
   Теперь, когда члены меарской королевской династии были похоронены и  была
установлена новая система правления,  пришло  время  возвращаться  в  Ремут,
снова заниматься торентской проблемой, снова  жалеть  о  гибели  Джудаеля  и
многих других, и, рано или поздно, найти новую невесту. Может быть, эту юную
монашку, Ротану. Риченда сказала ему, что их обоих,  похоже,  тянет  друг  к
другу даже после столь короткой встречи в Талакаре. Вне зависимости от того,
что по этому поводу думает Келсон, жена - подходящая жена - ему не помешает.
   А пока Келсону надо было побыть несколько минут одному,  чтобы  примирить
свою совесть со своим разумом и найти  силы,  чтобы  продолжать  нести  свои
обязанности. В конце концов, ему всего лишь семнадцать  -  почти  мальчишка,
несмотря на то, что жизнь уже успела потрепать  его.  Но  ведь  никто  и  не
говорил, что быть королем легко. Быть хорошим королем, конечно,  нелегко,  а
уж великим королем, каким, как был убежден Морган, может стать Келсон -  еще
труднее.
   Морган заметил, как Келсон решительно поднял голову  и  расправил  плечи,
обводя взглядом двор. А Морган, поприветствовав нескольких младших  офицеров
Келсона, приступал к выполнению распоряжений короля, будучи уверен, что  его
правитель выдержит это испытание его  духа  не  хуже,  чем  все  предыдущие.
Морган гордился тем, что служил отцу Келсона, и был  горд,  что  ему  выпала
честь служить королю Келсону Гвинеддскому.
   На этом заканчивается Вторая Книга Хроник Короля Келсона.

***

   Книга III, Поиски Святого  Камбера,  расскажет  о  поисках,  которые  вел
Келсон для того, чтобы исполнить свою мечту о восстановлении Святого Камбера
на подобающем  ему  месте  святого,  покровительствующего  магии  Дерини,  и
Защитника Человечества.




    Кэтрин КУРТЦ
   ХРОНИКИ КОРОЛЯ КЕЛСОНА III
    ТЕНЬ КАМБЕРА

Перевод с английского М Жуковой


Анонс

    "Хроники  Дерини"  Уникальная  сага  -  "фэнтези",  раз  и  навсегда
вписавшая имя Кэтрин Куртц в золотой фонд жанра "литературной легенды".
   "Хроники Дерини" Сказание о мире странном, прозрачном и прекрасном, о
мире  изощренно-изысканных  придворных  интриг,  жестоких  и   отчаянных
поединков "меча  и  колдовства",  о  мире  прекрасных  дам,  бесстрашных
кавалеров, порочных чернокнижников и надменных святых. Сказание о  мире,
силою магии живущем - и магию за великий грех считающем.
   Настоящие поклонники фэнтези!
   "Хроники Дерини"  должны  стоять  на  вашей  книжной  полке  -  между
Толкиным и Желязны! Особенно - ПОЛНЫЕ "Хроники Дерини"!

Пролог

Вот, ты наставлял многих, и опустившиеся руки поддерживая (Иов 4:3)

   Внезапно неподалеку  зловеще  грохотал  гром.  Принц  Конал  Халдейн,
двоюродный брат короля  Келсона  Гвиннедского,  остановился  на  пару  с
оруженосцем под деревом с облетевшей листвой. Конечно, это  было  жалким
укрытием, и он поплотнее закутался в промасленный кожаный плащ и прикрыл
глаза, чтобы в них не попадали крупные капли все усиливающегося дождя.
   -  Черт  побери!  Мне  казалось,  грозы  на  время   закончились,   -
пробормотал он, накидывая на голову отороченный мехом капюшон. -  Может,
удастся ее здесь переждать.
   Впрочем, Конал и сам не верил в то, что  говорил,  поскольку  март  в
Гвиннеде всегда славился непредсказуемой погодой. Час назад, когда  двое
молодых людей выехали из городских ворот Ремута, небо было  относительно
чистым, но очень скоро  быстро  бегущие  облака  погрузили  местность  в
непроницаемый серый мрак, похожий на сумерки, а не полдень.
   Упала и температура воздуха. По мере того, как гроза приближалась,  а
дождь усиливался, Конал чувствовал наэлектризованность воздуха,  которая
всегда бывает перед грозой. Если бы он всего лишь промок, Конал  мог  бы
посмотреть на происходящее  с  относительной  долей  здорового  юмора  -
потому что он отправился  в  путь  по  собственному  желанию,  а  не  по
монаршему повелению.  Но  его  терпение  лопнуло,  когда  ледяной  дождь
перешел в град величиной с ноготь, который больно бил принца, оруженосца
и лошадей.
   - Боже мой! Да они же величиной с яйца ржанки! - воскликнул принц.
   - А, может, лучше скорее поехать  дальше,  сэр?  -  жалобным  голосом
предложил оруженосец  Джован,  дрожащий  на  промокшей  лошади,  которая
жалась к серому жеребцу Конала. - Не думаю, что он скоро  закончится.  И
сильнее-то мы все равно не промокнем.  Да  и  ваша  дама,  конечно,  уже
развела огонь.
   Мы сможем обсохнуть у очага.  А  лошадям  будет  лучше  в  ее  уютном
маленьком стойле.
   Несмотря  на  испорченное  настроение,  Конал  слегка  улыбнулся   и,
пришпорив жеребца, устремился навстречу дождю. Оруженосец последовал  за
ним.
   Его дама. Да, конечно. Дама, на которую намекнул Джован, не  являлась
основной причиной, побудившей Конала выехать из города. Но  она  обещала
стать достаточно приятной побочной наградой. И ее  никто  не  назвал  бы
дамой - в том смысле, который обычно вкладывался в это слово при  дворе.
Симпатичная и уступчивая  Ванисса  была  его  возлюбленной,  любовницей,
подружкой, как он называл ее в  зависимости  от  настроения.  Иногда  во
время занятий любовью он величал ее и своей "дамой". Но она сама  знала,
что никогда не станет его женой. Эта  честь  оставлялась  для  принцессы
королевской крови, которую уже выбрал при дворе Конал, хотя  объект  его
внимания еще об этом не знал.
   Летом Ванисса родит ему ребенка, и Конал проследит, чтобы мать и дитя
были всем обеспечены.
   Однако посещения Ваниссы в первую очередь служили удобным  прикрытием
для другой деятельности, которая вызвала бы гораздо больше вопросов, чем
любовница - если  бы  об  этой  деятельности  прознали  некоторые  люди,
включавшие, по крайней мере на сегодняшний день, кузена Келсона  и  всех
его доверенных лиц, в особенности из числа Дерини.
   Конал часто сожалел о том, что сам не относится к Дерини, несмотря на
оскорбления и преследования, которым подвергали их церковь и государство
в последние  двести  лет:  Дерини  обладали  магическими  способностями,
дающими  им  значительные  преимущества  над  обычными  людьми.  Церковь
официально проклинала их силу, как сатанинскую и  порожденную  адом.  Но
совершенно неисповедимо семья Конала -  Халдейны  -  потенциально  могла
овладеть силой, похожей на силу Дерини. Однако этим  даром  обладали  не
все Халдейны. Установилось, что только один Халдейн из каждого поколения
мог реально применять эти способности, и это был человек, восседающий на
троне. В поколении Конала им оказался его кузен, Келсон Халдейн.
   Это ограничение вызывало у Конала негодование:  он  сам  был  старшим
сыном  второго  сына  короля  из  Халдейнов.   Но   его   неудовольствие
происходило в основном не из-за унаследования трона Келсоном и  владения
им силой Халдейнов - это ведь случайность рождения  -  но  скорее  из-за
того, что только одному Келсону принадлежало право на магическую силу. А
это, как казалось Коналу, не имело никакой связи с занятием престола.  В
результате Конал на  протяжении  последнего  года  предпринял  некоторые
шаги, выясняя, может ли кто-то еще из того же поколения обладать теми же
способностями и освоить то, что умеет занимающий трон Халдейн,  или  это
все-таки невозможно. И именно по этой  причине,  за  несколько  дней  до
своего восемнадцатилетия и посвящения в рыцари, Конал  путешествовал  по
такой отвратительной погоде. Он ехал на встречу с  наставником.  А  если
эта поездка даст ему еще и возможность удовлетворить кое-какие  плотские
потребности...
   Предвкушение встречи с Ваниссой приподняло настроение  Конала,  когда
он решил все-таки прорываться сквозь грозу. Он прекрасно  знал:  девушка
обеспечит принцу гораздо большее, чем жаркий огонь,  о  котором  говорил
Джован. Оруженосец-то имел в виду очаг...
   К тому времени, как град  опять  перешел  в  обычный  дождь,  путники
остановились у ее стоящего отдельно небольшого домика. Лужи в  крохотном
дворике были полны нерастаявших градин. Спрыгнув  с  коня,  Конал  бегом
бросился к двери, под его ногами  хрустели  ледышки.  Джован  остался  с
лошадьми. Конал даже не успел постучаться, а дверь  уже  распахнулась  и
радостная Ванисса пригласила его войти, немного  неловко  склонившись  в
поклоне. Копна темных волос упала почти до колен, окутывая  ее,  подобно
мантии.
   - А, мой господин, я не знала, ждать ли вас в эту  грозу.  Проходите,
снимите мокрые вещи и погрейтесь  у  огня.  Вы  дрожите.  Вы  же  можете
умереть от холода!
   Он в самом деле дрожал, но не только от холода.
   Влага блестела на  шелковистых  усиках,  а  с  коротко  подстриженных
черных волос падали капли. Он  откинул  назад  капюшон  и  взял  в  руки
поданное  полотенце,  чтобы  вытереться.  Принц  почувствовал   жар   от
прикосновения Ваниссы, когда она расстегивала его плащ и дотронулась  до
шеи. Это прикосновение словно молния пронзило каждую клеточку его тела и
наполнило жаром.
   В тишине,  нарушаемой  только  биением  сердца,  принц  смотрел,  как
Ванисса расправила мокрый плащ, с которого капала вода, на  стуле  перед
очагом.
   Конал снял прилипшие к рукам  перчатки  и  нетерпеливо  опустился  на
другой стул,  вдыхая  кисло-сладковатый  запах  плетеных  из  камышей  и
ароматных трав половиков,  и  более  резкий  запах  подогретого  вина  с
пряностями. Он кивнул с благодарностью, когда она протянула ему кубок  с
жидкостью, от которого шел пар, и склонилась, чтобы  снять  забрызганные
грязью сапоги. Его глаза оценивающе опустились  на  пикантный  вырез  на
груди. Когда Ванисса закончила сражение с сапогами, они оба  уже  тяжело
дышали.
   - Моему господину будет достаточно тепло? - спросила она,  принеся  в
охапке грубое шерстяное одеяло, чтобы укутать его плечи.
   Конал  знал,  что  на  самом  деле  ему  не  следует  позволять  себе
отвлекаться, пока он  не  завершил  дела,  но  ему  всегда  было  трудно
отказывать себе в удовольствиях. Да и  Ванисса  старалась  угодить  ему,
радостная и готовая к любви. Ее тело  только-только  начало  полнеть  от
ребенка, которого она носила под сердцем...
   Чуть  не  перевернув  кубок  (он  торопился,  отставляя  его),  принц
завернул  ее  с  собой  в  одеяло  и  увлек  на  половики  перед  весело
потрескивающим огнем, Он желал одного - быстро удовлетворить свою плоть.
Внезапно кто-то схватил его за тунику и рванул  с  Ваниссы,  опустив  на
спину так, что он сильно  ударился  головой  об  пол.  Рука  в  перчатке
прижала его правую руку, не давая выхватить меч, колено уперлось  ему  в
грудь, к горлу приставили кинжал.
   - Боже, мальчик, даже способностей  Дерини  не  требуется  для  того,
чтобы застигнуть тебя врасплох, когда ты ведешь себя так глупо! - сказал
знакомый голос, но он не принадлежал Джовану. - На моем месте  мог  быть
кто угодно!
   Когда Конал понял, кто с ним разговаривает, тревога и  злость  быстро
перешли в ярость. Он был вынужден с неохотой признать  правоту  другого.
Конал сжал запястье противника, чтобы защититься и отодвинуть  клинок  в
сторону,  а  его  разум  проверил  ментальные  щиты   нападавшего:   это
определенно были щиты Дерини.
   - Ну ладно! Хватит! - сказал вновь прибывший, отступая назад. - А  то
испугаешь девушку.
   Конал мгновенно  подчинился,  отпустил  запястье  противника  и  сел.
Пораженная девушка сжалась на половиках и в удивлении и страхе  смотрела
на них, когда неизвестный в плаще с капюшоном убирал кинжал в ножны.  Ее
юбки были задраны до пояса.
   - О, Ванисса, ради всего святого, никто тебя  не.  обидит,  -  сказал
Конал. Теперь он полностью пришел в себя и спокойно дотронулся до ее лба
кончиками пальцев. - Расслабься. Иди в постель и забудь все случившееся.
Я приду к тебе позднее. И, Тирцель, отойди: с твоего плаща льется вода!
   Нападавший отошел назад, ругнувшись себе под нос,  но  подал  девушке
руку, помогая встать. Она, не споря и ничего не спрашивая, отправилась к
двери, ведущей в другую комнату. Ее лицо было лишено каких-либо  эмоций,
по пути она механически поправляла юбки. Когда дверь за  ней  закрылась.
Тирцель снял плащ и положил рядом с плащом Конала.
   Гость был всего на несколько лет старше принца.
   - Итак. Я лишь отчасти пошутил насчет  того,  что  сюда  может  войти
любой, - сказал Тирцель Кларонский,  теперь  уже  более  года  -  тайный
наставник Конала в вопросах магии и способностей Дерини.  Делал  он  это
скрытно и без согласия  Камберианского  Совета,  члены  которого  твердо
придерживались правила, что лишь один Халдейн из каждого поколения имеет
право на обладание силой. Лишь немногие, не являющиеся  членами  Совет