гая рука проскользнула ей под халат.
   - Ну, тогда давай поворочаемся вместе, любовь моя,  -  прошептал  он,
прерывая поцелуй, а затем опуская ее на шкуры перед очагом. -  Это  наша
брачная ночь. Первый раз был для моего удовольствия.  Второй  будет  для
твоего. Ляг, Росана, и дай мне показать, что может  сделать  король  для
своей королевы.
   На фоне огня он виднелся  лишь  силуэтом,  черные  волосы  спутались,
ореолом окружая лицо. Росана могла почти поверить, что это -  тот  самый
король, которого она оплакивает, и позволила  себе  снова  уйти  в  свои
грезы. Ее тело верило в ложь, даже если в это не верило сердце,  и  телу
еще больше понравилось то, что Конал делал с ним на  сей  раз,  в  конце
концов приведя ее к пику наслаждения и забытью.

***

   Сексуальное напряжение в ремутской спальне эхом  отдалось  в  пещере,
расположенной в  недрах  горы,  далеко  на  северо-востоке.  Там  Келсон
беспокойно грезил, погрузившись в бессознательное состояние  от  долгого
вдыхания испарений.
   За прошедшие часы он  растратил  много  ментальных  и  душевных  сил,
общаясь с призраком святого Камбера. Но теперь его  тело,  лишь  недавно
обретшее физическое здоровье после долгих недель слабости и недомогания,
пало жертвой самых изначальных потребностей.
   Он мечтал о Росане. Он видел ее такой, какой запомнил с  той  ночи  в
саду, перед отъездом из Ремута.
   Это воспоминание усиливалось теперешним желанием. Келсон  видел,  как
какой-то священнослужитель в черной рясе благословил их  союз,  а  затем
ушел. Король снова упивался ее поцелуями  и  снова  чувствовал  желание,
которое Росана возбуждала в его крови.
   Только на этот раз он не дал ей вырваться из объятий, когда  развязал
платье спереди и спрятал лицо между ее грудей. И  на  этот  раз  она  не
пыталась остановить его.
   Лежа на спине в приятно пахнущей траве,  теплой  и  возбуждающей,  он
ощутил затвердение в паху. Дело происходило не сейчас, ранней весной,  а
летом.
   Почти в благоговении он наблюдал за тем, как Росана стоит над ним,  с
распущенными  волосами,  поблескивающими  в   лунном   свете,   медленно
развязывая свой лиф. Потом ее одеяние  упало  серебристо-голубой  массой
вокруг ее ног.  Лунный  свет  за  спиной  выделял  ее  стройный  силуэт,
небольшие смотрящие вверх твердые груди, которые отчетливо выпирали  под
нижней рубашкой, когда она потянула за тесемку у шеи, а затем  позволила
ей соскользнуть с плеч. И та с шелестом опустилась на платье у ног.
   Он вздохнул, видя, как она, обнаженная, сделала шаг,  оставив  позади
снятую одежду. Ее красота заставила его почувствовать боль желания.  Она
встала на колени рядом с ним, легкий ветерок приподнял ее волосы и часть
черных прядей упала ему на грудь и живот. Его зрение  помутилось,  когда
она вела его к экстазу. Наслаждение взорвалось каскадом огня и  пламени,
и сила его не уменьшалась, а росла, по мере того как он переходил на все
более высокие уровни удовольствия.  Росана  двигалась  вместе  с  ним  и
уводила его все выше и выше.  Он  застонал,  когда  она  привела  его  к
освобождению, сила которого едва не заставила его потерять сознание.
   Затем она склонилась вперед, лежа у него на груди, и поцеловала  его,
нежно и глубоко, ее темные волосы  окутывали  его  лицо,  нежные  теплые
пальчики мягко прижимались к его шее.  Он  погружался  в  сон,  подобный
забытью.
   Когда Келсон снова пришел в сознание, то понял, не открывая глаз, что
ночь миновала. Во сне он подтянул к себе побольше шкур, а  когда  открыл
тяжелые веки, то увидел, что факелы практически выгорели до основания  в
своих подставках, пары из бассейна снова  уходят  вверх  через  открытое
вентиляционное отверстие.  Он  покраснел,  кровь  прилила  к  щекам  при
воспоминании о грезах, в которых присутствовала Росана. А грезы эти, как
он обнаружил, были достаточно реальны, если судить по реакции тела  -  и
он неловко поднялся, чтобы омыться в бассейне.
   Но стоило лишь шевельнуться, как события этой ночи вновь вернулись со
всей отчетливостью, и Келсон застыл  на  месте,  уставившись  на  статую
святого Камбера. Теперь это  было  самое  обычное  изваяние,  и  вначале
Келсон подумал, что видение Камбера  ему  тоже  пригрезилось,  но  затем
понял: заговоренный круг все еще  на  месте,  и  в  нем  зияет  открытый
проход.
   Значит, эта часть ему не привиделась. Святой Камбер, на  самом  деле,
приходил к нему - или, по крайней мере, Келсон верил  в  это  достаточно
сильно, чтобы рискнуть намеренно открыть вход для  призрачной  сущности.
Он мог вспомнить каждую деталь  событий:  как  разделились  два  образа,
когда один вышел из другого, и призрак направился к нему,  остановившись
перед заговоренным кругом; существо молча попросило пропустить  его;  он
сам  согласился,  совсем  ничего  не   боясь;   а   затем   почувствовал
одновременно дикий страх, от которого  по  спине  пробежали  мурашки,  и
благоговение, когда сущность внезапно оказалась внутри круга и протянула
руки, чтобы до него дотронуться.
   Но он не помнил, что случилось после этого. Он получил некие  знания,
Келсон был в этом уверенно не смог удержать их  в  сознательной  памяти.
Однако это было нечто важное - не просто одобрение и признание,  хотя  и
это также имело место.
   В  глубокой  задумчивости,  Келсон  снял  заговоры,  удивляясь  тому,
насколько у него прояснилось в  голове,  несмотря  на  все  случившееся,
затем отправился к бассейну, чтобы попить и вымыться. Он погрузил в него
голову, а затем от стекавшей по спине воды кожа покрылась мурашками.  Он
замер, все еще стоя на коленях, и снова  посмотрел  на  статую,  пытаясь
вновь увидеть глаза и хоть какое-то выражение в тени,  где  должно  быть
лицо.
   - Надеюсь, ты простишь меня, если я пока полностью не понимаю  всего,
- сказал он вслух, словно у статуи  были  уши,  чтобы  услышать  его,  и
глаза, чтобы увидеть, как он склоняется перед ней. -  Думаю,  ты  многое
поведал мне прошлой ночью, но, боюсь, я не могу это вспомнить. Это  тоже
было частью плана? И сказанное каким-то образом вернется,  когда  придет
время, оставаясь скрытым до тех пор?
   Не получив никакого ответа не пришло, Келсон вздохнул  и  в  отчаянии
уперся кулаками о бедра.
   - Ну, хорошо. Я могу руководствоваться лишь своей интуицией, если  ты
не дашь мне никакого более осязаемого  знака.  Я  верю  в  тебя,  святой
Камбер Кулдский, и, думаю, ты являешь собой достойный пример и  источник
силы для наших людей. Бог знает, им нужно что-то, чтобы помочь выжить  в
этом безумном, полном ненависти мире.  Поэтому  я  намерен  восстановить
твой культ, как и обещал.
   Он поднялся на ноги, сказав это,  и  его  руки  расслабленно  повисли
вдоль тела.
   - Но это не все, что я собираюсь  сделать.  Святыни  и  другие  места
поклонения важны, но я также намерен восстановить и  разрушенные  здания
Дерини, основать школы, чтобы обучить их всему тому, что  было  утрачено
за последние двести лет - по мере того, как мы будем находить потерянные
знания. Многое, конечно, придется создавать  заново,  но  мы  можем  это
сделать, в особенности с твоей помощью.
   Особенно важны забытые таланты Целителей - и теперь у  нас  уже  есть
трое, кто обладает ими. Спасибо тебе  за  Дугала,  если  ты,  и  впрямь,
каким-то образом помог ему раскрыть свои таланты.
   Он вздохнул и огляделся вокруг, внезапно почувствовав себя глупо, что
разговаривает со статуей. Келсон не сожалел ни о чем из пережитого  этой
ночью,  но  пришло  время  пожинать  плоды.  С   чувством   собственного
достоинства, даже несмотря на то, что был обнажен, он  в  последний  раз
встал на одно колено, уважительно поклонившись статуе святого-Дерини.
   Затем король повернулся,  чтобы  осторожно  пройти  назад  по  узкому
коридору, касаясь кончиками пальцев стен  по  обеим  сторонам,  проявляя
осторожность, чтобы не стукнуться головой. На этот раз коридор показался
ему темнее, так как он уходил от света. Дверь в конце легко поддалась, а
после его появления из дверного проема тут же началось пение псалмов.
   Следующий час для Келсона прошел, как  в  тумане.  Вначале  горцы  не
позволяли Дугалу приблизиться к нему. Но на лице друга читалась радость.
На этот раз Келсона закутали в синий плащ и дали выпить козьего молока с
медом  -  по  древней  традиции,  как  ему  объяснили,   символизирующей
возрождение: он ведь вышел на свет нового дня. Когда он выпил  кубок  до
дна,  как  требовалось,  его  посадили  у  алтаря   на   трон,   который
подозрительно напоминал нечто среднее между троном короля и епископа.
   Когда брат Майкл начал служить мессу благодарения, слегка отличную от
той, к которой привык Келсон, король узнал, что  сегодня  -  воскресенье
ваий.  И  приветствие  Келсона,  как  короля,  в  ходе  мессы,  вызывало
удивительные ассоциации с другим священным Царем, который вошел в святой
город в такой же день, более тысячи лет назад, под такие  же  ритуальные
возгласы: "Осанна! Благословен тот, кто приходит с именем Господа!"
   После того, как испытание закончилось, жители  Сент-Кириелла  приняли
предварительные заверения Келсона в благорасположении, даже не  выслушав
его рассказ о событиях прошлой  ночи.  Это  будет  официально  проверено
после мессы. И только перед причастием Дугал смог приблизиться  к  нему.
Когда они обнялись, он прошептал слова успокоения, и вслух, и  мысленно,
и вернул Келсона к реальности за стенами святыни,  сообщив  королю,  что
ему удалось вступить в короткий контакт с Морганом и  Дунканом,  которые
теперь на полной скорости направляются к ним, в надежде приехать еще  до
заката. Келсон внезапно осознал, что ведь в королевстве все,  наверняка,
считают его погибшим. Раньше это не приходило ему в голову, поскольку он
боролся за выживание. И как там Нигель? Ведь он  считает  себя  королем.
Теперь  на  Келсона  давила  необходимость  поскорее  вернуться,  причем
ощущение это явилось к нему совершенно внезапно.
   Но  вначале  ему  пришлось  рассказать   об   испытании,   к   вящему
удовлетворению их пленителей -  хотя  теперь  жителей  деревни  едва  ли
стоило так называть. После того, как  он  появился  в  дверях,  целый  и
невредимый, отношение к нему изменилось. Когда  месса  закончилась,  все
собрались у его ног, словно зачарованные дети, он рассказал им все,  что
мог вспомнить о Камбере и о том, как ему  явился  святой-Дерини.  Он  не
стал упоминать о  Росане.  Келсон  без  сопротивления  позволил  местным
Дерини  проверить,  говорит  он  ли   правду,   повторив   свою   клятву
восстановить школы Дерини, а также культ их святого.  Энтузиазм  жителей
деревни утроился.
   К тому времени, как Келсон закончил говорить, они уже были  полностью
им очарованы. Когда он сказал им, что должен  их  покинуть,  по  крайней
мере, на время - поскольку все королевство сейчас пребывает в трауре  по
своему королю, и, возможно, ему угрожает опасность от иноземных  врагов,
- они тут же предложили свою помощь. К полудню они  с  Дугалом,  наскоро
перекусив, сели  на  горных  выносливых  лошадок  и  выехали  из  долины
Сент-Кириелл, в сопровождении шестерых веселых горцев, которые собрались
проводить их до Ремута. Все  облачились  в  традиционный  наряд  горцев:
кожаные обтягивающие штаны, поверх них -  юбки  из  клетчатой  ткани,  и
туники  из  грубой  шерсти,  а  также  в  подбитые  мехом  плащи,  чтобы
защититься от холода.
   К сумеркам они все еще не встретились с Дунканом и Морганом,  поэтому
Келсон  остановился,  чтобы  послать  короткий,  но  мощный   ментальный
импульс. Он даже не  удосужился  спрыгнуть  с  лошади,  только  позволил
Дугалу  придержать  поводья,  пока  сам  погружался  в  глубокий  транс.
Очевидно, Келсон набрался сил во время ночного испытания,  так  как  зов
его тут  же  достиг  цели.  К  восходу  луны,  несколько  часов  спустя,
сопровождающие их горцы с удивлением  увидели  двух  самых  достойных  и
могущественных герцогов королевства, которые спрыгнули с усталых лошадей
и бросились со всех ног по  продуваемой  ветром  равнине,  чтобы  обнять
короля и его  спутника,  тогда  как  двое  приграничников  с  радостными
воплями устремились вслед за ними.
   Они не стали пускаться  в  обратный  путь  той  же  ночью,  поскольку
новости, сообщенные Морганом и Дунканом после  радостной  встречи,  были
серьезными и трагичными, и требовалось принять решения на свежую голову.
А подобное было бы невозможно, если бы они сразу же бросились в  дорогу,
не отдохнув как следует. Они разбили два лагеря: один  -  для  короля  и
трех его ближайших соратников, второй - для людей Макардри и  горцев  из
Сент-Кириелла. После легкого ужина королевская команда расселась  вокруг
меньшего из костров для военного совета. Келсон молча слушал, как Морган
рассказывал о том, как Дункан обнаружил труп Тирцеля, о болезни  Нигеля,
об уже, вероятно, совершившейся женитьбе Конала на Росане и, наконец, об
их с Дунканом подозрениях относительно Конала.
   - Пока у нас нет доказательств, что именно он  все  это  сотворил,  -
сказал Дункан после того, как пораженный Келсон задал несколько вопросов
и молча выслушал рассуждения друзей.  -  Но  кто  еще  выгадал  столько,
сколько он, при сложившихся  обстоятельствах?  Остаются  факты:  Тирцель
мертв, Нигель при смерти, а Конал думает, что он в любой  момент  станет
королем, и вся сила Халдейнов теперь утверждена в нем. И,  скажу  прямо,
он не желал терять ни единого дня и требовал, чтобы могущество  передали
ему как можно скорее, едва лишь состояние Нигеля ухудшилось.
   Дугал нахмурился.
   - Но не может ли быть так,  что  он  всего  лишь  желал  обрести  всю
полноту силы, ради защиты королевства, так  как  полагал,  будто  Келсон
мертв, а его отец не способен править?
   - Вполне возможно, - согласился Морган, - и очень вероятно, что Конал
как раз и будет на этом настаивать. Но независимо от того, получил ли он
свои силы от Тирцеля или  благодаря  нашим  усилиям  -  в  последнем  я,
кстати, сомневаюсь,  оглядываясь  назад  -  теперь  он  обладает  полным
потенциалом Халдейнов. Я совсем не уверен, что он  готов  отказаться  от
короны, которая почти находится у него  в  руках..,  только  потому  что
Келсон вернулся целым и невредимым. И даже если  он  невиновен  во  всем
остальном, остается еще один вопрос - почему он так  спешно  женился  на
Росане?
   Келсон грустно кивнул. То, что Конал предал его, не  особо  удивляло,
при сложившихся обстоятельствах. Он давно знал о той  ревности,  которую
кузен испытывал к нему последние четыре года,  но  при  необходимости  с
Коналом можно будет разобраться.
   Келсона поразило очевидное предательство Росаны.
   Именно эта новость, если не считать беспокойства за Нигеля, послужила
причиной холодной свинцовой тяжести  у  него  на  сердце.  Он  с  трудом
сдерживался, чтобы не расплакаться.
   - Мы предоставим Коналу шанс объясниться, - тихо сказал Келсон  после
долгого молчания. - Не хочется верить, что мой кузен  совершил  все  эти
преступления. Вполне может найтись какое-то другое объяснение.
   - Надеюсь, - сказал Дункан. - Ради Конала и тебя самого.
   Дугал кивнул.
   - Если нам всем повезет, - сказал  он,  -  может  оказаться,  что  он
виновен  только  в  поспешности,   а   это   не   обязательно   является
прегрешением.
   Однако когда они улеглись, согласившись завтра отправиться в  Валорет
и воспользоваться имеющимся там Порталом, Келсон  какое-то  время  лежал
без сна. Наконец он дотронулся до плеча Дугала. Если не считать часовых,
все остальные спали: Морган с Дунканом - у  того  же  костра,  остальные
члены отряда - у другого.
   - Дугал, ты не спишь? - прошептал Келсон.
   Дугал слегка приподнял голову и кивнул, затем взял  короля  за  руку,
переходя к мысленному общению.
   "Ты беспокоишься, да?"
   "Не то чтобы беспокоюсь. Если даже сбудутся наши худшие  опасения,  я
все равно в состоянии справиться с Коналом. А раз  вы  все  трое  теперь
стали Целителями, не исключено, что и Нигель поправится."
   "Значит, все дело в Росане, так? - спросил Дугал. - Мне  очень  жаль,
Келсон. Ты, на самом деле, любил ее?"
   Келсон вздохнул и прикрыл глаза свободной рукой,  желая  скрыть  свои
чувства.
   "Я грезил о ней прошлой ночью, Дугал. После того, как видел  Камбера.
Это была ее брачная ночь, не так ли, хотя тогда я и не знал об этом.  Мы
занимались любовью. Это было  настолько  реально,  что  я...  ну,  давай
просто скажем: все было очень-очень реально. Ты не думаешь, что я  каким
то образом.., подключился к ним с Коналом?"
   "Нет, невозможно, на таком расстоянии, сквозь такую  толщу  скал",  -
ответил Дугал, быстро блокируя обрывки воспоминаний, прорывавшиеся через
установленный канал связи, поскольку не хотел знать деталей. Но у Дугала
имелись кое-какие собственные наблюдения. Он видел, как сразу  же  после
полуночи  брат  Майкл  и  Ридиан  тихо  удалились  еще   другую   дверь,
находившуюся рядом с той, за которой исчез Келсон.  На  их  исчезновение
практически никто не обратил внимания: паства  дремала.  Майкл  вернулся
практически сразу же, а Ридиан нет. Она появилась только примерно  через
час. Дугал задумался, не оказался ли "сон" Келсона более  реальным,  чем
он сам подозревал. Может, это была какая-то форма сексуальной инициации,
облаченная в забытье под влиянием дурманящих  испарений..,  нечто  вроде
ритуального бракосочетания освященного короля с  родной  землей  в  лице
Ридиан, как это порой было заведено в  древние  времена  у  предков  тех
горцев, что спали сейчас у второго костра.  Келсон,  возможно,  даже  не
слышал про такие традиции, но Дугал о них знал, ведь вырос на легендах и
сказаниях приграничья. очень похожих на мифы горцев, так долго живших  в
отдалении от прочих народов.
   Но он ничего не сказал Келсону. У того и так разбились  все  надежды,
когда король узнал о браке Росаны  с  Коналом.  И  если  признаться  ему
сейчас, что ночные грезы могли быть вызваны реальной женщиной из плоти и
крови, это причинит Келсону боль, которую он может  не  выдержать  после
всего случившегося.
   Поэтому Дугал спрятал свои подозрения за  особыми  защитами,  которые
создан после  того,  как  исцелил  Келсона  и  они  с  королем  осознали
необходимость всегда держать некоторые вещи при себе.
   Келсон не мог не уловить, что Дугала пытается что-то скрыть от  него,
но решил, что друг попросту  не  желает  вторгаться  в  подробности  его
видений.
   Келсон тоже отправил эти воспоминания  поглубже,  куда  никто  другой
никогда не проникнет. Наконец он откинулся на спину со вздохом.
   "Прости, что у меня это  вырвалось,  в  самом  начале,  -  послал  он
импульс через несколько секунд. - Не хотел тебя беспокоить. Мне придется
решать этот вопрос самому, когда вернемся. Ведь, в конце-то концов,  она
была уверена, что я мертв."
   "Да, конечно, все так и было, - ответил Дугал. - Ты хочешь,  чтобы  я
помог тебе заснуть?"
   "Нет, я спал прошлой ночью, и куда крепче, чем хотелось бы, -  пришел
ответ Келсона. - А ты сам как?
   Может, это мне нужно помочь тебе?"
   Это предложение было самым приятным из  всех,  что  слышал  Дугал  за
последние несколько дней, так что он с  радостью  согласился,  поскольку
это означало отсутствие сновидений.  Аугал  благодарно  вздохнул,  когда
рука Келсона легла ему на лоб. Следующим, что он увидел,  был  солнечный
свет, бьющий ему в глаза, и  тут  же  ощутил  запах  жареного  мяса,  от
которого  и  проснулся  окончательно.  Впервые  за   много   недель   он
по-настоящему отдохнул.

Глава двадцать седьмая

Спроси священника о законе (Аггей 2:4)

   Отвратительная  погода  и  труднопроходимые  горные   дороги   сильно
задержали путешественников, так  что  Келсону  со  свитой  потребовалось
почти четыре дня, чтобы добраться до Валорета.  Оказавшись  там,  Келсон
решил подзадержаться еще на пару дней, чтобы выяснить, что решил  синод,
перед тем  как  перенестись  в  Ремут  через  Портал.  Теперь,  учитывая
труд