ом
задумываться о приближающейся брачной ночи. Когда они, наконец, добрались до
собора, и он смог обратиться как разумом, так и телом  к  своим  намерениям,
которые имели гораздо меньшее отношение к плоти, ему стало легче.
   У главного входа в собор его встретил архиепископ Кардиель,  его  золотая
риза  и  митра,  ослепительно  сверкающие  под  полуденным  солнцем,   резко
контрастировали с малиновой мантией Келсона и его золотой короной из крестов
и листьев. Когда они оба обменялись формальными приветствиями, архиепископ -
поклонившись, король - склонившись, чтобы поцеловать кольцо епископа, к  ним
присоединились Арилан и Дункан, на обоих поверх лиловых  сутан  были  надеты
новые стихари, белоснежные епитрахили сверкали  золотом.  Келсон  принял  их
поздравления как будто в тумане, и, возбужденно разговаривая  с  епископами,
протянул свой разум к  Моргану  и  постарался  зачерпнуть  его  спокойствия,
пытаясь привести свои мысли в соответствие со священными клятвами,  которыми
он и Сидана должны были вскоре обменяться.  Когда  во  двор  собора  въехала
невеста со своей свитой, король  и  его  эскорт  заняли  место  позади  трех
прелатов и вошли в собор.
   У западного портика их ожидало духовенство -  крестоносец  с  праздничным
распятием Кардиеля, служки со свечами, кучка певчих  -  опрятные  мужчины  и
мальчики  в  белых  и  алых  стихарях  и  два  подростка-кадильщика.   Когда
архиепископ и королевская свита вошли в собор и процессия двинулась к  нефу,
с верхней галереи, на которой находились музыканты,  раздался  звук  фанфар,
приветствующих короля.
   Келсон, гордо подняв голову и не обращая внимания на взгляды собравшихся,
шел по проходу, сосредоточив  взгляд  на  закругленной  верхней  части  ризы
Кардиеля. В гимне, исполненном хором, он  узнал  торжественный  Te  Deum.  С
обеих сторон он чувствовал уверенное, успокаивающее  присутствие  Моргана  и
Дугала: Морган, как всегда, был его опорой, его разум слегка касался  разума
Келсона, чтобы оказать моральную  поддержку,  и  даже  Дугал  казался  более
уверенным, его присутствие ощущалось почти так  же  как  присутствие  других
Дерини, но он не реагировал на попытки Келсона установить с  ним  ментальный
контакт то ли не чувствуя, то ли не осознавая этих попыток.
   Они прошли через трансепт, пройдя по плите с  именем  Камбера,  и  Келсон
подумал, а что сказал бы святой  Дерини  о  том,  что  он  собирался  сейчас
сделать. Насколько он помнил, Камбер еще  до  Реставрации  организовал  брак
между своей подопечной и  Синилом  Халдейном.  Он  не  помнил  имя  королевы
Синила, но ему подумалось, что  ее,  наверное,  короновали  той  же  золотой
диадемой, которая сейчас лежала на алтаре перед ними, мерцая в свете свечей.
Он задумчиво посмотрел на нее, проходя  следом  за  епископами  к  алтарю  и
замечая, как свадебные гости занимают места на хорах.
   Найджел и Мерод стояли на почетном месте справа от  него,  ближе  всех  к
алтарю, стоя вместе со своими тремя сыновьями вдоль  первого  ряда  сидений.
Остальные толпились за ними и с другой  стороны  от  короля:  Эван  с  Дени,
Джодрелл, Сайер Трейхем - все старшие  придворные  -  их  лица  отражали  их
различные ожидания от этого брака. За мгновение до того, как Келсон  подошел
к  алтарю,  он  заметил  успокаивающую  улыбку  Найджела,  и  полный  любви,
одобрительный кивок своей тети.
   Прости меня, Господи, если я приду к твоему алтарю с сомнением в  сердце,
- молился Келсон, останавливаясь позади  епископов  у  подножия  лестницы  и
преклоняя колени. - Сделай так, чтобы я полюбил эту  женщину,  которую  беру
себе в жены, и так, чтобы она полюбила меня. Помоги мне, Господи,  быть  для
нее мудрым и сострадательным мужем.
   В  этот  момент  епископы  повернулись,  чтобы  встретить  его,  а  он  и
сопровождавшие взяли правее, чтобы развернуться и встретить невесту.  Келсон
заметил, как над западными дверями снова взметнулись трубы - их  серебристые
звуки казались фанфарами, приветствующими Сидану,  милыми  и  тягучими.  Хор
запел Псалом, приветствуя королеву.
   Когда она показалась в распахнувшихся наружу дверях,  то,  казалось,  она
плывет в облаке солнечного света, такая невесомая, что если бы  не  рука  ее
брата, она бы  могла  просто  улететь.  Когда  закрытая  покровом  Сидана  в
сопровождении Лльювелла медленно вошла внутрь,  белые  розы  в  ее  волосах,
казалось, засветились сами по себе, смотрясь почти как деринийская аура.  O,
Господи, она просто дышит миром! - думал он, наблюдая как она приближается к
нему, скромно глядя в пол. Он не замечал ни поджавшего  губы  Лльювелла,  ни
Риченду, ни прочих присутствующих, шедших позади.
   Прошу тебя, Господи, пусть будет мир между нами и нашими странами.  Я  не
хочу убивать ее народ. Я больше не хочу никого убивать. Я хочу нести  жизнь,
а не смерть. Прошу тебя, Господи...
   В этот момент она и Лльювелл преклонили колени у ступеней алтаря,  прежде
чем встать рядом с ним. Лльювелл, стоявший между ними,  хмурился.  Кардиель,
стоявший между Ариланом и Дунканом, подождал, пока покровом невесты  отделят
место, где должен быть совершен обряд венчания. Морган и Дугал  остались  за
пределами покрова, Риченда и прочие присутствующие  расположились  с  другой
стороны,  а  Кардиель  начал  читать,  обращаясь  к  бледному,   внимательно
слушающему королю.
   "Kelsonus, Rex Gwyneddis, vis accipere Sidanam hie  praesentem,  in  tuam
legitimam uxoremjuxta ritum sanctae Matris Ecclesiae?"
   Келсон, Король Гвинеддский, желаешь  ли  ты  взять  присутствующую  здесь
Сидану, в свои законные жены перед лицом нашей Святой Матери Церкви?
   "Volo" - выдохнул Келсон, не осмеливаясь посмотреть в ее сторону. Желаю.
   Торжественно поклонившись, Кардиель обратил  свое  внимание  на  невесту,
задавая ей тот же вопрос.
   "Sidana, Princepessa Mearae, vis accipere Kelsonum,  hie  praesentem,  in
tuum legitimum maritum juxta ritum sanctae Matris Ecclesiae?"
   Затаив дыхание, Келсон быстро взглянул налево, на свою невесту,  стоявшую
рядом со сжавшим зубы Лльювеллом. Прядь  ее  блестящих  волос  упала  ей  на
правую щеку, подобно завесе, так что он не мог  видеть  ее  глаз,  но  после
легкой паузы ее губы вымолвили.
   "Volo" - прошептала она.
   Келсон почти услышал как  Лльювелл  мысленно  застонал  от  отчаяния,  но
заставил  себя  не  обращать  на  это  внимания.  Парень  был   воспитан   в
определенных  правилах,  так  же  как  и  Келсон.  Зачем  Келсону   нарушать
спокойствие,  если  он  сейчас  обменяется  брачными   клятвами   со   своей
королевой?
   "Кто отдает эту женщина под венец?" - спросил Кардиель.
   Лльювелл  механически  положил  правую  руку   своей   сестры   на   руку
архиепископа, позволив себе только  холодно  взглянуть  на  Келсона,  быстро
отступив назад. Когда Кардиель соединил руки  Сиданы  и  ее  жениха,  Келсон
тихонько вздохнул от облегчения.
   "Повторяйте за мной,"  -  сказал  Кардиель.  -  "Я,  Келсон,  беру  тебя,
Сидану?"
   "Я, Келсон, беру тебя, Сидану?" - твердо сказал Келсон.
   "В законные жены..."
   "В законные жены..."
   Произнося древние слова, он пристально смотрел  на  нее,  не  осмеливаясь
использовать свои способности Дерини, боясь того, что  он  может  узнать,  и
потому, что ему показалось, что он чувствует,  как  в  нем  растет  какая-то
обнадеживающая теплота. Когда он закончил, она  на  мгновение  подняла  свои
глаза на него - и то, что проскочило межу ними, было подобно летней  молнии,
ярким и жарким, затрагивающим каждый нерв и каждую жилку.
   Темные глаза быстро опустились - может, она тоже почувствовала это? -  но
это же ощущение возникло вновь, когда  она  повторила  свою  брачную  клятву
голосом, спокойным как священный колодец  в  Кандор  Ри,  ее  слова  журчали
обнадеживающе и обещающе. Когда она закончила, Келсон взял ее руку в свою, и
она не вздрогнула, и не попыталась отдернуть ее,  когда  они  оглянулись  на
Кардиеля, ожидая благословения кольца.
   Но рука Дункана достала кольцо, а рука Арилана благословила его,  окропив
святой водой и пронеся  его  через  дым  от  воскуренного  ладана  с  особой
молитвой. Кольцо было изготовлено знакомым  Арилану  ремесленником,  который
каким-то образом был связан с Советом Камбера; об этом епископ  сам  поведал
Келсону с глазу на глаз, в  редкий  момент  откровенности  об  этой,  весьма
специфичной,  стороне  своей  жизни.  На  плоском  навершии  кольца   мастер
выгравировал гвинеддского льва, в глаза которого  были  вправлены  крошечные
рубины - очень подходящее напоминание о связи между  новой  королевой  и  ее
мужем и страной. Рука Келсона еле заметно дрожала, когда он, повторяя  слова
вслед за  Дунканом,  коснулся  кольцом  кончика  большого  пальца,  потом  -
указательного, среднего, и, наконец, одел его на ее безымянный палец.
   "In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, Amen."
   Кардиель соединил их руки, обвязав их епитрахилью, снятой с шеи  Дункана,
затем все три епископа положили свои руки  на  соединенные  руки  Келсона  и
Сиданы, и Кардиель объявил о подтверждении брачных клятв:
   "Ego conjungo vos in matrimonium: In nomine Patris, et Filii, et Spiritis
Sancti."
   В это святое  мгновение,  убаюканный  великолепным  "Аминь",  исполненным
хором, разум Келсона не мог и помыслить об опасности. Его голова склонилась,
глаза закрылись, рука замерла на руке невесты, и  он  был  слишком  поглощен
переполнявшими его ощущениями, чтобы почувствовать как подавленный  Лльювелл
перешел от размышлений к смертельным действиям.
   Он понял это только когда Сидана вздохнула и попыталась вырваться от него
- слишком поздно, чтобы предпринять что-либо! Слишком поздно, чтобы  кто  бы
то ни было смог предотвратить это! Будучи связан одной рукой с  Сиданой,  он
не смог обернуться вовремя чтобы остановить Лльювелла  или  кинжал,  который
неизвестно как и  непонятно  откуда  извлек  меарский  принц.  Острая  сталь
сверкнула как молния, сопровождаемая красным дождем,  когда  Лльювелл  одним
отчаянным ударом перерезал своей сестре горло.
   Келсону казалось, что все кроме Лльювелла оказались помещенными во что-то
густое и липкое, двигаясь слишком медленно, чтобы сделать что-то  кроме  как
открыть рот от ужаса, вызванного страшным поступком Лльювелла.  Даже  кровь,
брызнувшая из смертельной раны его жертвы, казалось, повисла в воздухе, губы
Сиданы застыли в немом "О", карие глаза уже начали гаснуть, когда  в  соборе
раздался вопль Келсона - и физический и психический:
   "Нееееееееееет!.."
   Все вдруг пришли в движение. Крики ярости  и  тревоги  разорвали  тишину,
когда Дугал и рыцари, державшие покров, набросились на Лльювелла  и  бросили
его на пол, стараясь при этом избежать его ножа и не дать ему заколоть себя.
Келсон, ошеломленный ужасом случившегося,  прижал  обмякшее  тело  Сиданы  к
груди и бережно опустил его на пол, тщетно пытаясь зажать ужасную рану на ее
горле рукой, пока он разыскивал взглядом Моргана  и  Дункана,  а  его  разум
взывал к ним, умоляя спасти ее.
   Когда они столпились вокруг нее, кровь из ее горла  била  фонтаном,  моча
синеву ее платья, накапливаясь в ее  волосах,  рассыпавшихся  вокруг  головы
подобно мантии, и пятная  белые  розы.  Белый  стихарь  Дункана  практически
мгновенно  стал  красным,  и  когда  он  и  Морган   попытались   остановить
кровотечение из раны, их руки стали скользкими от ее крови.
   "Не убивайте его!" - скомандовал Арилан, когда Дугал  и  рыцари  в  конце
концов скрутили Лльювелла и бросили его, растрепанного и избитого, на пол. -
"Это удовольствие не для вас!"
   Морган и Дункан  все  еще  боролись,  чтобы  спасти  смертельно  раненную
принцессу, Келсон оцепенело смотрел на кровь, Кардиель начал выпроваживать с
хоров перепуганных очевидцев, а Арилан помогал ему.  Два  Дерини  продолжали
свои лихорадочные усилия еще несколько минут, но,  в  конце  концов,  Морган
взглянул на Келсона и покачал  головой,  воздев  руки  в  беспомощном  жесте
поражения. Дункан тихо молился о душе Сиданы, творя крестное знамение над ее
окровавленном лбом, затем вздохнул и  тоже  поднял  глаза  на  Келсона.  Его
когда-то белый стихарь был пропитан ее кровью, его руки, красные от  нее,  и
он мог только беспомощно смотреть на Келсона, не в силах предложить какое-то
утешение.
   "Келсон, мы старались," - прошептал он. "Боже, как мы старались!  Но  это
произошло так быстро? она потеряла так много крови, так быстро..."
   Прежде  чем  Келсон  смог  ответить,   взгляд   Моргана   перескочил   на
задыхающегося,  торжествующего  Лльювелла,  окровавленного   после   грубого
обращения,  который  стоял  на  широко  расставленных  ногах   в   окружении
беспощадных  рыцарей  и  Дугала  с  окровавленным  кинжалом  в  руке.  Одним
движением Морган вскочил на ноги, схватил Лльювелла за горло  его  туники  и
рывком заставил опуститься его на пол; серые глаза Моргана  были  холодны  и
колючи как море, покрытое льдом.
   "На колени перед королем, меарское дерьмо!" - прорычал он сквозь зубы.  -
"Каким животным  надо  быть,  чтобы  убить  собственную  сестру  в  день  ее
свадьбы?!"
   "Морган,  не  убивайте  его!"  -  резко   бросил   побледневший   Келсон,
поворачиваясь к ним и поднимая руку, чтобы остановить встревоженное движение
Кардиеля. - "Все видят, что он сделал. Я хочу знать почему." -  Не  вставая,
он направил на схваченного принца свой пристальный взгляд Халдейна.
   "Я жду ответа, Лльювелл. Почему Сидана? Почему не я? У тебя был шанс."
   У Лльювелла от напряжения на шее выступили жилы, но он даже не шелохнулся
под пристальным взглядом Келсона.
   "Убить Дерини?" - высокомерно бросил тот и впился взглядом  в  Моргана  и
Дункана. - "Так или иначе, они остановили бы меня. И даже  если  бы  они  не
смогли, и я убил бы тебя, это не спасло бы Сидану от брака с  Халдейном.  Он
стал бы королем после тебя," - он  дернул  головой  в  сторону  потрясенного
Найджела, стоявшего за спиной Келсона, - "а у него есть три маленьких жадных
сына. Я не хотел, чтобы моя сестра была осквернена руками Халдейна."
   При этих словах Келсон начал вставать, его гнев начал  заглушать  скорбь,
но Дункан схватил его за рукав и остановил.
   "Келсон, нет!"
   "Если ты не собираешься его убивать, то предоставь это удовольствие мне!"
- пробормотал Морган, в руке которого появился стилет,  крепче  перехватывая
воротник Лльювелла и умоляюще глядя на короля.
   "Нет!" - вмешался Кардиель. С большей смелостью,  чем  Келсон  когда-либо
наблюдал у него, архиепископ схватил  Моргана  за  запястье  и  встал  между
пленником и королем. - "Не дайте совершиться  новому  кровопролитию  в  этом
Храме Божьем! Почему Вы не дали свершиться этому браку, Лльювелл?" - добавил
он, покачав головой от сожаления, когда  Морган  отпустил  глотку  меарца  и
убрал свой клинок.- "Она была бы Королевой Гвинедда и Меары.  Это  могло  бы
положить  конец  почти  столетнему  кровопролитию.  Вы  понимаете,  что   вы
наделали?"
   "Я вернул своему брату шанс получить корону," - упрямо сказал Лльювелл. -
"При новом союзе между Меарой и Халдейном  его  права  всегда  были  бы  под
сомнением. Пусть король Гвинедда найдет другую  королеву.  Моя  сестра  была
предназначена для лучшей пары. Сейчас она с ангелами."
   "И ты никогда уже ее не увидишь," - спокойно  сказал  Арилан,  подходя  к
Кардиелю. - " В аду есть особое место, уготованное для убийц, Лльювелл."
   Лльювелл только покачал головой. - "Ад будет желанен  для  меня,  если  я
спас свою сестру от того, что Вы уготовили для нее, Епископ. Для  нее  лучше
умереть, чем быть королевой проклятого короля-Дерини."
   "Я желаю тебе того же," - сказал  Келсон  в  наступившей  тишине.  -  "Но
проклятый или нет, я был готов любить и уважать твою Сидану, и я думаю,  что
она хотела, по меньшей мере, попытаться полюбить и зауважать меня."
   Лльювелл фыркнул: "Она никогда не любила тебя!"
   Келсон только печально покачал головой, а  Морган  схватил  окровавленную
епитрахиль, которой были связаны руки пары, и  приказал  одному  из  рыцарей
заткнуть ею Лльювеллу рот.
   "Может быть, ты прав, Лльювелл," - прошептал король. "Ты, в  самом  деле,
можешь быть прав. Но она была моей королевой, пусть и недолго, и она  должна
быть удостоена королевских почестей, хотя бы в ее вечном сне".
   Он поглядел на Моргана, смаргивая слезы, затем опустил глаза.
   "Уберите этого? человека отсюда, Аларик. Я не хочу видеть его до тех пор,
пока моя королева не будет упокоена. Тогда я буду его судить. Не может  быть
никаких сомнений касательно решения, но даже  в  отношении  Лльювелла  закон
должен действовать."
   "Да будет так, мой принц," - пробормотал  Морган,  подавая  рыцарям  знак
выполнять приказ.
   "А теперь, если не возражаете," - продолжил король слабеющим  голосом,  -
"я хотел бы побыть наедине с ней несколько минут. Дядя, пожалуйста,  уведите
заодно остальных родственников."
   Вскоре на забрызганных кровью хорах со скорбящим королем остались  только
Морган, Дункан и Дугал. Найджел  и  его  семья  остановились  около  боковой
двери, оставаясь в  поле  зрения,  но  вне  пределов  слышимости,  не  желая
уходить. Мерод и Риченда тихонько плакали на плече друг у друга, и даже  три
королевских  кузена  выглядели  подавленными:   Коналл   был   по-настоящему
расстроен, двое младших, с расширившимися глазами,  все  еще  были  охвачены
ужасом от того насилия, свидетелями  которого  они  стали.  Вздыхая,  Морган
присел рядом с молчащим королем и Дунканом,  тоже  опустившимся  на  колени.
Побледневший и  онемевший  Дугал  стоял  позади  своего  отца,  не  в  силах
предложить хоть какое-то утешение.
   "Мой принц, хотите ли Вы, чтобы я сделал что-то еще?" -  спросил  Морган,
сочувственно касаясь застывших плеч.
   Келсон только нагнул голову и закрыл глаза, плотно закрыв свой  разум  от
других.
   "Идите к жене, Аларик," - прошептал он. - "Пожалуйста.  Вы  сейчас  нужны
ей, а мне надо побыть одному."
   "Очень хорошо. Дункан, Дугал, вы идете?"
   "Через минуту," - ответил Дункан. "Мы встретим вас в ризнице."
   Вздохнув, Морган поднялся и присоединился к  ожидавшим  его,  обнимая  на
несколько  секунд  Риченду,  позволив  ей  затем  поддержать  его  пока   он
выпроваживал Найджела и его семью через боковую дверь. Келсон открыл  глаза,
когда Дугал тихонько опустился рядом с Дунканом, но так и не поднял  на  них
взгляд.
   "Келсон, мы должны многому научиться,"  -  мягко  сказал  Дункан.  -  "Мы
пытались, Аларик и я, но мы просто не успели. Если бы мы были лучше обучены?
Но кто теперь знает как обучать целителей?"
   "Никто не смог бы спасти ее," - прошептал Келсон. - "Она не  должна  была
остаться в живых. Это было бы  слишком  просто.  Идеальное  решение:  король
женится на законной принцессе и объединяет две страны, принося мир..."
   Дугал громко сглотнул, на его глазах выступили слезы. - "Это моя вина," -
сказал он. - "Я должен был внимательнее наблюдать за Лльювеллом. Если бы я?"
   "Это не твоя вина," - тупо пробормотал Келсон. - "Никто не мог знать, что
Лльювелл предпочтет убить собственную сестру, чем видеть ее  вышедшей  замуж
за смертельного врага. Но когда мы обвенчались, я  подумал,  что  он  принял
это."
   "Келсон прав, сын," -  мягко  сказал  Дункан.  -  "Ты  не  мог  знать.  Я
сомневаюсь, что даже Лльювелл знал до какого-то момента. Один из нас мог  бы
что-то уловить."
   Келсон пожал плечами и тяжело вздохнул. "Это все равно  уже  неважно.  Мы
сделали все, что могли, с самыми лучшим  намерениями  -  и  этого  оказалось
недостаточно. Очевидно, судьба готовит нам что-то еще."
   "Возможно", сказал Дункан.
   Наступила глухая тишина. Дугал неосознанно потянулся  к  отцу  в  поисках
утешения, но Келсон не обращал ни них  никакого  внимания.  Через  мгновенье
Дункан медленно поднялся, держа  в  руках  свой  залитый  кровью  стихарь  и
жестами показывая Дугалу, чтобы тот присоединился к нему.
   "Сир, мы оставим Вас одного на