выражение  лица Риса Майкла не изменилось  даже  тогда, когда
Элрой поднялся объявить приговор.
     -- Посоветовавшись с нашим канцлером,--произнес он на удивление твердым
голосом,--мы решили объявить приговор немедленно.
     Три  коленопреклоненных пленника-дерини замерли.  Мердок  посмотрел  на
них,  потом  склонился к  уху короля и прошептал  ему что-то.  Пальцы Элроя,
сжимавшие скипетр, еще сильнее побелели, но он отрывисто кивнул.
     -- Тела остальных,--он кивнул на мертвых,--должны подвергнуться тому же
наказанию, включая и графа Кулдского. Поэтому графство Кулди конфискуется  в
пользу короны.
     -- Нет!  Он спас жизнь Рису Майклу!--закричал Джаван,  приподнимаясь на
стуле.
     --  Это  приказ  короля!--громко произнес  Мердок.--Да  будет  так. Сэр
Пидур,  вы  соберете  гарнизон  замка  для  исполнения  казни  и  совершения
королевского правосудия.
     Джаван рухнул в кресло, король развернулся и в  сопровождении регентов,
Риса  Майкла,  слуг  и  стражников покинул зал  через боковую дверь. За  ним
последовали Орисс, Адаут и писцы, чтобы записывать каждое слово дерини перед
смертью.  Джеффрэй  задержался, чтобы  опуститься  на колени возле  мертвого
лучника  Дензиля  Кармайкла. Когда  он  встал,  стражники  подняли  тело  и,
подталкивая, уводили приговоренных. Вздохнув,  Джеффрэй вслед за  остальными
вышел в боковую дверь.
     Когда  в зале остались только  два стражника у  дверей в дальнем конце,
Джаван  наконец-то  вышел  из  оцепенения  и  посмотрел на  Тависа, все  еще
сидевшего у его ног.
     -- Тавис, тайный заговор существовал на самом деле?
     -- Не знаю,  мой принц. Честно говоря,  я так не думаю. Я говорю это не
как, дерини, а как верный слуга и  друг. Даже Ориэль, ставший теперь орудием
регентов, не  открыл признаков  заговора.--Он  горько засмеялся.--По  правде
сказать,  я решил, что они охотились за мной  за убийство  Дафидда  Лесли  и
службу тебе, хотя убить заодно и двух братьев короля--это было бы мастерским
ударом.
     -- А Дэвин МакРори? Он был изменником?--робко спросил мальчик.
     Тавис мог только удивленно покачать головой.
     -- Нет, не изменником. Хотя я никак не могу понять, кем он был на самом
деле.--Он   замолчал    на   мгновение,   потом   осторожно   взглянул    на
принца.--Джаван,--прошептал  он,--  я не  рассказал двору и  тебе  не  успел
рассказать, когда Дэвин умирал, мне показалось... Я почувствовал рядом с ним
присутствие кого-то...
     -- Чье-то присутствие? Что ты имеешь в виду?
     -- Гм...--Он вздохнул и покачал головой, не находя слов, чтобы выразить
свои чувства.--Прости меня. Ты  слышал о святом  Камбере,  который был дедом
юного МакРори?
     -- Разумеется.
     --  Мне  кажется,  именно  его  присутствие я уловил.  Дэвин узнал его.
Камбер был  с  ним, я готов поклясться!  МакРори умирал,  вокруг  была такая
благость. Он как бы не мог принять ее. И Камбер взял его к себе.
     Глаза Джавана распахнулись, он до боли стиснул здоровую руку Тависа.
     -- Ты  думаешь, что в момент смерти  святой Камбер пришел к нему? Тавис
вздохнул.
     -- Так... показалось.
     --  О!  А  святые  часто так Поступают?  Тавис  издал  нечто похожее на
нервный смешок и беспомощно пожал плечами.
     -- Если бы я знал. Но по-моему, нет,--закончил он посерьезнее.
     Джаван задумался на минуту, потом прочистил горло.
     -- Может быть, они приходят только к своей родне?
     --  Это  возможно,  как  и всякое другое  предположение. Но  почему  ты
спрашиваешь об этом?
     -- У Дэвина ведь был младший брат, не так ли? Может, спросим у него?
     --  О  святом  Камбере?  Энселя?--Тавис  покачал  головой.--  Он  давно
спрятался где-нибудь.
     -- Спрятался? Почему? Откуда он знает?
     -- Они были братьями и дерини, Джаван,--нетерпеливо объяснял Тавис.--Он
узнал о смерти Дэвина  в тот самый  момент, когда она произошла, и знал, что
это за собой повлечет, так как ему должно быть известно о тайном смысле игры
его брата.
     --  В  таком  случае  как насчет  отца  Йорама?--настаивал  Джаван.--Он
приходился  Дэвину дядей, и  он священник. Если  кто-то и знает что-нибудь о
святом Камбере, так это он. Или леди Эвайн или Рис?
     --  Рис,  мой  принц? После  того, что  он  сделал с нами в ночь смерти
твоего  отца?  И другие замешаны в этом не меньше, я все больше  убеждаюсь в
этом.
     -- Но как мы сможем узнать? Тавис, мы должны знать правду! Мы должны!
     Но времени на  продолжение дискуссии  им отпущено  не  было. На верхней
галерее  под крышей  холла показалась королевская процессия,  двигавшаяся  к
выходу  на другую  галерею, которая непрерывным балконом опоясывала замковый
двор и примыкала к центральной башне. Казнь должна была состояться внизу, во
дворе.
     Через боковую дверь  в  зал  вошел сэр Джейсон  с плащом Для Джавана, к
вечеру  стало  прохладнее.  Джаван  вопросительно  взглянул  на  Тависа,  но
Целитель покачал  головой и, взяв  принца под  локоть, помог ему  подняться.
Джаван со страхом ожидал приближавшейся казни, свидетелем которой должен был
стать,  и   Тавис  не   оставлял   мальчика  одного.  По  всей  вероятности,
четвертование  мертвых  тел,  проводимое  для устрашения  приговоренных, уже
началось. Пора было идти.
     Джейсон накинул плащ на плечи принца и благоразумно удалился. С мрачным
выражением на лице Тавис  повел мальчика к еще одной узкой лестнице, которая
вела на галерею, где уже собрались остальные.
     -- Мужайтесь,  мой принц,--пробормотал  он.--Обещаю,  мы найдем  способ
выудить  побольше   фактов  из  моих   друзей-дерини.   Дайте  мне  подумать
денек-другой. В конце  концов,  Рис  может  оказаться нашим ключиком.  Он  и
я--Целители. Возможно, нам удастся использовать против него его же приемы.

        ГЛАВА 21

     Сладкие слова звучали  из уст врага, но сердцем он помышлял низвергнуть
тебя:  его  глаза  будут  лить  слезы,  но если  он  найдет  способ,  то  не
удовлетворится кровью.
     Книга Екклесиаста или Проповедника 12:16

     В темном подземном  ходе, глубоко  под Кэррори, Рис,  как  мог старался
утешить  брата Дэвина МакРори. Известие о смерти  Дэвина от  Камбера  первым
получил Йорам и  потерял покой. В Аргоде они  с Джебедия ждали  Камбера  для
празднования  дня святого Михаила. Воспользовавшись Порталом, два михайлинца
поспешили  к Камберу, как только  позволили обстоятельства. Прежде остальных
они узнали подробности трагедии у все еще ошеломленного Камбера. Затем Йорам
отправился за Рисом и Эвайн в Шиил, а Джебедия должен был отыскать  Грегори.
На Риса возложили обязанность доставить нового наследника рода МакРори.
     Разумеется,  Энсель уже  знал. Рис  нашел  семнадцатилетнего  Энселя  в
отчаянии сидящим у выхода из комнаты Портала.  Обхватив колени  руками, он в
горестном ожидании поднял наполненные  слезами  глаза, когда панель  в стене
отодвинулась и пропустила Риса. Целитель вошел,  и  Энсель слепо бросился  в
его  объятья, горько плача. Рис гладил его по  серебристым с золотым отливом
волосам. Несколько минут прошло, прежде чем Энсель смог говорить,  но Рис не
торопил его. Узы, связывавшие Энселя со старшим братом, были очень прочны.
     --  О,   Господи,   Рис,  я   чувствовал--он  уходит!--удалось  наконец
выговорить Энселю.--Не пойму, как это случилось,  но я  знал!  Мой  конюший,
кажется, решил, что у меня припадок или что-то в этом роде.
     -- Да, да,--бормотал Рис, обнимая Энселя за плечи,  а тот тер мокрым от
слез рукавом глаза.
     -- Что... Что случилось?--спросил Энсель, несколько раз вздохнув.
     --  Утром была  охота с соколами,--тихо ответил Рис.--На принцев напали
шесть  или  около того  дерини.  Мы пока  еще  не знаем,  кто  они  и почему
атаковали, но Дэвин принял на себя  стрелу,  очевидно,  направленную  в Риса
Майкла.  Стрела попала в поясницу и  засела  в позвоночнике, задев при  этом
какой-то из кровеносных сосудов. Так говорит Алистер.
     Энсель заморгал и, закусив губу, удержал стон, чтобы не Прерывать Риса,
и тот глубоко вздохнул и продолжал.
     -- Рана была очень тяжелой, и Дэвин знал это. Он обдумал свое положение
и шансы выжить, оставшись неразоблаченным Тависом,  и решил не давать Тавису
возможности  раскрыть  его.  После ранения твой  брат, должно быть, почти не
чувствовал боли.  Он даже получил  последнее  причастие Алистера, прежде чем
заставить ничего не подозревавшего стражника помочь ему избегнуть исцеления.
     --  Вы  хотите  сказать, что... он  убил  себя?--недоверчиво  прошептал
Энсель. Рис вздохнул.
     -- Энсель, попытайся понять. Он знал, что попытка вытащить стрелу почти
наверняка  будет смертельна.  Он знал,  что в этот момент Тавис узнает о его
деринийском происхождении  и попытается сломить  защиты. Возможно,  Целитель
применил бы наркотики, чтобы вытянуть правду.
     -- О, Боже!--застонал Энсель.
     -- Поэтому  он  стер память,  чтобы Тавис  ничего не смог узнать  после
смерти,--мягко   продолжал  Рис,--а   потом  приказал  поддерживавшему   его
стражнику слегка коснуться стрелы.  Мне обязательно вдаваться  в медицинские
подробности того, что было после?
     Энсель покачал головой, глотая слезы.
     -- Это было... быстро?
     --  Он   потерял  сознание  через  несколько  секунд.  Энсель   прикрыл
трясущейся рукой заплаканные глаза и отрицательно покачал головой, когда Рис
собрался коснуться его висков, чтобы облегчить его душевное состояние.
     -- Все в порядке. Все будет в порядке.--Он  шмыгнул носом  и  поднял на
Риса  уже более спокойное  лицо.--Итак, что  теперь? Мы сможем  получить его
тело и достойно похоронить рядом с отцом?
     Рис  вздохнул  и  покачал  головой,  вспомнив  могилу  Катана  в ограде
маленькой сельской церкви неподалеку.
     -- Сомневаюсь, Энсель.  После  смерти к нему  вернулся его  собственный
облик. Те, кто  там  был, видели это. А теперь  и  регенты узнали. Если  мое
подозрение верно, они обвинят Дэвина в нападении наравне с остальными.
     -- Но он не...
     -- Ты знаешь  это,  и  я  знаю,--согласился  Рис,--и даже регенты могут
знать об  этом. Но  неужели  ты думаешь, что.  они упустят такую  прекрасную
возможность обвинить высокопоставленного дерини в государственной измене?
     Энсель безнадежно вздохнул и ссутулился.
     --  Вы Правы. Теперь  они скорее всего  начнут охоту  за мной--братом и
наследником предателя.
     --  Именно  этого  я  и боюсь.--Рис  уставился  под ноги,  потом  снова
взглянул на Энселя.--Сейчас собирается заседание Совета. Нам хотелось, чтобы
и ты присутствовал. Это поможет немного отвлечься от случившегося.
     Глубоко вздохнув, Энсель расправил плечи и поднял голову.
     -- Я иду.
     В киилле собрались  остальные. Эвайн  и  Йорам,  скрестив ноги,  сидели
справа от  Камбера возле белой  глыбы на помосте, В  центре  каменной  глыбы
покоился  серебристый  шар,  бывший  для  огромного  помещения  единственным
источником  света,   не  считая  четырех   зажженных  факелов   в  бронзовых
подставках.
     С  момента  прибытия Йорама  и  Эвайн  они  вместе с Камбером  еще  раз
проживали смерть  Дэвина,  вспоминая  короткую, но  героическую  историю его
жизни,  и искали  скрытый смысл в  том,  что он  узнал перед своей  гибелью.
Последнее   подозрение   Дэвина  насчет   непредсказуемого  принца   Джавана
горько-сладким бальзамом  лилось на  их  израненные  сердца. Эвайн и  Камбер
всплакнули, но  теперь слезы остались в  прошлом. Йорам  не уронил ни единой
слезинки и не дал облегчения  своей  душе;  оттого каждая  клеточка его тела
укрытого тяжелым  михайлинским плащом, содрогалась  от горя  и  злости.  Его
лицо, освещенное снизу, превратилось в маску, такую же холодную, как  мрамор
священного монолита.
     Вскоре к Камберу и его детям присоединились Джебедия, Грегори и его сын
Джесс. Все трое  были  измождены и мрачны, освещаемые багровым светом лампы,
которую нес Джебедия. Михайлинец тихо сел справа от Йорама и потушил фонарь.
Он  понимал,  как  велико  было  горе  Камбера  от потери внука  и юного, но
многообещавшего единомышленника.
     Но Грегори не сознавал глубины скорби троих. В нем говорил только гнев.
     -- Рис уже пошел за Энселем?--спросил он. Эвайн коротко кивнула.
     -- А Джеффрэй?--продолжал Грегори.
     -- Пока еще в замке,--ответил Йорам.
     Немного смущенный  краткостью ответов,  Грегори уселся на свое  обычное
место между Йорамом  и  Эвайн, уперев руки  в  бока. Джесс молча занял место
справа от отца.
     -- Мне очень жаль,--угрюмо произнес Грегори.--Я знаю, как смерть Дэвина
поразила  вас.  Не  хочу   показаться  бесчувственным,  но  меня  интересуют
обстоятельства. Алистер, ты видел, что случилось?
     Камбер кивнул и протянул руку.
     --  Посмотри сам,--прошептал  он,  открывая  ему сознание Алистера.--Мы
потеряли и других, себе подобных.
     Грегори, взявшийся за  протянутую руку, вдруг отдернул свою,  словно от
раскаленного железа.
     -- Нет, не  подобных нам! Они  не  из  нашего  числа!--Он  резко мотнул
головой.--Дерини--да, но...  Джебедия  рассказал мне  кое-что  из того,  что
случилось. Они  похожи на тех негодяев,  которые остановили тебя и Йорама на
дороге этой зимой.
     -- Нет!--сказал  Камбер.--Те были несчастные  бездельники-мальчишки.  А
эти убийцы, целившие в принцев,  кровавые мясники  вроде тех, что покалечили
Тависа О'Нейлла!
     --  По-моему,  вы  оба  неправы,--резко прервала  их  Эвайн.-- Те  были
дети-садисты, их никто не остановил,  и  они  превратились в убийц,  готовых
уничтожить тех, кто, по их разумению, мешал вести привычную для них жизнь, и
только  одного  они  не смогли  понять, что династия Халдейнов и те,  кто ей
служит, не враги.
     Йорам был не согласен, но  прежде  чем  возразить, напрягся всем телом,
сдерживая себя:
     -- Насколько я помню,  многоуважаемые  регенты тоже.  служат Халдейнам.
Если наши  юные  скучающие соотечественники ищут виновников, почему бы им не
обратиться к себе самим?
     -- Йорам,  Йорам, желчностью ничего  не добьешься,--  вздохнул  Камбер,
снова протягивая руку  Грегори.--Давай, Грегори,  прочти. А потом посмотрим,
останется ли в тебе сострадание к тем, кто стал причиной смерти Дэвина.
     Грегори вошел в контакт,  закрыл глаза и узнал все, что послал Алистеру
Дэвин, все,  за исключением самых последних секунд.  Когда Грегори вышел  из
транса,  его  узкое лицо  помрачнело.  Реальность,  открывшаяся  ему, больно
задела его отцовские чувства.
     Мгновение он сидел, склонив голову на руки. От  необходимости  говорить
Грегори спасло  прибытие  Риса  и Энселя, Когда  они поднимались  на помост,
юношу покачивало.  Все встали,  и в  этом  почти мальчике Камберу привиделся
Дэвин. Вошедшие остановились слева от Камбера.
     --   Я   бы  хотел,  чтобы   этот   день   не  был  праздником  святого
Михаила,--запинаясь,   произнес   Энсель.--Я...--Он  замолк   и   проглотил,
подступивший  к горлу комок, чтобы  снова не расплакаться, потом, когда  ему
удалось   восстановить   некое   подобие   самоконтроля,   поднял  глаза  на
Камбера.--Епископ  Алистер...--На   мгновение   в  его  глазах  промелькнула
нерешительность,  и он продолжал:--Я... Дядя Рис сказал мне, что  вы были...
что вы...
     -- Прочти  мои воспоминания, сынок,--пробормотал Камбер, протягивая обе
руки   навстречу   внуку.--Давай   же,--поторопил   он,   когда   Энсель   в
нерешительности оглянулся  на остальных.--Остальные  знают, и ты  должен. Он
был твоим братом.
     Когда Энсель установил контакт, Камбер  опустил  свои защиты Алистера и
упрочил возникшую связь.  Он  не  раскрыл  юноше всей полноты своих  чувств,
потому что  знал, что ни  Энсель, ни Дэвин не хотели  бы этого. И отдал все,
кроме последней исповеди и вмешательства Камбера.
     Когда  Энсель вышел  из транса, по его  безусым  щекам  катились слезы.
Камбер  нежно обнял его, как прежде  Рис, проверяя,  чтобы на  этот раз горе
ушло. Юноша снова поднял голову, слез больше не было, осталась только память
о  человеке, который  был его  братом и отдал  жизнь за дело, в которое  они
верили.
     Все расселись  вокруг мраморной глыбы в  ожидании  Джеффрэя. Вскоре он,
разгневанный и печальный, присоединился к ним и тоже опустился на колени. Он
поставил  на глыбу  рядом с лампой-шаром черный кожаный сундучок. Крышка его
была запечатана золотыми крестами.
     -- Скорее я  просто не  мог,--в голосе Джеффрэя  звучали горе и крайняя
усталость.--Когда  Дэвина  привезли  в  Ремут,  оказалось, что  они  еще  не
разобрались.--Он  тяжело  вздохнул.--Алистер,  я должен  выговориться, иначе
забуду то, что осталось во  мне, несмотря  на злость и страх. Нам нужно  все
подготовить. Ты не позаботишься об этом?
     Он придвинул черный сундучок, и Камбер стряхнул с  себя оцепенение,  во
власти  которого  находился,  и  решительно  потянулся за  кубиками  стражи,
которые носил за  поясом. Вынул знакомый мешочек из черного бархата, потянул
и развязал пурпурный шнурок, как делал прежде тысячу раз.
     Намеренно отвлекаясь от рассказа Джеффрэя, он вспомнил  другое  далекое
время и другое  место. До  того, как они нашли киилль, и  даже до того,  как
наверняка узнали, что  любая из  многочисленных  способностей  сложных фигур
куба  безопасна.  Среди них  были  и самые обыкновенные,  но ни разу они  не
пытались разбудить магические силы, запертые в очертаниях алтаря Грекоты.
     Пустой мешочек  Камбер на всякий случай заткнул за пояс  и, по  очереди
вынимая  кубики  из  кучки,  стал  выкладывать  фигуру  на мраморной  глыбе.
Гладкость и  прохлада магических тел несколько успокаивали разбушевавшиеся в
нем страсти.
     -- Что  было  в Ремуте,  Джеффрэй?--опросил Джебедия. Джеффрэй  глубоко
вдохнул, словно стараясь набраться сил и решительности.
     -- В  плен  взяли  четырех  живых пленников,  все  они были дерини. Вам
наверняка  знакомы  их имена. Один умер  прямо на допросе, когда лорд Ориэль
коснулся точки смерти.
     -- Ориэль?--воскликнул Рис.--Он помогает регентам?
     Джеффрэй кивнул.
     -- Алистер и Джебедия долгие годы предупреждали нас, что дерини встанут
против дерини, теперь именно  это  и происходит. Я не  хотел  верить слухам,
ходившим  при  дворе, но  видел  это собственными  глазами. Регенты  создают
предателей.  В  случае  с  Ориэлем  они  держат  в  заложниках  его  жену  и
крошку-дочь. У меня нет оснований надеяться, что это единственный случай.
     --  О,  Господи,--прошептал  Йорам.--И  Ориэль сдвинул этот смертельный
рычаг, зная о нем? Он намеренно убил человека?
     --  Не совсем. Тавис  сначала  нашел его и  предупредил  регентов,  что
случится. Он же назвал регентам имена убитых и захваченных нападавших, кроме
того, который сбежал, а  потом они привели Ориэля проверить Тависа. К  чести
Ориэля, он делал это не по собственной воле.
     Пока   Джеффрэй   излагал   детали,   Камбер  заставил  свое   сознание
отгородиться от того, что  рассказывал  архиепископ,  положил палец на левый
верхний кубик квадрата, выставляя его.
     Prime!
     Он произнес это про себя, но  в тот же момент кубик осветился изнутри и
засверкал холодным белым светом.
     Seconde!
     Правый верхний кубик замерцал, как и первый.
     Tierce!
     То же самое стало с кубиком, лежавшим под первым.
     Quarte!
     Приведение в действие последнего  кубика сделало из  четырех отделенных
квадрат,  мягко  сверкавший холодным  белым светом,  который был  еще  белее
мрамора под квадратом.  На мгновение Камбер остановился, чтобы сдвинуться на
другой конец баланса,  от белого к черному, затем  коснулся черного  кубика,
лежавшего  рядом  с Prime. Голос Джеффрэя доносился до Камбера едва  слышным
жужжанием, когда он назвал имя первого черного кубика:
     Quinte!
     И  в  кубике вспыхнула жизнь, загоревшись  темным, черно-синим  матовым
огнем, а Камбер перешел к следующему.
     Sixte!
     Огонь переметнулся от первого черного кубика через  его  палец к только
что названному,