ва остыл.
   Конечно, необходимо время, чтобы полностью разрушить  Запрет.  Ведь  даже
этот малюсенький пролом в стене тьмы потребовал чудовищного  напряжения.  Но
Дагдамор обладал силой, и сила эта давала ему власть над другими,  пока  еще
заключенными в черной  пустоте.  Он  был  их  повелителем,  он  управлял  их
полчищами одним  своим  словом.  За  века  лишь  немногие  решались  открыто
противиться ему. Он их  уничтожил,  и  это  послужило  отличным  уроком  для
остальных. Теперь они подчинялись ему все. Все боялись его. И  так  же,  как
он, ненавидели эльфов. И так же, как  он,  жили  единой  мыслью  о  грядущем
мщении. Ну  что  ж,  скоро,  очень  скоро  они  получат  эту  возможность  -
отомстить.
   Но пока надо подождать.  Надо  потерпеть.  Запрет  с  каждым  днем  будет
слабеть, и, когда погибнет дерево, стена рухнет. Только одно может  помешать
этому - возрождение Элькрис.
   Дагдамор прекрасно знал историю Элькрис.  Родившись  и  увидев  мир,  она
прогнала Дагдамора с земли во тьму безвременья. Он на себе испытал  силу  ее
волшебства - волшебства, которое могло преодолеть даже смерть,  и  опасался,
что его свобода может быть недолгой. Если кому-нибудь из Избранников удастся
отнести семя Элькрис к древнему  источнику  ее  силы,  дерево  возродится  и
Запрет обретет свою силу вновь. Дагдамор знал это, и именно поэтому  он  был
здесь. Именно поэтому он решился сломать барьер хотя бы на мгновение,  чтобы
выйти в Мир. Он может проиграть, но риск был оправдан. Эльфы  еще  не  скоро
поймут, какова истинная опасность. Они и  не  подозревают,  что  силы  тьмы,
сдерживаемые Запретом, могут вырваться на свободу до того, как стена рухнет.
Они обнаружат свою ошибку слишком поздно. А уж он тем временем сделает  все,
чтобы Элькрис никогда не возродилась и Запрет вновь не обрел силу.
   Для этого он и взял с собой этих двоих.
   Он оглянулся, ища их глазами. Маску нашел  сразу.  Его  помощник  обладал
неоценимым даром: тело его могло изменять форму и цвет, он мог воплощаться в
любое живое существо: в небесах - ворон или ястреб, на земле -  мышь,  змея,
паук, что угодно. Там,  за  стеной  Запрета,  он  был  всего  лишь  сгустком
темноты. Здесь же, на земле, возможности его были поистине  безграничны.  Он
мог принять облик любого существа: человека, зверя, птицы,  рыбы.  Даже  сам
Дагдамор  не  мог  с  уверенностью  сказать,  каково  истинное  лицо  Маски.
Последний, в сущности, никогда и  не  являлся  в  своем  подлинном  обличье;
постоянно копируя другие жизненные формы, он всегда был чем-то  или  кем-то,
только не самим собой.
   Эгоистичный   и   полный   ненависти,   Маска   наслаждался   собственной
многоликостью, наслаждался возможностью причинять зло. Он  ненавидел  эльфов
за их бережное отношение ко всему  живому.  Маленькие  существа,  населявшие
мир, ничего не значили для Великого Обманщика. Они были слабы и ни на что не
годились, кроме как служить такому могущественному созданию, как  он.  Да  и
эльфы были ничуть не лучше этих мелких тварей. Они не умели, да никогда и не
стали бы обманывать и лгать. Они не могли вырваться из  своей  оболочки,  не
могли быть чем-то еще. Он же мог быть всем, чем пожелает. Вот почему он всех
презирал. Ему никто не был нужен. Никто, кроме Дагдамора, ведь  тот  обладал
единственным, чему Маска безоговорочно поклонялся, - силой, и силой большей,
чем сила самого Маски. И поэтому Маска служил ему.
   Дагдамор поискал глазами Жнеца. И не сразу нашел его  -  тень  в  бледном
свете нового дня, частицу уходящей ночи. Закутанный в пепельный  плащ,  Жнец
был почти невидим,  капюшон  скрывал  его  лицо.  Никому  еще  не  удавалось
взглянуть в это лицо дважды: все,  кто  видел  его  хоть  раз,  были  теперь
мертвы.
   Если Маска внушал опасения, то Жнец  был  сам  ужас.  Ибо  он  -  убийца.
Убийство  было  смыслом  и  целью  его  существования.  Тяжелое,  громоздкое
существо почти семи футов росту, на первый взгляд он казался неповоротливым.
Но это впечатление было обманчивым. Когда он выходил на охоту,  то  двигался
легко, проворно и совершенно бесшумно.  Он  никогда  не  отступал.  От  него
нельзя было спастись, по крайней мере еще никто до сих пор не  спасся.  Даже
сам Дагдамор слегка побаивался Жнеца, хотя и превосходил его  в  силе.  Жнец
служил ему из прихоти, а не из страха, как остальные. Жнец ничего не боялся,
потому что в его крови жила древняя страсть  к  уничтожению.  Ему  нравилось
убивать, но убивал  он,  в  сущности,  для  того,  чтобы  поддерживать  свои
жизненные силы. Даже там, во тьме Запрета, его трудно, почти невозможно было
остановить. Дагдамор  был  вынужден  отдавать  ему  на  растерзание  младших
демонов, чтобы хоть как-то обуздать  эту  стихию  разрушения.  Он  обещал  -
придет время, и Жнец получит весь мир  со  всей  его  живностью:  он  сможет
охотиться сколько душе угодно. В конце концов, он может убить всех.
   Маска и Жнец. Что ж, удачный выбор. Острые глаза и длинные руки,  которые
проникнут в самое сердце эльфийской  страны.  А  там  посмотрим,  сможет  ли
Элькрис возродиться.
   Дагдамор взглянул  на  восток:  солнце  быстро  поднималось  над  гребнем
Разлома. Время выходить. К вечеру им надо быть в Арборлоне. Он все тщательно
продумал. Самое главное для него сейчас -  время,  он  должен  поторопиться,
если хочет застать эльфов врасплох. Когда они узнают о  его  приходе,  будет
уже поздно.
   Знаком он велел своим помощникам следовать за ним. Его глаза  возбужденно
светились в предвкушении нынешней ночи. Наутро эльфы  увидят,  что  спасения
нет. Утром им пред ставится - прекрасная возможность понаблюдать за гниением
их распрекрасной Элькрис. И что самое приятное -  без  малейшей  надежды  на
возрождение.
   Да-да. Потому что утром все Избранники будут мертвы.
   В глубокой тени горных вершин Дагдамор остановился.  Склонив  голову,  он
обеими руками оперся на Посох Власти и застыл. Позади него две темные фигуры
сжались под своими плащами, глаза их сверкали странным желтым огнем.
   И вдруг  Посох  Власти  задрожал  и  накалился,  через  мгновение  ровный
красноватый свет вспыхнул пульсирующим  огнем,  огонь  перекинулся  на  руки
демона, окрашивая их в цвет крови. Дагдамор медленно поднял голову, и  пламя
от Посоха взметнулось ввысь тонкой  сверкающей  дугой,  пугающе  похожей  на
что-то живое. Затем, резко вспыхнув напоследок, огонь погас.
   Дагдамор опустил Посох, отступая  на  шаг.  Земля  под  ним  почернела  и
обуглилась, в воздухе кружился пепел.  Мертвая  тишина  окутала  мир.  Демон
уселся на камень и сидел так неподвижно. Час, два. Он ждал.
   Наконец из безбрежной пустыни Северной Земли явилось  крылатое  чудовище.
Оно отнесет их на восток, в Арборлон.
   - Теперь посмотрим, - прошептал Дагдамор. - Посмотрим.

Глава 3

   Рано утром Андер Элессдил вышел  из  дома  и  направился  к  королевскому
дворцу. Конечно, как младший сын короля Эвентина, он мог бы жить во  дворце,
но еще несколько лет назад он поселился в отдельном домике неподалеку,  где,
как ему казалось, он будет независим. Теперь  он  сомневался,  правильно  ли
поступил: все внимание отца и без того было отдано старшему сыну - Ариону, и
Андер мог не опасаться посягательств на свою свободу.
   Он вдохнул свежесть утреннего воздуха и сдержанно  улыбнулся.  Подходящий
денек для верховой прогулки - что ж, давно пора поразмяться.
   Он уже не мальчик, ему сорок: у глаз морщины и глубокая складка  пролегла
между бровями, но движения все  еще  легки  и  проворны,  да  и  худое  лицо
становилось почти  мальчишеским,  когда  он  улыбался.  Правда,  теперь  это
случалось все реже.
   В саду он  увидел  старого  Вента,  королевского  садовника.  Приветствуя
Андера, старик медленно выпрямился, потирая уставшую спину:
   - Доброе утро, принц. Славный денек.
   - Просто прекрасный, Вент. Что, опять спина?
   - Так, иногда ломит. - Старик осторожно  потер  поясницу.  -  Я  думаю  -
возраст. Но  я  еще  буду  посильней  тех  ребятишек,  которых  мне  дали  в
помощники.
   Это было истинной правдой. Вент мог бы уже давно уйти  на  покой,  но  он
упорно продолжал работать.
   Стражники у главных ворот кивнули принцу, и он кивнул в  ответ,  обходясь
без особых формальностей. Отношение к Ариону, наследному принцу, конечно же,
было особым, но Андер попроще, да и его положение при дворе  было  несколько
ниже.
   Он шел к конюшням,  как  вдруг  грохот  копыт  и  громкий  крик  нарушили
утреннюю тишину. Андер отпрянул в сторону, и  серый  конь  Ариона,  едва  не
задев его, остановился на дорожке. Конь еще не успокоился от бешеной скачки,
а Арион уже спрыгнул на землю. Два брата стояли лицом к лицу:  темноволосый,
небольшого роста Андер и Арион, высокий  блондин,  поразительно  похожий  на
отца.  Он  был  гордостью  и  радостью  Эвентина  -  великолепный  атлет,  в
совершенстве владеющий любым эльфийским оружием, непревзойденный  охотник  и
наездник. Плюс ко всему - неотразимое  обаяние,  недостаток  которого  Андер
всегда ощущал в себе.
   - Куда идешь, мой младший братик? - Как обычно, при разговоре  с  младшим
братом в голосе Ариона зазвучали насмешка и легкое  презрение.  -  На  твоем
месте я бы не стал беспокоить отца. Мы вчера допоздна засиделись за  делами,
и он еще спал, когда я заглянул к нему утром.
   - Я иду на конюшню, - спокойно ответил Андер. -  И  не  собираюсь  никого
беспокоить.
   Арион усмехнулся, затем легко взлетел в седло и уже сверху сообщил:
   - Ну ладно, мне нужно в Саранданон на несколько  дней.  Люди  из  дальних
селений встревожены - какие-то слухи о гибели,  которая  ожидает  всех  нас.
Полный бред, конечно, но их надо успокоить. Только не  обольщайся.  Я  успею
вернуться до того, как отец отправится в Кершальт. - Он ухмыльнулся:
   - А пока, братишка, присмотри за делами.
   Он дернул поводья и  понесся  к  воротам.  Андер  выругался  про  себя  и
отвернулся. Желание покататься на лошади пропало.
   Лучше бы ему поехать с отцом одному,  без  Ариона.  Укрепление  дружеских
отношений между троллями Кершальта и эльфами было очень важным и  деликатным
делом. Вести переговоры надо осмотрительно и аккуратно.  Арион  был  слишком
нетерпелив и дерзок для этого; он ни во что не ставил чужое  мнение  и  этим
мог все испортить. Конечно, Андер был не столь умен и ловок, как брат, и ему
недоставало стремления быть  первым  во  всем,  но  он  был  благоразумен  и
терпелив и уже не раз успешно проводил дипломатические переговоры.
   Андер пожал плечами. Какой смысл теперь думать об этом?  Арион  частенько
ездил вместо него и раньше. Ведь когда-нибудь он станет  королем,  ему  надо
уже сейчас, пока  жив  Эвентин,  учиться  управлять  государством.  Что  же,
наверное, это правильно.
   Когда-то они с Арионом были близки. Когда еще был жив Айне -  младший  из
сыновей Эвентина. Одиннадцать лет назад Айне погиб на охоте, и  после  этого
отношения Андера и Ариона как-то сами собой ухудшились. Амбель, младшая дочь
Айне, обратилась за поддержкой к Андеру, а не к Ариону, и ревность  старшего
брата  нашла  выход  в  плохо  скрываемом  презрении.  Затем,  когда  Амбель
отказалась от чести избранничества, Арион усмотрел этом  влияние  Андера,  и
его плохо скрываемое презрение перешло  в  хорошо  скрываемую  враждебность.
Андер был уверен, что и отца настраивают  против  него,  но  ничего  не  мог
сделать.
   В глубокой задумчивости он направился к своему дому, как вдруг  негромкий
оклик заставил его обернуться.
   - Принц, постойте!
   Андер с удивлением смотрел, как к нему со всех ног бежит  юноша  в  белом
плаще. Это был Избранник, рыжеволосый  Лорен  -  так,  кажется,  его  зовут?
Странно, что в это время он не в Садах, очень  странно.  Андер  ждал,  когда
запыхавшийся эльф приблизится.
   - Мой принц, я должен видеть короля, - задыхаясь, проговорил юноша, -  но
они не пустили меня, сказали: попозже. Вы не можете провести меня сейчас?
   Андер замялся:
   - Король еще спит?
   - Но мне надо сейчас. Пожалуйста! Это очень важно, -  настаивал  Лорен  с
отчаянием в дрожащем голосе.
   Андер медлил: что же могло быть настолько важным?..
   - Лорен, если с тобой что-то случилось, может быть, я?
   Не со мной, мой принц. С Элькрис!
   Андер больше не колебался:
   - Пошли. Они повернули обратно ко дворцу. Стражники у ворот с  удивлением
смотрели им вслед.
   Гаел, юный паж Эвентина  Элессдила,  отрицательно  покачал  головой  -  в
темном плаще он выглядел каким-то бесформенным, -  стараясь  не  встречаться
глазами с принцем:
   - Я не могу его разбудить, принц Андер. Король ясно сказал: не беспокоить
его, что бы ни случилось.
   - И кто бы ни пришел? - вкрадчиво спросил Андер. - Даже Арион?
   - Арион сегодня уехал? - начал было Гаел, но тут же умолк. Растерявшийся,
он выглядел очень несчастным.
   - Вот именно. Но пока я здесь. Или ты всерьез собираешься не пустить меня
к отцу?
   Гаел молчал. Тогда Андер шагнул вперед и распахнул  дверь  спальни.  Юный
паж бросился за ним:
   - Я сам. Пожалуйста, подождите здесь. Через минуту он вышел с озабоченным
лицом:
   - Король примет вас, принц Андер. Но пока только вас.
   Когда Андер вошел, король еще лежал в  постели.  Он  кивнул  сыну,  затем
велел Гаелу принести одежду. Поеживаясь  от  утренней  прохлады,  он  быстро
оделся, плотно затянув широкий пояс.
   Хотя Эвентину Элессдилу было уже восемьдесят два года, его  здоровью  мог
позавидовать любой  юноша.  Тело  его  было  крепким  и  гибким,  а  рука  -
достаточно твердой, чтобы меч в этой руке был опасен для  любого  врага.  Он
был решителен и непреклонен, если того требовали обстоятельства, а они  того
требовали. Ум его не утратил живости и остроты и того замечательного чувства
гармонии, которое всегда было присуще Эвентину, - способности видеть дело со
всех сторон, судить обо всем по существу и выбирать  единственно  правильный
путь, который принесет наибольшую пользу ему самому и его народу. Поэтому он
и был великим королем. Андер имел все основания думать, что и он унаследовал
от отца этот дар, в котором, правда, при  данных  обстоятельствах  пропадала
всякая необходимость.
   Король подошел к дальней стене  комнаты,  раздвинул  занавески  и  открыл
окна, из которых был виден лес. Мягкий свет и утренняя свежесть ворвались  в
комнату. В глубине спальни  Гаел  бесшумно  зажигал  масляные  лампы,  чтобы
прогнать остатки темноты  из  дальних  углов.  Эвентин  задержался  у  окна,
пристально глядя на свое отражение в стекле:  блестящие  глаза  поразительно
голубого цвета были строгими и проницательными  -  глаза  человека,  который
пожил на свете и повидал немало горя. Он вздохнул и повернулся к сыну:
   - Итак, Андер, что все это значит? Гаел что-то говорил об  Избраннике,  о
каком-то сообщении?
   - Да, мой король. Избранник говорит, что принес весть от Элькрис.
   - От Элькрис? Когда это было последний раз - семьсот лет  назад?  Что  за
весть?
   - Он мне не сказал. Он хочет говорить только с тобой.
   Эвентин кивнул:
   - Пусть говорит. Пусти его, Гаел.
   Гаел вышел, оставив дверь  слегка  приоткрытой.  Через  секунду  огромный
лохматый пес скользнул внутрь и бесшумно подкрался к королю.  Манкс,  старый
друг Эвентина. Они вместе вот уже десять лет, мало  кто  был  так  близок  к
королю и так же ему предан. Эвентин нежно  потрепал  пса  по  седой  голове,
провел рукой по спине, по бокам.
   - Седой, как я, - печально пробормотал он.
   Двери широко распахнулись. Вошел Гаел, за ним - Лорен. Избранник помедлил
в дверях, нерешительно глядя на молодого пажа. Король кивком отпустил юношу.
Андер тоже собрался было выйти следом, но отец велел ему остаться.  На  этот
раз Гаел плотно закрыл за собой дверь. Лорен выступил вперед.
   - Мой король, пожалуйста, простите? они думали, что  я?  что  мне?  -  Он
буквально давился словами.
   - Мне не за что прощать тебя, - успокоил юношу король.  Он  прошел  через
комнату и мягко положил руку на плечо юного Избранника. - Я знаю, это  очень
важно, иначе бы ты не оставил Сады. Вот,  садись  сюда  и  расскажи  все  по
порядку.
   Он испытующе посмотрел на Андера, потом подвел юношу к письменному  столу
в глубине комнаты, усадил его и сам сел рядом.  Андер  последовал  за  ними,
однако остался стоять.
   - Твое имя Лорен, так? - спросил Эвентин.
   - Да, мой король.
   - Ну что же, Лорен. Теперь расскажи мне, что случилось.
   Лорен выпрямился в кресле, его руки лежали на столе. Крепко сжатые пальцы
побелели.
   - Мой король, сегодня утром Элькрис говорила с Избранниками, -  начал  он
почти шепотом. - Она сказала? она сказала, что умирает.
   Андер похолодел. Король  же,  казалось,  никак  не  отреагировал  на  это
сообщение, он неподвижно сидел на  месте,  и  только  его  глаза  впились  в
собеседника.
   - Может быть, это ошибка, - сказал он наконец.
   Лорен покачал головой:
   - Это не ошибка, мой король. Она  говорила  со  всеми.  Мы?  мы  все  это
слышали. Она умирает. Запрет начал терять силу. Король медленно  поднялся  и
молча подошел к раскрытому окну. Манкс, свернувшийся  на  кровати,  встал  и
подбежал к нему. Король машинально опустил руку  и  потрепал  пса  по  седым
ушам.
   - Ты уверен в этом, Лорен? - спросил Эвентин, глядя в окно. -  Совершенно
уверен?
   - Да? да.
   Лорен плакал тихо, беззвучно, закрыв руками лицо. Эвентин не обернулся  к
нему; он пристально, не отрываясь смотрел на лес. На свой дом. На их  дом  -
лес.
   Андер уставился в одну точку: ужас  того,  что  он  только  что  услышал,
постепенно доходил до него. Элькрис умирает! Запрет теряет силу.  Зло  снова
свободно. Хаос, безумие, война! И в итоге - уничтожение всего.
   Когда-то он очень тщательно изучал историю.
   Очень давно, еще до Больших Войн, до расцвета древнего мира, до того  как
на земле появились люди, шла великая битва Света и Тьмы. Эльфы сражались  на
стороне  Света.  Война  была  долгой,  опустошающей,  ужасной.  Добро  тогда
победило. Но природа поверженного  Зла  такова,  что  его  нельзя  полностью
уничтожить, его можно только изгнать за пределы мира.  Тогда  же  эльфийские
мудрецы, соединив всю силу  своей  магии  с  жизненной  силой  самой  земли,
создали Элькрис и дали ей власть над Запретом, который удерживал силы Зла  в
заточении, не давая им снова выйти на землю. И пока  Элькрис  жива,  Зло  не
может возвратиться сюда. Но в летописях сказано, что это  не  будет  длиться
вечно, ибо нет в мире силы столь великой, что окончательно  победит  смерть.
Поколения сменялись поколениями, и постепенно стало  казаться,  что  Элькрис
бессмертна - единственный островок надежности и спокойствия  в  бурной  реке
жизни. Казалось, так будет всегда.
   Король резко обернулся, напряженно поглядел на сына, затем  снова  сел  к
столу, уверенно взяв Лорена за руку.
   -  Расскажи  мне  все,  что  она  говорила  тебе,  Лорен.  До  мельчайших
подробностей. До единого слова.
   Избранник тихо кивнул. Глаза его снова были сухи,  лицо  спокойно.  Андер
подсел к ним. Король в ожидании откинулся на спинку кресла.
   - Мой король, вам известно, как она говорит с нами? -  осторожно  спросил
Лорен.
   - Я был Избранником, Лорен.
   Андер с удивлением  поглядел  на  отца.  Он  не  знал  этого.  Лорен  же,
наоборот, воспринял это как должное. Он кивнул и повернулся к Андеру:
   - Голос ее не звучит как наши голоса. Это  образы,  возникающие  в  нашем
сознании. Образы часто мгновенны и не слишком четки, так что нам  приходится
самим их истолковывать. - Он помолчал, затем снова обратился к Эвентину:
   - Я? мой господин, до сегодняшнего утра Элькрис ни разу  не  говорила  со
мной. Она говорила с нами только в день нашего избрания. Все, что  мы  знали
об этом, основывалось лишь на летописях Ордена и  на  том,  чему  нас  учили
старшие Избранники. Поэтому сегодня это было так странно.
   Эвентин ободряюще кивнул, и Лорен продолжал:
   - Элькрис говорила с нами очень долго. Она призвала нас  и  открыла,  что