голова. Преодолевая слабость,
он  направился  к  тяжелой,  окованной  железом  входной  двери.  Он  словно
отрешился от  всего  окружающего,  сосредоточив  силы  на  одном:  дойти  до
коридора, ведущего из усыпальницы. Уолкер знал: если  змей  все  еще  жив  и
заметил его, он обречен.
   Но ему повезло:  змей  не  выполз.  Ничто  не  преграждало  путь.  Уолкер
добрался до двери гробницы и, распахнув ее, окунулся в ночной мрак.
   Впоследствии ему так и  не  удалось  вспомнить,  что  было  потом.  Каким
образом он сумел отыскать обратный путь через Чертог Королей, мимо  баньшей,
которые сводят людей с ума своим воем, мимо сфинксов, чей взгляд обращает  в
камень. Он слышал, как стонут  баньши,  и  ощущал  на  себе  горящий  взгляд
сфинксов. Он шел, преодолевая ужас. Древняя магия гор,  пытавшаяся  заманить
его в ловушку, присоединить к числу своих жертв, оказалась бессильной  перед
ним. И он спасся - как будто невидимый щит охранял его в пути. Железная воля
и мучительная боль придали ему сил, помогли выжить. Может  быть,  на  помощь
пришла и его собственная магия. В конце концов, магия непредсказуема, это  -
вечная тайна. Он шел вперед, с трудом пробираясь в непроглядной тьме  сквозь
рой фантастических существ,  мимо  каменных  стен,  грозивших  сомкнуться  и
заточить его. Он двигался по невидимым туннелям, пока, наконец, не  оказался
на свободе.
   Уолкер вышел из пещер на  заре;  холодный  и  тусклый  свет  солнца  едва
просачивался сквозь облака - дождь не  прекращался  с  прошлой  ночи,  когда
разразилась гроза.  Спрятав  под  плащом,  словно  раненое  дитя,  руку,  он
двинулся горной тропою в направлении южных равнин. Он ни разу не оглянулся -
ему с трудом удавалось смотреть прямо перед собою. Уолкер держался на  ногах
только потому, что упрямо не желал сдаваться. Все чувства в нем притупились,
даже боль. Он продвигался рывками, словно его дергали за нити, привязанные к
рукам и ногам. Черные волосы трепал  ветер,  непокорные  пряди,  обрамляющие
бледное лицо, хлестали по щекам, на глазах выступали слезы. Когда,  наконец,
он выбрался из сумрачного тумана, вид у него был совершенно безумный.
   "Темный Родич", - прошептал голос злого духа. Раздался ликующий хохот.
   Уолкер совершенно утратил ощущение времени. Солнечным лучам оказалось  не
под силу разогнать грозовые тучи, и день казался бесцветным и угрюмым.  Одни
тропы сменялись другими  в  бесконечной  череде  скал,  ущелий,  каньонов  и
спусков. Уолкер ничего этого не замечал. Он  знал  только,  что  идет  вниз,
возвращаясь к тому миру, который так глупо покинул. Речь сейчас шла о  жизни
или смерти.
   В полдень он, наконец, спустился с высоких  утесов  в  Сланцевую  долину.
Разбитый, оборванный, изуродованный, заглянувший в глаза смерти, он был  так
слаб, так истерзан лихорадкой, что проковылял полпути по  долине,  усыпанной
крошевом блестящего черного камня, прежде чем осознал, где находится.  Когда
же наконец понял, силы оставили его.  Он  рухнул  на  землю,  запутавшись  в
плаще. Острые камешки врезались в лицо,  но  какое-то  время  он  неподвижно
лежал в изнеможении. Потом пришел в себя и пополз к  тихим  водам  озера.  С
трудом, дюйм за дюймом, Уолкер продвигался вперед, волоча за  собой  раненую
руку. В бреду ему казалось, что,  если  он  сумеет  доползти  до  воды,  она
непременно исцелит его. Но даже это  небольшое  усилие  оказалось  для  него
непомерным. Осталось совсем немного. Мелькнула последняя мысль: "Как темно в
полдень, мир - это обитель теней". И Уолкер потерял сознание.
   Он уснул, и ему явилась тень Алланона. Тень поднялась из пенных,  кипящих
вод Хейдисхорна - темная и таинственная, возникшая из подземного  мира,  она
потянулась к Уолкеру, подняла его на ноги, влила в него  новые  силы.  Мысли
его прояснились, он вновь  обрел  зрение.  Призрачная,  полупрозрачная  тень
нависла над темными, зеленоватыми водами, однако прикосновение ее  оказалось
на удивление теплым и мягким.
   "Темный Родич..."
   Слова эти, произнесенные тенью, звучали не так, как в устах Угрюма,  -  в
них не было ни злобы, ни насмешки.
   "Почему ты отказываешься от миссии, которую я возложил на тебя?"
   Уолкер разозлился, хотел резко возразить, но не смог произнести ни слова.
   "Ты нам необходим, Уолкер. Край Четырех Земель и его  обитатели  верят  в
тебя. Если ты отречешься, они потеряют последнюю надежду".
   Ярость Уолкера не имела пределов. Вернуть не существующих более друидов и
исчезнувший Паранор?
   "Разумеется, - мысленно ответил Уолкер. - Разумеется, тень  Алланона.  Я,
изувеченный и отравленный, отправляюсь искать то, что ты велишь; пусть я  на
пороге смерти и никому не в состоянии помочь, все же я..."
   "Прими эту миссию, Уолкер, не отрекайся от нее. Познай истину  о  себе  и
своем предназначении".
   Уолкер вздрогнул. Он лежал  у  края  воды,  обессиленный,  в  смятении  и
страхе, ощущая себя потерянным и одиноким.
   - Помоги мне, Алланон, - в отчаянии взмолился он.
   Тень неподвижно висела в воздухе на фоне зимнего неба.
   - Ты хочешь моей смерти? - спросил Уолкер недоверчиво. - Этого ты от меня
требуешь?
   Призрак ничего не ответил.
   - Ты знал, что случится со  мной?  -  Уолкер  вытянул  руку:  рассеченный
каменеющий обрубок, отравленная ядом плоть.
   Призрак молчал.
   - Почему ты отказываешься помочь мне? - простонал Уолкер.
   - Почему ты отказываешься помочь мне? - вторило эхо.
   Слова были наполнены другим смыслом. Их произнес Алланон.  И  вдруг  тень
начала  мерцать  и  исчезла.  Воды  Хейдисхорна  вскипели,  выбросив  облако
шипящего пара, яростно забурлили и вновь успокоились. В воздухе висел темный
туман, наполненный призраками и химерами. Здесь жизнь и  смерть  встречались
на перекрестке неразгаданных тайн.
   Уолкер Бо понял, что его видение вовсе не было сном.
   Затем все исчезло, и он погрузился во тьму.
   Когда он вновь пришел в себя, кто-то склонился над  ним.  Сквозь  пелену,
застилавшую глаза, Уолкер различил худую фигуру  в  серых  одеждах  -  узкое
лицо, редкая бородка и крючковатый нос. Незнакомец  склонился  над  ним  так
низко, как будто собирался взять остатки жизни, еще теплившейся в умирающем.
   - Уолкер? - тихо прошептал незнакомец.
   Это был Коглин.
   Уолкер попытался подняться. Он тяжело дышал. В  горле  пересохло.  Мешала
рука; камень тянул его вниз, не давал встать.
   - Как ты... нашел меня? - с трудом выговорил он.
   - Алланон помог, -  ответил  Коглин.  Голос  его  прозвучал  резко,  даже
гневно.
   Уолкер вздохнул:
   - Как долго я...
   - Три дня. Не знаю, почему ты еще жив. У тебя на это никаких прав.
   - Никаких, - согласился Уолкер и порывисто обнял  старика.  От  знакомого
ощущения, знакомого запаха  на  глазах  у  него  выступили  слезы.  -  Я  не
надеюсь... Я обречен умереть... теперь уже скоро...
   Коглин сжал ему руку.
   - Нет, Уолкер. Не теперь, - сказал он.
   Старик обхватил его и поднял на ноги. Уолкер и не подозревал, что  в  нем
столько силы. Опираясь на Коглина, Уолкер направился к южному склону долины.
Сияя золотом на востоке,  вставало  солнце.  Небо  было  безоблачно,  воздух
застыл, ожидая появления светила.
   - Я помогу тебе, - сказал Коглин,  поддерживая  умирающего.  Они  шли  по
черному каменному крошеву. - Там лошади. Держись крепче, Уолкер.
   Уолкер Бо держался - во имя драгоценной жизни.

Глава 3

   Они поехали в Сторлок. Коглин привязал Уолкера к седлу,  но  даже  верхом
они добрались до места только к ночи. Спустившись с Драконьего  Гребня,  они
окунулись в солнечный теплый день, пересекли равнину Рэбб и двинулись  через
леса центрального Анара, что в  Восточной  земле,  к  легендарной  деревушке
сторов. Измученный болью,  поглощенный  мыслями  о  смерти,  Уолкер  не  мог
заснуть. Он не понимал, где находится, что с ним происходит, и только мерное
покачивание лошади да постоянные уверения Коглина,  что  все  будет  хорошо,
доходили до его сознания. Уолкер не верил Коглину.
   Сторлок под сенью деревьев был нем, прохладен и сух - спасительная гавань
среди знойных и пыльных равнин. Чьи-то руки потянулись вверх и сняли Уолкера
с седла, избавляя его от запаха конского пота и  мерного  раскачивания.  Ему
казалось, что  смерть  затаила  дыхание  и  только  выжидает  момент,  чтобы
завладеть им. Он не понимал,  почему  до  сих  пор  жив,  не  находил  этому
объяснения. Вокруг толпились жители, одетые в белые одежды. Это были сторы -
гномы-целители. Их знали  все.  Им  принадлежал  самый  могучий  целительный
источник в Четырех Землях. Вил Омсворд, единственный из южан, некогда учился
у них и стал  целителем.  Здесь  исцелили  Шиа  Омсворда  -  после  битвы  в
Вольфстааге. А позже сюда был доставлен  Пар,  умиравший  от  яда  оборотней
Старой Пустоши. Его принес Уолкер. Теперь настала  очередь  его  самого.  Но
Уолкер не верил, что исцеление возможно.
   К его губам поднесли чашу, и жидкость  странного  вкуса  тонкой  струйкой
потекла в горло. Почти тотчас же боль утихла,  и  Уолкер  почувствовал,  что
засыпает. "Как хорошо, - с удивлением  подумал  он.  -  Сон  будет  желанным
гостем". Его унесли  в  центральный  дом,  главное  помещение  по  уходу  за
больными, и опустили на ложе в одной из задних комнат, где сквозь прозрачные
занавеси в окна был виден лес. Темные  деревья  стояли  на  страже.  Уолкера
раздели, завернули в одеяла,  дали  выпить  какой-то  напиток  -  горячий  и
горький на вкус. Потом он остался один и сразу же заснул.
   Пока Уолкер спал, жар и усталость прошли. Боль осталась,  но  теперь  она
как будто существовала отдельно от него. Он утопал в теплой мягкой  постели,
и даже видения не тревожили его, не будили мрачные мысли. Алланон  и  Коглин
исчезли. Все прошло: адские муки и отчаянные попытки спастись  от  асфинкса.
Покой снизошел на него.
   Он не знал, как долго проспал, ибо совершенно утратил ощущение времени. А
теперь он медленно  пробуждался,  перебираясь  из  покойной  темноты  в  мир
полусна, перед глазами плыли картины детства. Еще ребенком Уолкер узнал, что
обладает магической силой. Тогда он не называл это магией, тогда  он  вообще
никак это не называл. Он полагал, что так и  должно  быть,  думал,  что  все
способны делать нечто подобное. Он жил со своим  отцом  Кеннером  и  матерью
Риссе близ Каменного Очага, в Темном Плесе; других  детей  по  соседству  не
было, и он не имел возможности сравнивать.
   От матери он узнал, что способности его необычны, что он  не  такой,  как
другие дети. Он навсегда запомнил ее лицо в тот момент,  когда  она  сказала
ему об этом: тонкие черты обострились, бледная кожа  на  лице  казалась  еще
белее в обрамлении угольно-черных волос, украшенных лентами и цветами. Он  и
сейчас слышал ее тихий, твердый голос. Уолкер очень любил свою мать. Она  не
обладала магической силой; она была из рода  Бо,  а  магия  передавалась  по
отцовской линии - от Омсвордов. Она рассказывала об этом  сыну,  усадив  его
перед собою в один из солнечных осенних дней - в воздухе  стоял  горьковатый
запах умирающих листьев и дыма, - и ободряюще улыбалась, безуспешно  пытаясь
скрыть от сына тревогу.
   Мальчик обладал способностью читать мысли на расстоянии.
   "Уолкер, магия делает тебя особенным, - говорила мать. - Это дар, который
ты должен беречь и лелеять. Я знаю, что в один прекрасный день благодаря ему
ты непременно сделаешь что-нибудь замечательное".
   Через год она умерла от лихорадки, которую не  смогло  победить  даже  ее
удивительное искусство целительницы.
   После смерти матери Уолкер жил вдвоем с  отцом,  и  "благословенный  дар"
его, в который она так  верила,  быстро  развивался.  Магия  давала  большие
возможности. Он понял, что способен многое узнавать о людях через  ощущения,
не нуждаясь в словах. Он мог чувствовать малейшие изменения в их настроении,
определять характер и угадывать чувства, которые они хотят скрыть; он  читал
их мысли, проникал в чаяния и нужды и даже постигал причины, заставляющие их
совершать те или иные поступки. В Каменный  Очаг  часто  приезжали  гости  -
путешественники, разносчики, торговцы, жители леса, охотники, трапперы, даже
следопыты. Они могли не проронить ни слова, а Уолкер уже  знал,  о  чем  они
думают. Он не скрывал этого и обыкновенно выкладывал все, что узнавал о них.
Для него это было чем-то вроде игры. Но не каждому такие игры  нравились,  и
отец приказал ему их прекратить. Уолкер послушался. К тому времени он открыл
в себе новую, еще более интересную способность. Он понял, что может общаться
с лесными зверями, птицами и рыбами, даже с растениями. Он понимал их  точно
так же, как людей, несмотря на то что чувства и мысли лесных обитателей были
более примитивны и ограниченны. Каждый день приносил новые открытия.  Уолкер
познавал жизнь.
   Время шло, Уолкер оказался способным учеником. Он начал читать  книги  из
библиотеки отца почти сразу же, как только  узнал,  каким  образом  из  букв
складываются слова. Мальчик с легкостью овладевал математикой.  Он  постигал
науки интуитивно. Ему почти ничего не нужно было объяснять.
   Он увлекся историей, и здесь  проявилась  его  поразительная  способность
запоминать события, даты и имена.
   Мальчик рос, его отношения с отцом менялись. Кеннер, высокий,  худощавый,
с резковатой походкой, был замечательным мастером. В любом  ремесле  ему  не
было равных. Уолкер очень любил отца. Он чувствовал, что отец отдаляется  от
него, и боялся себе в этом признаться. Но однажды не выдержал и спросил  его
напрямик. Кеннер признался сыну, что очень беспокоится о нем. Сам Кеннер  не
был наделен магической силой. Мальчиком он ощущал незначительные  магические
способности, но они исчезли, когда он стал старше. Так было и с его отцом, а
еще раньше - с отцом его отца и со всеми Омсвордами, вплоть до самой Брин. С
Уолкером все обстояло иначе. Его магическая сила росла. Кеннер  боялся,  как
бы способности сына со временем не  возобладали  над  ним  самим,  достигнув
такого предела, когда он уже не сможет управлять ими. Но в то  же  время  он
предупредил сына, что способности эти не следует подавлять, ибо магия -  это
дар, который всегда имеет некую высшую цель. Уолкер помнил,  что  его  мать,
Риссе, говорила то же самое.
   Затем Кеннер поведал сыну историю магии  Омсвордов,  рассказал  о  друиде
Алланоне и девушке из Тенистого Дола по имени Брин, о  таинственной  миссии,
которую, умирая, завещал ей друид. Уолкеру было  двенадцать  лет,  когда  он
услышал этот рассказ. И мальчик захотел узнать, о чем идет речь, но отец  не
смог ему ответить. Сказал только, что эта миссия передается по наследству  в
роду Омсвордов.
   - Магическая сила проявилась в тебе, Уолкер, - сказал он. -  Ты,  в  свою
очередь, передашь ее своим детям, а они своим, и так  вплоть  до  того  дня,
когда в ней возникнет необходимость. Это твое наследство, храни его.
   - Но к чему  наследство,  которым  нельзя  воспользоваться?  -  огорчился
Уолкер. И Кеннер повторил:
   - У магии непременно есть высшее предназначение, но мы не способны  сразу
понять его.
   Настала пора распрощаться с детством и вступить  в  пору  юности,  и  тут
магия показала, что у нее есть и другая, темная сторона. Уолкер обнаружил  в
себе способность разрушать. Иногда, особенно в минуты раздражения  и  гнева,
его чувства преобразовывались в энергию. Он мог передвигать вещи и разбивать
их вдребезги, не прикасаясь к ним. Иногда он вызывал нечто подобное  огню  -
кобальтовое свечение, не похожее на привычное  пламя.  Огонь  этот  исполнял
далеко не все приказы Уолкера, а чаще действовал по собственному  разумению.
Потребовались недели, чтобы научиться управлять им. Уолкер пытался сохранить
свое открытие в тайне от отца, но Кеннер все равно узнал и об  этом,  как  в
конце концов узнавал обо всем, что  касалось  сына.  И  хотя  он  ничего  не
сказал, Уолкер почувствовал, что они еще больше отдалились друг от друга.
   Вскоре отец решил увезти  его  из  Каменного  Очага.  За  последние  годы
здоровье Кеннера Омсворда пошатнулось; изнурительная болезнь подтачивала его
силы. Заколотив хижину, в которой Уолкер родился и вырос, отец увез юношу  в
Тенистый Дол, где они поселились вместе  с  другим  семейством  Омсвордов  -
Джараланом, Мирианной и их сыновьями Паром и Коллом.
   Уолкер тосковал по родным местам. В  Тенистом  Доле  он  чувствовал  себя
пленником. Жизнь деревенской общины была ему не по нутру. В  Каменном  Очаге
свобода  его  была  безграничной,  здесь  же  существовали  раз  и  навсегда
установленные законы, подчиняться которым он не желал. Прежде всего,  Уолкер
не привык к тому, что вокруг так много людей, к  которым,  в  той  или  иной
степени, надо приноравливаться. От него потребовали, чтобы он ходил в школу,
но занятия были ему скучны. Учитель  и  другие  дети  относились  к  нему  с
недоверием и неприязнью - он был чужаком. Уолкер знал слишком  много  и  вел
себя не так, как все,  и  вскоре  никто  не  захотел  с  ним  общаться.  Его
магическая сила превратилась в западню, из которой он не мог вырваться.  Она
проявлялась во всем, что бы он ни делал, а когда юноша понял, что ее следует
скрывать, было уже поздно. Его часто били, потому что он не решался защитить
себя. Мысль о том, что может произойти, если он позволит огню  вырваться  на
свободу, приводила Уолкера в ужас.
   Отец умер через год после их переезда в деревню. Жизнь стала для  Уолкера
невыносимой, и порой он жалел, что не умер вместе с отцом.
   Он по-прежнему жил с Джараланом и Мирианной Омсвордами, они были добры  к
нему и сопереживали все его неудачи. У их сына Пара тоже начали  проявляться
признаки магической силы. Пар происходил от Джайра Омсворда, брата Брин. Обе
ветви этого семейства  из  поколения  в  поколение  передавали  магию  своих
предков на протяжении многих лет после смерти Алланона,  поэтому  магические
способности Пара не были такой уж  неожиданностью.  Магия,  которой  обладал
Пар, оказалась не столь многообразна и сложна, как магия Уолкера.  Пока  она
ограничивалась способностью  мальчика  создавать  живые  образы  при  помощи
голоса.
   Пар был еще совсем маленьким, и в свои пять лет он едва ли осознавал, что
с ним происходит. Колл же еще недостаточно возмужал, чтобы  защитить  брата,
поэтому Уолкер взял мальчика под свою опеку. Это было вполне естественно:  в
конце концов, только Уолкер и понимал, что приходится переживать Пару.
   Общение с мальчиком изменило его жизнь. Теперь она  обрела  новый  смысл,
появилась иная цель помимо необходимости постоянно тревожиться о собственной
участи. Много времени он проводил с  Паром,  помогая  ему  приспособиться  к
магии.  Он  учил  его,  как  использовать  магическую   силу,   призывал   к
осторожности, показывал приемы защиты, которыми мальчику следовало овладеть.
Уолкер старался научить его,  как  справляться  со  страхом  и  преодолевать
неприязнь людей, не обладающих такой силой. Он стал наставником Пара.
   Сначала дети, а потом и все жители  Тенистого  Дола  стали  называть  его
Темным Родичем.  Он  не  доводился  близким  родственником  Пару  -  близких
родственников у него не было вообще. В сущности, никто не  понимал,  кем  он
приходился Джаралану и Мирианне,  поэтому  и  прозвище  могло  означать  что
угодно. Уолкер возмужал, стал высоким  черноволосым  юношей,  от  матери  он
унаследовал бледность кожи и нечувствительность к загару. В его облике  было
что-то от призрака. Дети Дола считали его  порождением  ночи,  неподвластным
свету  дня,  а  его  отношения  с  маленьким  Паром   казались   им   весьма
таинственными. Так он стал Темным Родичем, наставником, странным,  неловким,
замкнутым юношей, чья интуиция и знания отдаляли его от других. Отношение  к
нему несколько изменилось. Его больше не задирали. Он обнаружил,  что  может
отвести нападение одним лишь взглядом или жестом, и стал использовать магию,
чтобы оградить себя. Он убедился, что может пробуждать в людях  страх  и  не
позволять  им