у  силе.
Моей силе. Их было много, дитя Тьмы, очень  много.  На  протяжении  веков  я
раскрывала свои тайны тем, кто хотел разделить их со мною. Я творила из  них
могущественных колдунов. Я давала им  власть  и  силу.  Но  никогда  еще  не
приходил ко мне никто подобный тебе".
   Слова отдавались шепчущим эхом, исполненным предчувствий  и  обещаний,  и
кружились в сознании  девушки,  словно  шуршащие  листья.  Жжение  разлилось
теперь по  всему  телу,  точно  жар  от  громадной  печи,  заслонка  которой
распахнута настежь.
   "Многие, многие приходили ко мне до тебя. Из друидов - Чародей-Владыка  и
еще другие, носящие знак Черепа. Во мне нашли  они  ключ  к  тем  тайнам,  к
которым стремились давно,  и  стали  такими,  какими  стали.  Но  сила,  она
принадлежала мне, и только мне. Сила и власть. А  потом  проросли  посеянные
семена, и появились призраки-Морды - эти изгои человечества. Но  опять  сила
была у меня. Сила всегда у меня.  Каждый  раз  оно  здесь,  во  мне:  высшее
предвидение судеб мира и его созданий. И сила вершить эти судьбы. Каждый раз
предвидение это обретало  форму,  творимую  разумом  тех,  кто  обращался  к
магической мощи, заключенной в моих страницах. Но каждый раз все шло не так,
как предрекало предвидение, и творцы его - те, кто считал  себя  повелителем
судеб, - проигрывали и теряли силу. Смотри, дитя Тьмы, я покажу  тебе  самую
малую  часть  того,  что  могу.  Что,  только  лишь  пожелай,  станет  твоим
безраздельно".
   Руки Брин, уже не подвластные ее воле, сами открыли  Идальч.  Зашелестели
пергаментные страницы, словно кто-то невидимый стоял за спиной у  девушки  и
перелистывал их. Странные буквы, слова на чужом языке,  древнем  -  древнее,
чем  человечество,  -  загадочные  письмена  обратились  в  шепчущий  голос,
вкрадчивый,  мягкий,  и  смысл  таинственного  текста  вдруг  стал  понятен.
Приподнялся занавес, где  были  спрятаны  секреты  великой  силы,  темной  и
страшной.
   А потом голос пропал; девушка снова глядела на непонятные знаки, и только
смутные воспоминания  об  изведанных  ею  тайнах  еще  дразнили,  будоражили
сознание. Страницы сложились, Идальч захлопнулась. Руки Брин (она так  и  не
отпустила книгу) дрожали.
   "Теперь ты видела. Но это лишь намек на то, что есть во мне.  Сила,  дитя
Тьмы. Сила, по  сравнению  с  которой  жалкие  потуги  друида  Броны  и  его
приспешников просто ничто. По  сравнению  с  которой  мощь  призраков-Мордов
теряет всякий смысл. Почувствуй, как эта сила течет в  тебе.  Почувствуй  ее
прикосновение".
   Волна жара прошла по телу Брин. Девушке казалось (так  иногда  бывает  во
сне), что она разрастается до неимоверных размеров и может объять и вместить
в себя целый мир.
   "Тысячи лет мною пользовались маги и колдуны. Еще тогда, очень  давно,  я
все устроила так,  чтобы  это  предопределило  твою  судьбу.  Твою  и  твоих
близких.  Тысячи  лет  враги  рода  твоего  призывали  мою  силу,   стремясь
уничтожить то, чего еще не было. Что должно  было  возникнуть  в  тебе.  Вот
почему ты сегодня пришла сюда: из-за меня. Это я сотворила из тебя  то,  что
ты есть;  я  создала  тебя.  Вот  причина  всего.  И  во  всем,  что  сейчас
происходит, есть смысл, дитя Тьмы, и великий смысл. Разве ты еще не  поняла?
Загляни в себя".
   Внезапно предостерегающий шепот  пронзил  сознание  Брин,  и  она  смутно
припомнила ту высокую фигуру в черном плаще,  седовласую,  с  пронзительными
глазами. Кто-то ей уже  говорил  об  этом.  Об  обмане  и  разрушении.  Брин
попыталась было ухватиться за ускользающее воспоминание, но  никакого  имени
не пришло, и видение исчезло, замутненное обжигающим жаром,  разлившимся  по
телу, и вкрадчивым эхом слов Идальч:
   "Разве ты еще не поняла? Не поняла, кто ты? Неужели ты не видишь? Загляни
в себя".
   Голос оставался таким же холодным, бесчувственным и спокойным, но  теперь
в нем была настойчивость, которая разрывала  на  части  мысли  Брин.  Зрение
вдруг затуманилось, и девушка словно увидела со стороны то незнакомое, такое
чужое существо, каким стала она, призвав магическую силу песни желаний.
   "Теперь мы одно с тобой, дитя Тьмы. Ты ведь этого хотела. Тебе  не  нужна
даже эльфийская магия, потому что ты - та, кто ты есть и  кем  была  всегда.
Вот почему мы соединились. Эта связь рождена только магической  силой,  той,
что делает нас такими, какие мы есть, ибо мы есть не  что  иное,  как  сила,
заключенная в нас: твоя - в теле из плоти и  крови,  моя  -  в  пергаментных
страницах. Жизни наши сплетены друг с другом. И все, что было  раньше,  было
лишь для того, чтобы теперь мы могли слиться уже нерасторжимо.  Вот  чего  я
ждала все эти годы".
   "Ложь!" Слово вспыхнуло в сознании Брин, но тут же  пропало.  Девушка  не
знала, что делать, - она пребывала в полном  смятении.  Руки  ее  продолжали
сжимать Идальч, словно отпустить сейчас  книгу  было  для  Брин  равнозначно
смерти. А потом девушка вдруг поймала себя на том, что находит  слова  этого
призрачного  голоса  -  голоса  Идальч  -  в   самом   деле   убедительными.
Действительно, между ними была какая-то связь и было единение. Она  -  такая
же, как Идальч. Может быть, даже часть ее или что-то очень близкое.
   Друид. Брин звала его, пыталась вспомнить его имя,  но  воспоминания  все
время ускользали куда-то. Жгучий жар накатил яростной волной, сметая все,  и
вновь раздался этот голос:
   "Все эти годы ждала я тебя, дитя Тьмы. С незапамятных времен. Но  вот  ты
пришла ко мне, и теперь я твоя. И ты  знаешь,  что  со  мной  надо  сделать.
Только шепни мне".
   Словно алая пелена встала перед глазами  Брин,  и  слова  Идальч  как  бы
сплелись воедино - в сгусток тьмы на красном фоне. Девушке хотелось кричать,
но крик застрял в пересохшем горле.
   "Только шепни, что со мной надо сделать".
   Нет! Нет!
   "Шепни мне, что надо сделать".
   Слезы брызнули из глаз и потекли по щекам.
   "Нужно использовать твою силу", - безмолвно ответила Брин.

***

   Рон в ярости отвернулся и зашагал прочь от Круха. Он по-прежнему сжимал в
руках черный меч Ли с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
   - Ладно, хватит. Мне это надоело, убери кошку с  дороги,  Кимбер!  -  Рон
вновь направился к лестнице, но Шепоточек только приподнял голову,  и  горец
остановился.
   Девушка опять беспомощно покачала головой:
   - Я не могу, Рон. Пойми, у  него  есть  на  этот  счет  свое  собственное
разумение.
   - Меня не волнует его "собственное разумение"!  -  взорвался  Рон.  -  Он
всего лишь животное, он не способен принимать  такие  решения!  Все,  я  иду
вниз. Нравится ему это - не нравится, я иду! Одну  Брин  в  этой  яме  я  не
оставлю!
   Приподняв меч, он двинулся прямо на Шепоточка. Неизвестно еще, чем бы все
это кончилось, но вдруг скала  содрогнулась.  Дрожь  шла  снизу,  из  темных
дебрей Мельморда. Толчок был столь сильным, что Рон с Кимбер едва устояли на
ногах и поспешили отступить от края уступа.
   - Что это? - обеспокоенно прошептал Рон. - Что происходит, Кимбер?
   - Странники, я так считаю, - рявкнул Коглин за спиной у горца. - Вызывают
свою черную магию, и, возможно, против девочки.
   - Деда! - сердито воскликнула Кимбер. Рон тоже в ярости повернулся:
   - Знаешь что, старик, если с Брин что-то случится лишь потому,  что  этот
кот держит меня здесь...
   И горец вдруг замолчал. Какие-то тени скользили по Круху вниз,  от  серых
стен Грани Мрака, -  ссутулившиеся,  закутанные  в  плащи  черные  фигуры  в
бледном свете вечерних сумерек. В одну линию - друг за другом -  неторопливо
спускались они к уступу, где стоял Рон со своими друзьями.
   - Морды! - выдохнул горец.
   Шепоточек уже повернулся и припал  к  земле,  приготовившись  защищаться.
Резкий вздох Коглина раздался громким хрипом в тишине.
   Рон молча глядел вверх: бесконечной вереницей черные тени  спускались  по
каменной лестнице. Их было много. Слишком много.
   - Держись за мной, Кимбер, - тихо проговорил Рон. И поднял меч.

***

   "Нужно использовать твою силу... использовать твою  силу...  использовать
силу..."
   Снова и снова слова повторялись в  сознании  Брин,  сплетаясь  в  литанию
убеждения, грозящую подчинить себе  здравый  смысл.  Лишь  какое-то  подобие
благоразумия еще оставалось и взывало сквозь чарующие слова.
   "Это черная магия, темная! Это Зло - ты пришла сюда уничтожить его!"
   Но книга словно прилипла к ладоням, и жжение, горячей волной  разлившееся
по телу, уже связало Брин с Идальч - и ничто теперь не могло  разорвать  эту
связь. Голос вновь зазвучал, оплетая девушку паутиной слов:
   "Что есть я? Лишь собрание мудрых учений, сохраненных в веках  для  того,
чтобы смертные могли обратиться к ним и использовать в  своих  целях.  Я  не
Зло, не Добро. Я  лишь  то,  что  я  есть.  Древняя  мудрость,  собранная  и
записанная на моих страницах, - вот  она,  здесь,  для  любого,  кто  жаждет
знания. А я просто беру то, что дают от себя мне  они  -  те,  кто  приходит
познать мои тайны. Я всего лишь отражение их. Подумай,  дитя  Тьмы.  Подумай
сама. Кто они, обращавшиеся к моим тайнам? Каковы были их цели? Чему служили
они? Ведь ты же совсем не такая, как те".
   Брин тяжело оперлась на алтарь, сжимая Идальч. "Не слушай! Не слушай!"
   "Более тысячи лет мной владели твои враги.  А  теперь  ты  стоишь  на  их
месте, и у тебя есть возможность воспользоваться мною так, как никто до тебя
даже не пытался. Ты держишь в руках мою силу. Теперь ты  владеешь  секретами
силы, которой столь многие пользовались неверно.  Совсем  неверно.  Подумай,
дитя Тьмы, что даст тебе эта сила. Что сможешь  ты,  обладая  ею.  Тем,  что
заключено во мне, ты можешь заново сотворить жизнь и  смерть.  Изменить  что
угодно. Подумай, как это будет  чудесно,  когда  песнь  желаний  сольется  с
написанным словом - магическое с магическим. Только попробуй, и ты  узнаешь,
как это чудесно".
   Но даже пробовать было не нужно. Брин  и  без  того  знала  об  этом.  Ей
довелось почувствовать это всем своим существом в песни желаний. Сила!  Сила
захлестнула ее волной сладостного восторга, и Брин упивалась им. Когда  сила
захватывала ее, Брин словно поднималась над миром и над всеми  созданиями  в
нем. Если бы только она захотела, она  могла  бы  собрать  все  воедино  или
наоборот - разметать, разрушить до основания. А теперь, если впитать в  себя
еще силу Идальч... Даже представить себе невозможно, что она,  Брин,  сможет
сделать... сможет почувствовать...
   "И все это будет твоим. Все. Стань собой, дитя Тьмы, и сотвори  этот  мир
заново. Таким, каким, ты знаешь, он должен быть. Ты сможешь многое  сделать,
и с тобой все будет как должно. Не так, как было с  теми,  кто  приходил  до
тебя. У них не было силы, которая есть у тебя. Ты рождена эльфийской магией.
Воспользуйся мной, дитя Тьмы. Узнай предел своей силы. И моей.  Ты  увидишь:
им нет пределов. Соединись со мной. Только этого я ждала.  И  для  этого  ты
пришла сюда. Так было нам предначертано. Изначально".
   Брин медленно повела головой из стороны в сторону:  "Я  пришла  сюда  для
того, чтобы уничтожить все это.  Пришла,  чтобы  положить  конец..."  Что-то
внутри как будто разбилось, разлетелось на  тысячу  мелких  осколков,  точно
стекло, упавшее на камни. Наплыв яростного жара  обжег  Брин,  и  она  вдруг
почувствовала себя совершенно иным существом, заключенным, как в  тюрьме,  в
этом чужом бренном теле.
   "Я дам тебе знание. Дам понимание всего. Смертным даже не  снились  такие
глубины. С этим знанием ты можешь стать кем угодно,  кем  только  пожелаешь.
Вся жизнь в  мире  подчинится  тебе,  и  ты  переделаешь  ее  по-своему.  По
справедливости. Так, как должно быть. Уничтожь меня - и  все,  что  есть  во
мне, пропадет впустую. Уничтожь  меня  -  и  уже  ничто,  что,  быть  может,
появится после, не сравнится с утраченной силой. Моей  силой.  Сохрани  все,
что есть доброго, дитя Тьмы, и возьми себе".
   "Алланон. Алланон..."
   Но голос оборвал беззвучный крик Брин:
   "Смотри, дитя Тьмы. То, что действительно нужно тебе уничтожить, - оно  у
тебя за спиной. Обернись и увидишь. Обернись".
   Брин повернулась. Словно безмолвные призраки,  какими,  впрочем,  и  были
они, странники выступили из  теней  -  высокие,  грозные,  черные.  Войдя  в
круглый зал, они нерешительно остановились при виде Брин, держащей  в  руках
книгу черной магии. Шепот Идальч вновь зазвучал в сознании девушки:
   "Твое заклятие, дитя Тьмы. Призови свою силу. Уничтожь их. Уничтожь".
   Брин не раздумывала - она просто действовала.  Прижав  к  себе  Идальч  -
словно ограждаясь от Мордов громадным томом, - девушка  вызвала  силу  своей
магической песни. Она хлынула, напоминая мощный поток,  прорвавший  плотину.
Брин закричала.  Песнь  желаний  разорвала  сумрачную  тишину  башни;  будто
твердый, осязаемый предмет, звук пронесся во мраке зала и  с  сокрушительной
силой обрушился на странников. Их просто не стало.  Не  осталось  и  горстки
пепла - ничего.
   Брин прислонилась к каменному алтарю. Внутри нее  магическая  сила  песни
желаний смешалась с силой книги.
   "Почувствуй ее, дитя Тьмы. Почувствуй силу,  что  принадлежит  тебе.  Она
наполняет тебя. И я - часть этой силы. Как легко покорить врагов, когда сила
с тобой. Можешь ли ты теперь сомневаться в том,  что  будет?  Нет,  даже  не
думай. Все будет так, как должно быть. Теперь мы с тобой - одно. Возьми меня
и пользуйся мной. Уничтожь черных призраков и других темных тварей,  которые
выйдут против тебя. Сделай так, чтобы я стала твоей. Вдохни в меня жизнь".
   И все-таки что-то внутри, в самых глубинах души, пыталось еще противиться
колдовскому голосу, однако тело Брин уже не принадлежало ей.  Оно  полностью
отдалось силе магии, и Брин оказалась запертой в этой  чужой  оболочке.  Она
поднялась над собой,  сквозь  себя  -  новое,  могучее  существо,  -  и  тот
крохотный осколочек прежнего "я", который еще видел правду,  остался  где-то
далеко-далеко и  канул  в  черноту.  Брин  ощущала,  что  она  разрастается,
увеличиваясь в размерах. И вот уже стало  казаться,  что  ей  тесно  в  этом
каменном  зале.  Как  тут  мало  места!  Но  там,  снаружи,   -   безбрежное
пространство. Нужно выйти туда и заполнить его собою!
   Долгий мучительный стон сорвался с губ Брин, и она протянула руки, высоко
подняв Идальч над головой.
   "Воспользуйся мной. Воспользуйся мной".
   И внутри нее уже собиралась сила.

ГЛАВА 44

   Поднимаясь вверх по выщербленным ступеням Круха, Джайр едва  поспевал  за
Слантером и Гаретом Джаксом. При этом долинца не покидало тягостное чувство,
что каждый следующий шаг может стать последним.  Тело  ныло  от  напряжения,
боль в раненом плече стала невыносимой - силы  были  уже  на  исходе.  Джайр
задыхался,  каждый  вдох  отдавался  пронзительной  болью  в  легких,   лицо
покрылось испариной.
   И все-таки долинец шел вперед. Так было нужно.
   Пока Джайр бежал, он  смотрел  только  вверх,  на  ступени  перед  собой,
сосредоточив все внимание на изгибах каменной лестницы. Долинец не видел, но
сознавал, что кряжи Вороньего Среза и угрюмая крепость Грань Мрака  остались
теперь далеко внизу - серым размытым пятном в полумраке. Джайр сознавал,  но
не видел, как под утесом в долине сгущаются сумерки и туман. Краем глаза  он
ухватывал нечеткие силуэты выступов, трещин и валунов, с  головокружительной
быстротой проносящихся мимо, и тут же забывал о них.  Теперь  уже  ничто  не
имело значения. Ничто, кроме подъема по бесконечной  лестнице  и  того,  что
ждало его там, наверху.
   Колодец Небес.
   И Брин. В водах Колодца он увидит ее. Там он узнает, что стало с сестрой,
и поймет, что ему нужно сделать, чтобы помочь  ей.  Король  Серебряной  реки
обещал Джайру, что там он узнает способ, как вернуть Брин самой себе.
   Задумавшись, юноша не заметил, как ступил на раскрошенную  ступеньку.  Он
поскользнулся и упал, ободрав  ладони  о  камень.  Не  обращая  внимания  на
кровоточащие ссадины, Джайр быстро поднялся и поспешил вдогонку за Слантером
и Гаретом Джаксом.
   А те бежали, казалось, совсем без усилий -  последние  из  их  небольшого
отряда,  вышедшего  несколько  дней  назад  из  Кальхавена.  Гнев  и  горечь
нахлынули вдруг на долинца. Перед глазами заплясали разноцветные  круги;  на
мгновение юноша  остановился,  чтобы  перевести  дух,  и  едва  не  упал  от
изнеможения. Но конец их пути был уже близко. Осталось совсем немного.
   Резким  изгибом  Крух  ушел  вправо,  и  стена  камня  -  вершина,   куда
поднимались путники, - встала вдруг перед ними, мрачная, застывшая  на  фоне
серого неба. Лестница вела к черному входу в пещеру. Дюжины две  ступенек  -
не больше.
   Гарет Джакс вскинул руку, дав товарищам знак остановиться и ждать  здесь,
а сам быстро поднялся к вершине Круха и сошел с лестницы на скалистый  уступ
перед  входом  в  пещеру.  Мгновение  Мастер  Боя  неподвижно   стоял   там,
вырисовываясь тонкой черной тенью на фоне сумеречного  неба.  "Словно  и  не
человек  вовсе,  -  внезапно  подумал  Джайр,  -  а  что-то   потустороннее,
нереальное".
   Наконец Гарет  Джакс  повернулся,  его  холодный  взгляд  уперся  в  лицо
долинца. Мастер Боя махнул рукой.
   - Быстрее, мальчик, - пробормотал Слантер.
   Они поспешно вскарабкались наверх и встали рядом  с  Гаретом  Джаксом  на
выступе перед входом в пещеру. В пещере было мрачно,  но  не  темно:  сквозь
многочисленные  трещины  в  скале  внутрь   пробивался   мутноватый,   будто
подернутый дымкой свет вечерних сумерек. Но там,  куда  не  проникали  лучи,
тени казались гуще. Все замерло во мраке.
   - Отсюда мы ничего не увидим, - пробурчал Слантер и шагнул  было  вперед,
но Гарет Джакс остановил его.
   - Подожди, гном, -  проговорил  он.  -  Там  что-то  есть...  что-то  там
затаилось...
   Голос его оборвался, и тишина окутала  друзей  -  глухая,  давящая.  Даже
ветер, волнующий туман в  долине,  внезапно  замер.  Джайр  невольно  затаил
дыхание. Да, в пещере действительно что-то было. И ждало пока,  не  проявляя
себя. Юноша чувствовал чье-то безмолвное присутствие.
   - Гарет... - начал было он.
   И вдруг от камней у самого  входа  отделилась  какая-то  тень  -  долинец
похолодел. Тень бесшумно скользила во мраке. Такого они еще не  видели.  Это
был не гном и даже не призрак-Морд: крепкое  существо,  с  виду  похожее  на
человека, но голое и абсолютно безволосое, лишь вокруг чресел  росла  густая
шерсть. Пальцы на руках и ногах заканчивались длинными,  загнутыми  когтями.
Злобные желтые глазки смотрели  прямо  на  путешественников,  лицо,  вернее,
звериная морда, покрытая шрамами, расплылась  в  грозной  усмешке,  чудовище
ощерило пасть, обнажив кривые зубы.
   Выйдя на свет, существо остановилось. Оно было не черным,  как  Морды,  а
рыже-красным.
   - Что это? -  прошептал  Джайр,  пытаясь  побороть  чувство  невыносимого
отвращения.
   Джахир издал резкий крик - вой его прозвенел в  тишине,  словно  зловещий
смех.
   - Долинец, это тот сон! - воскликнул вдруг Гарет Джакс, и какое-то дикое,
странное выражение промелькнуло на его суровом  лице.  Мастер  Боя  медленно
опустил свой меч, пока острие его не коснулось камня уступа, а  потом  вновь
повернулся к Джайру. - Поход закончен, - прошептал он.
   Долинец непонимающе помотал головой:
   - Гарет, что?..
   - Сон! Ну помнишь, как-то ночью мы говорили с тобой о  Короле  Серебряной
реки? Еще был дождь. Я рассказал, тебе о моем видении! Сон, из-за которого я
и пошел с тобой на восток, долинец, - это он!
   - Но в том сне было огненное существо... -  Джайр  запнулся.  -  Там  был
огонь...
   - Огонь, да, оно так предстало - в образе огня! - перебил его Гарет Джакс
и медленно выдохнул. - До нынешнего момента я еще иногда думал: вероятно,  я
просто чего-то не понял в том,  что  видел.  Может,  ошибся  и  все  неверно
истолковал. Но в том сне, когда я стоял перед огнем и голос, открывший  мне,
что нужно делать, затих, огонь вдруг закричал, слов