их руках черный меч.
   - Ли! Ли! - закричал он в ярости.
   Принц забыл о своем обещании, данном друиду. Нет, он не  может  стоять  в
стороне и смотреть, как Алланон  умирает.  Однажды  он  спас  его  и  теперь
спасет.
   - Рон, вернись! - тщетно взывала Брин.
   Через мгновение Рон Ли уже стоял  над  сцепившимися  врагами.  Сверкающей
молнией  взметнулся  меч  Ли  -  меч,  движимый  колдовской  силой,  -  и  с
сокрушительной мощью обрушился прямо на шею  и  плечи  Джахира,  разрубая  и
мышцы и кость. Джахир отпрянул от  черной  стали,  вой,  исполненный  ужаса,
вырвался из глотки, красное тело содрогнулось и  резко  выпрямилось,  словно
разрываемое изнутри.
   - Так умри же, чудовище! - в ярости прокричал Рон при виде искромсанного,
залитого кровью тела Алланона.
   Но Джахир и не думал  умирать.  Не  так  просто.  Рука  его  взметнулась,
полоснув когтями по лицу горца. Тот отшатнулся,  руки  бессильно  разжались,
отпуская меч. А Джахир уже набросился на Рона с  воем  безумного  ликования,
словно  новая  боль  придала  ему  силы  и  доставила  непостижимое  мерзкое
наслаждение. Длинные когти вцепились в горца; чудище подняло юношу высоко  в
воздух и с размаху швырнуло о землю. И Рон не поднялся.
   Но черный меч Ли, глубоко вонзившийся в тело Джахира, так и остался  там.
Против такого удара не устоял бы никто, однако Джахир  просто  вытащил  меч,
словно это была лишь пустяковая заноза. Мгновение  он  колебался,  глядя  на
черный клинок, а потом отшвырнул его  прочь  от  себя.  Черной  молнией  меч
промелькнул в воздухе и упал в бурлящие воды Гремящего Потока.  Течение  тут
же подхватило его и унесло с собой, будто сухую корягу.
   А Джахир уже рванулся туда, где лежал  Алланон.  Но  друид  все  же  смог
подняться, чтобы встретить врага. Его черный плащ был изодран  в  клочья  и,
казалось, почернел еще больше, пропитавшись кровью. Джахир увидел, что  враг
встает, и буквально взбесился. С яростным воем он атаковал.
   На этот раз друид даже и не пытался остановить его. Застигнув  Джахира  в
прыжке, Алланон сомкнул руки на шее  чудовища  и  стал  сжимать  ее,  словно
клещами. Не обращая внимания на терзающие его когти, друид повалил врага  на
землю, не ослабляя захвата. Из стиснутой глотки  чудовища  вырвался  хриплый
крик; красное тело забилось,  корчась  и  извиваясь,  как  змея,  пронзенная
острым копьем. А руки друида сжимались, сильнее, сильнее... Джахир  отчаянно
лязгал зубами, но острые зубы хватали лишь воздух.
   А потом Алланон вдруг отпустил шею чудовища  и  быстро  просунул  руки  в
разверстую пасть, глубоко, до самой глотки. Из напряженных пальцев  вырвался
синий огонь. Огонь друида прожег Джахира,  добираясь  до  самых  глубин  его
злобного существа. Джахир попытался было  освободиться,  но  борьба  длилась
всего лишь мгновение: огонь вырвался наружу  и  чудовище  словно  взорвалось
ослепительной вспышкой синего света.
   Брин отвернулась, закрыв рукой глаза, - таким нестерпимым было сияние.  А
когда открыла их вновь, Алланон был один. На коленях - перед кучкой пепла.
   Брин со всех ног бросилась к Рону. Сначала - к Рону,  который  лежал  без
сознания на черном краю оврага. Дыхание его  было  медленным  и  неглубоким.
Девушка осторожно перевернула горца на спину и проверила, нет ли тяжелых ран
или переломов. К счастью, все было цело, только из глубоких порезов на  лице
сочилась кровь. Брин стерла алые подтеки и поспешила к друиду.
   А тот так и стоял на коленях перед горсткой пепла, что еще пару мгновений
назад была Джахиром. Стоял, обхватив руками истерзанное тело и низко склонив
голову. Его разодранный в клочья плащ отяжелел от крови.
   Брин тихо опустилась на колени рядом с ним, потрясенная тем, что увидела.
И действительно, раны друида были ужасны. Алланон устало приподнял голову  и
заглянул в глаза девушке.
   - Я умираю, Брин Омсворд, - произнес он спокойно. Брин потрясла  головой,
но друид поднял руку, остановив ее горестный жест. - Слушай  меня,  девочка.
Так было предсказано. Там, в Сланцевой долине, дух  Бремана  сказал...  отец
мой сказал, что так все и будет. Он сказал, что я должен уйти с земли, чтобы
уже никогда не вернуться. И что это случится до  того,  как  закончится  наш
поход. - Он поморщился от внезапного приступа боли. -  Я  думал,  что  смогу
что-то сделать, чтобы все было иначе. Но Морды... Морды нашли способ вызвать
Джахира, может быть зная... или просто надеясь, что мы с ним  столкнемся  на
этом пути. Это - создание безумия. Он питается своей болью и болью других. И
в своей ярости ранит не только тело, но и  душу.  От  него  нет  защиты.  Он
разодрал бы себя на куски... лишь бы только меня уничтожить. Это - яд...
   Друид задохнулся. Брин подвинулась ближе, отгоняя страх.
   - Надо перевязать твои раны, Алланон. Нам нужно...
   - Нет, Брин, все кончено, - оборвал он ее. - Мне уже  ничто  не  поможет.
Все будет так,  как  предсказано.  -  Друид  обвел  взглядом  овраг.  -  Как
предначертано. Лучше иди помоги принцу Ли.  В  него  тоже  проник  этот  яд.
Теперь только он твой защитник... в чем  он  и  клялся.  -  Взгляд  Алланона
вернулся к Брин. - И знай, его меч не потерян. Магическая сила не  даст  ему
затеряться. Она найдет... путь в руки смертных... река  вынесет  меч  в  эти
руки...
   Он вновь замолчал, захлебнувшись словами, и скривился от нового  приступа
боли. Внезапно Брин лодалась вперед и обняла друида, крепко прижав к себе.
   - Ничего больше не говори, - прошептала она со слезами на глазах.
   Друид медленно выпрямился и отодвинулся от нее. Руки девушки были  красны
от крови Алланона. И вдруг он усмехнулся:
   - Морды боятся меня. Они думают, я смогу их уничтожить. Но они ошибаются,
да. Ты эта сила, Брин. Ты - та... против кого  им  не  выстоять.  Никому  не
выстоять. - Рука друида легла на запястье девушки. - Слушай меня. Твой  отец
не доверяет магии эльфов; он боится того, что она может сделать. И теперь  я
скажу тебе, девочка: у него есть причины  не  доверять  ей.  Для  того,  кто
владеет ею, магия может быть порождением света или же  порождением  тьмы.  В
равной мере. Может быть, иногда она кажется просто забавой, игрушкой, но это
не так. Остерегайся ее силы,  ибо  могущественней  ее  я  не  видел  ничего.
Используй силу как должно, и она охранит тебя  и  доведет  до  конца  твоего
похода. Используй ее как должно, и она сама уничтожит Идальч!
   - Алланон, но без тебя я ничего не смогу! Ничего! - вскричала в  отчаянии
Брин.
   - Сможешь и сделаешь. Ты  обязана  это  сделать...  Никого  другого  нет,
только ты. Так было с Шиа. Так было с твоим отцом.
   Брин молча кивнула, едва ли, впрочем, расслышав его. В ее смятенной  душе
бурлили  самые  разные  чувства,  пока  девушка  пыталась  отгородиться   от
неизбежности происходящего.
   - Век проходит, - прошептал Алланон, и глаза его зажглись черным огнем. -
И друиды должны уйти вместе с ним. - Его рука осторожно легла на руку  Брин.
- Но истина, которую несу в себе я, последний из них, не должна исчезнуть из
мира. Она должна остаться с теми, кто живет. И истину эту  я  передам  тебе.
Наклонись ко мне ближе.
   Брин  Омсворд  подалась  вперед,  их  лица  почти  соприкоснулись.  Очень
медленно, превозмогая боль, друид поднес руку к своей груди  и  просунул  ее
под изодранный плащ. И когда вытащил через  мгновение,  пальцы  его  были  в
крови. А потом Алланон ласково прикоснулся ко лбу Брин пальцами, теплыми  от
живой крови, его крови, и заговорил. На непонятном, таинственном языке. И от
этих загадочных слов и от прикосновения друида что-то  проникло  в  сознание
Брин, накатило волной странного возбуждения. Как будто  ослепительный  поток
пронесся перед глазами. А потом все пропало.
   - Что... что ты сделал со мной? - запинаясь, прошептала девушка. Но друид
не ответил.
   - Помоги мне подняться, - только и сказал он. Брин с изумлением  смотрела
на него:
   - Тебе нельзя ходить, Алланон!  Ты  тяжело  ранен!  Странная  непривычная
нежность смягчила суровый взгляд.
   - Помоги мне подняться, Брин. Идти мне недалеко.
   Она обхватила его обеими руками и помогла встать на  ноги.  Там,  где  он
сидел, кровь пропитала траву и смешалась с золой и пеплом.
   - О Алланон! - Теперь Брин заплакала.
   - Отведи меня к реке, - прошептал он.
   Они медленно пошли по оврагу -  туда,  где,  уносясь  на  восток,  бурлил
Гремящий Поток. Солнце сияло в безоблачном небе, посылая свои золотые лучи и
тепло на благодатную землю, расцвеченную яркими красками осеннего  дня.  Это
день жизни, не смерти. В такой день нельзя умирать, как заклинание  твердила
Брин про себя. Понимаешь, нельзя, Алланон.
   Они вышли на берег  реки.  Брин  помогла  Алланону  вновь  опуститься  на
колени. Он склонил голову, чтобы яркий свет солнца не слепил его.
   - Когда все закончится, Брин, ты найдешь меня здесь. - Он поднял глаза  и
поймал ее взгляд. - А теперь отойди.
   Девушка, потрясенная, отступила. Слезы текли по ее  щекам,  она  умоляюще
протянула руки. Еще мгновение (а казалось - так долго)  Алланон  смотрел  на
Брин, а потом отвернулся. Обагренная кровью рука поднялась, и  друид  провел
ею в воздухе над водами Гремящего Потока.  И  течение  вдруг  замерло,  река
застыла, спокойная и безмятежная, словно и не река вовсе, а застоялый  пруд.
Глухая странная тишина опустилась на землю.
   И вдруг вода вспенилась, и из глубин донеслись жуткие крики -  как  тогда
Хейдисхорне, - пронзительные и исполненные невыносимой боли. Лишь  мгновение
звучали они, разносясь над рекой, а потом вновь стало тихо.
   Рука Алланона бессильно упала, голова склонилась на грудь.
   И тут из притихшего Гремящего Потока  поднялась  призрачная  фигура.  Дух
Бремана. Мутно-серая и почти прозрачная  в  блистающем  свете  солнца,  тень
сгорбленного старика встала над неподвижной водой.
   - Отец, - прошептал Алланон едва различимо, но Брин услышала.
   Дух шагнул вперед. Нет, не шагнул -  скользнул  по  замершим  водам  реки
туда, где стоял на коленях друид. Призрак Бремана медленно наклонился, обнял
сына и поднял его на руки, прижимая к себе. А потом, даже  не  повернувшись,
тень скользнула назад, над водой, на середину реки.  Вода  словно  вскипела,
шипя и окутываясь паром. Дух Бремана медленно опустился под  воду,  унося  с
собой в глубину последнего из друидов.  Еще  мгновение  Гремящий  Поток  был
неподвижен,  а  затем  магия  освободила  его,  и  река   забурлила,   вновь
устремившись к востоку.
   - Алланон! - закричала Брин. Но тщетно глядела девушка  на  быстрые  воды
реки в ожидании ответа. Ответа, которого не будет.

ГЛАВА 26

   Захватив Джайра в плен, Ститхис повел его куда-то на  север  через  дебри
Анара. Вдоль берега Серебряной реки, что вилась запутанной нитью по зарослям
леса, меж скалами, через овраги, - в самую чащу сумрачного  леса.  С  самого
начала мвеллрет засунул долинцу в рот кляп и вел его всю дорогу на  привязи,
как собаку. Ститхис развязывал Джайра лишь иногда, чтобы тот смог поесть, но
и в эти редкие минуты не сводил с него холодных змеиных глаз. Время тянулось
мучительно медленно, и все, что было хорошего в жизни долинца - его друзья и
товарищи по походу, его надежды и ожидания, - словно бы  отступило  куда-то,
растворившись в унылых, бесконечных часах серого сумрака и дождя. Было хмуро
и сыро, зловоние отравленных  вод  Серебряной  реки  пропитало  воздух:  лес
словно заживо разлагался. Да еще деревья росли так густо, что за  сплетением
ветвей не было видно ни кусочка неба. Пусть  черного  от  туч,  но  все-таки
неба.  Только  река  не  давала   путникам   совершенно   утратить   чувство
направления; вяло текла она мимо, черная, словно полная гноя.
   Но не только мвеллрет с долинцем пробирались в те дни на север, в дальний
Анар. По широкой дороге, параллельной руслу Серебряной реки (каковую  дорогу
сам мвеллрет тщательно избегал), тянулись длинные караваны: воины-гномы,  их
пленники, повозки награбленного добра, - колонны следовали одна  за  другой,
увязая в жидкой грязи. Пленники, подгоняемые как скотина,  были  закованы  в
цепи - дворфы, эльфы и люди с границы, изможденные, израненные и  утратившие
надежду. Иногда Джайру удавалось увидеть в  просветах  между  стволами,  как
идут они, побежденные защитники Капааля, и слезы стояли в глазах долинца.
   А им навстречу нестройным маршем тянулись колонны гномов. Войска из Грани
Мрака. Впрочем, они больше походили на дикие орды головорезов,  спешащих  на
юг - присоединиться к тем племенам, что уже вторглись во  владения  дворфов.
Тысячи и тысячи воинов, угрюмых, пугающих своей  численностью.  Желтые  лица
кривились в  злорадной  усмешке,  когда  гномы  проходили  мимо  беспомощных
пленников и с гиканьем окликали их, осыпая ругательствами  и  оскорблениями.
Были там и Морды, но очень мало. Сумрачные  черные  странники  шествовали  в
одиночку или в  компании  таких  же  призраков,  ибо  даже  гномы  старались
избегать их.
   Да еще погода была премерзкой. И становилась все хуже  и  хуже.  Зловещие
черные тучи затянули все небо,  дождь  лил  не  переставая.  Вспышки  молний
пронзали угрюмую  черноту.  Земля  содрогалась  от  мощных  раскатов  грома.
Деревья отяжелели от влаги, их ветви клонились к земле, а  листья  летели  в
размокшую грязь - почва под ногами стала скользкой и зыбкой, словно трясина.
Лес приобрел омерзительно серый оттенок. И небо, казалось, давит  на  землю,
стремясь задушить жизнь на ней.
   Джайр уже начал испытывать  гнетущее  опасение,  что  так  будет  всегда.
Помимо всего прочего он еще спотыкался на каждом шагу: мвеллрет -  фигура  в
черном плаще во мраке впереди - тянул за кожаный  ремень,  вынуждая  долинца
продираться сквозь густой кустарник. Холод  и  сырость  пробирали  до  самых
костей. И тошнотворной волной накатила усталость. Похоже, у Джайра  началась
лихорадка:  мысли  его  путались,  сознание  затуманилось.  Краткие  вспышки
воспоминаний о недавних событиях смешались с картинами беззаботного детства.
Обрывки ярких и живых образов проносились в оцепеневшем сознании  долинца  и
исчезали, сменяясь пугающими видениями, странными  и  неясными,  что  тайком
завладевали его мыслями, словно полуночные воры. Но даже тогда, когда разуму
его удавалось вырваться  из  лихорадочной  круговерти,  неизбывное  отчаяние
одолевало Джайра. Оно как будто  шептало  ему:  "У  тебя  уже  нет  надежды.
Капааль, его доблестные защитники, твои товарищи и друзья -  все  потеряно".
Словно черная  молния  сверкнула  в  воспаленном  мозгу,  так  живо  долинец
представил себе, как все они сгинули: Гарет Джакс  -  кракен  утащил  его  с
собой в Циллиделлан; Форкер и Хельт -  каменная  стена,  разрушенная  темной
магией странников, погребла их под собой; Слантер умчался вперед по  тоннелю
в недрах Капааля, не оглянувшись,  не  заметив  исчезновения  Джайра.  Брин,
Алланон  и  Рон  теперь  слишком  далеко.  Быть  может,  они  тоже  пропали,
потерялись где-то в дебрях Анара...
   Но  иногда  приходили  и  мысли  о  Короле  Серебряной  реки  -  ясные  и
пронзительные, исполненные волшебства и тайны. "Помни, - настойчиво и  мягко
шептали они. - Ты еще должен многое сделать. Не забудь". Но Джайр, казалось,
уже забыл. Спрятанные под рубашкой, подальше от всевидящих глаз мвеллрета, с
долинцем остались дары Короля, дары его светлой магии:  кристалл  видения  и
кошелек с Серебристой Пылью. Они еще у него. И  он,  Джайр,  обязательно  их
сохранит. Но для чего? Цель была абсолютно неясной, она затерялась в бешеном
вихре лихорадки, спряталась где-то в глубинах сознания.
   Только вечером, когда они остановились на ночлег, мвеллрет  заметил,  что
творится с долинцем, и дал ему  выпить  какое-то  лекарство,  смешав  его  с
горьким крепким элем. Джайр ни за что не хотел принимать это  снадобье  -  в
бреду лихорадки или же просто не доверяя мвеллрету, - но Ститхис разжал  ему
зубы и насильно влил в рот лекарство. А вскоре долинец заснул и проспал  всю
ночь. Утром мвеллрет влил в него еще изрядную порцию, горького  зелья,  а  к
вечеру второго дня их совместного пути лихорадка начала отступать.
   Вторую ночь они провели в пещере, которая выходила прямо на  темные  воды
реки. Теперь вдоль берега тянулся высокий  скалистый  кряж,  и  путники  без
труда нашли подходящее укрытие, сухое и достаточно  теплое  по  сравнению  с
промозглой  прохладой  леса.  В  эту  ночь  Джайру  удалось   поговорить   с
мвеллретом. Они как раз закончили свой нехитрый ужин из  кореньев,  вяленого
мяса и кружки крепкого эля и сидели во  тьме,  настороженно  глядя  друг  на
друга. Снаружи лил дождь, хлеща по деревьям, камням и  размокшей  земле.  На
этот раз Ститхис почему-то не спешил заталкивать кляп  в  рот  долинца,  как
всегда делал сразу же по окончании трапезы. Мвеллрет просто сидел и  смотрел
на Джайра, глаза его мерцали холодным огнем, тень капюшона скрывала  змеиную
морду. Или все же лицо? Время шло, а мвеллрет все сидел неподвижно  и  молча
смотрел, и в конце концов Джайру стало совсем уж неуютно. Он набрался духу и
осторожно спросил:
   - Куда ты меня ведешь?
   И без того узкие глаза мвеллрета превратились в щелки,  и  долинец  вдруг
понял: Ститхис ждал, когда он заговорит.
   - Идем ее тобой в Выссокие Бины. Джайр рассеянно покачал головой:
   - В Высокие Бины?
   - Горы перед Вороньим Ссреззом, эльфин, - прошипел  мвеллрет.  -  Немного
побудешшь в этих горах, ззадержжишшься там. В Дан-Фи-Аране, темнице гномов.
   У долинца пересохло во рту.
   - В темнице? Ты собираешься бросить меня в тюрьму?
   -  Сславное  мессто  для  дорогих  госстей,  -  проскрежетал  Ститхис   и
рассмеялся.
   Джайр невольно поежился при звуках  этого  зловещего  смеха  и  попытался
прогнать внезапно охвативший его страх.
   - Но почему? - выдавил он. - Что тебе от меня нужно?
   - Шшш! - Мвеллрет многозначительно поднял палец. - Неужжели жже эльфин не
ззнает? Неужже-ли ещще не догадалсся? - Он подался вперед. - Тогда  сслушшай
меня, человечишшко. Сслушшай! Нашш народ - великое племя, и ранынше мы  были
хоззяевами гор. Весей жжиззни в горах. А потом  пришшел  Власстелин  Тьмы  -
много, много лет наззад, - но мы ззаключили сс ним седелку.  Чтобы  он  насс
осставил  в  покое,  мы  отдали  ему  на  сслужжение  гномов.  И  оссталиссь
хоззяевами в горах. Всскоре ссам Власстелин Тьмы ссгинул. Но  мы-то  жживем.
Мы жживем! - Ститхис повертел  в  воздухе  когтистым  пальцем.  -  А  поссле
пришшли сстранники, поднялиссь изз черной ямы  -  Мельморда,  поднялиссь  на
нашши горы. Они говорили, что сслужжат магии Власстелина Тьмы. И говорят:  и
вы сслужжите. Дайте нам дом, где жжить. Дайте людишшек  нам  в  усслужжение.
Отдайте весе. А вззамен - ничего.
   Мы отказзали сстранникам-Мордам. Мы тожже были ссильны. Но что-то сс нами
сслучилоссь. Мы сстали сслабеть и умирать. А молодых не рожждалоссь. Ссловно
мор ссгубил нашше племя. Годы шшли - насс оссталассь лишшь горсстка. Но весе
равно сстранники гнали насс сс гор. Насс было мало - пришшлоссь уйти.  -  Он
замолчал. Исполненный гнева и горечи  взгляд  зеленых  змеиных  глаз  прожег
долинца насквозь. - Броссили меня умирать, сстранники-Морды. Черные ззлобные
твари. Но я выжжил!
   Джайр уставился на ящера. Ститхис сам  подтвердил,  что  во  времена  Шиа
Омсворда мвеллреты отдавали Чародею-Владыке племена горных гномов, чтобы тот
повел их на битву с людьми Южной Земли в Третьей Войне Народов,  которая,  к
счастью, не состоялась. И мвеллреты  пошли  на  это,  чтобы  сохранить  свое
царство в Вороньем Срезе. Дворфы об этом  подозревали,  Форкер  сам  говорил
Джайру. Ну а потом пришли призраки-Морды, наследники магии  Чародея-Владыки,
и отобрали у мвеллретов Вороний Срез. Да, ведь черные  странники  стремились
установить  господство  над  всей   Восточной   Землей.   Но   ящеры   стали
сопротивляться, и Морды наслали на  мвеллретов  мор  и  так  уничтожили  их.
Значит, Ститхиса действительно прогнали из дому... и там, в Капаале,  он  не
соврал...