еньких огней, где в утренней дымке
чадило горящее масло. Северяне на время отказались от попыток
штурма стен. Пока что защитников укреплений плотным огнем
поливали лучники, выстроенные в шеренгу по пять.
	Причина этого изменения тактики была очевидна. У самого края
утеса отряд скальных троллей в тяжелых доспехах толкал вперед
неповоротливый передвижной таран, сверху и с боков защищенный
листами железа. Пока сосредоточенный огонь лучников прижимал к
земле солдат Граничного Легиона, огромные тролли подтаскивали
таран к городским воротам, намереваясь сокрушить их.
	На первый взгляд план врагов казался совершенно нелепым и
бесполезным. Но если враг как-то сумеет захватить наблюдательную
башню, внутренние засовы будут отодвинуты, и тогда удерживать
ворота закрытыми будет только длинный железный брус. Балинор
побежал к маленькой постройке. Стражники молча взяли "на караул".
Он скользнул по ним взглядом, торопливо протягивая руку к дверной
скобе. Шилона нигде не было видно. Дверь распахнулась вовнутрь, и он
уже сделал шаг в полутемную комнату, когда вдруг понял, что так и не
видел ни одного из знакомых ему часовых.
	Полководец отреагировал машинально, отпрыгнул вбок,
уклонившись от беззвучного нападения со спины, схватил выставленное
вперед копье, чуть не пробившее ему спину, и вырвал его из рук убийцы.
Прислонившись спиной к стене, король мгновенно окинул взглядом
тускло освещенную комнату. У одной из стен грудой лежали тела
Шилона и его людей; с их застывших тел были сорваны доспехи и
одежда. Из теней в глубине помещения выступила группа безликих
противников и бросилась на него, занося кинжалы. Балинор швырнул в
них тяжелое копье и бросился к открытой двери. Но второй часовой,
остававшийся снаружи, увидел его и поспешил захлопнуть перед ним
дверь. У короля не оставалось времени ее выламывать. Едва он успел
выхватить свой широкий меч, как нападающие набросились на него. Они
грубо повалили его на пол, их кинжалы со звоном отскакивали от
надежной кольчуги, столько раз спасавшей ему жизнь. Могучим рывком
Балинор высвободился и поднялся на ноги. В тусклом освещении
полутемной комнаты его противники казались тенями, но глаза его
привыкали к сумраку, и когда они двинулись на него, он взмахнул перед
собой мечом. Два темных силуэта с криком рухнули на пол,
разрубленные огромным клинком, но их товарищи, избегнувшие
широкого взмаха меча, снова бросились на короля.
	И во второй раз Балинора свалили с ног, и снова он вырвался, и в
тесной комнате закипел бой. Грохот разворачивающейся снаружи атаки
заглушал шум схватки, идущей в каменной постройке; полководец,
понимал, что если он сам не сумеет открыть дверь, то никто не придет
ему на помощь. Он снова прислонился спиной к стене и ударил по
приближающимся теням мечом. Трое погибло, несколько было ранено,
но непрекращающиеся атаки уцелевших начинали отнимать у него силы.
Ему необходимо было быстро выбраться отсюда. Затем всю башню
заполнил громкий скрежет рычагов и шестерней, и он с ужасом понял,
что кто-то отодвигает внутренние засовы крепостных ворот. Бешеным
рывком он бросился к управляющему засовами механизму, но
противники решительно преградили ему путь, и он был вынужден
приближаться к своей цели по кругу. В следующий миг раздался громкий
скрежет металла по металлу, а за ним ряд мощных ударов. Они
заклинили управляющие рычаги! Забыв о своей безопасности,
разъяренный Балинор бросился на уцелевших врагов.
	Затем дверь наблюдательной башни распахнулась, и в проход с
силой влетел труп предателя-часового. В полутемную комнату хлынул
серый дневной свет, и рядом с воином из ниоткуда возникла фигура
Дарина. В зловещей тишине они продолжали рубить оставшихся врагов,
оттесняя их от заклиненного механизма, прочь от распахнутой двери, в
дальний угол маленькой комнаты. Здесь, стоя плечом к плечу, в
жестоком рукопашном бою они уничтожили предателей. Даже не
взглянув на их трупы, покрытый кровью король бросился к
поврежденным механизмам ворот, и по мере того, как он изучал
запутанную систему железных рычагов и шестерней, на лице его от
ярости пролегали морщины. В бешенстве он всем телом навалился на
главную рукоять. Она не сдвинулась с места. Поняв, что произошло,
Дарин побледнел.
	- Нет времени! - горячо воскликнул Балинор, бешено дергая
заклиненные рычаги.
	Через каменное строение пробежала волна сокрушительного
грохота, от которого затряслись стены и мрачно вздрогнули двое
воинов.
	- Ворота! - в ужасе воскликнул Дарин.
	Второй удар сотряс башню, за ним третий. Снаружи послышался
топот бегущих ног, и вскоре в дверном проеме появилось потемневшее
лицо Мессалайна. Он собрался заговорить, но Балинор уже направлялся
к укреплениям, на ходу раздавая приказы.
	- Очистите эту комнату и пришлите механиков, пусть попробуют
освободить эти рычаги. Засовы ворот открыты и заклинены! -
Мессалайн изменился в лице, словно получил смертельный удар.-
Укрепите ворота бревнами и поставьте в пятидесяти шагах за ними свои
лучшие фаланги. Северяне не должны прорваться. Поставьте на
Внутренней Стене два ряда лучников, чтобы преградить вход в ворота.
Резервные войска и гарнизон защищают Внутреннюю Стену. Все
остальные остаются на своих местах у Внешней Стены. Будем
удерживать ее столько, сколько удастся. Если Стена падет, Легион
отступает на вторую линию обороны и будет держать ее. Если потеряем
и ее, перегруппируемся у Сендикского моста. Это последний рубеж. Что-
нибудь еще?
	Дарин быстро объяснил, куда направился Гендель. Балинор устало
покачал головой.
	- Нас предают на каждом шагу. Пока что Генделю придется
действовать без нашей помощи. Если дворец падет и они прорвутся с
тыла, с нами покончено. Мессалайн, ты командуешь на правом фланге,
Гиннисон - на левом, я встану в центре фаланги. Враг не пройдет!
Молитесь, чтобы Эвентин успел раньше, чем силы оставят нас.
	Мессалайн выбежал наружу и скрылся из вида. Сокрушительные
удары массивного тарана продолжали сотрясать могучие стены; Балинор
и Дарин молча смотрели друг на друга. Серый дневной свет уже начинал
тускнеть, зловещая тень Повелителя Колдунов подползала все ближе к
обреченному городу. Тирсианин медленно протянул руку и коснулся
плеча своего друга-эльфа.
	- До свидания, друг мой. Это наш конец. Времени уже почти не
осталось.
	- Эвентин не может просто так бросить нас здесь‡- запальчиво
начал эльф.
	- Знаю, знаю,- ответил Балинор.- И Алланон тоже. Но он не
нашел ни Меч, ни наследника Шаннары. У него тоже не осталось
времени.
	Настала короткая пауза, нарушенная криками людей на стенах и
грохотом тарана, бьющего в ворота Тирсиса. Балинор вытер кровь с
глубокого пореза над глазом.
	- Разыщи своего брата, Дарин. Но прежде чем покинуть Внешнюю
Стену, прикажи вылить на этот таран остатки масла и поджечь. Если мы
не можем остановить их, по крайней мере мы в силах затруднить им
работу.
	Он мрачно усмехнулся и молча вышел прочь из наблюдательной
башни. Дарин задумчиво глядел ему вслед, недоумевая, что за странный
рок определил им столь несправедливый конец. Балинор был самым
замечательным из всех людей, каких он только встречал за свою жизнь.
Однако он потерял все - свою семью, свой дом, свой город, а теперь
стечение судеб отнимало у него и жизнь. Что же это за мир, где возможна
такая жестокая несправедливость, где добродетельные люди лишаются
всего, а бездушные создания, полные злобы и ненависти, беспечно и
славно доживают до спокойной старости? Раньше он был неколебимо
уверен в том, что они победят, что найдется какой-нибудь способ
уничтожить зловещего Повелителя Колдунов и спасти Четыре Земли. Но
мечты развеялись.
	Дарин непонимающе взглянул на коренастых механиков Легиона,
вошедших в здание башни и приступивших к безнадежной работе над
заклиненным механизмом ворот. Эльф поспешил покинуть башню и
вернуться на укрепления Стены. Настало время искать Даэля.
	Ярость битвы за Внешнюю Стену была невообразима. Несмотря
на смертоносный град стрел, которыми осыпали воинов Граничного
Легиона карлики-лучники, выстроенные рядами под утесом, доблестным
защитникам города удалось сразить часть троллей, сокрушавших
расшатанные ворота ударами огромного тарана. На укрепления над
самыми воротами подняли оставшиеся котлы с маслом и опрокинули на
вражеский таран и раскачивавших его троллей. Со стен полетели
факелы, и тут же огромный участок земли утонул в море пламени и
клубящемся черном дыму. Металл дымил и плавился в этом пекле, и в
считанные минуты тролли были сожжены заживо - их доспехи стали
раскаленной ловушкой, из которой не было выхода. Но брешь вскоре
заполнили новые вражеские солдаты, и могучий таран продолжил с
грохотом наносить по городским воротам сокрушительные удары,
которые погнули и начали переламывать железный брус и бревна,
удерживающие высокие створки ворот.
	Серое небо почернело от маслянистого дыма, поднимающегося
над охваченными огнем равнинами и застилающего городские стены и
их защитников плотной удушливой пеленой. Запах горелого мяса душил
солдат Легиона и забивал им легкие; у подножия Внешней Стены
грудами лежали черные, обуглившиеся тела троллей. Двое противников
отчаянно пытались взять верх друг над другом, но ни один не мог
добиться превосходства. Какое-то время казалось, что до конца дня ни
одной из армий так и не удастся взять верх.
	Но затем огромный брус с треском лопнул и распался надвое,
упертые в землю бревна выгнулись и раскололись, и чудовищный таран
пробил брешь в воротах Тирсиса. Северяне потоком хлынули в
образовавшийся проем, и их моментально скосили лучники Легиона,
стоявшие на вершине Внутренней Стены. Выстроенная неполным
квадратом, открытым со стороны ворот во Внешней Стене, путь врагу
преградила фаланга Легиона, ощетинившаяся копьями поверх
сомкнутых щитов. Таран качнулся вперед, ворота подались еще немного,
и тогда в брешь устремились передние ряды северной армии, бросаясь на
копья легионеров. Те чуть отшатнулись, но выстояли, отбросив
нападающих назад, и те начали топтаться на месте и были уничтожены
стрелами, летящими со стен как сверху, так и сзади. Вскоре участок
земли рядом с воротами покрылся горами мертвых и корчащихся в
агонии тел, на время заваливших брешь в воротах, и огромной армии
вторжения больше не удавалось продвинуться ни на шаг.
	Дарин стоял на Внешней Стене рядом с наблюдательной башней,
следя оттуда за тем, как атака северян разбивается о фалангу Легиона.
Узнав, что его брат отправился вместе с Янусом Сенпре во дворец, он
неохотно принял решение оставаться здесь, рядом с Балинором, пока это
еще возможно. Теперь враг пытался вернуть себе утерянное
преимущество; матурены посылали к пролому в воротах осажденного
города огромные отряды троллей. Объединившись в решительном
усилии раз и навсегда сокрушить южан, армия Севера бросила вперед
самые мощные свои силы. Со всех сторон на Внешнюю Стену
обрушилась новая волна нападающих, орды карликов и мелких троллей
взбирались на стены по лестницам и веревкам с крючьями. Поредевшие
ряды легионеров, остающихся на укреплениях, отчаянно сражались,
чтобы не дать врагу прорваться, но их люди умирали, а воинство Севера
казалось бесчисленным. Началась битва на истощение, победить в
которой у тирсиан не было надежды.
	Затем в сгущающемся мраке неба, к северу от осажденного города,
появились и зловеще закружили две крылатые тени, и Дарин ощутил, как
кровь его стынет в жилах. Носители Черепа! Неужели они так уверены в
победе, что осмеливаются показываться и при свете дня? Сердце эльфа
упало. Он сделал здесь все, что мог; настало время присоединиться к
брату. Какая судьба ни ожидала бы их, они по крайней мере встретят ее
вместе.
	Он повернулся и проворно двигался, пригнувшись, вдоль стены,
пока не поравнялся с левым флангом фаланги Легиона. Отсюда вниз, к
казармам, стоящим между двумя городскими стенами, в нескольких
сотнях футов за задними рядами легионеров, вела крутая лестница.
Глотки сражающихся на стенах исторгали оглушительный рев.
Спускаясь со стены, Дарин заметил высокие, закованные в броню
фигуры скальных троллей, проламывающихся в брешь в воротах
Внешней Стены. Он невольно замер, чувствуя, что в ближайшие минуты
может решиться судьба Граничного Легиона.
	Фаланга сомкнулась плотнее и двинулась в атаку на массивных
троллей, сплотивших свои ряды и медленно приближающихся к середине
линии обороны, где командовал Балинор. Воинов разделяло всего десять
футов, когда, ко всеобщему изумлению, отряд троллей резко развернулся
влево и стремительно бросился в атаку на фланг Легиона. Полки с
грохотом столкнулись, со страшным железным звоном копья ударили в
щиты, а булавы обрушились на латы. Мгновение фаланга Легиона
стояла неколебимо, и первые ряды громадных троллей пали, а остальные
были отброшены назад. Но затем северяне, пользуясь своей
превосходящей силой и весом, начали оттеснять воинов Граничного
Легиона, и наконец правый край фаланги распался.
	В брешь тут же бросилась властная фигура Гиннисона; он
сражался в первых рядах, и его рыжие волосы развевались по ветру. Шаг
за шагом, троллей вновь начали оттеснять назад, справа воинам помогал
Балинор, а сзади Мессалайн. То была самая жестокая рукопашная
схватка, какую только видел Дарин во всей этой ужасной войне. В ужасе
наблюдал он, как огромные скальные тролли постепенно сдерживают
натиск бойцов Граничного Легиона и вновь продвигаются вперед. В
следующий миг в фаланге возникла огромная брешь, и Гиннисон пропал
из вида, захлестнутый волной громадных северян, рвущихся к казармам
и Внутренней Стене.
	Дарин оказался прямо на их пути. У него было еще время, чтобы
укрыться за стенами, но эльф уже опустился на колено, натягивая
ясеневый лук. Первый тролль рухнул в пятидесяти шагах от него, второй
- на десять шагов ближе, третий - в двадцати пяти. В атаку бросились
легионеры, защищавшие стену; лучники с высоты Внутренней Стены
отчаянно пытались остановить троллей. Вокруг эльфа воцарился хаос -
тролли и легионеры бежали на него с разных сторон, сталкиваясь в
яростном рукопашном бою. Массивные северяне продолжали наступать,
и Дарин выпустил в их гущу все оставшиеся стрелы.
	Затем он отбросил лук и впервые подумал о бегстве. Но времени
уже не было, и он едва успел подхватить валяющийся на земле меч, как
волна бойцов обрушилась на него. Он бешено отбивался, стараясь
удержаться на ногах, его оттесняли к стене казармы. Прямо над ним
навис огромный скальный тролль, черная башня дубленой шкуры и
доспехов, и эльф отчаянно метнулся в сторону, избегая удара громадной
булавы. В его левом плече вспыхнула слепящая боль, за ней последовало
странное онемение. Он изо всех сил старался устоять на ногах,
преодолеть новый поток боли, захлестнувший его хрупкое тело. Но он
уже падал. Уткнувшись лицом в землю, он дышал слабо и тяжело. На
него навалилась невыносимая тяжесть, и он почувствовал, что основная
масса бойцов удаляется от него. Он попытался взглянуть на них, но это
потребовало слишком больших усилий, и он беззвучно провалился в
темноту, в которую чудовищными вспышками еще прорывалась боль.


	Менион Лих склонил покрытое кровью лицо над неподвижным
телом Генделя и осторожно поднял его на руки. Выверенными,
механическими шагами он проложил себе путь среди тел павших
противников, добрался до лестницы и медленно поднялся к открытой
двери, осторожно, но не опуская глаз, перешагнув через обезглавленное
тело, запутавшееся в полах красного плаща и нелепо растянувшееся
поперек древней лестницы. Горец молча покинул погреб и двинулся по
опустевшему дворцовому коридору, прижимая к себе безжизненное тело
гнома. Он бесцельно брел по дворцу, глаза его были стеклянными и
пустыми, лицо искажено страшным ошеломленным выражением, в
безмолвной муке пытающимся вырваться на свободу. Он дошел до
большого зала и здесь остановился, услышав в восточном коридоре
гулкое эхо бегущих ног. Он нежно опустил свою ношу на сверкающий
пол и стоял молча; рыжеволосая девушка остановилась перед ним, и по
ее лицу внезапно потекли слезы.
	- Ах, Менион,- чуть слышно прошептала она.- Что они сделали?
	Глаза его блеснули, губы слабо зашевелились - он пытался
заговорить, но слов не было. Ширль торопливо шагнула к нему, крепко
обхватив его сутулые плечи, касаясь лицом его лица. В следующий миг
его сильные руки обняли ее, и ужасная мука, таившаяся в глубине его
души, беззвучным потоком вырвалась наружу и растаяла в молчании и
тепле.


	Стоя на укреплениях Внутренней Стены, Балинор завершил
последнюю проверку полков Легиона и устало остановился над прочно
забаррикадированными воротами. Северяне уже собирали войска для
последнего штурма. Считанные минуты назад пала неприступная
Внешняя Стена, и отважные солдаты Граничного Легиона были
отброшены на вторую линию обороны. Балинор угрюмо взглянул на
фигурки врагов, кишащие на исполинской стене, и так стиснул рукоять
своего широкого меча, что костяшки его пальцев побелели. В жестоком
сражении с троллями за ворота Внешней Стены его плащ и туника
превратились в клочья. Балинор удержал центр фаланги Легиона, но оба
ее фланга распались. Гиннисон погиб, Мессалайн получил тяжелое
ранение, и сотни южан пали, защищая Внешнюю Стену, пока еще
теплилась последняя надежда. Дарин тоже исчез в этой битве. Теперь
король Каллахорна стоял в одиночестве.
	Он резко махнул людям, подпирающим створки ворот еще одним
бревном, и рукав его кольчуги ярко заблестел в тускнеющем свете,
обнажив дюжину мест, где удары оставили в прочном металле царапины
и полосы. На какой-то миг решимость уступила место отчаянию. Они
подвели его - все они. Эвентин и эльфийские войска. Алланон. Весь Юг.
Тирсис стоял на грани полного разрушения, а вместе с ним и все земли
Каллахорна, но никто так и не шел им на помощь. Один Легион
продолжал сражаться, пытаясь спасти их всех - последние защитники
Юга. Чего они надеялись добиться?
	Он опомнился и резко отбросил прочь сомнения и слабость. Нет
времени упрекать других. Слишком много жизней предстояло спасти, и
все они зависели от него.
	Армия Севера выстраивала свои шеренги вдоль подножия
Внешней Стены; в рядах нападающих виднелись знакомые штурмовые
лестницы и веревки с крючьями. В ходе битвы за казармы Легиона
отдельные группы скальных троллей уже взбирались на Внутреннюю
Стену и врывались в сам город. На миг он задумался, что сталось с
упрямым Генделем и Менионом Лихом. Очевидно, они обезопасили
дворец от нападения с тыла, иначе город уже пал бы. Теперь его жителям
ничего не грозит до тех пор, пока отдельные группы врагов не начнут
преодолевать Внутреннюю Стену и прорываться к дворцу.
	Гарь от клубящихся облаков маслянистого дыма жгла ему глаза, и
он тер их, пока не потекли слезы. Он быстро окинул взглядом
укрепления стены, но все вокруг тонуло в плотном сером мареве. Легион
невероятным образом удерживал оборону, пытаясь остановить
противника столь могучего, что потеря сотен воинов ничего для него не
значила. Балинору вспомнилось, что сказал Гендель после смерти его
отца и брата. Последний из Буканнахов. Родовое имя умрет вместе с
ним, умрет, как умирает Тирсис и его жители. Из глоток северян
громогласным эхом вырвался знакомый рев, и они, словно не думая о
гибели, бросились на укрепления стены. Длинный шрам на щеке короля
налился кровью, и он угрожающе поднял свой широкий меч.
	В то же мгновение первые разбросанные кучки троллей, уцелевших
после штурма, подступили к подножию Сендикского моста и
остановились. Посередине широкой каменной арки стояла цепочка
решительных легионеров, преграждая им проход к дворцу Буканнахов.
Впереди стоял Янус Сенпре, по одну сторону от него обеими руками
сжимал меч Лиха Менион, по другую сторону стоял Даэль, бледный, но
решительный. За спинами скальных троллей клубился густой дым - это
пылали городские дома. С шумом сражения у Внутренней Стены
смешивались испуганные крики. Вдалеке на Тирсианской дороге
суетились крошечные фигурки, разбегающиеся по своим домам. Воины
молча глядели друг на друга; число троллей быстро ро