последней,  и  к  тому  времени,  согласно
видению, будет уже поздно.  Чародей-Владыка  -  порождение  магии,  которому
удалось   пережить   земную   жизнь   и   собрать   на   подмогу    существа
сверхъестественной силы. Никакое обычное оружие  не  может  уничтожить  его.
Нужен меч, который должен выковать Урпрокс, -  клинок,  соединивший  воедино
сталь и магию, искусство и знания лучшего из  кузнецов  и  друида,  науку  и
волшебство.
   - Он должен быть прочен во всех отношениях, - объяснял Бреман.  -  Должен
выдержать самое страшное, что может быть направлено  против  него,  будь  то
металл или магия. Его нужно выковать так, чтобы  он  стал  неуязвим,  а  это
нелегко. Наука и магия. Ты  даешь  первое,  я  -  второе.  Но  работа  имеет
первостепенное значение,  ведь  если  меч  не  будет  обладать  необходимыми
физическими качествами, одной магии окажется недостаточно.
   - Что тебе известно  о  составе  сплава?  -  невольно  заинтересовавшись,
спросил Урпрокс.
   - Чтобы добиться требуемой прочности, нужно очень точно выдержать  состав
смеси и температуру плавления. - Бреман сунул руку в складки одежды и достал
пергамент, которым снабдил его Коглин. -  Вот  что  нам  понадобится,  чтобы
добиться желаемого результата.
   Урпрокс взял пергамент и стал внимательно изучать.  Читая,  он  задумчиво
кивал. Да, состав сплава и топливо описаны  верно.  Он  остановился,  широко
улыбаясь.
   - Эта температура! Ты внимательно смотрел, какая  температура  нужна  для
сплава? Такой температуры плавления не видел никто  с  тех  пор,  как  погиб
старый мир! Те печи и  формулы  сплавов  навсегда  утрачены!  Мы  не  сможем
получить то, что здесь требуется!
   Бреман спокойно кивнул.
   - Какую температуру может выдержать твой горн? Какой огонь?
   Кузнец покачал головой:
   -  Какой  хочешь.  Он  выдержит  любую  температуру,  которую  мы  сможем
получить. Я строил печь своими руками, ее стены состоят из нескольких  слоев
земли и камня для хорошей теплоизоляции и поддержания температуры. Но  не  в
этом дело. Проблема в топливе. У нас нет топлива, которое  даст  такой  жар,
как указано в этой формуле! Ты должен был это знать!
   Бреман взял пергамент из его рук и снова сунул его в складки одеяния.
   - Нам нужно поддерживать высокую температуру совсем недолго. Тут  я  могу
помочь. У меня есть то, чего тебе недостает. Понимаешь?
   Урпрокс понял: старик намерен воспользоваться магией. Но получится  ли  у
него? Обладает ли он достаточной магической силой? Температура была поистине
огромной! Он покачал головой, с сомнением глядя на своего собеседника.
   - Ты сделаешь это? - негромко спросил Бреман.  -  Последний  раз  зажжешь
горн, последний раз смешаешь металлы…
   Кузнец колебался. Вернуться ненадолго к себе прежнему, снова  стать  тем,
кем он был столько лет? Его заинтриговал вызов,  брошенный  его  мастерству,
взволновали мысли об опасности, грозящей его семье, соседям, городу,  земле.
Да, у него были причины сделать то, о чем просил старик. Но были  и  причины
отказаться.
   - Ты нам нужен, Урпрокс, -  неожиданно  произнес  житель  приграничья,  а
девушка кивнула в знак молчаливого согласия. Они ждали его ответа с надеждой
и решимостью.
   Конечно, он знал, что его резьба по дереву была далеко не так хороша, как
работы по металлу.  Так  было  всегда.  Он  просто  сбежал,  хотя  утверждал
обратное. Он деградировал, и глупо было настаивать, что его  резные  поделки
хоть чего-то стоили. Так почему бы не сделать  еще  один  последний  клинок,
оружие, которое может оказаться важнее  всего,  что  он  выковал  до  этого,
которое послужит спасению жизней? Неужели старик лжет? Конечно,  он  не  мог
быть абсолютно уверен, но ему так не казалось.  Он  научился  разбираться  в
людях, как всю жизнь разбирался в металлах. Сейчас он  чувствовал,  что  все
сказанное Бреманом правда. Этот человек, друид он или нет, казался достойным
и честным. Он верил в свое дело и был убежден в том, что Урпрокс Скрел  тоже
должен поверить.
   Кузнец покачал головой, улыбнулся и пожал плечами:
   - Ну, хорошо. Если это избавит меня от твоего  общества,  я  сделаю  тебе
меч.

***

   До поздней ночи они говорили о том,  что  нужно  для  изготовления  меча.
Урпрокс доставит топливо для печи  и  необходимые  для  сплава  металлы.  За
несколько дней доведет  температуру  до  уровня,  который  требуется,  чтобы
начать процесс  выплавки.  Если  с  помощью  магического  искусства  Бреману
удастся поднять жар еще выше, то дело пойдет довольно быстро. Готовая  форма
для отливки меча найдется, и нужно лишь немного доработать ее в соответствии
с пожеланиями Бремана.
   Бреман показал кузнецу медальон, который прятал под одеждой, -  странное,
притягивающее  взгляд  изображение  руки,  сжимающей  горящий  факел.  Друид
сказал, что талисман называется Эйлт Друин и его нужно  вставить  в  рукоять
меча, когда тот будет готов. Урпрокс  покачал  головой.  По  его  разумению,
работа  была  слишком  тонка,  чтобы  выдержать  нагрев,  и   медальон   мог
расплавиться. Но старик покачал головой и велел ему  не  беспокоиться.  Эйлт
Друин создан магией, и она защитит  его.  Он  особо  подчеркнул,  что  магия
придаст мечу силу, необходимую для уничтожения Чародея-Владыки.
   Урпрокс Скрел не знал, верить этому или  нет,  однако  отнесся  ко  всему
серьезно. В конце концов, не его дело решать, годится ли меч для  того,  что
затеял друид. Его работа - выковать меч в соответствии  с  формулой  и  теми
научными познаниями,  которыми  он  обладал,  чтобы  клинок  вышел  из  печи
максимально прочным. Значит, три дня на  подготовку.  Однако  все  в  городе
знали, что  он  отошел  от  дел.  Как  только  начнут  прибывать  материалы,
возникнут вопросы. А когда в печи запылает огонь, их станет еще больше.  Как
быть с этим ненужным всеобщим вниманием?
   Однако старика это, видимо, не волновало.  Он  сказал,  что  Урпроксу  не
стоит беспокоиться. Он  должен  заниматься  своим  делом,  сосредоточив  все
внимание на вопросах, связанных с изготовлением меча. - Пока он все готовит,
друид и его товарищи будут поблизости и сами позаботятся, чтобы горожане  не
проявляли излишнего интереса.
   Итак,  работа  началась.  В  ту  ночь  они   расстались,   скрепив   свою
договоренность   рукопожатиями.   Трое   чужестранцев   остались    довольны
результатом больше, чем Урпрокс, однако и кузнеца, несмотря на все сомнения,
заинтересовала и воодушевила поставленная  перед  ним  задача.  Он  вернулся
домой к семье и, сидя с Миной за кухонным  столом  в  долгий  предрассветный
час, рассказал ей о своем решении. Как было заведено между ними,  он  ничего
не скрывал. Она выслушала его, расспросила, но не стала советовать  изменить
свое мнение. Сказала только, что он сам должен сделать выбор, ведь ему лучше
знать, что от него хотят и как он будет жить после того, как сделает это. Со
своей стороны,  ей  показалось,  что  у  него  есть  весьма  веские  причины
согласиться выполнить предложенную работу, а  что  касается  двух  мужчин  и
девушки, то судить о них нужно самому, не  обращая  внимания  на  слухи  или
домыслы. Как всегда, Мина понимала его лучше всех. К середине следующего дня
днище горна и топка  наполнились  каменным  углем,  добытым  на  границах  с
Восточной Землей, а затем переправленным сюда.
   Двери мастерской распахнулись. Урпрокс зажег печь, и температура поползла
вверх. Затем прибыли металлы, подобранные по формуле Коглина. Кузнец  достал
и поставил на промывку формы. Отказавшись  от  посторонней  помощи,  Урпрокс
работал один в темноватой жаркой кузнице. Да помощь и не требовалась. Он сам
конструировал печь и сделал ее такой, что лебедки и блоки, управляемые одной
рукой, позволяли перемещать все необходимое из одного конца  в  другой.  Что
касается неизбежного скопления желающих посмотреть, чем  он  занят,  то  они
донимали его совсем  не  так  сильно,  как  он  боялся,  довольствуясь  лишь
наблюдением за тем, что он  делал.  Неизвестно,  откуда  пошел  слух,  будто
Урпрокс Скрел разжигает печь не потому, что возвращается к своему ремеслу, а
просто нашел для своей кузницы покупателя, который, прежде  чем  выкладывать
денежки, хочет убедиться, в самом ли деле печь так хороша, как ему говорили.
Шептались, что этот человек - житель Южной Земли и приехал  сюда  с  молодой
женой и престарелым отцом. Время от времени их видели рядом  со  Скрелом,  у
входа в мастерскую или на улицах города. Они приходили и уходили  в  поисках
дополнительных  сведений  относительно  предполагаемой   покупки,   стараясь
определить, насколько она разумна.
   Для Урпрокса время шло быстро. Сомнения, охватившие его с такой  силой  в
ту первую ночь, исчезли, сменившись внезапным душевным подъемом, который  он
испытал, готовясь к необычной плавке. Никто из  кузнецов  в  Четырех  Землях
никогда не имел дела с магией - во всяком случае, об этом не было  известно,
- и такая перспектива не могла  не  взволновать.  Урпрокс  знал  то,  о  чем
говорил Кинсон Равенлок: он лучший в своем деле, и в  искусстве  превращения
металла в клинки ему нет равных. Теперь ему предлагалось пойти  еще  дальше,
создать  оружие,  которое  станет  лучшим  из  лучших,  и  у  Урпрокса  было
достаточно гордости мастерового  человека,  чтобы  понимать,  какое  великое
доверие оказано его таланту. Он до сих пор не был уверен, сгодится ли клинок
для той цели, ради которой его заказывал Бреман,  сможет  ли  он  каким-либо
образом воспрепятствовать вторжению,  сможет  ли  хоть  как-то  защитить  от
Чародея-Владыки. Эти вопросы он оставил другим.
   Он увлекся подготовкой и только через два дня вспомнил, что об оплате  до
сих пор не упоминалось, однако в следующее же мгновение понял, насколько это
не важно. В данном случае речь шла не о деньгах.
   За два года, прошедших с того дня, как  он  закрыл  кузницу,  Урпрокс  не
утратил былого мастерства и теперь с удовольствием обнаружил, что до сих пор
точно помнит, как и что делать. Уверенно и решительно он принялся за работу:
развел огонь  в  топке,  измерил  жар,  проведя  небольшие  пробные  плавки,
подбирая металлы различной консистенции и твердости. Прибыли  дополнительные
материалы и топливо, которые  он  заказывал.  Друид,  житель  приграничья  и
девушка зашли узнать, как идут дела, и снова исчезли. Кузнец не  знал,  куда
они уходили, не знал, насколько внимательно следят за ним.  Они  говорили  с
ним лишь  изредка,  и  обычно  разговоры  вел  старик.  Вначале  у  Урпрокса
возникали сомнения: не зря ли  он  согласился  участвовать  в  этой  работе,
правдива ли рассказанная стариком история о  грозящем  уничтожении  народов.
Теперь же он и думать об этом забыл. Его неудержимо несло вперед, и никто не
смог бы его остановить.  Урпрокса  волновала  только  работа.  Он  даже  сам
удивился,  насколько  соскучился  по  ней.  Едкий  запах  угля,  пожираемого
пламенем, скрежет руды, подаваемой в тигель, сухой жар огня на  коже,  столб
дыма и пепла, поднимающийся из печной трубы, - все старые  друзья  собрались
поприветствовать его возвращение. Страшно подумать,  с  какой  легкостью  он
нарушил свой обет не возвращаться к этому ремеслу.
   На третий день поздно вечером трое чужестранцев пришли к нему в последний
раз: друид Бреман, житель  приграничья  Кинсон  Равенлок  и  девушка,  имени
которой он так и не узнал. Все было готово к началу плавки,  и  они,  словно
зная об этом, хотя кузнец им ничего не говорил, явились после захода  солнца
и поздоровались с ним так, что ему стало ясно: эти трое пришли, чтобы своими
глазами  увидеть,  как  он  выполнит  обещание.  Необходимые  металлы   были
выложены, формы стояли раскрытыми, готовыми к  наполнению.  Формулу  Урпрокс
помнил наизусть. Все было готово.
   Какое-то время  они  сидели  рядом  с  кузницей,  дожидаясь,  пока  город
угомонится  и  люди  отправятся  спать.  Постепенно  их   обволакивал   жар.
Спускалась ночь. Они почти не разговаривали, прислушиваясь к звукам и  думая
каждый о своем. Людской поток волновался и пенился, подобно волнам, плещущим
о скалы далекого и всегда  невидимого  берега.  Настала  полночь,  и  толпы,
дрейфовавшие по улицам вокруг пивных и притонов, начали редеть.
   Старик поднялся, взял Урпрокса за руку и задержал ее в своей.
   - Сегодня ночью ты должен сделать свое самое  лучшее  изделие,  -  твердо
сказал он. - Должен, если все будет в порядке.
   Кузнец кивнул. Он стоял раздетый до пояса,  и  его  мускулы  блестели  от
пота.
   - Я сделаю все, что нужно. Не подведи и ты.
   Бреман улыбнулся такому ответу. В отблесках пламени, просачивавшегося  из
щелей в дверце топки, морщины на его древнем лице стали еще резче.
   - Ты совсем не боишься, верно?
   - Бояться? Чего? Огня и металла? Бояться ковать еще один меч после тысяч,
даже если в этом будет замешана магия? - Урпрокс Скрел отрицательно  покачал
головой. - Да я скорее стану бояться воздуха,  которым  дышу.  Меч,  что  мы
собираемся сделать сегодня ночью, ничем не отличается от тех,  что  я  делал
всю свою жизнь. Еще  один  вариант,  не  более.  Да  и  что  со  мной  может
случиться? Думаешь, я не справлюсь? Этого не произойдет.
   - Магия всегда непредсказуема. Как бы ты ни был уверен в своем  кузнечном
искусстве, она может счесть его несовершенным.
   Мгновение  кузнец  внимательно  смотрел  на  старика,  потом  неторопливо
рассмеялся:
   - Ты сам в это не веришь. Ведь ты такой же ремесленник, как я, а  значит,
скорее умрешь, чем позволишь своему волшебному искусству подвести тебя.
   В наступившей долгой тишине эти двое стояли лицом к лицу, овеваемые жаром
из печи, в отблесках света, скакавшего по их морщинистым лицам.
   - Проверяешь меня напоследок, - спокойно заметил кузнец. -  Не  волнуйся.
Нет нужды. Я ко всему готов.
   Но старик покачал головой:
   - Я пытаюсь понять, что может с тобой произойти.  Невозможно  работать  с
магией и остаться  незатронутым.  После  сегодняшней  ночи  твоя  жизнь  уже
никогда не будет прежней. Ты должен это понять.
   Урпрокс Скрел ответил старику медленной ироничной улыбкой:
   - Будь что будет. Позволь мне сделать одно  признание.  Если  не  считать
Мину и детей, меня тошнит от жизни. Я устал  сам  от  себя,  но  не  понимал
этого, пока не явился ты. Теперь мне все стало ясно, и в данный момент  я  с
радостью приму любые перемены.
   На мгновение он почувствовал на себе испытующий взгляд друида,  возникшую
ему в  ответ  тяжесть  где-то  глубоко  внутри  и  подумал,  не  слишком  ли
опрометчивы его слова.
   Потом старик кивнул:
   - Очень хорошо. Давай начнем.

***

   О том, что произошло в ту ночь, еще долгие годы будут ходить рассказы,  и
эти истории, передаваясь из уст в уста, постепенно  превратятся  в  легенды.
Источники  могут  быть  различны,  но  все  они  основываются  на  случайных
взглядах,  брошенных  прохожими,  которые  останавливались  взглянуть,   что
происходит  в  большой  кузнице  Урпрокса  Скрела.  Всю  ночь  двери  стояли
распахнутыми настежь, чтобы свежий воздух проникал внутрь и уносил духоту  и
жар,  так  что  те,  кому  удалось  подобраться  достаточно  близко,   стали
свидетелями видений, которые позже были объявлены бредом сумасшедших.
   В ту ночь  Урпрокс  Скрел  ковал  меч,  однако  способ  его  изготовления
навсегда останется предметом споров.
   По поводу тех, кто принимал участие в работе, разногласий  не  возникало.
Подобно  призракам  мелькали  они  в  дымном,  наполненном  пеплом  воздухе,
пригнувшись от жары и  яркого  сияния  печи,  то  вдруг  выпрямляясь,  чтобы
выполнить очередную операцию,  необходимую  в  процессе  отливки,  то  снова
сгибаясь. Там был кузнец, признанный мастер своего  дела,  человек,  который
забросил свою работу на целых два года, а  потом  в  одну  ночь,  не  говоря
никому ни слова, вернулся  к  ней.  Там  был  старик,  закутанный  в  черное
одеяние, казавшийся то почти эфемерным, то подобным  каменному  изваянию.  А
еще там были выходец из  приграничных  земель  и  молодая  женщина.  Каждому
отводилась своя роль. Кузнец и старик плечом к  плечу  работали  над  мечом.
Мужчина помоложе помогал им, исполняя  указания  принести  то,  унести  это,
благо ростом и силой природа его не  обделила.  Девушка  стояла  у  двери  и
следила за тем, чтобы никто не пытался проникнуть внутрь и не любопытствовал
слишком долго. Как ни странно, именно она произвела на всех особенно сильное
впечатление. Одни рассказывали, будто она меняла свой облик, чтобы отпугнуть
чересчур любопытных, и превращалась то в невиданного зверя,  то  в  болотную
кошку. Другие утверждали, что она плясала обнаженной перед большой печью,  и
этот ритуал каким-то образом  помогал  при  закалке.  По  словам  некоторых,
стоило ей посмотреть на человека, как тот терял рассудок. И все  соглашались
в одном: она была совсем не тем, чем казалась.
   В ту ночь все поняли,  что  в  дело  вступила  магия.  Жар  от  огня  был
нестерпимо сильным, сияние - чересчур ярким, а  вспышки,  когда  заливали  в
форму  расплавленную  руду,  ослепительными.  Одни  говорили,  будто  видели
зеленое свечение, исходившее от рук старика  и  усиливавшее  огонь  в  печи,
видели, как это свечение помогало лебедкам и блокам вытаскивать и убирать из
огня то, что требовалось, видели, как оно  обтачивало  выплавленный  клинок,
придавая гладкость и блеск его шершавой поверхности. В то время, пока кузнец
добавлял в горн разные металлы, пока создавал  и  размешивал  сплав,  старик
бормотал заклинания. Металл погружали в огонь и снова вынимали. Наконец  его
залили в  форму,  закалили  и  принялись  ковать.  И  каждый  раз  волшебное
свечение, исходившее от старика, ярко вспыхивало. О да,  магия,  без  всяких
сомнений, участвовала в ковке. С этим соглашались все рассказчики.
   Говорили и о вездесущем изображении руки, сжимающей горящий факел.  Никто
не понимал, что оно означает, однако этот образ являлся повсюду. Одни видели
его на медальоне, который старик вынул из складок одеяния. Другие  наблюдали
его отражение в  отблесках  огня  на  стенах  кузницы.  А  некоторые  успели
подметить, как он, словно душа над мертвым  телом,  поднимался  из  пламени,
рождавшегося в  горячем  сердце  печи.  Но  те,  кто  видел  его  последним,
утверждали, что отполированное изображение сияло на рукояти огромного  меча,
вплавленное в металлическое основание. Рука красовалась в  месте  соединения
клинка и рукояти, а пламя спускалось по клинку.
   Отливка, закалка, ковка и полирование  меча  заняли  весь  остаток  ночи.
Среди звонких ударов кузнечного молота и шипения воды,  охлаждавшей  клинок,
слышались и другие странные звуки. Огонь вспыхивал красками,  которые  никто
прежде  не  видывал.  Своим  радужным  разнообразием  они  превосходили  все
световые эффекты, когда-либо сопровождавшие  процесс  ковки  в  этом  городе
кузнецов. В воздухе носились невероятные  запахи,  отдающие  чем-то  темным,
запретным. Люди, проходившие  мимо  кузницы  в  ту  ночь,  бросали  быстрые,
испуганные взгляды, удивлялись всему этому неистовству и шли дальше.
   К утру все кончилось, и трое чужестранцев исчезли. Никто  не  видел,  как
они ушли. Никто не знал, куда направились. Вместе с ними исчез и меч, и  все
решили, что они забрали его с собой. В предрассветных лучах  кузница  стояла
пустой, огни в печи постепенно гасли, но прошло еще много дней,  прежде  чем
она остыла. Те немногие, кто подбирался совсем близко ко все еще распахнутым
дверям, утверждали,  будто,  когда  они  пытались  заглянуть  внутрь,  земля
вспыхивала у них под ногами. "Магия", - шептали  они.  Должно  быть,  так  и
было.
   Урпрокс Скрел ушел домой и больше не возвращался. Он объявил, что кузница
снова закрыта. В разговорах с друзьями и соседями кузнец спокойно утверждал,
что ничего особенного в ту ночь не произошло. Он изготовил меч  для  богатых
покупателей,  и  они  ушли,  чтобы  удостовериться  в  достоинствах   своего
приобретения. Произнося эти сло