и  кто
разрушает,  предостерегал  дух  Бремана.   И   об   этом   же   предупреждал
Угрюм-из-Озера.
   Коглин что-то пробормотал у нее над ухом, но тут же умчался прочь,  после
того как Кимбер Бо нахмурилась и  попросила  его  вести  себя  прилично.  На
мгновение Брин очнулась от задумчивости и рассеянно  наблюдала,  как  старик
скачет по лесу, смеясь и дурачась, словно полоумный.  Первые  вечерние  тени
уже поползли по земле. Брин глубоко вдохнула прохладный  воздух.  Она  вдруг
поняла, что скучает по Алланону. Это было очень странно - ведь раньше, когда
он был рядом, Брин чувствовала себя неуютно в присутствии этого  сурового  и
грозного друида. И все-таки было в них странное сходство, ощущение глубокого
понимания и смутные догадки, что чем-то они так похожи, так близки...
   Было ли это из-за того, что оба они обладали  магической  силой:  Брин  -
песнью желаний, Алланон - силой друидов?
   Перед мысленным взором Брин  встала  картина:  залитый  солнечным  светом
овраг и скорчившийся на земле Алланон, израненный, весь в  крови.  Брин  так
живо представила себе это, что на глаза ее навернулись  слезы.  Как  страшны
были глаза друида, когда  он  смотрел  на  нее  сквозь  пелену  подступающей
смерти... и прикосновение руки, обагренной теплой кровью... Таким  одиноким,
таким изможденным предстал он в сознании  Брин:  Алланон,  последний  друид,
несущий в себе не столько даже силу друидов, сколько вину их, связавший себя
страшной клятвой отца - избавить друидов от тяжкой  ответственности  за  то,
что они позволили черной магии вернуться в мир людей.
   И теперь этот груз лег на плечи Брин.
   Уже смеркалось; маленькая компания наконец вышла из дебрей Анара к долине
Каменного Очага. Брин перестала раздумывать над загадками  Угрю-ма-из-Озера.
Пора было решать, что сказать друзьям  и  что  делать  с  крупицами  знаний,
вытянутых у аватара. Ее собственный жребий был уже определен, другое дело  -
судьба  остальных,  даже  Рона.   Если   сказать   ему   то,   что   поведал
Угрюм-из-Озера, быть может, удастся уговорить горца отпустить ее  одну.  Раз
уж предначертано, что эта дорога приведет Брин к смерти, то, возможно,  хотя
бы Рону удастся ее избежать.
   А через час все они собрались у камина в гостиной: Брин,  старик,  Кимбер
Бо и Рон Ли. Безмолвная и холодная ночь опустилась на  землю,  но  здесь,  в
лесном домике, было тепло и уютно, и  пламя  весело  потрескивало  в  очаге.
Шепоточек спокойно спал на своем коврике, блаженно вытянувшись у огня.  Весь
день его не было видно, но по возвращении домой огромный кот появился откуда
ни возьмись и устроился клубочком на своем излюбленном месте.
   - Угрюм-из-Озера предстал предо мной в моем собственном облике, -  начала
Брин свой рассказ. - У него было мое лицо, и еще он дразнил  меня.  Говорил,
он - это я.
   - Да, он любит такие игры, - сочувственно  проговорила  Кимбер.  -  И  не
стоит из-за этого переживать. - Все ложь и обман!
   - Хитрое,  темное  существо  этот  Угрюм-из-Озера,  -  подавшись  вперед,
пробормотал Коглин. - Засел в этом озере еще  со  времен  крушения  древнего
мира и вещает загадками, в которых ни одному  человеку  не  разобраться.  Ни
мужчине, ни женщине.
   - Деда! - укоризненно шепнула Кимбер.
   - Ну а что он сказал, Угрюм-из-Озера? - не терпелось горцу.
   - Я же говорила, - ответила Брин. - Что гномы-пауки выудили меч Ли из вод
Гремящего Потока и теперь он у них. И что есть скрытый  путь  в  Мельморд  -
через сточные каналы Грани Мрака.
   - Думаешь, он тебя не обманул? - продолжал настаивать Рон.
   Брин медленно покачала головой, думая о  том  темном  пути,  по  которому
направила она магическую силу песни желаний.
   - В этом - нет. Коглин фыркнул:
   - Готов поклясться: все остальное - откровенная ложь!
   Брин повернулась к нему:
   - Угрюм-из-Озера сказал еще, что в Мельморде я встречу смерть. И это  уже
неизбежно. Нависла долгая неуютная тишина.
   - Все ложь, старик правильно говорит, - в конце концов пробормотал Рон.
   - Угрюм-из-Озера сказал, что и твоя, Рон, смерть ждет  тебя  там  же.  Он
сказал, что  мы  оба  несем  в  себе  семя  собственной  погибели.  В  нашей
магической силе: твоей - в мече Ли, моей - в песне желаний.
   - И ты поверила в эту ерунду?  -  покачал  головой  горец.  -  Что  ж,  я
позабочусь о нас обоих. Брин печально улыбнулась:
   - А что если это не ложь? Что если и это тоже - правда? Пусть твоя смерть
будет на моей совести, Рон? И ты будешь  настаивать  на  том,  чтоб  умереть
вместе со мной?
   При этом укоре Рон вспыхнул:
   - Если так нужно,  то  да.  Я  хотел  быть  твоим  защитником,  настоящим
защитником, и Алланон меня сделал им. Ну и что же я за защитник, если  брошу
тебя и позволю уйти одной? Если уж нам суждено умереть, пусть это не тяготит
твою совесть, Брин. Я все возьму на себя.
   Слезы вновь навернулись на глаза, Брин проглотила комок в горле,  пытаясь
справиться с чувствами, вдруг нахлынувшими на нее.
   - Девочка, девочка, только не плачь, ты только  не  плачь!  -  Неожиданно
Коглин вскочил на ноги и бросился к Брин. К  ее  полному  изумлению,  старик
ласково вытер ее слезы шершавой ладонью. - Это ведь  все  только  игры,  все
ложь и обман. Дух  всегда  всем  предсказывает  скорую  смерть,  воображает,
наверное, что наделен великим даром прорицателя. Ну,  успокойся.  Что  может
дух знать о смерти?
   Он потрепал Брин по плечу, а  потом  вдруг  сердито  покосился  на  Рона,
словно горец был во всем виноват, и пробормотал что-то о проклятых бродягах.
   - Деда, мы должны им помочь, - внезапно проговорила Кимбер.
   Коглин свирепо взглянул на внучку:
   - Помочь им? А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся? Колем дрова?
   - Нет, деда, конечно, но...
   - Никаких "но"! - Старик вскинул руки. - Ну естественно, мы им поможем!
   Брин и  Рон  в  изумлении  уставились  на  старика.  Коглин  пронзительно
расхохотался,  а  потом  легко  поддел  ногой  спящего  Шепоточка  и  рывком
приподнял усатую морду зверя.
   - Я и это бесполезное животное - мы все сделаем, чтобы помочь! Не терплю,
когда девочки плачут! Не терплю, когда по  округе  шныряют  всякие  гости  и
некому даже показать им дорогу!
   - Деда... - попыталась было вставить Кимбер, но старик отмахнулся от  нее
обеими руками.
   - Что-то давно мы не совершали налетов на гномов-пауков. А что?  Неплохая
идея. Покажем, что мы еще здесь, а то вдруг они думают, нас уже нет.  Они  у
нас где? На вершинах Взбитого Хребта... Нет, сейчас  не  сезон.  А-а,  скоро
зима, значит, они перебрались на  пустошь,  к  болотам.  Говорите,  меч  они
выудили из реки? Ну точно - они теперь там. Шепоточек нас приведет. А  потом
мы пойдем на восток, обогнем  пустошь  и  переберемся  через  Вороний  Срез.
Делов-то - на день или два. - Коглин резко повернулся к Кимбер:
   - Но ты не пойдешь, Кимбер. Нечего тебе бродить по этим местам. Странники
и прочая нечисть - это слишком опасно. Ты останешься здесь  и  последишь  за
домом.
   Девушка снисходительно посмотрела в его сторону:
   - Он все еще думает, я ребенок. А это я должна о нем беспокоиться.
   - Ха! И вовсе не надо тебе обо мне беспокоиться! - фыркнул Коглин.
   Кимбер улыбнулась, ее личико феи было совершенно спокойно.
   - Конечно, я буду всегда беспокоиться о тебе. Я ведь тебя  люблю.  -  Она
повернулась к Брин:
   - Брин, ты должна кое-что  понять.  Без  меня  деда  теперь  не  покидает
долины. Он уже старый, и, бывает, ему нужны мои глаза или моя память.  Деда,
ты только на меня не  сердись,  ты  ведь  и  сам  знаешь:  иногда  ты  такой
невнимательный. К тому же и Шепоточек не всегда тебя слушается. Вот  пойдешь
с ним один, а он возьми и  испарись  в  самый  неподходящий  момент.  Коглин
насупился:
   - Да, безмозглый кот на это  способен.  -  Он  поглядел  сверху  вниз  на
Шепоточка, который сонно моргнул в ответ. - Учил я его, учил - только  время
зря тратил. Ладно, идем все вместе. Но если вдруг что, ты, девочка,  держись
подальше. Все опасности уж оставь мне.
   Брин и Рон быстро переглянулись. Кимбер Во повернулась к ним:
   - Итак, решено. На рассвете выходим.
   Брин  с  Роном  уставились  друг  на  друга,  не  веря  своим  ушам.  Что
происходит? Только что здесь решили - словно это была самая что ни  на  есть
естественная в мире  вещь,  -  что  юная  девушка  (едва  ли  старше  Брин),
полоумный старик и время от времени исчезающий кот вернут им  пропавший  меч
Ли, отобрав его у каких-то жутких  созданий,  именуемых  гномами-пауками,  а
потом еще проводят их к Вороньему Срезу и Грани Мрака!  По  стране,  кишащей
гномами, черными странниками и другими  опасными  тварями  чудовищной  силы,
одна из которых, между прочим, убила самого Алланона. Ну а старик с девушкой
ведут себя так, будто их это вовсе не беспокоит.
   - Кимбер, нет, - в конце концов проговорила Брин, не зная, что еще  можно
сказать. - Тебе нельзя с нами.
   - Да, Брин права, - согласился Рон. - Ты даже не понимаешь,  против  чего
мы идем.
   Кимбер Бо обвела их спокойным взглядом:
   - Я понимаю. И даже лучше, чем ты думаешь. Я вам уже говорила: эта  земля
- мой дом. И дедушкин. Мы знаем здесь все, все опасности, и понимаем их.
   - Но в странниках ты ничего не смыслишь! - взорвался Рон. - Что вы вдвоем
сможете против Мордов?
   Но Кимбер не отступалась:
   - Я пока не знаю. Думаю, то же, что и вы. Постараемся избежать встречи  с
ними.
   - Ну а если тебе не удастся  этого  избежать?  -  настаивал  Рон.  -  Что
тогда?
   Коглин снял с пояса небольшой кожаный мешочек и протянул его горцу:
   - Дадим им отведать моей магии, чужестранец! Дадим им  отведать  огня,  о
котором они и не слышали!
   Горец с сомнением нахмурился и поглядел на Брин, ища поддержки.
   - Но это безумие! - фыркнул он.
   - Не спешите отмахиваться от дедушкиной  магии,  -  серьезно  проговорила
Кимбер, ободряюще кивнув старику. - Всю жизнь он прожил в этой дикой стране,
и не раз и не два доводилось ему встречаться с опасностями. Но вот  он  тут,
жив и здоров. Деда такое  способен  сотворить,  вы  и  представить  себе  не
можете. Его помощь вам здорово пригодится. И наша с Шепоточком тоже.
   Но Брин опять покачала головой:
   - Мне кажется, это не очень хорошая мысль, Кимбер.
   Девушка с пониманием кивнула:
   - Ты еще передумаешь, Брин, вот увидишь. Ну да ладно, в  любом  случае  у
тебя нет выбора. Шепоточек вам нужен, чтобы находить следы. Дедушка -  чтобы
провести вас по этой стране. И я вам нужна - чтобы им в этом помочь.
   Брин хотела было вновь  возразить,  но  внезапно  одумалась.  О  чем  она
размышляет? Они ведь для этого и пришли к  Каменному  Очагу  -  чтобы  найти
человека, который провел бы их с Роном  через  Темный  Предел.  Только  один
человек здесь мог это сделать - Коглин. Без Коглина им пришлось  бы  плутать
по дебрям Анара, наверное, не одну неделю.  А  времени  у  них  нет.  И  вот
теперь, когда они отыскали Коглина и он сам предлагает помощь,  которая  так
им необходима, она, Брин, тем не менее пытается отказаться!
   Но все-таки Брин колебалась. И на это были причины.  Кимбер  -  добрая  и
смелая девушка, вот только по силам ли ей этот  поход?  Брин  казалось,  что
нет. Но факт оставался фактом: без нее Коглин, похоже, вряд ли сможет пойти.
Так есть ли право у Брин ставить заботу о девушке выше той  ответственности,
которую возложил на нее Алланон?
   Она так не думала.
   - По-моему, все уже решено, - тихо сказала Кимбер.
   Брин еще  раз  поглядела  на  Рона.  Горец  беспомощно  покачал  головой,
уступая.
   Брин повернулась к Кимбер и устало улыбнулась.
   - Решено, - согласилась она, надеясь вопреки здравому смыслу, что  решено
было правильно.

ГЛАВА 35

   На следующее утро, едва забрезжил рассвет,  они  отправились  в  путь  из
долины Каменного Очага на север, к темным  пикам  Взбитого  Хребта.  Шли  не
спеша, как и тогда - к Угрюмому озеру. Лес за долиной, по всему пространству
между Вороньим Срезом и равнинами Рэбб, представлял собой настоящий лабиринт
глубоких  оврагов  и  впадин  в  земле,  где  неосторожные   путники   могли
покалечиться. Вот почему приходилось идти очень медленно, тщательно  выбирая
дорогу. День выдался теплым и ясным, наполненным  светом,  звуком  и  пряным
запахом осени. Иногда впереди меж стволов  тихой  тенью  мелькал  Шепоточек.
Путешественники  чувствовали  себя  бодрыми  и  отдохнувшими,   хотя   вчера
засиделись почти до утра, обсуждая предстоящий поход. Конечно,  со  временем
недостаток сна еще даст о себе знать, но пока что все четверо -  Брин,  Рон,
Кимбер Бо и Коглин - ощущали лишь прилив энергии и возбуждение,  как  бывает
всегда в начале какого-нибудь опасного предприятия, и  без  труда  прогоняли
подкрадывающуюся усталость.
   Но не так-то легко было отделаться от свербящего  чувства  неуверенности:
Брин так и не смогла решить для себя, правильно ли  она  поступила,  взяв  с
собой Кимбер Бо и Коглина. Решение было принято, обещания -  даны,  и  поход
начался; но все же сомнения, донимавшие Брин с самого  начала,  не  пропали.
Безусловно, так или иначе, они все равно одолевали  бы  ее:  и  сомнения,  и
страхи - особенно после мрачных предсказаний Угрюма-из-Озера. Но сомнения  и
страхи лишь за себя и за Рона. За Рона, чья решимость идти с  нею  до  конца
была настолько несокрушимой, что  Брин  ничего  не  оставалось,  как  только
смириться с тем, что ей уже не удастся уговорить горца отпустить ее одну.  И
вот теперь к этим переживаниям прибавилась  еще  и  тревога  за  девушку  со
стариком. Несмотря на все их заверения, Брин сомневалась, что им хватит силы
пережить столкновение с порождениями Тьмы. Да и как могла она думать  иначе?
Ну да, они столько лет прожили в этом диком краю, в самых дебрях  Анара.  Но
это совсем ничего не значит. Потому что теперь  им  придется  встретиться  с
силой нечеловеческой. И что бы там Коглин ни говорил о своей  хитрой  магии,
какое такое страшное колдовство сможет выставить он против призраков-Мордов?
   Брин даже думать боялась, что будет с девушкой и стариком, встань они  на
пути Мордов. Но больше всего Брин пугала мысль о том, что тогда станет с нею
самой. Что если поход этот действительно кончится смертью Коглина  и  Кимбер
Бо? Как она сможет идти дальше, зная, что это она их не удержала,  позволила
им идти с ней?
   Однако Кимбер, похоже, была уверена и в себе, и  в  своем  деде.  Она  не
терзалась ни страхами, ни сомнениями. Только эта уверенность, и решимость, и
еще непостижимое чувство какого-то странного долга перед Роном и  Брин  вели
ее вперед. А ведь Кимбер все это делала не для себя, а для них.
   - Мы ведь друзья с тобой, Брин, ну а друзья помогают друг другу в беде, -
объяснила она прошлой ночью, когда разговор обратился уже в усталый и сонный
шепот. - Дружба, она провозглашается открыто  и  в  то  же  время  ощущается
где-то глубоко внутри. Ты как будто привязываешься к другому. Ну вот как  мы
с Шепоточком. Он - мой самый верный друг. Он меня очень любит, и я его  тоже
люблю, и знаешь, каждый из нас это чувствует. И к тебе я вот чувствую то  же
самое. Мы друзья, все мы, ну а раз мы друзья, то должны делить и радости,  и
горести. Твои заботы теперь и мои тоже.
   - Это прекрасное чувство, Кимбер, и я очень ценю его,  -  ответила  тогда
Брин. - А что если мои заботы слишком уж велики, вот как  сейчас?  Что  если
они слишком опасны, чтобы делить их с кем бы то ни было?
   - Тем больше причин разделить их, - серьезно сказала Кимбер и улыбнулась.
- Разделить с друзьями. Мы должны помогать  друг  другу,  если  дружба  хоть
что-нибудь значит для нас.
   После этого уже было нечего сказать. Брин могла бы,  конечно,  возразить,
что Кимбер едва знает ее, что у девушки нет перед ней никаких  обязательств,
что этот поиск поручен был  только  ей  и  девушка  со  стариком  не  должны
подвергать себя опасности ради почти незнакомого человека. Но все эти доводы
ничего не значили бы для  Кимбер,  которая  понимала  возникшие  между  ними
отношения как отношения равных и честных  друг  перед  другом  людей  и  чье
чувство долга не допускало никаких компромиссов.
   А путешествие продолжалось. Путь лежал по первобытно-диким лесам,  сквозь
густое  сплетение  черных  дубов,  высоченных  вязов  и  почти  непроходимый
орешник. Искривленные ветки деревьев простирались над  головой,  точно  руки
каких-то древних исполинов, от которых остались лишь  черные  кости.  Листья
уже облетели, и в просветах между  ветвями  синело  чистое  небо;  в  лесной
полумрак золотыми лучами вонзался солнечный  свет  -  редкий  гость  в  этих
дремучих дебрях. Здесь было царство мрака. Всепоглощающего,  непроницаемого,
исполненного едва уловимых намеков на скрытую в чаще угрозу,  нашептывающего
о тварях невидимых и бесшумных, о призрачной жизни, что пробуждается  только
с полным угасанием света, когда ночь опускает на лес свое черное  покрывало.
Сейчас эта жизнь пока ждет, укрываясь  безмолвно  в  темном  сердце  лесного
края. Коварная,  злобная  сила  теперь  негодует,  наверное,  -  ведь  люди,
какие-то жалкие создания, вторглись в ее тайный мир; но с наступлением  ночи
она развернется и сметет их, словно ветер, задувающий  робкое  пламя  свечи.
Брин всем существом ощущала присутствие этой затаившейся силы. Она  мягко  и
вкрадчиво  шептала  в  сознании  девушки  и,   точно   червяк,   подтачивала
уверенность Брин и предостерегала...  предостерегала:  будь  осторожна,  как
только снова настанет ночь.
   Солнце уже клонилось к западу,  над  землей  сгущались  сумерки.  Впереди
изломанной, неровной  тенью  возвышалась  темная  громада  Взбитого  Хребта.
Коглин повел своих  спутников  по  извилистому  ущелью,  прорезающему  стену
камня. Путники шли теперь в полном молчании - усталость постепенно одолевала
их. Из тьмы доносилось  жужжание  насекомых,  а  высоко  наверху,  где-то  в
сплетении громадных деревьев, пронзительно вскрикивали ночные птицы.  Скалы,
заросшие диким лесом, сомкнулись вокруг, заперев путников в сумраке теснины.
К ночи стало жарко и душно, воздух в ущелье казался спертым. И пахло  как-то
неприятно. Та скрытая жизнь, что ждала в сумраке леса, уже пробудилась...
   Внезапно лес перед путниками расступился, они вышли на  крутой  скалистый
склон, внизу простиралась безбрежная безликая низина,  окутанная  туманом  и
залитая бледным светом звезд и странной оранжевой луны. Ее почти полный диск
завис на  самом  краю  восточного  горизонта.  Унылая  и  печальная,  низина
казалась всего лишь черным  сгустком  сумрачной  тишины  -  точно  бездонная
пропасть у изгиба Взбитого Хребта, ускользающего в туман.
   - Старая Пустошь, - прошептала Кимбер.
   В гнетущем молчании Брин смотрела на равнину внизу. И чувствовала, как та
глядит на нее впадинами тьмы.

***

   Подкралась и миновала полночь; время тянулось так медленно, что казалось,
остановилось совсем. Какой-то намек на ветер проскользнул по лицу Брин и тут
же растаял. Брин выжидающе огляделась, но нет: ветер умер - была лишь  жара,
жесткая и давящая. Девушка чувствовала себя заключенной в каком-то громадном
пылающем очаге, его невидимое пламя выжигало  из  легких  последний  воздух.
Каждый вдох давался ей с  болью.  Казалось  бы,  осенняя  ночь  должна  быть
прохладной, но только не в этой угрюмой низине. Пот ручьями стекал по  спине
Брин, лицо покрылось испариной и серебристо-серо поблескивало в тумане.  Она
то и дело пыталась как-то размять затекшие руки, но облегчения не наступало.
Комары так и липли к влажному телу, и бесполезно было от них отмахиваться. В
воздухе пахло гниющим деревом и стоячей водой.
   Наконец  путешественники  остановились.  Скорчившись  в   сумраке   между
громадными валунами вместе с Роном, Кимбер и Коглином, Брин  смотрела  вниз,
где у подножия гор, на самом краю Старой Пустоши, гномы-пауки  разбили  свой
лагерь. Беспорядочное  скопление  убогих  хижин  и  черных  нор,  лагерь  их
растянулся прямо на границе Взбитого Хребта и мр