ляясь к холму,
поросшему васильками и колокольчиками; края их  лепестков  мерцали  золотом,
отражая солнечные лучи. Король задержался и вновь обратил взгляд  в  сторону
внешнего мира. "Моя дочь хорошо справилась с заданием", - подумал он.
   Однако мысль эта показалась до странности мрачной и  безысходной.  Король
сотворил существо, вобравшее в себя жизнь Садов.  Он  отослал  ее  выполнять
свой замысел. Всего лишь на  мгновение  явилась  она  в  мир.  Король  и  не
собирался испытывать каких-либо чувств.
   Однако он тосковал по девушке. Придав дочери форму, вдохнув в нее  жизнь,
Король Серебряной реки ощущал близость с ней.
   Узы, соединившие отца и дочь, не так-то  легко  порвать.  По  сути  дела,
Королю следовало позабыть о ней  -  теперь,  когда  ее  нет.  Но  ничего  не
получалось - оставалась пустота, которую Король Серебряной реки ничем не мог
заполнить.
   Оживляющая.
   Дитя стихий и магии. Ведь дано же что-то детям смертных народов,  что  не
исчезает даже тогда, когда плоть мертва. Король Серебряной реки  по-прежнему
слышал голос дочери, видел ее лицо, ощущал ее  прикосновение.  Она  ушла  от
него, но она по-прежнему здесь, с ним.
   Почему?
   Тьма плащом окутывала землю, а Король Серебряной реки все сидел на траве.



    Терри БРУКС
    ШАННАРА VI
    ПЕРВЫЙ КОРОЛЬ ШАННАРЫ

    Перевод с англ. Е. А. Гонсалеса


Анонс

   Описываемые в романе  события  предваряют  "Летописи  Шаннары".  Коварный
Чародей  сеет  смерть  в  Четырех  Землях  Несколько  уцелевших  друидов   -
наставников и магов - и король эльфов  Ярл  Шаннара  пытаются  противостоять
черной силе На их  долю  выпадают  полные  опасностей  странствия,  кровавые
схватки с демонами и монстрами и, наконец, решающая битва с Владыкой Тьмы.

   Мелоди, Кейт, Ллойду, Эбби и Расселу, выдающимся книгоиздателям

Часть первая
ПАДЕНИЕ ПАРАНОРА

ГЛАВА 1

   Старик возник словно  из-под  земли.  Житель  приграничья  поджидал  его,
затаившись в тени раскидистого дерева, что росло на  вершине  холма,  откуда
виден был весь Стреллихейм и ведущие к  нему  тропы.  Полная  луна  освещала
окрестности миль на десять, но он так  и  не  сумел  уловить  момент,  когда
появился старик. Непостижимая способность эта внушала  невольный  трепет,  а
оттого,  что  так  происходило  каждый  раз,  острота  ощущения  ничуть   не
притуплялась.  И  как  это  старику  удается  подойти  незамеченным?  Житель
приграничья вырос в здешних местах и выжил лишь благодаря смекалке и  опыту.
На своем веку он повидал такого, о чем многие и не подозревали. Затаившись в
высокой траве, умел выслеживать сторожких зверей, мог  безошибочно  сказать,
далеко ли они и как быстро идут. Однако обнаружить старика  в  ясную  лунную
ночь на совершенно открытой равнине, даже заранее зная о его появлении,  ему
никак не удавалось.
   Не стоит  и  говорить,  что  старик  без  особого  труда  отыскал  жителя
приграничья. Уверенно свернув с тропинки, он неторопливым, размеренным шагом
двинулся к дереву, под которым тот скрывался, шел он, слегка наклонив голову
и поблескивая глазами из-под низко надвинутого темного капюшона.  По  обычаю
друидов старик был одет в  длинный  черный  плащ,  окутывавший  его  подобно
ночной тьме, из которой он вышел.  Старик  не  отличался  высоким  ростом  и
могучим телосложением, однако во всем его облике чувствовались  твердость  и
целеустремленность.  Глаза  его,  обычно  зеленоватые,  сейчас,  когда  ночь
окрасила все вокруг в серые тона, казались почти белыми, словно из кости.  В
лунном  свете  взгляд  друида  сверкнул,  подобно  броску  зверя,  -  дикий,
пронзительный, завораживающий. Его лицо от лба до самого подбородка изрезали
глубокие морщины, седеющая борода еще более побелела с их предыдущей встречи
и напоминала спутанные нити паутины.
   Оставив свои наблюдения, житель приграничья медленно поднялся на ноги. Он
был высок, мускулист  и  широкоплеч.  Длинные  темные  волосы,  стянутые  на
затылке. Взгляд карих глаз тверд и зорок. Его худощавое, с  резкими  чертами
лицо отличалось своеобразной грубоватой красотой.
   Подойдя к нему, старик улыбнулся.
   - Как дела, Кинсон? - приветливо спросил он. От  звука  знакомого  голоса
раздражение Кинсона Равенлока мгновенно развеялось, словно пыль на ветру.
   - У меня все в порядке, Бреман, - ответил он, протягивая руку.
   Старик стиснул ее в своей ладони. С годами кожа его руки  стала  сухой  и
шершавой, но рукопожатие все еще оставалось крепким.
   - Давно ждешь?
   - Три недели. Думал, прожду дольше. Даже странно. Впрочем, ты всегда меня
удивляешь.
   Бреман добродушно рассмеялся. Он расстался с  жителем  приграничья  шесть
месяцев назад и  велел  ждать  его  в  первое  полнолуние  следующего  года,
назначив  встречу  севернее  Паранора,  там,   где   леса   уступали   место
Стреллихеймским равнинам. Но хотя о  времени  и  месте  они  условились,  их
договоренность едва ли можно  было  считать  абсолютно  точной,  ибо  Бреман
уходил на север, в запретную страну,  и  срок  его  возвращения  зависел  от
обстоятельств, предвидеть которые он не мог. Однако обоим нравилась подобная
непредсказуемость. На сей раз Кинсону пришлось ждать три недели, но с  такой
же легкостью он прождал бы, если потребовалось, и три месяца.
   Друид пристально посмотрел в глаза своему собеседнику.
   - Узнал что-нибудь, пока меня не было? - поинтересовался он.  -  Надеюсь,
ты не терял времени даром.
   Кинсон пожал плечами:
   - Так, кое-что. Присядь отдохни. Ты ел?
   Он дал старику хлеба и эля, и они  уселись  рядом  в  темноте,  глядя  на
широкий простор равнин, безмолвно распростершихся под сводом залитых  лунным
светом небес. Некоторое время старик жевал с отсутствующим видом. В эту ночь
житель приграничья не развел костра, как не разводил его и в другие  ночи  с
начала своего дежурства. Огонь  привлек  бы  внимание,  а  ни  один  из  них
рисковать не хотел.
   - Тролли идут на восток, - нарушил молчание Кинсон. - Их тысячи, точно  я
даже не смог сосчитать, хотя и спускался к ним  в  лагерь  несколько  недель
назад, когда они стояли неподалеку. И их становится больше день  ото  дня  -
подходят все новые  и  новые  отряды.  Насколько  мне  удалось  узнать,  они
контролируют все земли к северу от Стреллихейма.  -  Он  минуту  помолчал  и
спросил:
   - Может, тебе удалось выяснить что-нибудь другое?
   Друид  покачал  головой.  Он  откинул  капюшон,  и  его  седеющие  волосы
растворились в лунном свете.
   - Нет, теперь все принадлежит им. Кинсон бросил на него колючий взгляд:
   - Значит…
   - Что ты еще видел? - перебил его старик.
   Житель приграничья взял бурдюк с элем и пару раз глотнул из него.
   - Их вожди не выходят из своих палаток.  Их  никто  не  видит.  А  тролли
боятся даже произносить их имена вслух. Странно. Очень странно, ведь  горные
тролли прежде не ведали страха. -  Он  взглянул  на  своего  собеседника.  -
Знаешь, ночами, поджидая тебя, я видел странные тени, пролетавшие по небу  в
отсветах луны и звезд.  Крылатые  черные  твари  носились  во  тьме,  то  ли
охотясь, то ли выслеживая кого-то. Кого, я не знаю, да и знать не хочу. Но я
чувствую их. Даже теперь. Они где-то там, кружат.  Их  присутствие  вызывает
ощущение, похожее на зуд. Нет, не на зуд - на  озноб,  который  испытываешь,
когда ловишь на себе взгляд недоброжелателя. Мурашки  ползут  по  коже.  Эти
твари не видят меня, а если бы заметили, я наверняка был бы уже мертв.
   Бреман кивнул:
   - Слуги Черепа. Они обречены служить своему властелину.
   - Так он жив?! - Кинсон не смог сдержать волнения. - И ты знаешь об этом?
Ты убедился?
   Друид отложил хлеб и бурдюк с элем и  взглянул  ему  прямо  в  лицо.  Его
взгляд казался отстраненным, преисполненным мрачных воспоминаний.
   - Он так же жив, Кинсон, как и мы с тобой. Я проследил за ним  до  самого
его логова, скрытого за  Ножевым  Кряжем,  преддверием  Царства  Черепа.  Ты
знаешь,  сначала  я  сомневался,  подозревая  это,  но  не   имея   надежных
доказательств. Поэтому и отправился на север, как мы договаривались, пересек
равнины и поднялся в горы. По пути мне частенько приходилось видеть крылатых
охотников. Они появлялись только ночью и выслеживали живых существ. Я окутал
себя магической пеленой  и  сделался  невидимым,  как  воздух,  который  они
пронзали. Побывал я по пути и в землях троллей.  Вся  их  страна  завоевана.
Всех, кто сопротивлялся, предали смерти. Некоторые бежали. Остальные  теперь
служат ему.
   Кинсон удрученно покачал головой. Шесть  месяцев  миновало  с  того  дня,
когда тролли-предатели, спустившиеся с восточных склонов  Погребальных  гор,
принялись  порабощать  собственный  народ.  Их  огромная   армия   наступала
стремительно, и  менее  чем  за  три  месяца  сопротивление  было  сломлено.
Северная Земля оказалась под властью таинственного и  никому  не  известного
вождя армии завоевателей. О нем ходили кое-какие слухи, но ни один из них не
подтверждался. Впрочем, о его существовании мало кто знал. Ни единого  слова
об этой армии и о ее предводителе  не  проникало  южнее  границ  Варфлита  и
Тирзиса - вновь созданных форпостов людей, тогда как на востоке и западе,  в
землях дворфов и эльфов, весть о них разнеслась повсеместно,  ибо  они  были
гораздо теснее связаны с троллями. Люди жили на отшибе, в отдаленных городах
Южной Земли, уподобившись скачущим по земле кроликам.  Жалкие,  беспомощные,
они не оказывали ни малейшего влияния на  ход  событий.  Всего  лишь  легкая
добыча для хищников.
   "Только не я, - мрачно думал Кинсон.  -  Нет,  я  вовсе  не  кролик.  Мне
удалось избежать этой участи. Я сам стал охотником".
   Бреман подвинулся, усаживаясь поудобнее.
   - В своих поисках я углубился в горы, - продолжил он прерванный  рассказ.
- И чем дальше уходил, тем более крепла  моя  уверенность.  Повсюду  сновали
Слуги Черепа.  Были  там  и  другие  твари,  порождения  Тьмы,  -  мертвецы,
возвращенные к жизни. "Внимание и осторожность", - твердил я себе,  стараясь
избежать встречи с  ними,  ибо  знал:  стоит  им  обнаружить  меня,  и  моей
магической силы недостанет, чтобы спастись. Повсюду царила  кромешная  тьма.
Она давила и угнетала. И все-таки я решился подняться на гору Черепа -  лишь
один раз и ненадолго. Незамеченным проскользнув по тропкам, я нашел то,  что
искал. - Он помолчал, насупив  брови.  -  И  даже  больше,  Кинсон.  Гораздо
больше!
   - Он был там? - возбужденно спросил Кинсон. Его  лицо  напряглось,  глаза
вспыхнули охотничьим азартом.
   - Да, он был там, - спокойно подтвердил  друид.  -  Магия  позволила  ему
выжить - он воспользовался сном друидов. Однако  он  не  умеет  использовать
магию с умом, Кинсон. Возомнил, будто законы природы  для  него  не  писаны.
Невежда! Ему придется заплатить за все его  гнусные  деяния.  Он  попал  под
власть книги Идальч и теперь уже не сможет освободиться.
   - Ты говоришь о магической книге, которую он похитил из Паранора?
   - Да. Четыреста лет назад. Тогда его  звали  Брона  и  он  был  таким  же
друидом, как все мы, никаким не Чародеем-Владыкой.
   Кинсон Равенлок знал эту историю. Ему рассказывал ее сам Бреман,  но  она
была хорошо известна всем, и Кинсон слышал ее по  меньшей  мере  сотню  раз.
Пять веков назад, спустя тысячу лет после опустошительных Больших Войн, эльф
Галафил созвал Великий Круг  друидов.  На  Круге,  собравшемся  в  Параноре,
встретились самые мудрые мужи и жены всех племен, те, кто еще помнил  старый
мир и сохранил  немногие  изорванные  и  измятые  книги,  те,  чьи  познания
пережили тысячелетнее варварство. Круг  объединился  в  последней  отчаянной
попытке вывести народы к новой, более высокой цивилизации. Объединив усилия,
друиды принялись кропотливо систематизировать знания, по  крупицам  собирать
опыт, который мог быть использован для всеобщего  блага.  Друиды  стремились
облегчить жизнь всех народов, независимо от  их  прошлого.  Среди  них  были
люди, гномы, дворфы, эльфы, тролли. Каждому, кто  обладал  знаниями,  в  ком
теплилась хоть малая толика мудрости, давался шанс.
   Однако задача оказалась слишком сложной, и  некоторые  из  друидов  стали
проявлять нетерпение.  Один  из  них,  Брона,  обладал  блестящим  умом,  но
чрезмерное честолюбие затуманило его  разум  и  лишило  осторожности.  Брона
принялся экспериментировать с магией. После  падения  волшебного  царства  и
возвышения человека магия почти исчезла из жизни. Брона решил возродить ее и
вернуть миру. Древние науки не сумели предотвратить крушение  старого  мира,
но друиды, казалось, не замечали урока, преподанного Большими Войнами. Магия
открывала иные возможности, к тому же магические книги были более древними и
испытанными, чем научные трактаты. Среди магических книг оказалась и  Идальч
-  огромный  неподъемный  фолиант,  переживший  все  катастрофы  со   времен
зарождения цивилизации, хранимый темными заклятиями и  служивший  неведомому
промыслу. На древних страницах этой  книги  виделись  Броне  ответы  на  все
вопросы, решения всех проблем, которые предстояло разрешить  друидам.  И  он
выбрал свой путь.
   Друиды, менее импульсивные и не столь безрассудные,  предостерегали  его,
зная, что никогда власть над миром не дается даром. Ни  один  меч  не  рубит
лишь единожды.
   "Будь осторожен, - предупреждали они. - Избегай опрометчивых решений".
   Но Брону и немногих его последователей так и не удалось разубедить,  и  в
конце концов они порвали с Кругом. А вскоре и вовсе исчезли неизвестно куда,
похитив книгу Идальч,  ставшую  для  них  путеводной  нитью  в  новом  мире,
заветным ключом ко всем дверям, которые им предстояло отпереть.
   И книга эта принесла им гибель. Оказавшись под ее влиянием, они  навсегда
потеряли себя. Их  обуяла  безудержная  жажда  власти  ради  власти.  Власти
безмерной, которой они могли бы  распоряжаться  по  своему  усмотрению.  Все
прочие идеалы оказались забыты, все  иные  цели  оставлены.  Результатом  же
стала Битва Народов. Мятежные друиды превратили  людей  в  послушное  орудие
своих агрессивных устремлений,  безраздельно  подчинив  их  себе  с  помощью
магии. Однако попытка  завладеть  миром  окончилась  крахом.  Круг  друидов,
объединив силы всех остальных народов, возглавил поход против агрессоров - и
тех оттеснили к югу, где они  оказались  на  положении  ссыльных,  в  полной
изоляции. Брона и его приверженцы исчезли.  Говорили,  будто  их  уничтожила
магическая сила.
   - Какой глупец! - неожиданно воскликнул Бреман. -  Сон  друидов  сохранил
ему жизнь, лишив, однако, души и сердца, так что от него осталась лишь  одна
оболочка. Все эти годы мы считали его умершим, да, в  сущности,  он  и  есть
покойник. Но та часть, которая выжила, - это дьявол, порожденный магией.  Он
по-прежнему стремится заполучить весь мир и все живущее  в  нем.  Он  жаждет
властвовать над всеми. Ему не важно, какова цена безрассудного использования
сна друидов, и все равно, чем платить за продление  своей  никчемной  жизни.
Брона стал Чародеем-Владыкой и стремится выжить любой ценой!
   Кинсон молчал. Его тревожило, что  Бреман,  столь  запальчиво  клеймивший
Брону за то, что тот воспользовался сном друидов, ни словом не обмолвился  о
себе. Ведь Бреман и сам прибегнул ко сну. Конечно, он мог бы возразить,  что
использовал сон более осторожно, держа под контролем, ограничивая его власть
над  собой,  мог  бы  оправдать  свой  поступок   необходимостью   дождаться
неизбежного возвращения  в  мир  Чародея-Владыки.  Но  как  ни  старался  он
подчеркнуть разницу, суть заключалась в том,  что  последствия  сна  друидов
одинаковы как для Чародея-Владыки, так и для Бремана.
   Настанет день, когда Бреман столкнется с этим.
   - Так ты видел его? - спросил житель приграничья, которому  не  терпелось
узнать, что же произошло дальше. - Видел его лицо?
   Старик усмехнулся:
   - У него не осталось ни лица, ни тела, Кинсон.  Он  нечто,  завернутое  в
плащ с капюшоном. Иногда мне кажется, что теперь и я такое же нечто.
   - Это не так, - поспешно возразил Кинсон.
   - Да, - тут же согласился его собеседник, - не так. Я еще умею  различать
добро и зло и пока не раб магии. Хотя тебя  пугает  вероятность,  что  я  им
стану. Верно?
   Кинсон уклонился от ответа, сменив тему:
   - Расскажи, как тебе удалось так близко подобраться к нему. Почему  Слуги
Черепа тебя не обнаружили?
   Бреман смотрел в сторону, словно вглядываясь во что-то далекое во времени
и пространстве.
   - Это было нелегко, - негромко ответил он. - Пришлось дорого заплатить. -
Он потянулся за бурдюком и сделал большой глоток.  На  его  лице  отразилась
такая смертельная усталость, будто железные нити изнутри стянули кожу. - Мне
пришлось перевоплотиться в одного из них, - помедлив, произнес он. - Принять
их помыслы, их устремления, допустить к себе дьявола, который поселился в их
душах. Я сделался невидимым, так что мое телесное  присутствие  нельзя  было
заметить, и только мой дух мог выдать  меня.  Вот  и  пришлось  окутать  его
мраком, подобным тому, что скрывает их  души.  Я  погрузился  во  все  самое
темное, что сумел отыскать в самом себе. Знаю, о  чем  ты  хочешь  спросить,
Кинсон. Поверь мне, в каждом человеке таится дьявол, и я не  исключение.  Мы
стараемся усмирить его, похоронить как можно глубже, и все  же  он  живет  в
нас. Мне пришлось на время освободить его из заточения, чтобы защитить себя.
Чувствовать, что он здесь, кружит возле меня совсем близко и манит за  собой
так настойчиво - о, как это ужасно! Однако свою службу он таки сослужил.  Не
дал Чародею-Владыке и его приспешникам обнаружить меня. Кинсон нахмурился:
   - Но ты причинил себе вред.
   - Только на время. Возвращение позволило мне излечиться.  -  Тонкие  губы
старика снова изогнулись в невеселой улыбке. - Все дело  в  том,  что  стоит
лишь однажды выпустить дьявола из заточения и он будет всячески  противиться
водворению его назад. Он станет  изо  всех  сил  раскачивать  решетки  своей
тюрьмы, рваться прочь, жить в постоянной готовности к побегу. И раз я был  в
такой близости от него, значит, стал более уязвим. - Он покачал  головой.  -
Жизнь постоянно испытывает нас. Не  так  ли?  И  это  всего  лишь  еще  одно
испытание.
   Двое мужчин молча смотрели друг на друга. Луна  совершила  свой  путь  по
небу к южному краю горизонта  и  скрылась  из  виду.  Звезды  особенно  ярко
засияли после ее  захода,  а  безоблачное  небо  затянуло  черным  бархатным
пологом безбрежной, ничем не нарушаемой тишины.
   Наконец Кинсон смущенно откашлялся и произнес:
   - Но ты говоришь,  что  поступил  так  по  необходимости,  чтобы  подойти
достаточно близко и проверить свои подозрения. Теперь мы  все  знаем.  -  Он
помолчал. - А скажи мне, ты и книгу Идальч видел?
   - Да, она была там, у него в руках, но я не смог добраться до нее,  иначе
непременно забрал бы и уничтожил, пусть даже это стоило мне жизни.
   Чародей-Владыка… книга Идальч… там, в Царстве Черепа, - и это правда,  не
слухи, не сказки… Кинсон Равенлок слегка откинулся назад и тряхнул  головой.
Подтвердились худшие опасения Бремана. Армия троллей идет из Северной Земли,
чтобы  подчинить  себе  народы.  История  повторяется.  Снова  грядет  Битва
Народов. Только теперь нет силы, способной ее предотвратить.
   - Так, так, - сокрушенно пробормотал он.
   - И я еще не все сказал тебе, - заметил друид, подняв глаза на Кинсона. -
Ты должен узнать еще одну новость. Крылатые твари  ищут  не  ведомый  доселе
эльфийский камень - Черный эльфинит. Чародей-Владыка узнал о  нем  из  книги
Идальч. О чем только не упомянуто в этой проклятой книге! Так  вот,  это  не
простой эльфинит, о которых ты слышал. Он один из трех  камней  для  сердца,
ума и тела, магией которых сможет воспользоваться лишь тот, кто  соберет  их
вместе.  Дьявольская  сила  этого  камня  огромна,  а   предназначение   его
загадочно,  и  тайна  скрыта  в  глубинах  времен.  Однако  в  книге  Идальч
упомин