вои обычные занятия.
   Ему вспомнилось детство, проведенное  в  девственных  лесах  приграничных
земель к северо-востоку от  Варфлита.  Бывало,  по  ночам,  когда  родители,
братья и сестры спали, он  лежал  без  сна,  глядя  в  небо,  поражаясь  его
бескрайности и думая, сколько под этим небом мест,  которые  он  никогда  не
видел. Иногда он становился перед окном спальни, как будто старался  подойти
к небесам поближе, чтобы как следует разглядеть.  Кинсон  всегда  знал,  что
уйдет из дому, и не обращал никакого внимания  на  то,  что  его  сверстники
понемногу  приспосабливались  к  оседлой  жизни.  Возмужав,  они   женились,
переезжали в собственные дома,  обзаводились  детьми.  Каждый  находил  себе
дело: охотился, торговал или работал в поле там,  где  когда-то  родился.  А
Кинсон все ходил с места на место, нет-нет да и поглядывая одним  глазом  на
далекое небо, и не переставал клясться себе, что  когда-нибудь  увидит  все,
что лежит под этим небом.
   Вот и теперь, когда более тридцати лет жизни остались позади, он все  еще
продолжал смотреть туда. Все старался отыскать  нечто  прежде  не  виданное,
место, где никогда не был. Наверное, ему не суждено измениться.  По  крайней
мере, сам он так считал.
   Наступила полночь,  и  вместе  с  ней  появилась  Марет.  Она  неожиданно
возникла из темноты, завернутая в плащ Кинсона. Девушка ступала  так  легко,
что любой другой наверняка не заметил бы ее. Кинсон встретил  ее  удивленным
возгласом - была очередь дежурить Бреману.
   - Я попросила Бремана уступить мне свою очередь, - объяснила она, подойдя
к Кинсону. -  Не  хочу,  чтобы  со  мной  обращались  иначе,  чем  со  всеми
остальными.
   Он молча кивнул.
   Сняв плащ, девушка  протянула  его  жителю  приграничья.  Без  плаща  она
казалась совсем маленькой и хрупкой.
   -  Думаю,  ты  должен  взять  его,  чтобы  укрыться  во  время  сна.  Уже
похолодало. Костер почти погас, и, наверно, лучше его больше не разжигать.
   - Спасибо, - сказал Кинсон, принимая из ее рук плащ.
   - Ты что-нибудь видел?
   - Нет.
   - Слуги Черепа еще не выследили нас? "Интересно, сколько она всего знает,
- подумал он. - Известно ли ей, что нам предстоит?"
   - Ты что, совсем не спала? Она покачала головой.
   - Никак не могла отогнать мысли. - Ее огромные глаза смотрели в  темноту.
- Я очень долго ждала этого.
   - Ждала, когда пойдешь с нами?
   - Нет. - Она с удивлением взглянула на него. - Ждала встречи с  Бреманом.
Ждала  возможности  учиться  у  него,  очень  хотела,  чтобы  он  стал  моим
наставником. - Она быстро отвернулась, словно сказала лишнее. -  Тебе  лучше
пойти поспать. Я подежурю до утра. Доброй ночи.
   Кинсон, не найдя что ответить, встал и побрел туда,  где  вокруг  костра,
завернувшись в плащи, спали остальные. Он улегся  поудобнее,  закрыл  глаза,
силясь понять, что представляет собой Марет. Так ничего и не решив, он  стал
гнать мысли о ней, однако все думал и думал, и прошло немало времени, прежде
чем ему удалось заснуть.

ГЛАВА 5

   Поднявшись с первыми проблесками рассвета, весь день до самого заката они
шли на восток, берегом Мермидона  вдоль  подножия  Зубов  Дракона,  стараясь
держаться  в  тени  гор.  Бреман  предупредил  товарищей,  что  даже   здесь
небезопасно. Слуги Черепа чувствовали себя настолько  уверенно,  что  вполне
могли залететь сюда из Северной Земли. Армии Чародея-Владыки направлялись на
восток в сторону ущелья Дженниссон, а это, по-видимому,  означало,  что  они
намереваются обрушиться на Восточную Землю. Уж если они  отважились  напасть
на дворфов, то наверняка захватят и приграничные земли.
   Теперь все члены маленького отряда зорко следили  за  небом,  полутемными
долинами и расселинами гор, погруженными в  вечную  беспросветную  ночь,  не
доверяя ничему, что попадалось им на пути. В этот день крылатые охотники  не
показывались, и, кроме нескольких путников, мелькнувших на  опушке  дальнего
леса и южнее, среди полей, они никого не  видели.  Сделав  короткий  привал,
чтобы  передохнуть  и  поесть,  они  больше  не  останавливались  и   спешно
продолжали путь.
   На закате отряд  добрался  до  подножия  гор,  тянувшихся  в  направлении
Сланцевой долины и Хейдисхорна. Они встали  лагерем  в  лощине,  открытой  к
равнинам, расположенным на юге. В этом месте от извилистого русла  Мермидона
в восточном направлении в сторону равнины  Рэбб  отделялся  рукав,  который,
постепенно сужаясь, терялся  в  прудах  и  ручейках  пустынных  плоскогорий.
Путники наскоро приготовили овощи и  кролика,  которого  подстрелил  Тэй,  и
закончили ужинать еще засветло, пока солнце, источавшее на небосклон кровь и
золото, еще висело над горизонтом. Бреман сказал,  что  после  полуночи  они
поднимутся в горы и будут  ждать  предрассветных  часов,  благоприятных  для
обращения к духам умерших.
   С наступлением темноты они  потушили  костер  и,  завернувшись  в  плащи,
приготовились поспать, если получится.
   - Не беспокойся, Кинсон, -  шепнул  на  ухо  жителю  приграничья  Бреман,
который, проходя мимо, заметил тень тревоги на его лице.
   Но совет был напрасным. Кинсон Равенлок уже ходил к Хейдисхорну  и  знал,
чего следует ждать.

***

   После полуночи Бреман привел своих спутников к  подножию  Зубов  Дракона,
туда, где к ним примыкала Сланцевая долина. Они карабкались между скалами  в
такой темноте, что едва могли различить идущего впереди. После захода солнца
по небу поползли низкие, тяжелые тучи, вскоре исчезли малейшие признаки луны
и звезд. Бреман поторапливал товарищей, не желая  подвергать  их  опасности.
Шел он молча, сосредоточившись на том, что делал сейчас и что ему предстояло
сделать затем, дабы избежать ошибок в том и в  другом.  Встреча  с  мертвыми
требовала предусмотрительности и  осторожности.  Следовало  собрать  волю  в
кулак и  преисполниться  решимости,  ведь  после  того,  как  контакт  будет
установлен,  даже  самая   незначительная   рассеянность   могла   оказаться
губительной.
   Они пришли на место за несколько часов до рассвета. С минуту задержавшись
на перевале, путники стали спускаться в широкую, но неглубокую чашу  долины.
Откосы усеивали осыпавшиеся  камни.  От  их  черной  блестящей  поверхности,
несмотря на густой туман, отражалось  странное  свечение  озера.  Широкий  и
непрозрачный Хейдисхорн лежал в самом центре  чаши.  Его  неподвижная  гладь
мерцала исходящим изнутри  светом,  словно  где-то  в  глубине  пульсировала
жизнь. Сланцевая долина, беззвучная и безжизненная, походила на черную дыру,
на глаз, взирающий вниз, в мир мертвых.
   - Подождем здесь, - предложил Бреман, усаживаясь на низкий плоский валун.
Плащ обернул его худощавое тело, подобно савану.
   Остальные кивнули в знак согласия, однако остались  стоять,  глядя  вниз,
словно не в силах оторвать глаз от чаши.  Бреман  не  стал  мешать  им.  Они
чувствовали на себе гнетущую тяжесть тишины, царившей в долине. Прежде здесь
бывал только Кинсон, но даже он не  смог  подготовиться  к  этому  ощущению.
Озеро было предвестником того, что  ожидало  всех  их.  Перед  ними  мерцало
неотвратимое будущее, пугающий темный глаз смерти. Озеро  говорило  с  ними,
невнятно нашептывая непонятные слова. Оно открывало слишком мало, чтобы  они
сумели что-либо понять, но достаточно много, чтобы они не  могли  оторваться
от него.
   Старик бывал здесь уже дважды, и каждое посещение оставляло  в  его  душе
неизгладимый отпечаток. Встречи с умершими открывали  ему  неведомые  доселе
истины, делали его мудрее, однако за все надо было платить. Человек  не  мог
заглянуть в будущее и уйти безнаказанным, ибо нельзя увидеть  запретное,  не
причинив вреда зрению. Бреман не забыл свои  ощущения  во  время  предыдущих
встреч. Он помнил холод, пробиравший его до самых костей, от которого  потом
не мог  избавиться  по  несколько  недель.  Помнил  всепоглощающую  боль  от
осознания того, сколько возможностей он безвозвратно  упустил  за  прошедшие
годы. Даже теперь его не покидал страх, не заблудится ли  он  на  той  узкой
тропке,  которая  отведена  ему  для  проникновения  в  запретный   мир,   и
бесконечность навсегда поглотит его, приговорив к существованию между жизнью
и смертью, не давая ни того ни другого.
   Однако  жажда  выяснить,  как  уничтожить   Чародея-Владыку,   узнать   о
возможности спасения народов, разгадать тайны прошлого и будущего,  сокрытые
от живых, но ведомые мертвым, многократно превосходила всякий страх и всякое
сомнение. Эта потребность  настолько  подчинила  его  себе,  что  заставляла
действовать вопреки собственному благу. Да, встреча будет опасной.  Да,  ему
не удастся уйти невредимым. Однако при нынешнем положении вещей это не имело
никакого значения, и даже сама его жизнь казалась приемлемой  ценой  за  то,
чтобы покончить с грозным противником.
   Наконец  и  остальные,  заставив  себя  отойти  от  края  чаши,  медленно
двинулись к нему, чтобы сесть рядом. Стараясь ободрить их, Бреман  улыбнулся
каждому, приглашая всех, даже упрямого Кинсона, подойти поближе.
   - За час до рассвета я спущусь в долину, - спокойно произнес он. - Там  я
буду вызывать духи мертвых. Я  попрошу  их  показать  мне  будущее,  открыть
тайные силы, с помощью которых мы могли бы победить Чародея-Владыку. Попрошу
наделить магической силой, которая поможет нам. На все это мне отведено лишь
недолгое время, что остается до восхода солнца. Вы будете ждать  здесь.  Что
бы ни случилось, вы не  должны  спускаться  в  долину  и  не  вправе  ничего
предпринимать, даже если  вам  покажется,  что  это  необходимо.  Ничего  не
делайте, ждите, и все.
   - Может, одному из нас стоит пойти с  тобой,  -  с  грубоватым  упорством
предложил Риска. - Спокойнее, когда ты не один, даже с мертвыми.  Если  тебе
удается говорить с ними, это удастся и нам. Мы ведь все друиды, кроме жителя
приграничья.
   - Не важно, что вы друиды, - отрезал Бреман. - Даже для вас  это  слишком
опасно. Есть вещи, которые я должен  делать  в  одиночку.  Вы  будете  ждать
здесь. Дай мне слово, Риска.
   Окинув его долгим тяжелым взглядом, дворф  кивнул.  Старик  повернулся  к
остальным. Один за другим все нехотя кивнули. Встретившись взглядом с Марет,
он прочитал в ее глазах тайное понимание.
   - Ты уверен, что это необходимо? - мягко, но настойчиво спросил Кинсон.
   Бреман сдвинул брови, и морщины на его лице стали еще глубже.
   - Сумей я придумать что-нибудь другое, способное помочь нам, я бы немедля
ушел отсюда. Я не такой уж глупец, Кинсон. И не  герой.  Мне  известно,  что
значит прийти сюда. Известно, какой это причинит мне вред…
   - Тогда, может быть…
   - Но мертвые говорят мне то, чего не могут сказать живые, - перебив  его,
продолжал Бреман. - Нам нужны их мудрость, их знания, потому что  они  несут
нам крупицы истинного понимания сути вещей. - Старик глубоко вздохнул. -  Мы
должны увидеть то, что видят они. И если за это знание  я  должен  заплатить
частью самого себя, пусть будет так.
   Все молчали, обдумывая его  слова  и  опасения,  которые  они  порождали.
Однако поделать они ничего не могли, Бреман сказал, что так надо, и к  этому
больше нечего было добавить. Возможно, потом, когда дело будет  сделано,  им
удастся лучше понять старого друида.
   Сидя в темноте, они опасливо посматривали на мерцающую поверхность озера,
отбрасывавшую на их лица  слабый  свет,  и  вслушивались  в  тишину,  ожидая
приближения рассвета.
   Когда  Бреману  пришло  время  отправиться  к  озеру,  он  встал,  слегка
улыбнувшись, посмотрел на своих  товарищей  и,  ни  слова  не  говоря,  стал
спускаться в Сланцевую долину.
   И на этот раз он двигался очень медленно и осторожно. Ноги  скользили  на
готовых в любую минуту осыпаться камнях  с  краями  настолько  острыми,  что
могли прорезать обувь. Старик тщательно выбирал дорогу, выверяя  каждый  шаг
по этой ненадежной поверхности. Скрип  и  хруст  камней  под  его  башмаками
гулким эхом отдавался в тишине.  С  запада,  где  клубились  зловещие  тучи,
доносились громовые раскаты, возвещая о приближении бури. Ветра в долине  не
было, однако запах дождя уже пропитал мертвый воздух. Бреман взглянул  вверх
и увидел, как вспышка  молнии  разорвала  черное  небо,  повторившись  затем
севернее, за горным перевалом. Похоже, в  этот  день  рассвет  предвещал  не
только восход солнца.
   Старик спустился в долину и продолжал двигаться вперед. На  ровной  земле
его шаг стал тверже, и он пошел быстрее. Впереди серебристым  светом  мерцал
Хейдисхорн. Бреман  чувствовал  исходящий  от  него  запах  смерти,  который
невозможно спутать ни  с  каким  другим,  смрад  тлена,  тоскливое  зловоние
распада. Его так и тянуло оглянуться туда, где остались другие, но он  знал,
что не должен отвлекаться даже на самую  малость.  Старик  уже  приступил  к
ритуалу, которому должен был следовать, находясь  на  берегу  озера.  Слова,
знаки, заклинания - он воспроизводил все,  что  требовалось,  чтобы  вызвать
мертвых на разговор. И уже чувствовал, как каменеет от их приближения.
   Вскоре Бреман уже стоял на берегу озера -  невысокая  худощавая  фигурка,
всего  лишь  старые  кости,  покрытые  дряблой  кожей,  на  огромной  арене,
образованной горами и небом. Он был силен  только  своей  решимостью,  своей
железной  волей.  Позади  вновь   и   вновь   слышались   громовые   раскаты
приближающейся бури. В небе над его головой уже  начинали  собираться  тучи,
гонимые ветром. Он ощутил, как вздрагивает земля у него под  ногами,  словно
духи зашевелились, почувствовав его присутствие.
   Бреман начал тихо говорить с ними -  назвал  свое  имя,  объяснил,  зачем
пришел и о чем хочет говорить. Руками он чертил в воздухе магические  знаки,
способные поднять духов из царства мертвых в мир  живых.  Увидев,  что  воды
озера взволновались, он ускорил движения. Старик держался уверенно и твердо,
зная, что произойдет дальше. Вначале послышался шепот. Тихий  и  отдаленный,
он поднимался из воды подобно невидимым пузырькам. Потом  раздались  долгие,
низкие стоны. Они  звучали  все  чаще,  становясь  громче  и  поднимаясь  до
беспокойных высоких нот. Воды Хейдисхорна недовольно зашипели и  закружились
так же быстро, как тучи над ними, взбалтываемые надвигающейся грозой. Бреман
жестом воззвал к ним, требуя ответа. Этому искусству он научился у эльфов, и
теперь оно помогало ему, давая  ту  силу,  ту  опору,  на  которой  строился
магический ритуал общения с духами.
   - Ответьте мне, - призывал он. - Откройтесь мне.
   Из  середины  озера,  воды  которого  теперь  яростно  бурлили,  фонтаном
взметнулись брызги, упали, потом поднялись снова. Внутри, под землей, словно
недовольный  вздох,  раздался  глухой  рокот.  Почувствовав,  что  в  сердце
закрались первые  капли  сомнения,  Бреман,  собрав  все  мужество  и  волю,
старался не замечать их. Он ощутил, как вокруг  него  образовалась  пустота,
исходившая из озера и стремившаяся заполнить всю долину. Только мертвым  был
открыт доступ в этот круг: мертвым и тому единственному из живых, кто вызвал
их.
   И вот духи начали подниматься  из  озера:  полупрозрачные  волокна  света
принимали смутные, окруженные светящимися ореолами  человеческие  очертания.
Мерцая в предгрозовом мраке, духи спиралью, подобно змеям, выползали из мглы
водяных брызг, поднимаясь из  темного  мертвого  воздуха  своего  загробного
дома, чтобы ненадолго явиться в мир, где когда-то обитали.  Хотя  старику  и
удалось совершить магический ритуал  и  вызвать  духов  из  небытия,  Бреман
чувствовал себя бессильным и уязвимым. Словно пытаясь защититься, он  воздел
вверх руки. По ним стремительно разлился холод, точно вены наполнила ледяная
вода. Старик старался преодолеть страх, охвативший его, устоять перед  теми,
кто шепотом спрашивал его:
   - Кто вызывает нас? Кто смеет?
   Вдруг что-то огромное прорвало поверхность озера в  самой  середине  его.
Это была закутанная в черный плащ фигура,  рядом  с  которой  все  остальные
светящиеся тела сникли. Своим  появлением  она  разметала  их  по  сторонам,
поглотила исходивший от них неверный  свет  и  заставила  кружиться  вихрем,
подобно листьям на ветру. Фигура поднялась и  застыла  над  темными  бурными
волнами Хейдисхорна, и,  хотя  это  был  всего  лишь  силуэт  бескостного  и
бесплотного духа, он казался более материальным, чем те мелкие создания, что
роились вокруг него.
   Бреман застыл на месте, глядя, как темная фигура приближается к нему. Это
был тот, ради кого он пришел сюда, тот, кого он вызывал, хотя теперь  старик
уже  не  чувствовал  уверенности  в  том,  что  поступил  правильно.  Фигура
остановилась так близко от него, что закрывала собой все небо  над  долиной.
Капюшон откинулся, но лица под ним не оказалось, под темным одеянием не было
ничего.
   Призрак заговорил, и в его голосе звучали раскаты недовольства:
   - Знаешь ли ты, кто я…
   Эти обыденные  бесстрастные  слова,  лишенные  вопросительной  интонации,
долгим эхом повисли в тишине.
   Бреман медленно кивнул в ответ.
   - Знаю, - прошептал он.

***

   С  вершины  хребта,  окружавшего  долину,  за  разворачивающейся   драмой
наблюдали четверо спугников друида. Они видели, как старик, стоя  на  берегу
Хейдисхорна,  вызывал  духов  умерших.  Видели,  как  духи  поднимались   из
кружащихся в стремительном водовороте вод, мелькали светящиеся очертания рук
и ног, вращались тела в жутком танце обретенной на миг свободы. Как в центре
озера поднялась огромная фигура в черных одеждах и встала перед Бреманом.
   Однако они ничего не слышали. Ни шум кипящих волн, ни  возгласы  духов  -
ничто не достигало их. Голоса друида и  фигуры  в  плаще,  если  они  вообще
что-нибудь говорили, тоже были не слышны. До них долетал только свист  ветра
да стук первых капель дождя о каменистую осыпь. Начинавшаяся  буря  гнала  с
запада скопище темных туч, и  вот  на  путников  обрушилась  сплошная  стена
дождя.  Гроза  настигла  их  как  раз  в  тот  миг,  когда  фигура  в  плаще
приблизилась к Бреману, и завеса ливня в один миг отгородила  от  их  взоров
происходящее. Озеро, духи, фигура в плаще, Бреман, долина -  все  исчезло  в
мгновение ока.
   Риска в страхе что-то буркнул и окинул спутников  быстрым  взглядом.  Они
пытались укрыться от  бури  своими  плащами,  придавленные  к  земле,  точно
сгорбленные годами старики.
   - Вы что-нибудь видите? - взволнованно спросил дворф.
   - Ничего, - тут же ответил Тэй Трефенвид. - Они исчезли.
   На минуту все замерли, не зная, что делать.  Кинсон  вглядывался  в  даль
сквозь заливавший глаза  поток,  стараясь  различить  хоть  какую-нибудь  из
фигур. Однако разглядеть что-либо с того места, где они стояли, не  было  ни
малейшей надежды.
   - Может быть, он в беде, - откликнулся Риска обвиняющим тоном.
   - Он велел нам ждать,  -  заставил  себя  ответить  Кинсон,  который  так
беспокоился за старика, что с удовольствием забыл бы  про  все  наставления,
однако не в его правилах было нарушать данное слово. Внезапно  дождь  ударил
им в лица с такой силой, что перехватило дыхание.
   - У него все хорошо! - вдруг воскликнула Марет, смахивая  потоки  воды  с
лица. Все посмотрели на нее.
   - Ты видишь их? - напористо  спросил  Риска.  Опустив  лицо  так,  словно
хотела скрыть его от остальных, девушка кивнула:
   - Да.
   Кинсон, стоявший к ней  ближе  всех,  заметил  то,  чего  не  видели  его
спутники. Если она и видела Бремана, то не глазами, ибо глаза  ее  сделались
совершенно белыми. Житель приграничья решил, что это от страха.
   В Сланцевой долине не было ни дождя,  ни  ветра.  По  крайней  мере,  так
казалось Бреману, который  не  воспринимал  ничего,  кроме  озера  и  темной
фигуры, возвышавшейся над ним.
   - Скажи, кто я…
   Бреман сделал глубокий вдох, стараясь унять  дрожь  в  ногах  и  побороть
холод, наполнивший грудь.
   - Ты тот, кто когда-то был Галафилом.
   Он знал эту часть ритуала. Вызванный дух невозможно удержать,  если