е  порхал,  как  лесная  птичка,  -  дебри  леса
сомкнулись  вокруг,  оставляя  проход  лишь  для  одного  человека.   Только
Шепоточек свободно скользил сквозь сплетение темных  стволов  -  бесшумно  и
легко, словно тень.
   Близился полдень. С каждым шагом идти становилось труднее, но впереди уже
показался темный кряж, его зазубренные вершины  возвышались  над  деревьями.
Местность постепенно менялась: теперь вокруг громоздились валуны, а  трещины
в почве переходили в овраги, так что путники больше карабкались  вверх,  чем
продвигались вперед. Здесь, у скалистой гряды, ветра не было, и в лесу пахло
гнилью и сыростью.
   Наконец путешественники выбрались из глубокого оврага и оказались на краю
узкой долины, ее крутой склон был зажат между двумя хребтами,  что  тянулись
на север и терялись в туманной мгле.
   - Здесь. - Кимбер Бо указала на долину. Высокие сосны окружали  маленькое
озерцо, его тусклые воды едва мерцали сквозь пелену тумана, который клубился
и подрагивал под порывами ветра.
   - Угрюм-из-Озера! - хихикнул Коглин и легонько потянул Брин за рукав.
   По извилистой тропе, петляющей по лабиринту сосняка,  путники  спустились
вниз, туда, где туман  лениво  шевелился  над  маленьким  озером.  Ветер  не
добирался в долину; воздух застыл неподвижно, лес точно замер,  погрузившись
в безмолвие. Шепоточек куда-то  пропал.  Обломки  камней  и  сосновые  иглы,
устилающие дорогу, скрипели и похрустывали под ногами. Хотя был день,  туман
и тучи сгустились так плотно, что свет солнца уже не  мог  пробиться  сквозь
эту серую пелену, и казалось,  на  землю  спустились  сумерки.  Брин  поняла
вдруг, что напряженно прислушивается к лесному безмолвию  и  вглядывается  в
полумрак в смутной надежде уловить хоть какой-нибудь  шорох  жизни.  В  душе
росла тревога.  Да,  действительно,  здесь  что-то  было.  Что-то  скверное,
притаившееся в тумане.  Брин  чувствовала,  как  оно,  это  "что-то",  ждет,
укрывшись в сумраке.
   Туман уже поглотил путников, но они продолжали идти вперед. И когда стало
казаться, что еще немного и они окончательно потеряются в этой  сырой  мгле,
сосны вдруг расступились и люди вышли на небольшую полянку. В  самом  центре
ее чернел круг кострища - обгорелые бревна и кучки золы лоснились от  влаги.
Старые каменные скамьи кольцом окружали его.
   Тропинка бежала через поляну и на  дальнем  ее  конце  вновь  исчезала  в
тумане.
   Кимбер Бо повернулась к Брин:
   - Теперь ты пойдешь одна. Эта тропа приведет прямо к воде. И там  к  тебе
выйдет Угрюм-из-Озера.
   - И прошепчет все тайны тебе прямо в ухо! - хихикнул  Коглин,  подбираясь
поближе к Брин.
   - Деда! - укоризненно воскликнула Кимбер.
   - Ложь и правда, но что есть  что?  -  с  вызовом  пробормотал  Коглин  и
поскакал к краю поляны под сень тихих сосен.
   -  Ты  не  пугайся  дедулиной  болтовни,  -  проговорила  Кимбер,  поймав
встревоженный взгляд Брин.
   Ее милое личико феи  выражало  искреннее  участие.  -  Угрюм-из-Озера  не
причинит тебе никакого вреда. Он ведь дух, тень.
   - Может быть, все же кому-то пойти с тобой,  -  предложил  было  Рон,  но
Кимбер тут же покачала головой:
   - Угрюм-из-Озера станет говорить только с одним  человеком.  Он  даже  не
выйдет, если их будет хотя бы двое. - Девушка ободряюще улыбнулась.  -  Брин
должна пойти одна.
   Брин кивнула:
   - Кажется, я понимаю почему.
   - И помни, о чем я тебе говорила, -  предупредила  Кимбер.  -  Держи  ухо
востро. Он тебе много понарасскажет. Но большей частью это будет  обман  или
абсолютная неразбериха.
   - Но как я узнаю, что правда, а что ложь? - спросила Брин.
   Кимбер вновь покачала головой:
   - Тут уж тебе решать. Угрюм-из-Озера  будет  с  тобой  играть.  Он  может
предстать в каком угодно обличье  и  говорить  всякую  ерунду.  Даже  станет
дразнить тебя. Такой  уж  он,  Угрюм-из-Озера.  Любит  сыграть  какую-нибудь
шутку. Но быть может, тебе удастся его провести. - Она прикоснулась  к  руке
Брин. - Вот почему я подумала, что лучше тебе поговорить  с  ним  самой.  Ты
ведь владеешь магией. И если получится,  ты  ею  воспользуйся.  Может  быть,
песнь желаний поможет тебе.
   Из-под сосен послышался смех Коглина. Не  обращая  внимания  на  старика,
Брин поплотней запахнула свой плащ и серьезно кивнула:
   - Хорошо, я попробую.
   Кимбер улыбнулась, сморщив веснушчатый носик,  а  потом  вдруг  порывисто
обняла Брин:
   - Удачи тебе.
   Рон как-то неуклювце шагнул вперед и склонился поцеловать Брин:
   - Будь осторожна.
   Она улыбнулась, словно обещая, что постарается,  а  потом  отвернулась  и
молча шагнула с поляны в сумрак леса.
   Туман и тени тут же сомкнулись вокруг. Это случилось так быстро, что Брин
даже не сразу сообразила: ведь она совсем ничего не видит. Она  нерешительно
приостановилась, беспомощно глядя во тьму, дожидаясь, пока глаза привыкнут к
мраку. Здесь было сыро и зябко: озерный туман льнул  к  одежде,  холодный  и
липкий. Прошло, наверное, полминуты, и наконец Брин начала смутно  различать
силуэты  ближайших  сосен  -  размытые  и  проступающие,  словно  безмолвные
призраки, сквозь клубящийся туман. Похоже, лучше уже не станет,  решила  она
и, отмахнувшись от  сомнений  и  нерешительности,  осторожно  пошла  вперед,
пробираясь почти на ощупь, больше чувствуя, чем различая тропу, что  петляла
среди деревьев и спускалась вниз, к берегу озера.
   И вскоре сквозь глухое безмолвие леса пробился один мягкий звук  -  тихий
плеск воды о берег. Брин замедлила шаг и настороженно  уставилась  в  туман,
высматривая то непонятное существо, которое - она знала - ждет ее здесь.  Но
не увидела ничего, кроме все той же клубящейся серой дымки. Очень  осторожно
Брин пошла дальше.
   А потом и туман, и деревья вдруг расступились, и она оказалась на  узком,
усыпанном галькой берегу. Туман, как живой, шевелился  над  тусклыми  водами
озера, подбираясь все ближе и  ближе...  Словно  клубящаяся  стена  окружила
Брин, отрезав ее от леса, замкнув в...
   Ледяной холод пронзил девушку  до  самых  глубин  ее  существа,  стремясь
завладеть ее телом, оставить  лишь  замороженную  оболочку.  Брин  испуганно
огляделась. Что это с ней? И  тут  же  волною  нахлынул  гнев,  беспощадный,
дикий, неумолимый, - жар в ответ на холод. Внутри словно  вспыхнул  огонь  и
растопил коварную стужу, прогнав страх, уже  угрожавший  завладеть  девушкой
полностью. Брин стояла на берегу - совсем одна в сером царстве тумана,  -  и
странная сила кипела в ней, точно горячий  ключ,  и  еще  ей  казалось,  что
сейчас она сможет справиться с чем угодно. Одолеть любую враждебную силу.
   И вдруг что-то зашевелилось в тумане. В  то  же  мгновение  это  странное
ощущение непобедимой мощи пропало,  съежилось  в  комок  и  кануло  в  самую
глубину души. Брин так и не поняла, что с ней случилось, и  сейчас  было  не
время думать об этом: что-то двигалось там, в тумане. В серой дымке возникла
черная тень, сгустилась, словно выталкиваемая из тумана, и обрела  пока  еще
смутную форму. Встав над водами озера, тень двинулась к берегу.
   Брин не  отрываясь  следила  за  ее  приближением.  Призрачное  существо,
окутанное темнотой, бесшумно и плавно скользило по поверхности озера, словно
подхваченное воздушным течением, к тому месту на  берегу,  где  стояла  она.
Теперь Брин могла разглядеть: сотканный из тумана дух, такой  же  текучий  и
изменчивый, как и породившая его стихия, воплотился в  облике  человека.  Не
было только лица. Покров темноты превратился в широкий плащ с капюшоном.
   В дюжине футов от девушки тень  остановилась,  зависнув  над  водой.  Дух
небрежно сложил руки на груди; под черным плащом клубился серый туман.
   Очень медленно аватар поднял голову, обратясь безликим лицом к девушке на
берегу, и во мраке под капюшоном сверкнули две алые искры.
   - Посмотри на меня, ты, пришедшая из далекого  Дола.  -  Голос  прозвучал
словно  рокот  потока,  прорвавшегося  сквозь   плотину.   -   Посмотри   на
Угрюма-из-Озера!
   Голова поднялась еще выше, и тень, скрывавшая лицо существа,  рассеялась.
Брин изумленно смотрела на него, не веря своим глазам.
   Лицо, что явил ей Угрюм-из-Озера, было ее лицом.
   Джайр  проснулся  в  сырой  и  пустой  темноте  своей  тесной  камеры   в
Дан-Фи-Аране. Тонкий лучик  серого  света,  точно  лезвие  ножа,  пробивался
сквозь узкую прорезь в камне стены. "Значит, теперь опять  день",  -  сказал
себе юноша, безуспешно пытаясь определить, сколько времени прошло с тех пор,
как его бросили в темницу. Казалось, уже не одна неделя, ну а на самом  деле
- не без изумления сообразил долинец - пошел лишь второй день заключения. За
эти два дня Джайр не виделся и не говорил ни с одним живым существом,  кроме
мвеллрета и глухонемого гнома-тюремщика.
   Юноша потянулся и сел на своей  подстилке  из  прелой  соломы.  При  этом
противно лязгнули цепи.
   Да, теперь он был скован - тяжелые  цепи  тянулись  от  колец,  вбитых  в
стену, к тяжелым "браслетам" на его  запястьях  и  щиколотках.  Так  повелел
Ститхис, и гном-тюремщик пришел рано  утром  и  заковал  долинца.  В  глухой
тишине лязг разнесся дребезжащим  эхом.  Джайр  слушал,  как  оно  замирает,
потерявшись в изгибах извилистых коридоров, и ждал,  что  хоть  какой-нибудь
звук донесется в ответ. Но нет, все было  тихо.  Тут  некому  услышать  его,
некому прийти на помощь.
   Несмотря на то, что он так долго спал, долинец чувствовал себя усталым  и
совершенно разбитым. На глаза навернулись слезы и потекли  по  щекам.  Джайр
даже не стал вытирать их. Что, интересно, он вообразил?  Что  кто-то  придет
сюда и вытащит его из этой черной дыры? Джайр покачал  головой,  превозмогая
душевную боль. Нет, помощи ждать ему неоткуда. Никого из  отряда,  вышедшего
из Кальхавена, больше нет - кто  погиб,  кто  пропал.  Даже  Слантер.  Джайр
наконец сердито смахнул слезы, борясь с нахлынувшим отчаянием.  "Ну  и  что,
пусть никто не придет", - твердил он себе. Он все равно никогда  не  откроет
мвеллрету  своих  секретов.  И  обязательно  что-нибудь   придумает,   чтобы
выбраться отсюда.
   Джайр в который раз (когда не спал, он только этим и занимался)  принялся
изучать крепления и звенья цепей, безуспешно пытаясь найти слабое место  или
же расшатать их. Он вертел их и так и сяк, тянул, теребил, с тайной надеждой
оглядывал каждый дюйм. Но в конце концов бросил это занятие, как бросал  уже
не один раз. Бесполезно! Что могут слабые пальцы против закаленного в  горне
железа?!  Только  ключ,  спрятанный  у  гнома-тюремщика,  может  помочь  ему
вырваться на свободу.
   "На свободу", - Джайр повторил про  себя  это  слово.  Он  найдет  способ
вырваться на свободу. Должен найти.
   А потом Джайр вдруг подумал о Брин; и эта мысль повлекла за собой другую:
каким странным и печальным было видение, возникшее в прошлый раз в волшебном
зеркале кристалла. Сестра сидит у костра, совсем одна, взгляд  ее  устремлен
куда-то в пространство, взгляд, исполненный боли,  а  на  лице  -  отчаяние,
такое глубокое, безысходное. Что же случилось с нею?
   Рука  Джайра  сама  потянулась  к  кристаллу  видения,  спрятанному   под
рубашкой. Ститхис пока еще не нашел его - ни его, ни  кошель  с  Серебристой
Пылью. Джайр тщательно прятал их за пазухой  и  старался  даже  не  вынимать
лишний раз, чтобы мвеллрет не застал его  врасплох.  А  ящер  часто  навещал
Джайра, бесшумно подкрадываясь во тьме, когда долинец  меньше  всего  ожидал
его, и появлялся, словно дух, сотканный из теней, то льстя, обхаживая и суля
золотые горы, то угрожая: "Дай то,  что  мне  нужно,  и  будешь  свободен...
Только скажи мне, скажи!"
   Лицо Джайра вспыхнуло от гнева. Помогать этому чудищу?! Да ни за  что  на
свете!
   Джайр быстро вынул из-за пазухи цепочку с кристаллом  и  бережно  положил
камень в ладонь. Теперь это было единственное связующее звено между миром  и
темной вонючей камерой, единственная возможность узнать, что стало  с  Брин.
Долинец смотрел на кристалл. Он твердо решился еще  раз  вызвать  магическое
видение. Один только раз.  Юноша  и  сам  понимал,  что  должен  быть  очень
осторожным. Но ведь  и  нужно  всего-то  мгновение,  не  больше:  он  только
взглянет и сразу же спрячет кристалл. Мвеллрету не удастся его подловить.
   Он должен знать, где теперь Брин и что с ней.
   И Джайр запел. Мягкий голос тихо взывал к спящей силе камня,  проникая  в
его  затуманенную  глубину.  В  кристалле  забрезжил  свет,  а  потом  вдруг
прорвался наружу - белое сияние озарило угрюмый  сумрак,  и  Джайр  невольно
улыбнулся.
   - Брин! - тихо позвал он.
   Образ тут же ожил - в обрамлении  белого  света  появилось  лицо  сестры.
Тихо, но уверенно Джайр пел, и  образ  в  кристалле  становился  все  четче.
Теперь Брин стояла у озера. Ее лицо больше не было печальным. Оно, казалось,
застыло от потрясения. Как зачарованная, Брин глядела сквозь серый туман  на
зависшего в  воздухе  над  водой  призрака  в  темном  плаще.  Тот  медленно
повернулся, словно притянутый песнью Джайра, так, что долинец  смог  увидеть
его лицо.
   Лицо приблизилось, и голос Джайра сорвался - песнь  желаний  разбилась  о
глухое безмолвие темницы, словно о берег волна.
   Лицо это было лицом Брин!
   А потом вдруг скрежещущий звук раздался из тьмы. Долинец похолодел. Джайр
обеими руками сжал кристалл, стараясь запихнуть его обратно за пазуху. Но он
понимал, что уже слишком поздно.
   - Вижжу, дружжок, ты как будто нашшел ужже сспоссоб, как  мне  помочь,  -
прошипел холодный змеиный голос. И  Ститхис  шагнул  из  дверного  проема  в
мрачную камеру Джайра.
   Тишина опустилась на берег озера  -  бесконечная  странная  тишина,  -  и
только вода с тихим плеском билась о камни. Аватар и девушка глядели друг на
друга сквозь мглу тумана и серые тени, как два фантома, вызванные из  других
миров, из других времен.
   - Смотри на меня! - повелел призрак.
   И Брин смотрела, страстно желая и в то же время  не  находя  в  себе  сил
отвести взгляд. Словно живую маску, надел на себя  Угрюм-из-Озера  ее  лицо:
бледное, усталое и опустошенное горем, только на  месте  темных  глаз  Брин,
точно  тлеющие  угольки,  мерцали  узкие  прорези  алого  света.  Губы  духа
сложились в улыбку, - ее улыбку! - дразня, насмехаясь, и смех его был глухим
и злорадным.
   - Ты узнаешь меня? - раздался коварный шепот.  -  Назови  мое  имя.  Брин
тяжело сглотнула:
   - Ты - Угрюм-из-Озера. Гулко прокатился смех.
   - Я - это ты, Брин из Тенистой Долины, Брин  из  рода  Омсвордов  и  дома
Шаннары. Я - это ты! Я - история всей  твоей  жизни,  и  в  словах  моих  ты
отыщешь свою судьбу. Только ищи - и найдешь.
   Шипение Угрюма-из-Озера растворилось в булькающем  всплеске  -  вода  под
ногами духа внезапно взбурлила, брызги фонтаном рванулись в туманный  воздух
и окатили девушку с головы до ног. И были  они  холодны,  как  прикосновение
смерти.
   Угрюм-из-Озера прищурил алые глаза:
   - Хочешь знать, дитя света и тьмы, что есть Идальч?
   Брин только молча кивнула. Дух рассмеялся печально и скользнул ближе.
   - Все, что есть и что было в магии тьмы, - все восходит к этой книге тайн
по нервущимся нитям, что связуют тебя и подобных тебе и не  дают  разойтись.
Войны народов, войны демонов и людей - все есть одно. Как звуки голоса - все
есть одно. Человечество стремится владеть темной  магией,  желая  господства
над силой, которая никогда им не подчинится. Но они  все-таки  ищут,  находя
смерть. Они тянутся к волшебной книге,  подгоняемые  соблазном,  подгоняемые
нуждой. То к лику смерти, то в бездну ночи. И обретают, что ищут, и теряются
в этом, и, утратив себя, обращаются в черный дух.
   Слуги Черепа и странники-призраки - все есть одно. И все они  -  одно  со
Злом.
   Голос затих. Брин лихорадочно соображала,  пытаясь  найти  скрытый  смысл
этих слов. Слуги Черепа и призраки-Морды - вот что  Угрюм-из-Озера  имеет  в
виду. Они - порождения одного Зла. И каким-то образом все это связано вместе
и исходит из единого источника.
   -  Их  всех  сотворила  черная  магия,  -  быстро  проговорила   она.   -
Чародея-Владыку и Слуг Черепа во  времена  моего  прадеда,  призраков-Мордов
теперь. Ты ведь об этом сейчас говорил?
   - Разве? - словно поддразнивая, прошипел тихий голос. - Только лишь?  Где
он, Чародей-Владыка? Кто теперь пробудил голос магии  и  рассылает  по  миру
черных странников?
   Брин  непонимающе  уставилась  на  аватара.   Он   хочет   сказать,   что
Чародей-Владыка опять вернулся? Но нет, это ведь невозможно...
   - Темен и скрытен тот голос,  когда  говорит  с  человеком,  -  продолжал
нараспев Угрюм-из-Озера. - Голос, рожденный магией; голос, рожденный  тайным
знанием. И проявления его разнообразны,  и  отыскать  его  можно  во  многих
вещах... Голос, запечатленный в знаках на бумаге... голос, звучащий в песне!
   Брин вдруг похолодела.
   - Я не из их числа! - сердито воскликнула она. - Я  не  пользуюсь  черной
магией! Угрюм-из-Озера рассмеялся:
   - Никто ею не пользуется, дитя. Это магия пользуется  ими.  Вот  ключ  ко
всему, что ты ищешь. Вот все, что тебе надо знать.
   Брин пыталась понять.
   - Говори еще, - настойчиво попросила она.
   - Еще? Еще - о чем? - Серая дымка  вдруг  замерцала  под  черным  плащом,
тускло, неясно. - Может быть, рассказать о тех скрытых глазах, что следят за
тобой неотступно, где бы ты ни была? - Девушка невольно поежилась.  -  Этими
глазами за тобой наблюдает любовь, когда взгляд повелевает кристаллом. Но  и
темное намерение за тобой наблюдает, когда взгляд этот пуст и рожден  тайным
зовом древней крови, что досталась тебе  по  праву  рождения.  Разве  ты  не
понимаешь? Разве не видишь? Да открыты ли твои собственные глаза? Вот друид,
он бродил вслепую - темная тень темных времен. Глаза его  были  закрыты  для
истины, такой очевидной, такой прозрачной... стоило только подумать об этом.
Но нет, он так и не  разглядел  ее,  бедный  Алланон.  Он  видел  лишь,  что
вернулся Чародей-Владыка; то, что есть, друид принял  за  то,  что  было,  и
проглядел то, что может быть. Как же он обманулся, бедный  Алланон.  Даже  в
смерти шагнул он туда, куда вела темная магия, и перед самым концом  жестоко
просчитался.
   Мысли Брин закружились вихрем.
   - Странники - они знали, что он идет, да? Они знали, что он  может  пойти
через Вольфстааг. Вот почему там был Джахир.
   Смех задрожал гулким эхом в сером безмолвии тумана.
   - Истина одолеет все! Но может быть, лишь раз - не больше.  Не  доверяйся
словам  Угрюма-из-Озера.  Надо  ли  мне  говорить  еще?  Может,  стоит  тебе
рассказать о твоем походе к Мельморду  с  этим  шутом,  принцем  Ли,  и  его
потерянной магической силой? Как же  он,  бедненький,  убивается:  все,  что
угодно, лишь бы только вернуть эту силу, лишь бы вернуть себе то, что его же
и уничтожит. Ты ведь уже догадалась, дитя, что она  уничтожит  его?  Что  ж,
пусть получит что хочет. Пусть обретет свой предмет вожделений и сольется  с
легионом таких же, что уже вожделели,  и  обрели,  и  спустились  в  глубины
смерти. Это его рука ведет тебя к той же судьбе. А-а,  или  мне  стоит  тебе
рассказать, как ты сама придешь к своей смерти? Лицо Брин посуровело.
   - Говори все, что хочешь, дух. Но я буду слушать лишь правду.
   - Значит, так? Ну а когда речь коснется того, что еще только  будет,  кто
станет судить, где там правда, где ложь? - Голос Угрюма-из-Озера был глух  и
насмешлив. - Книга твоей судьбы лежит раскрытая передо мной, хотя  есть  там
еще страницы, которые лишь предстоит вписать. То, что должно быть  написано,
должно быть написано только тобой, а  не  словами,  которые  я  могу  сейчас
произнести. Ты - последняя из  троих.  Каждому  -  жить  под  тенью  других,
каждому - стремление вырваться из тени, каждому - отойти,  вступив  на  свой
путь, а потом снова соединиться с теми, кто ушел раньше. Но все  равно  твой
удел темнее всех на земле.
   Брин уже совсем запуталась. Первый, наверное, Шиа Омсворд, отец - второ