ду скорченными в чутком сне телами солдат, между
вещмешками и доспехами, беззащитно кутаясь в свой насквозь
промокший охотничий плащ.
	Этой ночью он вполне мог выйти из лагеря вообще без всякой
маскировки. Вдобавок к темноте и беспрестанной измороси, которая
наконец начала ослабевать, по равнинам поплыл низкий клубящийся
туман, такой густой, что человек в нем видел не дальше чем на несколько
футов от своего носа. Флику невольно подумалось, где сейчас
странствует Шеа. Он решился проникнуть в этот лагерь, переодевшись в
карлика, главным образом потому, что надеялся найти здесь брата. Он
так ничего и не узнал про Шеа и был подавлен, хотя понимал, что чуда и
не следовало ожидать. Однако, он был готов к тому, что стоит ему
пробраться во вражеский лагерь, как его в считанные минуты обнаружат
и схватят. Но он еще на свободе. Если теперь ему удастся бежать и
отыскать Алланона, то они найдут способ помочь пленному королю
эльфов, и тогда‡
	Флик неожиданно замер и пригнулся, укрывшись за огромной
грудой троллиных доспехов, накрытых от дождя парусиной. Даже если
он в конце концов разыщет друида, что они смогут сделать для
Эвентина? Путь до города-крепости Тирсис, где они могут найти
Балинора, потребует времени, а времени у них почти уже не оставалось.
Что случится с Шеа, пока они будут пытаться найти способ спасти
Эвентина - ведь после потери Меча Шаннары король, несомненно,
значил для Юга в тысячу раз больше, чем брат Флика? Но допустим,
Эвентину что-то известно о судьбе Шеа? Допустим, он знает, где искать
его брата - или даже расскажет, куда исчез всесильный Меч?
	Усталый рассудок Флика начал быстро перебирать самые
маловероятные возможности. Он должен найти Шеа; все остальное в
этот момент перестало быть для него столь важным. Когда Менион
отправлялся предупредить города Каллахорна о надвигающейся
опасности, некому больше стало помочь Шеа. Даже Алланон, казалось,
исчерпал все свои безграничные возможности. Но Эвентин мог знать
что-то новое о судьбе Шеа, и только Флик мог сейчас ему чем-то помочь.
	Дрожа от касаний холодного ночного воздуха, он смахнул с лица
дождевую влагу и в немом изумлении всмотрелся в туман. Как ему могла
прийти в голову мысль вернуться? Он балансировал на самом краю
паники и изнеможения, не прикладывая больше никаких усилий для
того, чтобы удержаться. Однако ночь благоприятствовала ему - темная,
туманная, непроглядная. За оставшееся у них короткое время такой
возможности могло больше не представиться, а воспользоваться ей
сейчас мог только он. Это безумие, безумие! - в отчаянии подумал он.
Если он вернется туда, если в одиночку попытается освободить
Эвентина‡ его убьют.
	И все же он внезапно решил, что должен поступить именно так. Он
всерьез заботился о судьбе Шеа, и только пленный эльфийский король
мог рассказать ему, что случилось с его пропавшим братом. Он прошел в
одиночку трудный путь, провел двадцать четыре мучительных часа,
скрываясь и стараясь уцелеть во вражеском лагере, где только
случайность могла спасти его. Он даже пробрался в командирскую
палатку троллей, найдя там великого короля эльфийского народа и
передав ему свое краткое послание. Возможно, на его стороне все это
время был слепой случай, чудесный и ускользающий, но все же, мог ли
он сейчас бросить свое дело, зайдя уже так далеко? Он слабо улыбнулся
своим героическим мыслям, неудержимому стремлению к подвигам, на
которое раньше успешно не обращал внимания, но теперь оказался
порабощен им и, несомненно, вскорости докажет миру, что героя из него
не получится. Замерзший, усталый, черпающий последние физические и
душевные силы, он тем не менее шел на этот главный риск только
потому, что волей обстоятельств оказался в этом месте и в это время. Он
один. Вот поразился бы Менион Лих, увидев меня сейчас, с мрачной
иронией подумал он. В то же время он был совсем не прочь, чтобы горец
вдруг оказался рядом и поделился с ним каплей своей неиссякающей
отваги. Но Мениона рядом не было, а время быстро уходило.
	Тогда, словно во сне, он отправился обратно, сквозь спящий
лагерь и клубящийся туман, и вскоре пригнулся, затаив дыхание, в
считанных ярдов от огромной палатки матуренов. По его
разгоряченному лицу маленькими ручейками стекали капли дождевой
влаги и его собственного пота, впитываясь в промокшую одежду; он
неподвижно и безмолвно разглядывал свою цель. В его усталый ум
начали закрадываться жестокие сомнения. Прошлой ночью в палатке
было страшное существо, служившее Повелителю Колдунов, черный,
бездушный инструмент смерти, готовый без колебаний уничтожить
любого шпиона. Возможно, он и сейчас находился внутри, терпеливо
ожидая именно такой безумной попытки освободить Эвентина. Хуже
того, короля эльфов давно могли перевести в другое место‡
	Флик решительно отбросил все сомнения и глубоко вздохнул. Он
медленно собирался с силами, заканчивая изучать парусиновую палатку,
кажущуюся лишь туманной тенью в непроницаемом сумраке. Ему не
удалось различить даже силуэтов громадных охранников-троллей. Его
рука исчезла под мокрым плащом и вновь появилась, сжимая короткий
охотничий нож, его единственное оружие. Он тщательно восстановил в
памяти расположение предметов внутри палатки и место, где сидел
связанный Эвентин, когда Флик кормил его прошлой ночью. Затем он
медленно двинулся вперед.
	Флик сжался в комочек рядом с влажной парусиновой стенкой
огромной палатки, прижавшись щекой к холодной грубой материи, и
долго вслушивался в слабые шорохи, время от времени доносившиеся
изнутри. Должно быть, он медлил добрые пятнадцать минут,
неподвижной тенью застыв среди тумана и мрака, напряженно
вслушиваясь в приглушенный звук тяжелого дыхания, перемежающегося
храпом, исходящим от спящих северян. Он быстро обдумал возможность
проникнуть внутрь через открытый полог, но вскоре отверг эту идею,
сообразив, что оказавшись в палатке, ему, чтобы освободить Эвентина,
придется пробираться между множеством спящих троллей. Вместо этого
он выбрал ту часть палатки, где за парусиновой стенкой, по его мнению,
висел плотный гобелен - именно в этом углу на стуле вчера сидел
связанный эльфийский король. Затем, мучительно медленно двигая
пальцами, он проколол острием охотничьего ножа влажную парусину и
начал резать, сверху вниз, по одному волокну, по крошечной доле
дюйма.
	Он не знал, сколько времени ушло у него на трехфутовый разрез - в
памяти осталось лишь бесконечное движение ножа, полное безмолвие
вокруг и страх, что малейший треск рвущейся материи тут же поднимет
на ноги всю палатку. Тянулись бесконечно долгие минуты, и ему
начинало казаться, что он совершенно один во всем громадном лагере,
окутанный черным саваном тумана и ночи, и нигде вокруг него нет ни
единой живой души. Никто не приближался к нему - по крайней мере, он
ничего вокруг не видел, и звуки северных наречий не тревожили его
напряженный слух. Возможно, на эти краткие минуты отчаянного труда
он и в самом деле остался один во всем мире‡
	Затем перед ним в блестящей парусине раскрылась длинная
вертикальная прорезь, распахнутая в немом ожидании, приглашая его
войти. Он опустился на четвереньки и с опаской подался вперед,
осторожно нащупывая дорогу руками. По ту сторону не оказалось
ничего, кроме парусинового пола, сухого и холодного. Он медленно
просунул внутрь голову, со страхом вглядываясь в непроницаемую
черноту палатки, наполненную дыханием и храпом спящих. Он
подождал, пока его глаза привыкнут к этой новой тьме, отчаянно
стараясь сдерживать дыхание, дышать ровно и беззвучно; он чувствовал
себя ужасно беззащитным, все его тело сейчас торчало из палатки, и
любой проходящий мимо мог его заметить.
	Его глаза слишком долго привыкали бы к сумраку, а он уже не мог
позволить себе быть обнаруженным случайным часовым, поэтому ему
пришлось рискнуть и проползти несколько футов вглубь, целиком
протиснувшись через отверстие в спасительную тьму палатки. Тяжелое
дыхание и храп звучали все так же ровно, и время от времени где-то во
тьме раздавался шум сонно ворочающегося тяжелого тела. Но никто не
просыпался. Долгие, бесконечные минуты Флик выжидал, скорчившись
на полу у самой прорези, мучительно напрягая глаза, чтобы различить в
ночном сумраке смутные очертания тел, столов и груд вещей.
	Казалось, минула вечность, но наконец он начал различать
отдельные темные очертания спящих троллей на полу палатки, плотно
закутанных в теплые одеяла. К своему изумлению, он обнаружил, что
один из неподвижных силуэтов лежит в считанных дюймах перед его
застывшей на четвереньках фигурой. Если бы он попытался пробраться
вперед, не дожидаясь, пока его глаза начнут что-то различать в этом
мраке, то наткнулся бы на спящего и, несомненно, разбудил бы его. Его с
новой силой охватил прежний страх, и мгновение он боролся с
нарастающей в душе паникой, требующей немедленно повернуться и
бежать. Он чувствовал, как по его скорченному телу под промокшей
одеждой стекают струйки пота, прочерчивая тонкие извилистые
дорожки по разгоряченной коже, и его тяжелое дыхание становилось все
более неровным. В этот момент он сознавал каждое свое чувство, его
разум балансировал на грани полного истощения - но позднее ему не
удавалось вспомнить ни одно из испытанных тогда чувств. Его память
милосердно вычеркнула их, оставив в сознании лишь одну четкую,
навечно выбитую картину - спящих матуренов и того, кого он искал.
Эвентина. Флик быстро заметил его стройную фигуру, уже не сидящую
на деревянном стуле рядом с тяжелым гобеленом, а лежащую на
парусиновом полу в считанных футах от замершего юноши. Его темные
глаза были открыты и наблюдали за происходящим. Флик правильно
рассчитал, где следует резать стенку палатки. Теперь он, бесшумно
ступая, приблизился к королю, и его охотничий нож быстро рассек тугие
веревки, опутывавшие ему руки и ноги.
	В следующий миг эльф был свободен, и две тени торопливо
скользнули к вертикальному разрезу в стенке палатки. Эвентин на
секунду задержался и что-то подобрал с пола рядом с одним из спящих
троллей. Флик, не дожидаясь, пока эльф разъяснит ему свои непонятные
действия, быстро вылез через щель и вновь окунулся в туманный сумрак.
Оказавшись снаружи, он безмолвно пригнулся у самой палатки,
настороженно ища вокруг движущиеся силуэты. Но мертвую тишину
ночи нарушал лишь мерный шум слабого дождя. Секунду спустя разрез
расширился, и из палатки появился эльф, опускаясь на землю рядом с
юношей. Он успел накинуть непромокаемое пончо, а в руках держал
широкий меч. Кутаясь в свой плащ, он мгновение помедлил и мрачно
улыбнулся перепуганному, но ликующему Флику, затем тепло и
благодарно пожал ему руку. Юноша довольно улыбнулся в ответ и
кивнул.
	Так был спасен Эвентин Элесседил, король эльфийского народа -
похищен из самого сердца вражеского лагеря. То был звездный час
Флика Омсфорда. Теперь он ощутил, что худшее осталось позади, и раз
он освободил Эвентина и они выбрались из огромной палатки
матуренов, то теперь уже ничто не помешает им бежать из лагеря. Он
даже не думал о том, чтобы подробнее изучить командирскую палатку, в
которой только что побывал. У него еще было время, но пока они
медлили в тени палатки, подходящий момент прошел и был потерян.
	Из темноты возникли трое тяжело вооруженных часовых-троллей,
моментально заметив две фигуры, скорчившиеся рядом с палаткой
матуренов. На миг оба они застыли, затем Эвентин неторопливо
поднялся, загородив спиной прорезь в парусине. К изумлению Флика,
эльфийский король, мгновенно приняв свое решение, жестом подозвал
часовых к себе, бегло говоря что-то на их языке. Часовые неуверенно
приблизились, при знакомых звуках родной речи неосторожно опустив
свои длинные пики. Эвентин шагнул в сторону, открывая зияющую
прорезь, предостерегающе кивнул Флику, и тролли торопливо двинулись
вперед. Юноша в ужасе отскочил в сторону, сжимая под плащом свой
короткий охотничий нож. Тролли поравнялись с ними, с удивлением
глядя на разрезанную парусину, и эльфийский король взмахнул мечом.
	Двое троллей упали на землю с перерезанным горлом, не успев
уклониться от мгновенного удара. Третий часовой начал звать на
помощь и яростно замахнулся пикой на Эвентина, рассекая обнаженное
плечо эльфа; вслед за этим тоже рухнул мертвым на сырую землю.
Мгновение стояла тишина. Флик с побелевшим лицом стоял у самой
палатки, в ужасе глядя на мертвых троллей, а эльфийский король тщетно
старался остановить кровь, хлещущую из его рассеченного плеча. Затем
где-то поблизости раздались резкие голоса.
	- Куда? - хрипло прошептал Эвентин, крепко сжимая в здоровой
руке окровавленный меч.
	В ошеломленном молчании юноша подбежал к эльфу и указал в
темноту за его спиной. Голоса стали громче, доносясь с нескольких
сторон сразу, и двое беглецов быстро и беззвучно покинули
командирскую палатку троллей. Пробираясь между окутанными
туманом палатками и грудами вещей, поскальзываясь на промокшей
земле, окруженные темнотой и клубящимся туманом, они спешили
оторваться от погони. Голоса по сторонам стихали и наконец остались
позади, но через несколько секунд превратились в крики ужаса -
вероятно, это были обнаружены тела часовых. Беглецы рванулись
вперед, и в этот миг ночной сон армии Севера разорвал оглушительный
глубокий рев боевого рога троллей, и повсюду вокруг них начали
вскакивать полусонные солдаты, хватаясь за оружие и готовясь к бою.
	Флик бежал первым, лихорадочно пытаясь вспомнить кратчайший
путь к границе лагеря. Теперь он мчался вслепую, его глаза затмил ужас,
а разум подавило безумное стремление выбраться из этого проклятого
лагеря и исчезнуть в безмолвии ночи. Эвентин старался не отстать от
юноши; его плечо болело и обильно кровоточило. Он видел, что его
юный спаситель поддался панике, и закричал, пытаясь напомнить ему об
осторожности, но тщетно.
	Слишком поздно. Не успели слова сорваться с его губ, как они на
бегу столкнулись с группой полусонных северян, поднятых на ноги
ревом боевого рога. Ошеломленные карлики не успели отскочить в
сторону, и все они покатились по земле в клубке рук и ног. Флик
почувствовал, как невидимые руки срывают с него плащ, бьют и хватают
его, и в безумном ужасе стал вырываться, бешено раздавая удары своим
ножом по всему, до чего мог дотянуться. От противников донеслись
вопли ярости и боли, на миг руки и ноги отдернулись, и он оказался на
свободе. Он вскочил на ноги, и тут же новая атака повалила его обратно
на землю. Краем глаза он уловил тусклый блеск лезвия меча, со свистом
проносящегося рядом с его головой, и выставил свой нож, пытаясь
отбить удар клинка. Несколько минут юношу окружал хаос; он
прорывался и полз сквозь кучу извивающихся рук и тяжелых тел, сквозь
туманный кошмар бешеных криков и суетящихся фигур, в который вдруг
превратилась ночь. Стремясь вырваться на свободу, он весь покрылся
ссадинами и огромными синяками; иногда его немилосердно
придавливали к земле, но через секунду он все равно поднимался и полз
вперед, отчаянно взывая к Эвентину.
	Он не сознавал, что столкнулся всего лишь с отрядом безоружных
северян и застал их врасплох, бешено бросившись на них со своим
ножом. Несколько минут они пытались прижать его к земле и
обезоружить, он охваченный паникой юноша отбивался так отчаянно,
что им не удавалось удержать его. Вскоре на помощь ему пришел
Эвентин, прорвавшись к нему сквозь массу нападающих, и тогда те
бросили свои попытки и разбежались, исчезая в темноте. Быстро
отшвырнув в сторону последнего упорного северянина, крупного
карлика, всем телом навалившегося на вырывающегося Флика,
эльфийский король схватил своего спасителя за воротник туники и
рывком поставил на ноги. Еще секунду юноша продолжал яростно
отбиваться; затем, поняв, кто его держит, сразу расслабился. Его сердце
бешено колотилось. По всему лагерю оглушительно ревели боевые рога
Севера, заглушая нарастающий гул голосов просыпающихся солдат. Он
пытался расслышать, что говорит ему эльф, но его несчастная голова
раскалывалась от полученных ударов, а в ушах звенело.
	- ‡ищи самый прямой путь. Не беги - иди быстро, но без лишней
спешки. Если ты побежишь, то тут же привлечешь к себе внимание. Иди!
	Слова Эвентина растворились в темноте, и его сильная рука сжала
плечо Флика и повернула его. Их взгляды на миг встретились, но юноша
поспешил отвести глаза в сторону, чувствуя, как пылающий взгляд
эльфийского короля прожигает его разрывающееся сердце. Затем они
двинулись к границе просыпающегося лагеря, бок о бок, держа оружие
наготове. Мозг Флика начал работать быстро и ясно, вспоминая
неприметные знаки, которые он раньше замечал в лагере, чтобы
определить при бегстве верное направление. Страх вскоре окончательно
сменился холодной решимостью, частично вдохновленной присутствием
Эвентина. От эльфийского короля исходила неколебимая уверенность,
он был под стать самому Алланону.
	Мимо них пробегали дюжины врагов, зачастую мелькая всего в
нескольких футах, но никто ни разу не остановился и не сказал им ни
слова. Они беспрепятственно шагали сквозь хаос, охвативший северян
при неожиданном боевом призыве, молча и быстро направляясь к
линиям часовых, окружающим лагерь. Позади все еще слышались крики,
постепенно удаляясь от беглецов. Дождь окончательно прекратился, но
густой туман по-прежнему плотной пеленой окутывал равнины от
Стрелехейма до Мермидона. Один раз Флик взглянул на своего
молчаливого спутника и сочувственно заметил, что стройная фигура
эльфа чуть пригнулась от боли, а его левая рука висит плетью и по ней
стекают струйки крови. Отважный эльф быстро уставал, теряя силы и
кровь, уставал от усилий, прилагаемых, чтобы удержаться на ногах; лицо
его побледнело и напряглось. Флик машинально замедлил шаг и с этого
момента старался держаться поближе к своему спутнику, чтобы при
необходимости поддержать его.
	Очень скоро они достигли периметра лагеря - собственно, так
быстро, что до часовых еще не дошла весть о случившемся в штабе
матуренов. Но звуки боевого рога насторожили их, и они передвинулись
ближе к лагерю, собравшись в небольшие группы и обнажив оружие.
Они ошибочно рассудили, что опасность грозим с равнин, откуда на
лагерь нападают враги. Их зоркие глаза были направлены в другую
сторону, и это позволило Эвентину с Фликом подобраться
незамеченными к самым их постам. Не медля, эльфийский король
ровным шагом направился в промежуток между двумя постами, надеясь,
что мрак, туман и всеобщее смятение помогут им.
	Время истекало. Спустя несколько минут вся армия восстановит
порядок и приготовится к бою, и как только выяснится, что ему удалось
бежать, им по пятам пустят следопытов. В безопасности он окажется,
только добравшись до границ Керна или же найдя укрытие в Зубах
Дракона и прилегающих к ним восточных лесах. В любом случае путь к
спасению занимал несколько часов, а силы его иссякали. Он не мог
медлить, даже если ему приходилось рискнуть и наудачу пройти мимо
часовых.
	Они гордо прошагали между двумя постами, не глядя по сторонам,
и вышли на уходящие в ночь пустынные равнины. Им удавалось не
привлекать к себе внимания, пока они не миновали периметр линии
часовых. В один и тот же миг их заметили сразу несколько стражей и
начали им что-то кричать. Эвентин чуть обернулся и помахал здоровой
рукой, ответив им на языке троллей, ни на секунду не замедляя шаг и
исчезая в темноте. Флик с опаской следовал за ним, готовясь к худшему,
пока часовые неуверенно смотрели им вслед. Затем один из них вдруг
резко закричал и бросился за ними, торопливыми жестами приказывая
им остановиться. Эвентин крикнул Флику "Беги отсюда что есть сил!", и
погоня началась. Они помчались прочь от лагеря, но вслед за ними
бросилось почти два десятка часовых, размахивая пиками и бешено
крича.
	С самого начала это было неравное состязание. Легкого
телосложения Эвентин с Фликом в обычных обстоятельствах вполне
могли бы оторваться от тяжеловесных троллей. Но эльф был ранен и
истекал кровью, а юношу физически изнурили тяготы и голод последних
двух дней. Преследователи же были сильными и свежими,