а выглядела маленькой и беззащитной, но  голос  ее  звучал  сурово.
Кинсон понял, что больше она ничего о себе не расскажет.  И  без  того  она,
должно быть, жалела, что разоткровенничалась.
   - Мне можно верить, - вдруг сказала она, точно читая его мысли.
   - Во всем, кроме того, что касается твоей магии, - уточнил Кинсон.
   - Нет, даже в этом. Можешь не сомневаться, я не стану  прибегать  к  ней,
пока Бреман не разрешит.
   Какое-то мгновение он разглядывал ее, не говоря ни слова, потом кивнул:
   - Вот и славно.
   Внезапно у него возникла странная мысль, что они во  многом  похожи.  Оба
пустились в длительное странствие, чтобы избавиться от прошлого, и для обоих
это путешествие еще  далеко  не  закончилось.  Оба  связали  свою  судьбу  с
Бреманом, их жизни каким-то таинственным образом переплелись с его жизнью, а
теперь обоим казалось, что иначе и быть не могло.
   Кинсон взглянул на небо и поднялся на ноги:
   - Пора в путь.
   Они обмазали сажей лица  и  руки,  поплотнее  связали  все  металлические
предметы и оружие, чтобы те не гремели, спустились из своего горного убежища
и двинулись через просторы равнин Рэбб.
   Ночной воздух был  приятно  прохладным,  легкий  ветерок  доносил  с  гор
терпкие запахи шалфея и кедра. Месяц и звезды  разливали  вокруг  рассеянный
свет, лишь изредка проглядывая сквозь проплывавшие  над  головой  облака.  В
такую ночь любой звук разносится далеко, поэтому Кинсон и Марет  ступали  по
высокой траве мягко и осторожно, стараясь случайно не  задеть  камень  и  не
выдать себя. К северу от них огни  расположившейся  на  ночлег  армии  ярким
дымным пламенем озаряли тьму, заполнявшую пространство между Зубами  Дракона
на  западе  и  Анаром  на  востоке.  Кинсон   частенько   останавливался   и
прислушивался, стараясь различить среди обычных ночных звуков те, что  могли
показаться  подозрительными.  Марет  молча  шла  сзади.  Кинсон,  не  глядя,
чувствовал ее присутствие, словно тень за спиной.
   Бежали часы, а равнине не было  конца,  так  что  временами  им  начинало
казаться, будто они топчутся на месте.  Кинсон  следил  за  облачным  небом,
опасаясь крылатых охотников, рыскающих в  ночи.  Он  делал  это  вразрез  со
своими привычками. По опыту житель приграничья знал, что прежде  почувствует
их. Когда это произойдет, нужно немедленно прятаться,  если  же  дожидаться,
пока увидишь монстров, будет слишком поздно. Однако сейчас он не  ощущал  ни
неприятного звона в ушах,  ни  внезапной  леденящей  дрожи,  предвещающих  о
приближении опасности, и продолжал идти вперед. Марет послушно следовала  за
ним.
   Один раз они остановились,  чтобы  промочить  горло  из  своих  бурдюков,
спустились в извилистый овраг, поросший низким кустарником, и уселись, тесно
прижавшись друг к другу. Кинсон вдруг подумал о том, каково этой девочке без
семьи, без друзей. Из-за своего магического дара она  стала  отверженной,  а
обстоятельства и сделанный ею выбор лишили ее  крова.  Нужно  было  обладать
мужеством и настойчивостью, чтобы не бросить все, когда это было так  просто
сделать. Но Марет не пошла на компромисс ни с  собой,  ни  с  другими  и  не
свернула со своего пути. Интересно, думал ли обо всем этом Бреман,  принимая
решение разрешить ей идти с  ними?  Удалось  ли  девушке  обмануть  старика?
Кинсон подозревал, что вовсе не в той мере, как она думала. По  собственному
опыту он знал, что Бреман видел людей насквозь, словно они были из стекла, и
ничто не могло укрыться от его взгляда. Это была одна из  причин,  благодаря
которой он и оставался жив все эти годы.
   После полуночи в небе над ними возник один из Слуг  Черепа.  К  удивлению
Кинсона, считавшего, что  опасность  может  угрожать  только  с  севера,  он
появился с востока, оттуда, куда  они  направлялись.  Почуяв  тварь,  житель
приграничья тут же бросился под куст лицом вниз, увлекая за собой Марет.  По
выражению ее лица он догадался: девушка поняла,  что  происходит.  Лежа  под
кустом, он крепко прижал ее к себе.
   - Не смотри вверх, - шепнул  он.  -  Не  смей  даже  думать  о  том,  кто
пролетает над нами. Иначе он почует нас.
   Тварь подлетала все ближе, а они лежали на земле, и страх становился  все
сильней и сильней, пока не заполнил их  существо,  словно  полуденная  жара.
Кинсон заставил себя успокоить дыхание, вспоминая давние дни, когда ребенком
ходил на охоту с братьями. Он лежал тихо, не шелохнувшись,  расслабившись  и
закрыв глаза. Прижавшись к нему, Марет приняла ту же позу и старалась дышать
с ним в такт. Слуга Черепа кружил над  ними.  Кинсон  чувствовал  это  и  по
опыту, который приобрел, проводя разведку в  Северной  Земле,  где  крылатые
охотники частенько прочесывали землю, мог сказать, на  каком  расстоянии  от
них находится тварь. Бреман научил его, как спрятаться и уцелеть. Невозможно
было избавиться от страха, который порождали  монстры,  но  его  можно  было
перетерпеть. Сами по себе эти ощущения не причиняли вреда. Марет поняла это.
Она не двигалась и не дрожала в кольце его  рук,  не  пыталась  подняться  и
выбежать из укрытия. Так же как и Кинсон, она  лежала  спокойно,  зная,  что
делает.
   Наконец Слуга Черепа полетел дальше, в  другую  часть  равнины.  Все  еще
напуганные, они тем не менее вздохнули с облегчением.
   "Вот так всегда", - подумал Кинсон, поднимаясь на ноги. Он ненавидел свой
страх, ненавидел стыд,  который  вызывала  в  нем  необходимость  прятаться,
съеживаться. Но смерть он ненавидел еще больше.
   Житель приграничья ободряюще улыбнулся Марет, и они  двинулись  дальше  в
ночь.
   До Сторлока они добрались перед самым  рассветом,  мокрые  и  грязные  от
внезапного ливня, застигшего их всего в миле  от  селения.  Меланхолические,
почтительные, одетые во все  белое,  сторы  вышли  встретить  их  и  провели
внутрь. Они не сказали ни единого слова, да в словах и не было нужды.  Сторы
узнали их обоих и не задавали вопросов.
   "Наверное, они нас помнят с прежних времен", - подумал Кинсон, когда  его
проводили в дом. Марет жила среди сторов, а он бывал у них несколько  раз  с
Бреманом. Во  всяком  случае,  это  упрощало  дело.  Несмотря  на  некоторую
отчужденность и постоянную озабоченность, сторы всегда щедро делились едой и
кровом. Вот и сейчас они принесли горячий  суп,  сухую  одежду  и  постелили
путникам в комнатах для гостей,  расположенных  в  главном  здании  селения.
Можно было подумать, будто их ждали. Через час Кинсон и Марет уже спали.
   Когда они проснулись, день клонился к вечеру. Дождь перестал,  и  молодые
люди вышли на улицу осмотреться. В селении царил  покой,  а  окрестные  леса
казались необитаемыми. Пока они прогуливались по улицам из  конца  в  конец,
мимо них  проходили  похожие  на  призраков  безмолвные  сторы,  не  обращая
никакого внимания  на  чужестранцев.  Никто  не  подошел  к  ним,  никто  не
заговорил. Кинсон и Марет заходили  в  лечебницы,  где  трудились  целители,
лечившие людей, стекавшихся к ним из разных мест Четырех  Земель.  Казалось,
их  присутствие  никого  не  волновало.  Никто  не  просил  их  уйти.  Марет
остановилась поиграть  с  двумя  малышами-гномами,  лечившимися  от  ожогов,
полученных на кухне, а в это  время  Кинсон  вышел  на  улицу  и,  глядя  на
темнеющие в сумерках деревья, задумался об опасности, которую несли с  собой
приближавшиеся полчища Северной Земли.
   За обедом он поделился своим беспокойством с  Марет.  Армия  должна  была
пройти по равнине в  непосредственной  близости  от  селения.  Если  войскам
потребуется провизия и фураж, в чем практически всегда  есть  необходимость,
то  в  Сторлок  будут  посланы  разведчики  и  местные  жители  подвергнутся
серьезной  опасности.  Большинство  обитателей  Четырех   Земель   знали   о
целительском даре сторов и уважали их уединенную жизнь. Но у вояк Броны были
совсем иные установки, иные правила, и, вероятнее всего, церемониться они не
будут. Что станет со сторами, если сюда нагрянет какой-нибудь Слуга  Черепа?
У целителей нет никаких средств защиты, они совсем не умеют  драться.  Сторы
полагались только на свой нейтралитет,  на  невмешательство  в  политические
дела, тем самым надеясь обеспечить себе  безопасность.  Но  будет  ли  этого
достаточно, когда в дело вмешаются крылатые охотники?
   Кинсон и Марет  принялись  расспрашивать  о  Коглине  и  почти  сразу  же
получили ответ, где его можно найти. Похоже, из  этого  не  делали  большого
секрета. Коглин поддерживал  со  сторами  постоянные  контакты,  предпочитая
получить все необходимое от  них  и  не  связываться  с  торговыми  фортами,
возникшими в последнее время в дикой местности,  куда  он  удалился.  Бывший
друид поселился в самом сердце Анара, в непроходимой лесной чаще, прозванной
Темным Пределом, возле скалы, что зовется Каменный Очаг. Даже Кинсон никогда
не слыхал о Каменном Очаге, хотя дебри Темного Предела были ему знакомы и он
считал их местом, куда лучше не соваться. Там обитали гномы-пауки, существа,
мало похожие на  людей,  свирепые  и  примитивные,  общавшиеся  с  духами  и
приносившие жертвы древним богам. Темный Предел являл собой  мир,  застывший
во времени и не менявшийся со времен  Больших  Войн,  и  Кинсона  совсем  не
радовала мысль о том, что им, возможно, придется отправиться туда.
   После обеда сторы ушли по своим делам, а житель  приграничья  с  девушкой
остались сидеть на жесткой скамье у входа в  обеденный  зал,  наблюдая,  как
сгущаются сумерки. В голову лезли  неприятные  мысли.  Бреман  не  появился.
Возможно,  он  еще  в  Параноре.  А  может  быть,  оказался  в  ловушке   на
противоположной стороне  равнины  Рэбб,  отрезанный  неприятельской  армией.
Кинсона раздражала неопределенность и  вынужденное  бездействие  в  ожидании
друида - он предпочел бы действовать. Уж лучше бы Бреман послал  его  искать
Коглина, пусть для этого и пришлось бы отправляться в Темный Предел.  А  так
они только зря теряют время.
   Из зала вереницей вышли сторы  в  плащах  с  капюшонами,  таинственные  и
сосредоточенные. Они спустились по ступенькам крыльца и двинулись  к  зданию
на противоположной стороне улицы. Их белые силуэты медленно  таяли  в  серой
мгле сумерек, словно призраки в  ночи.  Кинсон  дивился  их  ограниченности,
странному сочетанию фанатичной преданности работе и полной отстраненности от
остального мира, бурлившего за пределами  крохотного  селения.  Взглянув  на
Марет, он попытался представить ее одной из них. Интересно, хочет ли  она  и
теперь быть принятой в  их  орден?  Что  для  нее  лучше,  изоляция,  запрет
пользоваться своим волшебным даром или угроза, что он вырвется  наружу?  Где
бы она чувствовала себя свободнее, здесь или в  Параноре?  Загадочная  жизнь
Марет мучительно интересовала Кинсона, и он вдруг обнаружил,  что  думает  о
ней, как никогда ни о ком не  думал.  В  ту  ночь  он  плохо  спал,  мучимый
сновидениями, в которых кишели жуткие безликие  твари.  Когда  незадолго  до
рассвета Кинсон проснулся, не успев еще сообразить, что делает, он уже стоял
с мечом в  руке.  Снаружи  раздавались  низкие  грубые  голоса  и  слышалось
бряцание оружия. В одно мгновение Кинсон понял, что происходит. Он  не  стал
надевать башмаки, взяв только меч, вышел из спальни и проскользнул в ведущий
к входным дверям коридор. Там было несколько  окон,  выходивших  на  главную
улицу. Держась в тени, он выглянул наружу.
   К небольшой группе сторов, сгрудившихся на ступеньках главной  лечебницы,
расположенной на другой стороне улицы, подступал поисковый отряд вооруженных
троллей.  Судя  по  угрожающим  жестам  и  возгласам,  тролли   намеревались
проникнуть внутрь. Злобные голоса принадлежали троллям, сторы же отвечали на
угрозы незваных гостей молчанием. Кинсон не знал,  чего  добивались  тролли.
Возможно, речь шла о фураже и припасах, а может быть, и  о  чем-то  большем.
Однако он с уверенностью мог сказать, что они  не  собирались  отступать  от
своих требований, отлично понимая, что  в  селении  нет  никого,  способного
оказать им сопротивление.
   Кинсон смотрел из неосвещенного здания на  тенистую  улицу,  на  открытую
дорогу, пытаясь сообразить, что же предпринять. Остаться на месте в надежде,
что ничего не случится? Но  поступив  так,  он  отдавал  сторов  на  милость
троллей. Напасть на троллей сзади и убить четверых или пятерых  прежде,  чем
остальные одолеют  его?  Не  много  проку!  Как  только  его  убьют,  а  его
обязательно убьют, рассвирепевшие вояки смогут сделать со  сторами  все  что
захотят. Отвлечь их на себя?  Но  нет  никакой  гарантии,  что  ему  удастся
выманить из деревушки всех троллей и что они не вернутся позже.
   Он вдруг вспомнил о Марет. Она обладает достаточной силой,  чтобы  спасти
этих несчастных. Ее магическая энергия настолько велика, что испепелит  весь
отряд прежде, чем тролли успеют  глазом  моргнуть.  Но  Бреман  запретил  ей
прибегать к магии, а без нее девушка была такой же беззащитной, как и сторы.
   На противоположной стороне  улицы  один  из  троллей,  угрожающе  опустив
острие огромной пики, начал подниматься  по  ступенькам  на  крыльцо.  Сторы
следили за ним, словно овцы за приближением  волка.  Кинсон  крепче  стиснул
рукоять меча и подошел к входной двери, стараясь  осторожно  приоткрыть  ее.
Что бы он ни собирался делать, действовать надо было быстро.
   Кинсон уже намеревался сделать шаг из темного  проема,  как  вдруг  из-за
спины осажденных сторов раздался вопль. Некто вышедший  из  здания,  которое
они охраняли, пытался протолкаться  сквозь  их  ряды.  Показалось  шаркающее
полуодетое создание, трясущееся и извивающееся, словно  одержимое  безумием.
За ним волочились лохмотья и бинты, свалившиеся  с  открытых  мокнущих  язв.
Лицо несчастного создания было покрыто болячками, тело  исхудало  от  долгой
болезни так, что кости отчетливо выступали из-под сморщенной кожи.
   Пробившись сквозь кучку сторов, это  жалкое  подобие  человека,  отчаянно
причитая, подошло к краю крыльца. Тролли на всякий случай приготовили оружие
к бою, а стоявшие ближе всех невольно отступили на шаг.
   - Чума! - завыло полуразложившееся создание, и это  жестокое  и  страшное
слово зазвенело в тишине.  Со  спины  больного  с  отвратительным  жужжанием
взлетела стайка насекомых. - Чума, повсюду чума! Бегите! Спасайтесь!
   Существо зашаталось и рухнуло на  колени,  от  которых  тотчас  отвалился
кусок плоти, и из открытой раны на деревянные  ступени  брызнула  кровь,  от
которой в холодном ночном воздухе поднялся пар. Кинсон содрогнулся от ужаса.
Больной буквально распадался на глазах!
   Для троллей этого зрелища оказалось более чем  достаточно.  Закаленные  в
боях  солдаты  были  храбры  перед  лицом  видимого  врага,  однако  боялись
невидимого, словно смиренные торговцы. Они  в  беспорядке  отступили  назад,
стараясь не показать страха, но не имея ни малейшего  желания  хоть  на  миг
оставаться вблизи  несчастного,  который  умирал  перед  ними  на  ступенях.
Командир троллей жестом, преисполненным отвращения, указал на  сторов  и  их
селение. Отряд в полном составе заспешил по дороге в направлении равнин Рэбб
и вскоре скрылся за деревьями.
   Когда тролли ушли, Кинсон вышел на свет, опуская меч по  мере  того,  как
успокаивался его пульс и остывала разгоряченная  кровь.  Он  снова  взглянул
через дорогу на сторов и увидел, что они толпятся вокруг странного создания,
не обращая внимания на болезнь, обезобразившую его. Заставив себя преодолеть
страх, Кинсон пересек улицу, чтобы посмотреть, не  может  ли  он  чем-нибудь
помочь.
   Подойдя к сторам, он увидел стоявшую среди них Марет.
   - Я не сдержала слова, - удрученно сказала она. На ее  нежном  лице  и  в
темных глазах светилось  беспокойство.  -  Прости,  но  я  просто  не  могла
допустить, чтобы им причинили вред.
   - Так это было волшебство, - с удивлением догадался Кинсон.
   - Лишь самую малость. Только то, которым я пользуюсь для  лечения,  когда
вселяюсь в больного. Я  могу  сделать  так,  что  сама  буду  выглядеть  как
больной.
   - Выглядеть?
   - Ну, в основном. - В ее голосе не было уверенности.
   Теперь Кинсон заметил, как она ослабела, увидел темные круги вокруг глаз,
следы отступающей боли, застывшие в уголках рта. Лоб Марет покрывали бусинки
пота. Пальцы свела судорога.
   - Пойми, Кинсон. Это было необходимо.
   - И очень опасно, - добавил он.
   Веки девушки дрогнули. Она была на грани настоящего обморока.
   - Уже все в порядке. Мне только надо поспать. Ты не  мог  бы  помочь  мне
дойти?
   Он озабоченно покачал головой, не говоря ни слова, поднял Марет на руки и
отнес ее в комнату.
   На следующий день армия Северной Земли снялась с места и тронулась на юг.
А еще через день появился Бреман. Марет уже оправилась от последствий своего
магического перевоплощения и снова  выглядела  крепкой  и  здоровой,  однако
теперь ее место занял старик. Усталый и изможденный, насквозь пропыленный  и
забрызганный грязью, он был к тому же не на шутку зол. Друид поел,  вымылся,
надел чистую одежду, а потом рассказал, что задержало его.  Убедившись,  что
магическая сила, хранившая Башню Мудрых, вернулась в свое убежище, он  снова
пошел к Хейдисхорну поговорить с  духами  мертвых.  Бреман  хотел  разузнать
побольше насчет тех видений, которые были посланы ему в прошлый раз.  Однако
духи не стали говорить, они даже не появились, а воды озера пришли  в  такую
ярость в ответ на его призывы, что едва не увлекли его вниз, в  глубину,  за
дерзкое вторжение. Голос старика чуть не сорвался, когда  он  рассказывал  о
том, как с ним обошлись. Сомнений не оставалось - рассчитывать на дальнейшую
помощь они не могли. Теперь их будущее зависело только от них самих.
   Соратники спросили старика, не пора ли отыскать Коглина, но  он  отрезал,
что с этим можно и подождать. Сейчас от  них  требовалось  только  терпение,
чтобы дать старику спокойно выспаться, а ему потребуется несколько дней  для
восстановления сил. Кинсон с Марет и сами  понимали  это,  так  что  спорить
никто из них не стал.
   Однако на следующее утро еще до восхода солнца друид поднял их с постелей
и полусонных вывел в глубокой предрассветной  тишине  из  селения  сторов  в
направлении Темного Предела.

ГЛАВА 14

   Они приближались к Саранданону, и в отсутствие Преи Старл и Рэттена Киппа
роль разведчика в маленьком арборлонском отряде взял на себя Тэй  Трефенвид.
Ярл Шаннара возражал против этого, однако не слишком  настойчиво,  поскольку
не мог не согласиться с доводами Тэя, который уверял, что как  нельзя  лучше
подходит для этого. Тэй раскинул вокруг тонкую магическую паутину,  дабы  ее
нити,  подобно  нервным  окончаниям,   предупреждали   его   об   опасности,
подстерегающей впереди. Пользуясь своими навыками, друид  попытался  выявить
присутствие незваных гостей.
   Никого.
   Остальные члены отряда, поглядывая по  сторонам,  разбрелись  у  него  за
спиной в разные стороны. Становилось все теплее, сырость двух прошедших дней
постепенно исчезала, а деревья впереди поредели настолько,  что  сквозь  них
проглянула долина Саранданон, широкие просторы которой простирались  вокруг,
сливаясь на западе с горами.
   В голове у Тэя царила сумятица. Впервые после возвращения из Паранора  он
позволил себе задуматься о том, что значило для него  потерять  Прею  Старл.
Мысль казалась тем более странной, что в действительности девушка никогда не
принадлежала ему. Уж если считать, что она вообще кому-нибудь  принадлежала,
так это Ярлу Шаннаре. Так было всегда, и Той знал об этом. И все же он давно
и крепко любил Прею, не испытывая неприязни к Ярлу и принимая  привязанность
девушки к своему лучшему другу как данность, довольный уже тем,  что,  храня
ее образ в памяти, может вызывать его и восхищаться им, пусть и  не  обладая
ею в действительности. Он был друидом, а друидам не полагалось жениться, они
посвящали свою жизнь поискам и распространению знаний. Они жили уединенно  и
умирали в одиночестве.