рога раздвоилась, разойдясь в противоположные стороны вдоль
одинаковых рядов домов, великан без труда выбрал нужный путь, ни
разу не взглянув при этом на Флика и даже не подняв головы, чтобы
изучить дорогу. Флик обнаружил, что теперь уже он сам идет вслед за
своим спутником.
	Вскоре они добрались до гостиницы. Это было большое строение,
состоящее из основного здания и открытой веранды, с двумя длинными
крыльями, тянущимися назад и в стороны. Оно было сложено из
огромных бревен, обтесанных и уложенных на высоком каменном
основании, и покрыто обычной дощатой крышей, которая, однако, была
заметно выше, чем у большинства окружающих хижин. Главное здание
было хорошо освещено, из него доносились приглушенные голоса,
прерываемые выкриками и раскатами смеха. Крылья гостиницы были
погружены во тьму; в них располагались спальни для гостей. В ночном
воздухе плавал запах жарящегося мяса; Флик быстро взбежал по
деревянным ступеням длинного крыльца и подошел к высоким двойным
дверям в середине фасада. Высокий незнакомец молча последовал за
ним.
	Флик отодвинул тяжелый металлический засов и потянул за ручку.
Правая створка двери распахнулась, и они вошли в просторную
гостиную, заставленную скамейками, стульями с высокими спинками и
несколькими длинными и тяжелыми деревянными столами, стоящими у
левой и дальней стен. Комнату ярко освещали высокие свечи на столах и
настенных полках, и огромный камин, встроенный в середину левой
стены; этот яркий свет ослепил привыкшие к полумраку глаза Флика. Он
резко прищурился, бросая взгляд мимо камина и удобной мебели, на
закрытую двойную дверь в дальней стене комнаты и на длинную стойку
бара, тянущуюся вдоль всей правой стены. Собравшиеся вокруг бара
люди лениво взглянули на двух вошедших путников, но при виде
высокого незнакомца на их лицах отразилось неподдельное изумление.
Однако молчаливый спутник Флика словно и не заметил их, и вскоре
они вернулись к своим разговорам и вечерней выпивке, временами
поглядывая на вошедших, чтобы увидеть, что те будут делать.
Некоторое время оба они продолжали стоять у дверей, пока Флик искал
среди небольшой компании лицо отца. Незнакомец указал на стоящие
слева столики со стульями.
	- Я присяду, пока ты ищешь отца. Возможно, мы вместе
поужинаем, когда ты вернешься.
	Не проронив больше ни слова, он тихо отошел к маленькому
столику у дальней стены и уселся спиной к людям, слегка наклонив
голову и не глядя на Флика. Юноша некоторое время смотрел на него, а
затем быстро прошел к двойным дверям в дальней стене и, открыв их,
вошел в коридор. "Наверное, отец на кухне, ужинает вместе с Шеа",
подумал Флик, торопливо прошагал мимо нескольких закрытых дверей
и наконец добрался до той, что вела на кухню. Когда он вошел, двое
поваров, трудившихся в глубине комнаты, весело поприветствовали его.
Отец сидел слева, у края длинного стола. Как и догадывался Флик, он
деловито заканчивал свой ужин. Приветствуя юношу, отец взмахнул
мускулистой рукой.
	- Ты немного запоздал, сын,- добродушно проворчал он.- Заходи,
садись, поужинаем, пока еще осталось чем.
	Флик устало прошел на кухню, с легким звоном сбросил на пол
дорожную сумку и примостился на одном из высоких табуретов за
столом. Распрямив могучий торс, его отец отодвинул от себя пустую
тарелку и вопрошающе взглянул на сына, наморщив широкий лоб.
	- По дороге в долину я встретил путника,- помявшись, объяснил
Флик.- Ему нужна комната и ужин. Просил нас составить ему компанию.
	- Ну что же, если ему нужен ночлег, то он пришел в верное место,-
провозгласил Омсфорд-старший.- Не вижу, почему бы нам не перекусить
вместе с ним - я вовсе не против немного добавить к ужину.
	Он поднял с табурета свое массивное тело и велел поварам
приготовить три порции. Флик поискал глазами Шеа, но того нигде не
было видно. Отец тяжело прошагал вглубь комнаты, чтобы дать
поварам какие-то особые указания по поводу ужина на троих, а Флик
отошел к большому тазу рядом с рукомойником, чтобы смыть дорожную
пыль и грязь. Когда отец подошел к нему, Флик спросил, куда делся его
брат.
	- Я послал Шеа с поручением, с минуты на минуту он вернется,-
ответил отец.- Кстати, как зовут того человека, что пришел с тобой?
	- Не знаю. Он не сказал,- пожал плечами Флик. Отец нахмурился и
проворчал что-то насчет молчаливых незнакомцев, завершив свой
приглушенный комментарий клятвой никогда больше не пускать в
гостиницу подозрительных типов. Затем, жестом велев сыну идти за ним,
он вышел из кухни и свернул налево, к гостиной, чуть не касаясь стен
широкими плечами. Флик быстро шагал за ним, в нерешительности
нахмурив широкое лицо.
	Незнакомец все еще сидел молча, повернувшись спиной к людям,
собравшимся у бара. Услышав, как распахнулись задние двери, он чуть
повернулся и увидел, как в комнату вошли двое. Незнакомец отметил,
что сын очень похож на своего отца. Оба они были среднего роста,
крепкого сложения, с похожими широкими невозмутимыми лицами и
взъерошенными каштановыми волосами. В дверях они помедлили, и
Флик указал на темную фигуру. Хозяин гостиницы с минуту
рассматривал его, не двигаясь с места, и в глазах Курзада Омсфорда
читалось удивление. Незнакомец вежливо встал, возвышаясь над отцом
и сыном, подошедшими к нему.
	- Добро пожаловать в мою гостиницу, путник,- приветствовал его
Омсфорд-старший, тщетно вглядываясь в тень под капюшоном его
плаща, скрывающую темное лицо гостя.- Меня зовут, как тебе, наверное,
сказал мальчик, Курзад Омсфорд.
	Незнакомец пожал протянутую руку с такой силой, что
коренастый мужчина невольно поморщился, и кивнул на Флика.
	- Ваш сын был столь добр, что показал мне дорогу в этот
гостеприимный дом.- Он улыбнулся, и Флик готов был поклясться, что
это была издевательская усмешка.- Надеюсь, вы составите мне
компанию за ужином и кружкой пива.
	- Конечно,- ответил хозяин гостиницы, вразвалку подходя к
свободному стулу, на который затем грузно уселся. Флик тоже
пододвинул себе стул и сел, не сводя глаз с незнакомца, который
продолжал расточать похвалы в адрес столь прекрасной гостиницы его
отца. Омсфорд-старший засиял от удовольствия и, радостно кивнув
Флику, окликнул одного из людей у бара, чтобы тот принес им три
кружки. Высокорослый гость до сих пор не откинул капюшон плаща,
скрывающий его лицо. Флику хотелось вглядеться в эту тень, но он
боялся, что незнакомец заметит это, а одна такая попытка уже стоила
ему ободранных запястий и научила уважать силу и характер великана.
Безопаснее было оставаться в неведении.
	Он сидел молча, пока разговор его отца с незнакомцем переходил
от вежливых замечаний насчет хорошей погоды к более откровенному
обсуждению жителей и событий Дола. Флик заметил, что почти все
время говорит отец, которого редко приходилось упрашивать
поддержать беседу, а незнакомец лишь вставляет в разговор отдельные
реплики. Возможно, это ничего не значило, но Омсфорды до сих пор
ничего не узнали о незнакомце. Он даже не назвал им своего имени.
Теперь же он исподволь добывал у ничего не подозревающего хозяина
гостиницы информацию о Доле. Это беспокоило Флика, но он не знал,
что предпринять. Ему захотелось, чтобы появился Шеа и увидел, что
происходит. Но брата все не было. Долгожданный ужин был подан и уже
полностью уничтожен, когда наконец распахнулись створки входных
дверей, и из темноты появился Шеа.
	Впервые Флик заметил, что незнакомец в капюшоне проявил к
увиденному им человеку не просто легкий интерес. Сильные руки
стиснули край стола и черная фигура безмолвно поднялась, возвышаясь
над Омсфордами. Казалось, он забыл об их присутствии, и его лоб
прорезали еще более глубокие морщины, а неровное лицо
сосредоточенно застыло. На одну страшную секунду Флик поверил, что
незнакомец намерен убить Шеа, но тут же эта мысль исчезла,
вытесненная другой: этот человек изучал мысли его брата.
	Незнакомец пристально смотрел на Шеа, и его укрытые тенью
запавшие глаза быстро оглядывали узкое лицо и стройную фигуру
юноши. Он немедленно отметил в нем черты сказочных эльфов - слегка
заостренные уши под копной взъерошенных светлых волос, словно
проведенные карандашом брови, под прямым углом поднимающиеся от
переносицы, не пересекая лба, и тонкие линии носа и подбородка. Он
увидел в этом лице честность и ум, и сейчас, глядя через всю комнату на
Шеа, он прочел в проницательных голубых глазах решительность,
которая также пылала в румянце, покрывшем лицо юноши, смело
глядящего в глаза незнакомцу. На мгновение Шеа замер, испытав трепет
перед огромным темным существом. Он чувствовал себя так, словно
попал в некую ловушку, только не понимал, почему. Наконец,
решительно взяв себя в руки, он пошел навстречу грозной фигуре.
	Флик с отцом наблюдали, как Шеа подходит к ним, не сводя глаз с
высокого незнакомца, а затем, словно только что узнав вошедшего, оба
поднялись из-за стола. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга в
неловком молчании, а затем все Омсфорды разом торопливо заговорили,
здороваясь друг с другом и маскируя потоком слов непонятное
напряжение. Шеа улыбнулся Флику, но не мог отвести глаз от
возвышающейся над ним фигуры. Шеа был немного ниже брата, а
следовательно, тень незнакомца закрывала его еще сильнее, но глядя на
великана, он вел себя спокойнее, чем Флик. Курзад Омсфорд заговорил с
Шеа о порученном деле, и пока тот отвечал на настойчивые расспросы
отца, его внимание на мгновение отвлеклось, но после нескольких
вопросов Шеа вновь повернулся к пришедшему в Дол незнакомцу.
	- Я уверен, что мы не встречались; но мне кажется, вы откуда-то
меня знаете, и я испытываю странное чувство, что тоже должен знать
вас.
	Нависшее над ним темное лицо кивнуло и его пересекла знакомая
мимолетная усмешка, все такая же издевательская.
	- Возможно, ты и должен знать меня, хотя неудивительно, что ты
не помнишь. Но я знаю, кто ты; в самом деле, я тебя хорошо знаю.
	От неожиданности Шеа онемел и встал, уставившись на
незнакомца и не в силах заговорить. Тот поднес к своему лицу тонкую
руку и погладил темную бородку, медленно оглядев троих людей,
ожидающих его дальнейших слов. Открытый рот Флика олицетворял
вопросы, роящиеся в мыслях у всех Омсфордов. Наконец незнакомец
поднял руку и откинул капюшон плаща, открыв взглядам темное лицо,
обрамленное длинными черными волосами, аккуратно остриженными у
плеч и падающими на глубоко посаженные глаза, до сих пор кажущиеся
темными щелочками в тени густых бровей.- Меня зовут Алланон,- тихо
объявил он. Наступила долгая полная изумления тишина, и трое
слышавших его застыли в изумлении, не в силах вымолвить ни слова.
Алланон - таинственный странник четырех земель, историк народов,
философ и наставник, по слухам, практикующий мистические искусства.
Алланон - человек, побывавший всюду, от черных гаваней Анара до
запретных вершин Чарнальских гор. Его имя было знакомо даже
жителям самых глухих и уединенных поселений Юга. И вот он вдруг
стоит перед Омсфордами, каждый из которых за всю жизнь лишь
несколько раз покидал родную долину.
	В первый раз Алланон тепло улыбнулся, но в глубине души он
жалел их. Тихое существование, которое они привычно вели многие
годы, кончилось, и в некотором смысле это произошло из-за него.
	- Что привело вас сюда? - спросил наконец Шеа. Высокий
странник пристально взглянул на него и издал тихий глубокий смешок,
удививший их всех.
	- Ты, Шеа,- прошептал он.- Я пришел за тобой.




Глава 2

	Следующим утром Шеа проснулся рано, покинул тепло своей
постели и торопливо оделся на сыром прохладном воздухе. Он
обнаружил, что встал так рано, когда во всей гостинице не проснулся
еще ни один человек: ни хозяин, ни гости. Длинное здание окутывала
тишина, пока он бесшумно пробирался из своей маленькой комнатки в
задней части основного здания в главный холл, где быстро развел огонь
в огромном каменном очаге негнущимися от холода пальцами. Даже в
самые теплые месяцы в эти ранние утренние часы, когда солнце еще не
поднялось над холмами, в долине стоял невыносимый холод. Тенистый
Дол был надежно укрыт не только от человеческих глаз, но и от ярости
переменчивой зимней погоды, приходящей с Севера. Но хотя свирепые
бури зимой и весной проносились мимо долины и Тенистого Дола, по
утрам среди холмов круглый год обитал жгучий холод, который
разгоняли лишь падающие в долину теплые лучи полуденного солнца.
	Занявшийся на дровах огонь гудел и потрескивал, а Шеа
расслабился на одном из высоких стульев с прямой спинкой, обдумывая
события прошлого вечера. Он откинулся назад, сцепив пальцы рук,
чтобы согреться, и опершись спиной на жесткое дерево. Откуда Алланон
может его знать? Он редко выбирался из Дола и наверняка запомнил бы
этого человека, если бы встретил его в одном из своих нечастых
путешествий. После своего заявления Алланон отказался далее
обсуждать этот вопрос. Он молча поужинал, заявив, что все дальнейшие
разговоры откладываются до утра, и вновь превратился в ту зловещую
фигуру, которая встретила тем вечером Шеа на пороге гостиницы. Поев,
гость попросил хозяина показать ему комнату, где он может выспаться, и
извинился. Ни Шеа, ни Флик не сумели больше вытянуть из него ни
одного слова про его путешествие в Тенистый Дол и его интерес к Шеа.
Позднее, когда ночью братья беседовали об этом наедине, Флик связал
его встречу с Алланоном и случай с ужасающей тенью.
	Мысли Шеа вернулись к изначальному вопросу - откуда Алланон
может его знать? Он проследил в уме все события своей жизни. Ранние
годы он помнил смутно. Он не знал, где родился, хотя через какое-то
время после того, как его усыновили Омсфорды, ему рассказали, что он
появился на свет в маленьком поселении на Западе. Отец его умер
раньше, чем в памяти мальчика мог бы запечатлеться его образ, и теперь
он почти ничего не мог о нем вспомнить. Какое-то время его
воспитывала мать, и он припоминал отдельные эпизоды из жизни с ней,
свои игры с детьми эльфов среди огромных деревьев, в темно-зеленой
глуши. Ему исполнилось пять лет, когда она вдруг заболела и решила
вернуться к своему народу в деревушку Тенистый Дол. Наверное, она
уже знала, что жить ей осталось недолго, но в первую очередь она
заботилась о сыне. Путешествие на юг стало для нее последним, и вскоре
после переселения в долину она умерла.
	Родственники матери, оставшиеся здесь после ее замужества,
исчезли, все, кроме Омсфордов, приходящихся ей всего лишь дальними
кузенами. Менее года назад Курзад Омсфорд потерял жену и с тех пор
один воспитывал сына Флика и содержал гостиницу. Шеа стал членом
их семьи; отныне мальчики росли как братья и оба носили имя
Омсфордов. Никто никогда не называл Шеа его настоящего имени, а сам
он не считал нужным спрашивать. Омсфорды были единственной
семьей, много для него значившей; они также приняли его как
родственника. Временами смешанная кровь беспокоила Шеа, но Флик
упорно убеждал его в том, что это только преимущество, ибо его
характер и инстинкты сформированы смешением кровей двух рас.
	Но, как ни старался, он не мог припомнить встречи с Алланоном.
Казалось, этого никогда не происходило. Возможно, так оно и было.
	Шеа поерзал на стуле и пустым взглядом уставился в огонь. Что-то
в мрачном путнике пугало его. Возможно, это говорило его
воображение, но он не мог избавиться от ощущения, что этот человек
каким-то образом читает его мысли и видит его насквозь, стоит ему
лишь пожелать. Это казалось нелепым, но с момента встречи в гостиной
комнате эти мысли не покидали юношу. Флик тоже заметил это. Он даже
прошептал брату в темноте спальни - боясь, что его могут как-то
подслушать - что, по его мнению, Алланон опасен.
	Шеа выпрямился и глубоко вздохнул. За окном уже начинало
светать. Он поднялся, чтобы подбросить в огонь хвороста, когда
услышал в коридоре голос отца, громко рассуждающего о хозяйственных
проблемах. Глубоко вздохнув, Шеа отогнал от себя мрачные мысли и
поспешил на кухню, чтобы помочь готовить завтрак.
	Только ближе к полудню Шеа увидел Алланона, который,
очевидно, все утро провел в своей комнате. Тот неожиданно появился из-
за угла гостиницы, когда Шеа отдыхал под огромным тенистым деревом
позади дома, задумчиво управляясь с легким завтраком, который сам
себе соорудил. Его отец был занят делами где-то в доме, а Флик
пропадал по отцовскому поручению. В лучах полуденного солнца
мрачный незнакомец казался ничуть не менее грозным, чем прошлым
вечером, его невероятно высокая фигура по-прежнему была закутана в
плащ, хотя теперь этот плащ был уже не черным, а светло-серым.
Склонив узкое лицо к земле, он подошел к Шеа и уселся на траву рядом с
юношей, задумчиво поглядывая на вершины холмов, возвышающиеся на
востоке над деревьями поселка. Несколько долгих минут оба они
молчали, затем Шеа не выдержал.
	- Зачем вы пришли в Дол, Алланон? Зачем вы искали меня?
	Темное лицо повернулось к нему, и на тонких губах заиграла
легкая усмешка.
	- Это, мой юный друг, такой вопрос, на который нельзя ответить
столь просто, как тебе хотелось бы. Возможно, лучшим способом
ответить было бы вначале поспрашивать тебя. Читал ли ты что-либо по
истории Севера?
	Он помолчал.
	- Знаешь ли ты о Королевстве Черепа?
	При упоминании этого имени Шеа замер - в этом названии
крылись все страшные явления жизни, вымышленные и настоящие, этим
именем пугали расшалившихся маленьких детей, от него бегали по коже
мурашки у взрослых мужчин, когда перед мерцающими углями ночного
костра рассказывались всяческие истории. В этом названии слышались
имена призраков и гоблинов, коварных лесных карликов Востока и
огромных скальных троллей дальнего Севера. Шеа взглянул на мрачное
лицо перед собой и медленно кивнул. И снова Алланон помедлил,
прежде чем продолжить.
	- Я историк, Шеа, помимо прочего - возможно, величайший
путешественник среди нынешних историков, ибо за последние пять веков
мало кто, кроме меня, посещал земли Севера. Мне известно о расе
человека много такого, о чем никто и не подозревает. Прошлое стало
расплывчатым воспоминанием, и возможно, это и к лучшему; ибо
последние две тысячи лет история человека была не особенно приятной.
Сегодня люди забыли прошлое; они мало знают о настоящем и еще
меньше - о будущем. Раса людей почти в одиночестве живет в пределах
земель Юга. Люди ничего не знают о Севере и его обитателях, и совсем
мало - о Востоке и Западе. Жаль, что люди стали столь недальновидной
расой, ибо в свое время они были самыми мудрыми из всех народов. Но
сейчас они только стремятся жить отдельно от других рас,
отгородившись от проблем остального мира. Они стремятся к этому,
заметь, лишь потому, что эти проблемы еще не коснулись их, и потому
еще, что страх перед прошлым не позволяет им слишком далеко
заглядывать в будущее.
	Эти огульные обвинения вызвали у Шеа легкое раздражение, и он
резко ответил:
	- Вы говорите об этом так, словно желание жить самим по себе -
это что-то ужасное. Я достаточно знаю историю - нет, я достаточно
знаю жизнь, чтобы понять - человек может надеяться на выживание
лишь в том случае, если полностью обособится от прочих рас и заново
отстроит все то, что потерял за последние две тысячи лет. Возможно,
тогда ему хватит ума не потерять все это во второй раз. Он уже почти
полностью уничтожил себя в Великих Войнах из-за своего постоянного
вмешательства в чужие дела и нежелания обособиться от остальных.
	Темное лицо Алланона стало жестким.
	- Я хорошо знаю, к каким ужасающим последствиям привели эти
войны - порождения власти и жадности, которые человеческая раса
обрушила себе на голову из-за своей беспечности и потрясающей
недальновидности. Это было давно - но что изменилось? Ты думаешь,
человек может начать все сначала, так, Шеа? Так вот, тебя должен
удивить тот факт, что кое-что не меняется никогда, и власть всегда будет
таить в себе опасность, даже для расы, почти полностью уничтожившей
себя. Пусть Великие Войны остались в глубоком прошлом - войны рас,
правителей и националистов, и отдача последних сил в борьбе за
абсолютную власть. Но сегодня перед нами стоят новые опасности, а над
в