н.  Он  отхлебнул  эля.  От   тягостных
воспоминаний морщины на его лице обозначились резче. - Сам  Галафил  говорил
со мной. Я спросил его, что мне делать, как уничтожить  Брону.  В  ответ  он
послал мне четыре видения. - Старик описал их одно за другим. - Меня привело
к тебе видение, где был человек с мечом.
   Узкое лицо Коглина сморщилось, словно сжавшийся кулак.
   - Ты хочешь, чтобы я помог тебе  разыскать  этого  человека?  Думаешь,  я
знаю, кто он такой?
   Бреман отрицательно покачал головой. В отблесках пламени его седые волосы
казались тонкими, как шелк.
   - Меня больше интересует не человек, а меч, который  я  должен  выковать.
Видение говорит, что при рождении меча  Эйлт  Друин  преобразится  и  станет
частью оружия. Оружия, которому суждено стать проклятием для Броны. Я до сих
пор не могу похвастать, что мне понятны все детали.  Знаю  только,  что  при
ковке нужно соблюдать особые правила, чтобы меч получился достаточно прочным
и смог превзойти магическую силу Броны.
   - И ты пришел сюда, чтобы спросить меня об этом, - заметил Коглин.
   - Никто не разбирается в науке  о  металлах  лучше  тебя.  Процесс  ковки
завершится успешно, если в нем соединятся наука и магия. Я владею магическим
искусством и могу использовать его и силу Эйлт Друина в процессе  ковки.  Но
мне необходимы твои научные  познания:  верный  состав  сплава,  необходимая
температура в горне во время плавления, точное время  обработки.  Как  нужно
закалить металл, чтобы он смог противостоять любой силе?
   Коглин нетерпеливо махнул рукой, словно хотел сразу же отмести эту  идею,
как абсолютно безнадежную.
   - Можешь не продолжать. Ты уже упустил самое важное. Магию нельзя  мешать
с наукой, мы оба знаем это. Так что, если тебе нужно оружие,  рожденное  при
помощи магии, пользуйся магией. Я ничем тебе помочь не смогу.
   Бреман покачал головой.
   - Боюсь, нам придется немного нарушить правила. Одной магии недостаточно,
чтобы справиться с задачей.  Наука  тоже  необходима.  Наука,  пришедшая  из
старого мира. Брона - порождение магии, и  именно  против  нее  он  вооружил
себя. Но он не знает науки, не интересуется ею и не умеет с нею  обращаться.
Для него, как и для многих других, наука умерла, исчезла  вместе  со  старым
миром. Но мы ведь иного  мнения?  Наука  спит,  как  когда-то  спала  магия.
Сегодня магия главенствует, но это не значит, что для науки нет  места.  Она
может оказаться крайне необходимой при изготовлении  меча.  Воспользовавшись
наилучшими достижениями древней науки, я обрел бы  дополнительную  силу,  на
которую можно положиться. Эта  сила  очень  нужна  мне,  Коглин.  Я  один  с
Кинсоном и Марет. И у нас только два союзника, один пошел на запад, другой -
на восток. Больше никого.  Наша  волшебная  сила  ничтожна  по  сравнению  с
могуществом нашего врага. Нам не одолеть Чародея-Владыку с его приспешниками
без подобного оружия.
   Коглин фыркнул:
   - Нет такого  оружия.  И  нет  никаких  оснований  считать,  что  оружие,
выкованное по законам науки, будет хоть чем-то лучше  созданного  с  помощью
магии. С таким же успехом может оказаться, что только магия способна одолеть
магию, и любая наука в подобной схватке бесполезна.
   - Я в это не верю.
   - Да верь во что хочешь! - Коглин сердито  почесал  затылок.  Его  тонкие
губы искривила  ухмылка.  -  Я  давно  покинул  мир  и  распрощался  с  теми
представлениями, которые главенствуют в нем. И не жалею.
   - Но рано или поздно и то и другое настигнет тебя, как настигло нас.  Мир
никуда не делся, не исчез только оттого, что ты  отверг  его.  -  Бреман  не
сводил с него глаз. - Покончив  с  теми,  кто  не  желает  прятаться,  Брона
однажды явится сюда, не забывай об этом.
   Лицо Коглина посуровело.
   - Он пожалеет об этом дне. Обещаю тебе!
   Бреман ждал, ничего больше не  говоря.  Кинсон  взглянул  на  Марет.  Она
встретилась с ним взглядом и долго  не  отводила  глаз.  Житель  приграничья
понял, что девушка думает о том же, о чем и  он,  находя  заявление  Коглина
глупым и бессмысленным, а его идеи просто смехотворными. И все же Бреман  не
стал спорить с ним.
   Коглин беспокойно заерзал на скамье:
   - Что ты прицепился ко мне, Бреман? Чего ты от  меня  ждешь?  Я  не  хочу
иметь с друидами ничего общего.
   Бреман кивнул. Его лицо оставалось спокойным, взгляд - твердым.
   - Они с тобой тоже. Друидов больше нет, с ними уже  нельзя  иметь  ничего
общего. Нас осталось только двое, Коглин, двое стариков, зажившихся  дольше,
чем нужно, благодаря чарам сна друидов. Я устал, но не стану отдыхать,  пока
не сделаю все, что смогу, для тех, кто еще не успел пожить, для всех мужчин,
женщин, детей Четырех Земель. Ведь это им нужна наша помощь.  Скажи  мне,  с
ними ты тоже не хочешь иметь ничего общего?
   Коглин собрался было ответить, но осекся. Все сидящие  за  столом  знали,
что он хотел сказать, и понимали, как глупо  прозвучали  бы  его  слова.  От
досады  на  щеках  старика  заходили  желваки.  В  колючем  взгляде  застыло
сомнение.
   - Что тебе стоит помочь нам? - спокойно настаивал Бреман. - Ты не  хочешь
иметь с друидами ничего общего, допустим, но  они-то  как  раз  и  не  стали
помогать нам. У них была такая возможность, но они отказались,  решили,  что
орден должен отойти от политики и не вмешиваться в дела народов. Этот  выбор
погубил их. Теперь настала твоя очередь решать. Перед  тобой  стоит  тот  же
выбор, Коглин. Не ошибись. Устраниться или вмешаться. Как ты поступишь?
   Они молча сидели за столом: два друида - настоящий и бывший,  следопыт  и
девушка.  Глубокий  покой  ночи  окутывал  их.  Большие  кошки  спали,  тихо
посапывая влажными носами. В воздухе пахло  дымком,  едой  и  лесом.  Вокруг
царили мир и уют. Они затерялись в самом сердце Темного  Предела,  и  Кинсон
Равенлок подумал, что, если постараться, вполне можно представить себе  этот
заповедный уголок далеким и недосягаемым для внешнего мира.
   Бреман слегка наклонился вперед, но всем показалось, будто они с Коглином
стали гораздо ближе.
   - О чем тут думать, друг мой? Мы же с тобой всю  жизнь  знали  правильный
ответ. Разве не так?
   Коглин насмешливо фыркнул,  разогнав  воздух  перед  собой,  посмотрел  в
темноту, потом раздраженно повернулся к Бреману.
   - Существует металл, такой же  прочный,  как  железо,  но  гораздо  более
легкий, упругий и не такой хрупкий. Этот сплав  -  смесь  металлов,  которая
использовалась в старом мире. В основном он состоит из  железа,  закаленного
углеродом при высокой температуре. Меч, выкованный из такого  сплава,  будет
поистине великолепным. - Он сурово взглянул на друида. - Но температура, при
которой происходит закалка, гораздо выше той, что может  получить  кузнец  в
своем горне. Понадобятся особые приспособления, а они утрачены.
   - Но сам процесс тебе известен? Коглин кивнул и похлопал себя по голове:
   - Он здесь. Я дам тебе  его,  лишь  бы  ты  отправился  своей  дорогой  и
перестал читать мне нотации! Хотя я все равно не вижу  в  этом  смысла.  Без
печи для закалки и горна с высокой температурой…
   Кинсон снова с любопытством взглянул на Марет. Девушка смотрела прямо  на
него. Ее темные  глаза  стали  огромными.  Они  пытливо  смотрели  из  тени,
отбрасываемой  шапкой  черных,  коротко  остриженных  волос.   Нежное   лицо
посерьезнело. В это мгновение он подумал, что как  никогда  близок  к  тому,
чтобы понять ее. Каким-то  по-особенному  открытым  казался  ее  взгляд.  Но
внезапно девушка улыбнулась, приподняв уголки губ, и перевела  глаза  с  его
лица куда-то за его плечо.
   Обернувшись, Кинсон увидел Плута.  Физиономия  болотного  кота  оказалась
всего в нескольких дюймах от его лица, а светящиеся глаза уставились на него
с таким ужасом, будто кот в жизни своей не видывал ничего  страшнее.  Кинсон
проглотил ком, застрявший  в  горле.  Он  чувствовал  на  своем  лице  тепло
кошачьего дыхания. Когда кот успел проснуться? Как ему удалось так незаметно
подкрасться? Еще мгновение Кинсон смотрел  коту  прямо  в  глаза,  потом  со
вздохом отвернулся.
   - Может, ты хочешь пойти с нами? -  спросил  Бреман  хозяина.  -  Увидеть
рождение чудо-меча - это стоит того, чтобы совершить небольшое путешествие.
   Коглин, фыркнув, покачал головой.
   - Прибереги свои шуточки для других, Бреман. Я даю тебе описание процесса
и приношу наилучшие пожелания. Если то и другое пойдет тебе на пользу, так и
славно. Но мое место здесь.
   Он уже нацарапал что-то на куске старого пергамента и теперь протянул его
друиду.
   - Лучшее, что может предложить наука, - буркнул он. - Бери.
   Бреман спрятал пергамент в складки одежды.
   Коглин выпрямился и по очереди посмотрел на Кинсона и Марет.
   - Присматривайте за этим стариком, - предупредил он. Его глаза смотрели с
тревогой, как будто он вдруг понял  нечто  весьма  его  расстроившее.  -  Он
нуждается в присмотре гораздо больше, чем ему кажется. Следопыт,  ты  обрати
внимание на его уши. Следи, чтобы он слушал, что ему говорят, когда надо.  А
ты, девушка, как тебя зовут? Марет? Тебе придется следить за всем остальным,
что поважнее слуха.
   Все молчали. Кинсон поднял глаза на Марет. Ее лицо ничего не выражало, но
она вдруг побледнела.
   Коглин с мрачным видом внимательно изучал ее:
   - Будет тебе. Смотри, чтобы он не навредил сам себе. Чтобы с ним все было
в порядке.
   Он резко замолчал, словно сказал слишком много, пробормотал  что-то  себе
под нос, потом встал - унылая фигура, кожа да кости, помятая  карикатура  на
самого себя.
   -  Идите  выспитесь,  а  потом  отправляйтесь,  -  устало  проворчал  он,
внимательно оглядел их, будто старался отыскать что-то не замеченное раньше,
словно они могли оказаться не теми, за кого себя выдавали. Потом  повернулся
и двинулся прочь.
   - Доброй ночи! - крикнули  они  ему  вслед.  Но  старик  не  ответил.  Он
решительным шагом, не оборачиваясь, удалился.

ГЛАВА 19

   Тучи,  закрывавшие  уголки  лунного  серпа,  отбрасывали  странные  тени,
которые носились над землей, подобно ночным  птицам,  мелькая  над  головами
наступавших дворфов. Стоял  тот  неспешный  предрассветный  час,  когда  над
людьми безраздельно властвует сон и когда  смерть  подступает  ближе  всего.
Теплый воздух не двигался, ночь молчала. Казалось, все замерло,  даже  время
замедлило шаг, а  жизнь  свернула  со  своего  неумолимого  пути,  чтобы  на
несколько прекрасных мгновений отсрочить приход смерти.
   Дворфы темными волнами, напоминавшими накаты реки,  выскальзывали  из-под
деревьев. Несколько сот здоровяков  спустились  в  Вольфстааг  через  ущелье
Ведьм в дюжине миль к  северу  от  того  места,  где  расположились  полчища
Чародея-Владыки. Прошло два дня с  тех  пор,  как  его  армии  прошли  южнее
Сторлока, и все это время дворфы, с близкого расстояния  наблюдавшие  за  их
продвижением, выжидали. Теперь они решили атаковать.
   Дворфы двигались в направлении полоски деревьев, расположенной  там,  где
река Рэбб сворачивала в сторону длинной болотистой низины, подходившей почти
вплотную к маленькой речушке под названием Нанни, - словом, туда, где  армия
Северной Земли имела глупость устроить  лагерь.  Разумеется,  здесь  хватало
воды, травы и места, однако высокий берег доставался атакующим, а оба фланга
армии оказывались незащищенными. Вокруг лагеря выставили  сторожевые  посты,
но убрать караульных не составляло большого труда, и даже рыскавшие  повсюду
Слуги Черепа не могли бы остановить людей в такой отчаянной ситуации.
   Когда дворфы подошли достаточно близко,  Риска  обеспечил  им  прикрытие:
послал свои размноженные образы на юг за речку Нанни, чтобы отвлечь крылатых
охотников. Когда облака  полностью  закрыли  луну  и  звезды,  дворфы  пошли
вперед. Они ползком преодолели последнюю милю, отделявшую их ударные силы от
спящей армии  противника,  сняли  часовых,  прежде  чем  те  успели  поднять
тревогу, заняли господствующие высоты с севера и с востока над рекой и пошли
в атаку. Растянувшись на полмили в обе стороны по гребню, они пустили в  ход
большие луки и пращи. Град стрел и камней осыпал троллей, гномов и  чудовищ,
выгоняя их из темноты. Лагерь проснулся. Солдаты, крича и ругаясь,  поспешно
надевали доспехи, хватали оружие и падали раненными и  убитыми  на  полпути.
Посреди всеобщей сумятицы  отряд  кавалерии,  вскочив  на  коней,  попытался
перейти в  наступление.  Однако  контратака  была  обречена  -  при  попытке
вырваться из бурлящего лагеря и подняться по склону кавалеристов изрубили  в
куски.
   В отместку один из Слуг Черепа вынырнул из темноты и бесшумно кинулся  на
дворфов, выставив когти. Но Риска подготовился к  такому  повороту  событий.
Дав Слуге Черепа долететь почти до земли, он обрушил на него огонь  друидов,
который отшвырнул обгоревшего и визжащего монстра прочь.
   Нападение было стремительным и точно рассчитанным, однако  нанесенный  им
урон не мог привести к серьезным  последствиям  для  такой  огромной  армии,
поэтому дворфы не стали задерживаться. Их главная цель состояла в том, чтобы
посеять панику во вражеском воинстве и заставить противника  отклониться  от
намеченного прямого маршрута. В этом дворфы преуспели. Они  быстро  скрылись
за деревьями, отступая по самой короткой дороге, потом свернули на  север  в
направлении ущелья Ведьм. Враг, не  теряя  времени,  организовал  погоню.  К
рассвету преследователи стали догонять дворфов, приближавшихся  ко  входу  в
ущелье Ведьм.
   Все шло в точном соответствии с планами Риски.
   - Там, - тихо сказал Гефтен, показывая вниз, на деревья напротив входа  в
ущелье.
   Последние солдаты из ударной части дворфов колонной входили  в  ущелье  и
рассредоточивались по горам, расположенным над ним, занимая  места  рядом  с
теми четырьмя тысячами отборных бойцов, которые уже дожидались там.  Позади,
меньше чем в миле от них, в глубокой неподвижной тьме  предрассветного  леса
можно  было  различить  первые  признаки  движения  преследователей.   Риска
заметил, что это движение ширилось,  словно  рябь  от  камня,  брошенного  в
середину  спокойного  пруда.  Отряд,  который  послали  за  ними,   оказался
достаточно большим и во много раз превышал тот, который они могли бы разбить
в открытом бою, хотя здесь сосредоточилась значительная часть армии дворфов.
   - Сколько времени им понадобится? - спросил он Гефтена.
   Следопыт едва заметно пожал плечами  -  скромность  и  сдержанность  были
неотъемлемыми  чертами  его  характера.  Жесткие  непослушные  седые  волосы
покрывали странно вытянутую голову дворфа.
   - Час, если они остановятся, чтобы обсудить, разумно ли входить в ущелье,
не имея плана. Риска кивнул.
   - Они остановятся, потому что один раз  уже  обожглись.  -  Он  улыбнулся
старику, угрюмому ветерану пограничных войн с гномами. - Не  спускай  с  них
глаз. Я доложу королю.
   Друид оставил свой пост и двинулся назад в горы. Карабкаясь вверх с  того
места,  откуда  Гефтен  наблюдал   за   продвижением   преследователей,   он
чувствовал,  как  от  сознания  того,  что  впереди  второе  сражение,   его
переполняет дикий восторг. Нападение на лагерь  северян  только  раззадорило
его. Риска вдыхал утренний воздух и ощущал себя сильным и готовым ко  всему.
Наверное, он ждал этого момента всю  жизнь,  все  те  годы,  которые  провел
затворником в Параноре, совершенствуя боевое искусство и тактический талант.
И  сейчас  он  чувствовал  себя  энергичным,  как  никогда,  даже  отчаянные
обстоятельства не могли успокоить бурю восторга, охватившую его.
   Риска добрался до дворфов три дня назад и тут же пошел к Рабуру.  Король,
уже и без  того  встревоженный  присутствием  полчищ  Северной  Земли  и  не
сомневающийся в их намерениях, безотлагательно принял его.  Сообщения  Риски
только подтвердили опасения короля и побудили к немедленным действиям. Рабур
был королем-воином, так же как Риска - друидом-воином.  Всю  свою  жизнь  он
воевал. Как и Риска, с самого детства он сражался с племенами гномов  за  те
земли в нижнем и центральном Анаре, которые  дворфы  испокон  веков  считали
своими.  Став  королем,  Рабур  с   поразительным   постоянством   продолжал
добиваться этой цели. Введя войска в глубь страны, он вытеснил оттуда гномов
и раздвинул границы так сильно, что они  удлинились  почти  вдвое,  а  гномы
оказались отброшены далеко на север, за Рэбб, и на восток  -  за  Серебряную
реку, и больше не представляли опасности. Впервые за долгие века все  земли,
лежащие между двумя этими реками, оказались в безопасности, и  дворфы  могли
селиться и жить здесь.
   Теперь возникла новая угроза. На этот раз она исходила от  приближающейся
армии  Чародея-Владыки.  Рабур  собрал  дворфов,  чтобы  подготовить  их   к
предстоящей битве, битве, которую - как знали все - они не  смогут  выиграть
без посторонней помощи, но которую все  же  должны  принять,  чтобы  выжить.
Риска сказал, что вскоре на подмогу  подоспеют  эльфы.  Бреман  обещал,  что
непременно добьется этого, а Тэй Трефенвид, которому он  полностью  доверял,
пошел на запад, чтобы выполнить наказ старика. И все же  дворфам  предстояло
продержаться то время, которое необходимо, чтобы подошло подкрепление. Рабур
все понимал. Он был достаточно близок с Бреманом и с Кортаном  Беллиндарошем
и знал обоих как достойных людей. Они сделают  все,  что  смогут.  Но  время
стоило очень дорого, и никто не знал, как обернется  дело.  Рабур  прекрасно
понимал это. Так что в Кальхавене объявили эвакуацию, поскольку именно  туда
полчища Северной Земли должны были прийти в  первую  очередь,  а  дворфы  не
могли защитить свой город от такой многочисленной  армии.  Женщин,  детей  и
стариков отправили во внутренние земли Анара, где они могли  в  безопасности
переждать, пока минует угроза. Между тем армия дворфов  выступила  на  север
через Вольфстааг, чтобы встретить врага.
   Когда Риска приблизился, Рабур повернулся к нему, оторвавшись  от  беседы
со своими командирами-советниками Вириком и Бандом - старшими из своих  пяти
сыновей.
   - Идут? - быстро спросил он Риску.
   Друид кивнул.
   - Гефтен наблюдает за их продвижением. По его подсчетам, у нас  есть  час
до начала битвы.
   Рабур кивнул и жестом приказал друиду идти  с  ним.  Король  был  крупным
мужчиной, невысоким, но широким в  плечах  и  груди,  с  большой  головой  и
обветренным, изборожденным морщинами  бородатым  лицом  с  резкими  чертами.
Крючковатый нос и густые брови придавали лицу несколько свирепый вид, однако
под этой грозной внешностью скрывалась широкая и веселая натура. Несмотря на
разницу в пятнадцать лет, Рабур почти не уступал друиду в  физической  силе.
Они  были  очень  близки,  в  каком-то  смысле  даже  ближе,   чем   кровные
родственники, поскольку имели одинаковые убеждения и  опыт,  прошли  суровую
жизненную школу и не раз сумели избежать смертельной опасности.
   - Расскажи мне еще раз, как ты  добьешься  этого,  -  потребовал  король,
обхватив Риску за плечи и уводя его в сторону от других.
   - Ты уже все знаешь, - фыркнув, ответил Риска.
   Они вместе разработали  план,  точнее,  Риска  предложил  его,  а  король
одобрил, и хотя в общих чертах они ознакомили с ним всех  остальных,  детали
оставили при себе.
   - Все равно расскажи. - Суровое лицо отвернулось в  сторону.  -  Позабавь
меня. Я же твой король. Риска, улыбнувшись, кивнул.
   - Тролли, гномы и все прочие сойдутся у входа в ущелье. Мы постараемся не
дать им войти. Устроим настоящее представление, а потом отступим, как  будто
нас разбили. Продержим их в горах весь следующий  день,  задерживая,  но  не
останавливая. Тем временем оставшаяся часть армии  Чародея-Владыки  двинется
на юг к Серебряной реке. Когда они подойдут,  дворфы  разбегутся.  Кальхавен
окажется пустым.
   Они увидят, что никто не выходит биться с ними, и решат, будто вся  армия
дворфов сражается в Вольфстааге.
   - А это не так, - проворчал Рабур, поглаживая бороду могучей рукой.
   - Это совсем