Скитальцы, нежеланные гости в любых других местах, жили здесь искони,  но  и
они  не  знали,  куда  ушли  эльфы.  Федерация  быстро  сориентировалась   в
создавшемся положении и заявила, что Западные Земли вскормили магию, причину
всех бед Четырех Земель, что именно эльфы много лет назад принесли  магию  и
пользовались ею. И магия пожрала эльфов - хороший урок для тех, кто пытается
заниматься ею.
   Федерация подкрепила свою точку зрения, запретив  магию  в  любой  форме.
Западная Земля стала протекторатом, но войск на ней не  было  -  не  хватало
солдат для патрулирования такой большой территории. Власти же  обещали,  что
когда-нибудь очистят землю от заразы, распространяемой магией.
   Сразу же после этого Федерация объявила войну дворфам. Утверждалось, хотя
и бездоказательно, что дворфы якобы сами спровоцировали  ее.  Результат  был
известен  заранее.  Федерация  в  то  время  имела  самую  крупную,  отлично
вооруженную и обученную армию, а у дворфов регулярной армии не было  вообще.
Не было уже и эльфов - их исконных союзников, а с троллями  они  никогда  не
дружили. Тем не менее война тянулась  почти  пять  лет.  Дворфы  знали  горы
Восточных Земель гораздо лучше, чем солдаты Федерации, и, хотя Кальхавен пал
почти  сразу,  дворфы  высоко  в  горах  продолжали  сопротивляться,  однако
постепенно их взяли измором и склонили к повиновению. Они  были  изгнаны  со
своих гор и отправлены в шахты Южных Земель. Многие там  и  умерли.  Увидев,
что произошло с дворфами, гномы подчинились Федерации. И  она  провозгласила
свой  протекторат  над   Восточными   Землями.   Осталось   лишь   несколько
изолированных очагов сопротивления. Немногочисленные дворфы да  два  племени
гномов, отказавшихся подчиниться законам Федерации,  вели  войну  в  далеких
диких районах Восточных и Северных Земель. Но их было  слишком  мало,  чтобы
они могли влиять на ход событий.
   Чтобы утвердить присоединение большей части территории Четырех  Земель  к
Федерации и отметить тех, кто отличился в этом, Совет распорядился соорудить
монумент на северном берегу Радужного озера, там,  где  Мермидон  пересекает
горы Ранн. Квадратный у основания и сужающийся кверху  монумент  из  черного
гранита возвышался над скалами монолитной башней,  заметной  на  много  миль
вокруг. Башню назвали Южный Страж.
   Это произошло почти сто  лет  назад,  и  сейчас  только  тролли  остались
свободными, укрывшись высоко в горах Северной Земли - в Чарнале и Кершальте.
Это  был  опасный,  враждебный  край,  естественная  крепость,  и  никто  из
федератов не хотел туда соваться. Решили оставить их в покое, конечно,  если
они не будут появляться в других Землях. Тролли,  всегда  очень  скрытный  и
замкнутый народ, приняли эти условия.

***

   - Все так изменилось, - печально заключил Пар. Они  продолжали  сидеть  в
своем укрытии, глядя, как дождевые капли разбиваются о  гладь  Мермидона.  -
Нет больше друидов, нет Паранора, нет магии, кроме жалких  подделок  и  того
немногого, что знаем мы. Что случилось с нами, как ты думаешь? -  Он  сделал
паузу, но Колл ничего не  ответил.  -  Нет  монархий,  нет  больше  Ли,  нет
Бакханнаха, нет Вольного Корпуса, и Каллахорна, в сущности, тоже нет.
   - Нет свободы, - мрачно подытожил Колл.
   - Нет свободы, - эхом отозвался Пар. - Он  подтянул  колени  к  груди.  -
Хотелось бы мне знать, куда делись эльфийские камни. И меч. Что случилось  с
мечом Шаннары?
   Колл пожал плечами:
   - Такое может случиться с чем угодно.
   - Что ты хочешь этим сказать? Как это допустили?
   - Никто не позаботился о том, чтобы их сохранить.
   Колл задумался. Да, так оно, наверное, и было. Никто не занимался  магией
после смерти Алланона, после того как ушли друиды.  Магию  просто  забросили
как пережиток другой эпохи - большинство людей боялись  и  не  понимали  ее.
Значит, легче всего о магии забыть, что они и сделали. Все. В  том  числе  и
Омсворды - иначе эльфийские камни не пропали бы. У них осталась только песнь
желаний. Единственная магия.
   - Мы знаем истории и легенды, знаем, как все было, но до сих  пор  ничего
не понимаем, - тихо сказал Пар.
   - Зато понимаем, что Федерация не хочет, чтобы мы  об  этом  говорили,  -
заметил иронически Колл. - Вот что мы знаем хорошо.
   - Иногда я задумываюсь: а есть ли смысл в том, чем мы занимаемся?  -  Пар
нахмурился. - В конце концов, люди приходят только послушать, но кто  помнит
наши легенды на другой день? Кто, кроме нас? Да и  что  за  беда?  Ведь  это
всего лишь древние истории. Для некоторых вообще просто сказки.
   - Но не для всех, - тихо произнес Колл.
   - И какой смысл в магии,  если  от  наших  историй  никому  ни  жарко  ни
холодно?  Может,  незнакомец  прав?  Может  быть,  для  магии  есть   лучшее
применение?
   - Например, помочь мятежникам в борьбе  против  Федерации?  И  чтобы  нас
самих при этом угробили? - Колл наклонил голову. - Проще  про  магию  вообще
забыть.
   В реке что-то плеснуло, и  братья  стали  напряженно  всматриваться,  но,
кроме рябой от дождя поверхности реки, ничего не увидели.
   - Все кажется бессмысленным. - Пар  ударил  рукой  по  земле.  -  Что  мы
делаем, Колл? Бежим  из  Варфлита,  будто  мятежники,  украли  лодку,  будто
жулики, и мчимся домой, поджав хвост,  словно  собаки.  -  Он  посмотрел  на
Колла. - Как ты думаешь, почему у нас до сих пор еще есть магия?
   Широкое лицо Колла повернулось к брату.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Как ты думаешь, почему она у нас есть? Почему не исчезла, как  у  всех?
Должно же быть какое-то объяснение?
   Наступило долгое молчание.
   - Не знаю, - сказал наконец Колл и, помедлив, добавил:
   - Я не знаю, что это такое - владеть магией.
   Пар вдруг понял, что сказал бестактность, и смутился.
   - Да я бы и не хотел  обладать  этим  даром,  -  торопливо  сказал  Колл,
почувствовав, как брату неловко. - Достаточно, что он есть у одного из нас.
   Пар улыбнулся в ответ:
   - Надеюсь, это так. - Он с благодарностью посмотрел на Колла и зевнул.  -
Ты спать еще не хочешь?
   Колл отрицательно покачал головой и подвинулся глубже под брезент:
   - Нет, я бы еще немного поболтал. Уж очень хорошая ночь для разговоров.
   Тем не менее он замолчал, будто  ему  больше  нечего  было  сказать.  Пар
вопросительно посмотрел на брата, потом оба перевели взгляд  на  Мермидон  и
стали следить за  проплывающей  мимо  огромной  веткой,  очевидно  сломанной
бурей.
   Ветер, сначала довольно сильный, сейчас  едва  ощущался,  и  дождь  падал
отвесно, барабаня по листьям с приятным тихим шорохом.
   Пар поймал себя на том, что опять думает  о  незнакомце,  спасшем  их  от
Ищеек Федерации. Большую часть дня он ломал себе голову над тем, кто  же  он
такой, но не пришел ни к какому заключению.
   Что-то было в этом человеке знакомое, точнее, даже не в нем  самом,  а  в
том, как он говорил, -  уверенно  и  доверительно.  Этим  он  напомнил  Пару
кого-то из героев легенд, которые он рассказывал, но он  не  мог  вспомнить,
кого именно. Так много у него историй, и так много в них людей,  похожих  на
незнакомца: героев, живших во времена друидов и  магии.  "Таких,  -  подумал
Пар, - в Четырех Землях уже не осталось". Хотя, может быть, он и  ошибается.
Незнакомец в "Голубом усе", спасший их, выглядел очень внушительно.
   Пар подбросил в маленький костер несколько сухих веток, глядя, как из-под
брезента вьется  легкий  дымок  и  исчезает  в  ночи.  Внезапно  на  востоке
сверкнула молния, за ней последовал долгий раскат грома.
   - Не помешало бы переодеться в сухое. Я как будто впитываю влагу прямо из
воздуха, - пробормотал он.
   - А еще бы горячего жаркого с хлебом, - мечтательно произнес Колл.
   - Помыться - и в теплую постель…
   - Хорошо бы в жаркое добавить пряностей…
   - И обрызгать постель розовой водой…
   Колл вздохнул:
   - Для начала было бы неплохо, если бы этот проклятый дождь кончился. - Он
выглянул наружу, в  темноту.  -  В  такую  ночь  я  готов  даже  поверить  в
порождения Тьмы.
   Неожиданно Пар решил рассказать Коллу про сны. Он давно хотел  поговорить
о них, молчать не было больше никакого резона. Пар поколебался  мгновение  и
сказал:
   - Я раньше тебе ничего не говорил об этом, но мне снятся сны, практически
один и тот же сон, снова и снова. - Он быстро рассказал о снах,  особенно  о
фигуре в черном, которая в каждом сне  обращалась  к  нему.  -  Я  вижу  его
недостаточно отчетливо и не могу быть  уверен…  -  он  старательно  подбирал
слова, - но, возможно, это Алланон.
   - Или кто-нибудь еще. Это же сон, Пар. Сны всегда запутанны и туманны,  -
пожал плечами Колл.
   - Но я видел этот сон уже раз двадцать, а  может,  и  больше.  Сначала  я
думал, что на меня действует магия песни желаний, потому что  мы  так  много
работаем, но потом… - Он осекся. - Что, если?.. - И снова замолчал.
   - Если - что?
   - Если это не просто магия? Что, если это попытка Алланона - или  кого-то
еще - передать мне какое-то сообщение?
   - Сообщение? Ты хочешь сказать: просьбу отправиться к Хейдисхорну  или  в
другое столь же опасное место? - Колл беспокойно нахмурился. - Я бы на твоем
месте не стал над этим и задумываться. И уж точно не пошел бы туда. Ты  ведь
не собираешься идти, не так ли?
   - Нет, - помолчав, сказал Пар. "По крайней  мере  до  тех  пор,  пока  не
обдумаю все это", - добавил он про себя, сам удивляясь таким мыслям.
   -  Уже  легче.  У  нас  и  без  того  хватает  неприятностей,  чтобы  еще
разыскивать мертвых друидов. - Колл, очевидно, счел вопрос решенным.
   Пар не ответил ему, задумчиво вороша угли в костре. Он понял, что всерьез
размышляет о том, чтобы отправиться к озеру Хейдисхорн. Раньше он об этом не
задумывался, но сейчас ему захотелось узнать, что же на самом деле  означают
его сны. Какая разница, исходят ли они от Алланона или от  кого-то  другого.
Какой-то  тихий  внутренний  голос,  какое-то  едва  уловимое   предчувствие
подсказывало Пару, что если он найдет источник своих снов, то сможет  узнать
кое-что о самом себе и о том, как он должен  использовать  свою  магию.  Его
беспокоило, что он постоянно размышляет над тем,  чего  решил  не  делать  с
самого начала, когда увидел сон в первый раз. Но  сейчас  уже  понимал,  что
ничто не может удержать его. В семье  Омсвордов  часто  говорили  о  снах  и
относились к ним с серьезностью.
   - Я только хочу убедиться, - пробормотал он. Колл, растянувшись, лежал на
спине и щурился на огонь.
   - Убедиться в чем?
   - В моих снах. - Пар уклонился от  прямого  ответа.  -  Посланы  они  мне
кем-то или нет.
   Колл фыркнул:
   - Я убежден в этом за нас  обоих.  Больше  нет  никаких  друидов.  И  нет
никаких порождений Тьмы. И нет черных странников, насылающих на тебя видения
во сне. Есть только ты, заработавшийся  и  переутомившийся,  и  тебе  снятся
обрывки историй, которые ты сам же и рассказываешь.
   Пар откинулся, завернувшись в одеяло.
   - Я тоже так считаю, - согласился он, думая совсем по-другому.
   Колл повернулся на бок и зевнул.
   - Сегодня тебе, наверное, приснится река и рыбы, мокрые, как наяву.
   Пар ничего не ответил. Некоторое время он слушал шум дождя,  глядя  вверх
на темный мокрый брезент, на отблески огня на нем.
   - Может быть, я сам выберу себе сон, - тихо сказал он.
   И заснул.

***

   Он действительно увидел сон, который впервые приснился ему  около  месяца
назад. Желанный сон, с фигурой в черном. Похоже, сон только  и  ждал,  когда
Пар заснет, чтобы выскользнуть из глубин подсознания. Он  был  потрясен  его
мгновенным приходом,  но  не  проснулся.  Пар  смотрел,  как  темный  силуэт
поднимается из озера, как приближается к нему призрачная  фигура  без  лица,
такая грозная, что он убежал бы от нее, если бы мог. Он слышал свой  вопрос:
"Почему этот сон не приходил так долго?" - но  призрак  не  ответил.  Темный
силуэт просто приближался к нему в тишине, не  говоря  ни  слова,  ничем  не
выказывая своих намерений.
   Призрак остановился прямо перед Паром. Это существо могло быть кем угодно
и чем угодно, добром или злом, жизнью или смертью.
   "Скажи хоть что-нибудь", - подумал Пар, напуганный его молчанием.
   Но призрак просто стоял,  окутанный  тенями,  молчаливый  и  неподвижный.
Похоже, он чего-то ждал.
   Тогда Пар шагнул вперед и, ведомый какой-то внутренней силой,  которой  в
себе и не подозревал, откинул капюшон с  головы  призрака.  Он  ясно  увидел
лицо, будто озаренное солнечным светом, и тут же узнал его.  Он  пел  о  его
обладателе тысячу раз.  Лицо  было  знакомо  ему  так  же  хорошо,  как  его
собственное.
   Под капюшоном он увидел лицо Алланона.

Глава 4

   Проснувшись на следующее утро, Пар решил ничего не говорить Коллу о своем
сне. Прежде всего он не знал, пришел ли этот сон  сам  по  себе  или  только
потому, что он очень много думал об этом.  Но  в  любом  случае  он  не  был
уверен, что этот сон - правда. Потом, рассказать об этом  Коллу  значило  бы
опять выслушать его рассуждения о том, как глупо ломать себе голову над тем,
что нет никакого смысла не только выполнять, но даже и обдумывать. Разве  не
так? И будь Пар с ним откровенен, они бы уже  яростно  спорили,  следует  ли
отправляться к Зубам Дракона в поисках Хейдисхорна и  друида,  который  умер
триста лет назад. Ну нет, лучше уж оставить все как есть.
   Они позавтракали дикими ягодами и речной водой, довольные, что есть  хоть
это. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему обложено тучами, и день  не
предвещал ничего хорошего. Снова задул ветер, теперь  с  северо-востока,  от
него ветви деревьев гнулись, а листва  жалобно  шуршала.  Братья  залезли  в
лодку и оттолкнулись от берега.
   Мермидон был неспокоен, и  их  лодку  сильно  качало  и  подбрасывало  на
волнах, а течение несло их на юг. Из воды тут и там торчали камни, и  братья
все время работали веслами, чтобы не  врезаться  в  них.  На  другом  берегу
мрачно возвышались скалы Ранн, окутанные туманом и низко нависшими облаками.
В их тени было холодно, и братья почувствовали, как руки и ноги немеют.
   Вскоре они ненадолго пристали к берегу, чтобы отдохнуть, но это  мало  им
помогло. Ведь есть было нечего и нечем было согреться. Сразу  после  полудня
снова пошел дождь. К тому же похолодало,  ветер  усилился,  и  плыть  дальше
стало просто опасно. Поэтому когда они заметили в береговом откосе небольшую
пещерку у подножия старой сосны,  то  быстро  повернули  лодку  к  берегу  и
остановились там на ночь.
   Они развели огонь, съели рыбу, которую Колл  поймал  днем,  и  попытались
обсохнуть под брезентом, хотя в него со всех  сторон  хлестал  дождь.  Спали
плохо, было холодно и  неудобно,  ветер  дул  из  горных  каньонов,  и  река
пенилась и бурлила. Этой ночью Пару ничего не снилось.
   Утро принесло долгожданную перемену погоды. Буря  ушла  к  востоку,  небо
прояснилось,  ярко  засияло  солнце.  К  полудню  стало  совсем  тепло,  они
разделись и наслаждались солнечными лучами, приятно согревающими тело.
   - Как говорится, после бури солнце всегда светит ярче,  -  удовлетворенно
заметил Колл. - Теперь хорошая погода установится надолго, Пар, вот увидишь.
Еще три дня - и мы дома.
   Пар улыбнулся и ничего не ответил.
   День тянулся медленно. Воздух снова наполнился запахом деревьев и цветов,
запахом лета.
   Они проплыли  мимо  Южного  Стража,  черная  гранитная  громада  высилась
молчаливо и  зловеще.  Даже  с  большого  расстояния  башня  внушала  страх,
казалось, что гранит, из которого она построена, поглощает солнечный свет. О
Южном Страже ходили самые разные слухи. Говорили, что башня живая и питается
землей. Говорили, что она может передвигаться. Почти все соглашались, что со
временем она становится  все  выше  и  выше,  будто  строительство  все  еще
продолжается. Она всегда казалась пустой. В башне должен  был  нести  службу
отборный отряд солдат Федерации, но их никто никогда не видел.  Это  хорошо,
подумал Пар, когда они беспрепятственно проплыли мимо.
   Ближе к вечеру братья достигли устья реки, здесь она впадала  в  Радужное
озеро.  Перед  ними  распростерлась  широкая  голубая  гладь  с  серебристым
оттенком, переходившим в золотой  у  западного  берега  -  там,  где  солнце
опускалось за горизонт. Радуга, от которой озеро и получило  свое  название,
висела и  сейчас  над  ним,  едва  заметная  при  ярком  солнце:  голубой  и
фиолетовый цвета были почти неразличимы, красный и желтый  совсем  поблекли.
Вдали плавно и бесшумно скользили  журавли.  Эти  огромные  красивые  птицы,
казалось, затмевали солнце.
   Омсворды направили лодку к берегу и пристали у тенистой рощи  на  пологом
берегу. Здесь они устроили стоянку, натянули брезент на  случай  возвращения
непогоды. Колл пошел ловить рыбу,  а  Пар  отправился  собирать  сушняк  для
костра.
   Он шел вдоль берега на восток, наслаждаясь ярким блеском озера  и  чистым
цветом неба. Потом повернул в лес  и  начал  собирать  хворост.  Пар  прошел
совсем немного  и  вдруг  обнаружил,  что  в  лесу  стоит  запах  сырости  и
разложения. Многие деревья были  мертвы,  листва  увяла  и  побурела,  ветви
обломаны, кора ободрана. С травяным  покровом  под  ногами  тоже  не  все  в
порядке. Он ковырнул дерн ногой и удивленно огляделся вокруг. Похоже,  здесь
не осталось ничего живого: не пробегали звери, не пели  птицы.  Лес  казался
пустым.
   Пар решил поискать сушняк в другом месте. Он уже повернул  было  назад  к
берегу, но тут заметил дом. И в этом одиноко стоящем доме тоже чувствовалось
что-то дурное. Он  весь  зарос  плющом,  сорняками  и  кустарником.  Дощатая
обшивка стен кое-где  сорвана,  ставни  валялись  на  земле,  крыша  местами
провалена, стекла в окнах разбиты, входная дверь распахнута.  Дом  стоял  на
берегу бухты, глубоко вдававшейся в лес, вода в бухте застоялась и покрылась
ряской. От нее исходил тошнотворный запах.
   Если бы не тонкая струйка дыма, тянувшаяся из разбитой трубы, можно  было
бы подумать, что в доме никто не живет.
   Пар стоял в недоумении, удивляясь, кто бы мог здесь  обитать.  Он  решил,
что дымок остался от какого-то прохожего, но потом подумал, что, возможно, в
доме кто-то есть и нуждается в помощи.
   Пар уже решил было войти, но в доме и его окружении было что-то настолько
отвратительное, что он не смог заставить себя это  сделать.  Поэтому  громко
спросил, есть ли кто-нибудь дома, немного подождал,  крикнул  еще  раз.  Ему
никто не ответил, и он почувствовал облегчение, уходя от этого места.
   Когда он вернулся к  брату,  Колл  уже  ждал  его  с  рыбой.  Они  быстро
разложили костер и приготовили ужин. Рыба им немного надоела, но все же  это
лучше, чем ничего, тем  более  что  они  сильно  проголодались.  Покончив  с
ужином, братья уселись рядом и стали смотреть, как солнце уходит за горизонт
и Радужное озеро меняет цвет на серебристо-серый. Небо  потемнело,  высыпали
звезды, и после тишины  заката  воздух  наполнился  звуками  ночи.  Тени  от
деревьев удлинились, слились в черные пятна, поглотившие последние  островки
солнечного света.
   Пар обдумывал, как лучше объяснить Коллу, что им не следует  возвращаться
в Тенистый Дол, как вдруг увидел женщину. Она вышла из-за  деревьев,  волоча
ноги, вынырнула из темноты,  будто  тень,  вся  сгорбленная,  закрываясь  от
неяркого света костра. Женщина была в лохмотьях, выглядевших так, словно она
закуталась в них давным-давно и с тех пор не снимала. Из-под длинных  прядей
бесцветных волос выглядывало грубое лицо. Лет ей могло быть сколько  угодно;
она была такой сгорбленной, что Пар затруднился бы ответить на этот вопрос.
   Женщина осторожно вышла из леса и остановилась  как  раз  на  краю  круга
света от костра, тяжело опираясь на палку и обливаясь потом.  Затем  подняла
скрюченную руку и указала на Пара.
   - Это ты звал меня? - спросила она скрипучим, как старое дерево, голосом.
   Помимо воли Пар уставился на женщину. Она выглядела как нечто не  имеющее
права жить и