границы Северной Земли,
чтобы походным маршем двинуться на юг, завоевать Анар  и  покорить  дворфов,
Риска продолжал сидеть в своем убежище среди скал, скрытый в ночной темноте.
Бреман оказался прав, прав во всем. Брона пережил Битву Народов  и  все  эти
годы скрывался только затем, чтобы обрести силу и снова броситься в  бой.  И
вот он вернулся, на этот раз под именем  Чародея-Владыки,  и  все  тролли  и
гномы, покоренные и превращенные в преданных слуг,  принадлежат  ему.  Если,
как предвидел Бреман, друиды уничтожены - а теперь Риска был в этом  уверен,
- то не осталось никого из владеющих магией, кто мог бы выступить на стороне
свободных народов. Один за другим, все они падут: дворфы, эльфы и люди. Одна
за другой, все Четыре Земли будут завоеваны.  И  это  случится  скоро.  Пока
никто не верит, что такое может произойти, а к тому моменту, когда  поверят,
будет слишком поздно. Теперь Риска  своими  глазами  видел  несметную  армию
Чародея-Владыки. Безжалостную, неумолимую, чудовищную. Только объединившись,
свободные народы могли бы надеяться на победу. Однако, если пустить дело  на
самотек, на это уйдет  слишком  много  времени.  Политики  станут  тормозить
принятие любого решения:  эгоизм  рождает  излишнюю  осторожность.  Начнутся
обсуждения, споры - и свободные  народы  превратятся  в  рабов,  прежде  чем
сумеют осознать, что с ними происходит.
   Бреман предвидел все это, а теперь осталась лишь горстка тех, кто верил в
его старания предотвратить катастрофу.
   Риска  дотянулся  до  своего  мешка,  достал  кусок   вчерашнего   хлеба,
купленного на окраине приграничного селения,  и  принялся  рассеянно  жевать
его. Он оставил Бремана и остальных членов маленького отряда три дня назад у
берегов Хейдисхорна, а сам двинулся на восток, чтобы передать дворфам  весть
о приближении Чародея-Владыки и предупредить их  об  опасности.  Но  к  тому
времени, когда Риска достиг западной границы Рэбб, он решил, что  ему  будет
легче справиться с этой задачей, если он сообщит, что  видел  приближающуюся
армию собственными  глазами.  Тогда  он  сможет  приблизительно  оценить  ее
численность и призывы его будут выглядеть более убедительно. Он повернул  на
север и к концу второго дня добрался до ущелья Дженниссон.  Третий  день  он
провел в убежище у подножия Зубов Дракона,  наблюдая,  как  из  Стреллихейма
прибывают полчища Чародея-Владыки. Их становилось все больше и  больше,  так
что казалось, не будет конца. Риска считал части и отряды, прикидывая  число
животных и повозок, племенных знамен и боевых штандартов, пока не сбился  со
счету. Похоже, весь народ троллей явился по приказу хозяина. Это была  самая
большая армия, которую он когда-либо видел. Дворфам ни  за  что  не  устоять
перед  ней.  Они  могли  бы  замедлить  ее  продвижение,  задержать  ее,  но
остановить - никогда. Даже приди эльфы им на  помощь,  все  равно  численное
превосходство осталось бы на стороне Чародея. Кроме того, никто  из  них  не
обладал магией, сравнимой с  той,  которой  владел  Брона,  Слуги  Черепа  и
порождения Тьмы. Остались только Бреман, Тэй Трефенвид да он сам - последние
из друидов.
   Риска покачал головой, продолжая жевать и глотать  хлеб.  Ставки  слишком
высоки. Надо найти способ выравнять шансы.
   Он доел хлеб и сделал большой глоток из  бурдюка,  висевшего  у  него  на
плече. Потом поднялся и двинулся назад к обрыву,  откуда  мог  наблюдать  за
армией, располагавшейся на ночлег. Костры уже  горели,  заставляя  отступить
беспросветную темноту ночи,  сполохи  пламени  осветили  равнину,  а  воздух
наполнился густым запахом дыма. Армия растянулась  почти  на  милю,  повсюду
кипела  деятельность,  слышался  многоголосый  шум.  Воины  готовили   пищу,
расстилали подстилки для сна, чинили одежду  и  оружие.  Риска  с  тоской  и
злобой смотрел со своего обрыва вниз. Если  бы  сила  воли  и  ярость  могли
остановить это безумие, у него хватило бы  и  того  и  другого.  Он  заметил
парочку Слуг Черепа, круживших в черном небе над  освещенной  территорией  в
поисках шпионов, и пригнулся за скалой, превратившись в еще один камень, еще
один кусок бесцветной грубой породы. Смерив глазами длину и  ширину  лагеря,
он снова вернулся  взглядом  к  черному  шелковому  паланкину,  где  отдыхал
Чародей-Владыка. Теперь паланкин опустили на землю и установили в самой гуще
войска, окружив цепочкой троллей и других  существ,  еще  менее  похожих  на
людей, - маленький островок тишины в море бурной деятельности. Возле него не
горели костры. Никто не приближался  к  нему.  Тьма  заполняла  пространство
вокруг паланкина, словно озеро.
   Лицо Риски посуровело.  Все  напасти  начинались  и  кончались  там,  где
появлялся монстр, скрывавшийся под этим пологом.
   "Чародей-Владыка - вот голова чудища, которое угрожает всем нам, -  думал
он. - Отсечь ее - и зверь умрет. Убить Чародея - и  нет  никакой  опасности.
Убить Чародея-Владыку!.." Это была внезапная дикая и безрассудная  мысль,  и
Риска не позволил себе даже сосредоточиться на ней. Он отогнал  ее  прочь  и
заставил себя вспомнить о своей миссии. Бреман полагался на него. Он  должен
сообщить об этой армии дворфам, чтобы те смогли подготовиться к нападению на
их земли. Он должен убедить дворфов выступить против полчищ,  во  много  раз
превышающих их армию, в битве, которую  у  них  нет  даже  малейшей  надежды
выиграть. Он должен убедить  Рабура  и  старейшин  из  Совета  дворфов,  что
непременно будут найдены  средства,  способные  уничтожить  Чародея,  и  что
дворфы ценой своих жизней должны оплатить время, которое на это понадобится.
Таков жестокий приказ. Он потребует  больших  жертв.  И  ему,  воину-друиду,
способному  противостоять  любому  существу,  которое  бросит  против   него
Чародей-Владыка, предстоит повести их в бой.
   Ведь Риска рожден для боя, только это он и умеет. Он вырос и  возмужал  в
Рейвенсхорне в семье дворфов, которые всю жизнь прожили в самых диких местах
Восточной Земли. Его отец был разведчиком, мать - следопытом.  У  отца  было
восемь братьев и сестер, у матери - семь. Почти все они  жили  в  нескольких
милях друг от друга. Риска воспитывался по  очереди  у  каждого  из  них.  В
детстве ему доводилось бывать с  родителями  не  чаще,  чем  с  дядюшками  и
тетушками. В их роду ответственность за воспитание  детей  несли  все  члены
семьи. Дворфы, жившие на этой территории, вели непрерывную войну с племенами
гномов и подвергались постоянной опасности. Однако Риска родился  для  того,
чтобы принять вызов судьбы. Он рано научился драться и  охотиться  и  вскоре
понял, что и то и другое отлично удается ему. В мастерстве  следопыта  Риске
не было равных, он мог обнаружить то, чего другие не замечали. Он был  скор,
ловок и силен не по годам и в совершенстве владел искусством  выживания.  Он
оставался живым, побывав в таких переделках, в каких остальные не  имели  ни
малейшего шанса.
   Когда ему было двенадцать, на него напал коден, и  Риска  убил  зверя.  В
тринадцать он и еще двадцать мальчиков угодили в засаду, устроенную гномами.
Ускользнул только он один. Когда его мать во  время  разметки  границы  была
убита, Риске только  исполнилось  пятнадцать,  но  он  выследил  убийц  и  в
одиночку расправился с ними. А когда  в  результате  несчастного  случая  на
охоте погиб отец, он затащил его тело далеко в самое сердце страны гномов  и
похоронил там, чтобы дух отца и после смерти  сражался  с  врагами.  К  тому
времени половина его братьев и сестер уже умерли от болезней или пали в бою.
Риска жил в жестоком, не знающем  пощады  мире,  полном  опасностей.  Но  он
выжил. Тогда-то и пошел слух, которого он не мог не слышать, - будто еще  не
выкована сталь, способная сразить его.
   Когда ему исполнилось двадцать, Риска пришел из Рейвенсхорна в  Кальхавен
и нанялся на службу к недавно коронованному королю дворфов  Рабуру,  который
сам слыл замечательным воином. Однако Рабур, лишь недолго продержав Риску  в
Кальхавене, отправил его в Паранор к  друидам.  Король  заметил  его  особые
таланты и решил, что народу дворфов будет больше пользы, если этот  юноша  с
сердцем воина и инстинктом охотника пройдет выучку у друидов. Рабур,  как  и
эльфийский Кортан Беллиндарош, знал Бремана и восхищался им. Так что старику
было отправлено письмо с просьбой обратить на юного Риску особое внимание. С
этим письмом Риска явился в Паранор в  Башню  Мудрых  и  остался  там,  став
усердным приверженцем Бремана и поверив в пользу магии.
   Думая о том, каким образом он может использовать магию, Риска  не  сводил
глаз с черного шелкового покрова  паланкина  во  вражеском  лагере.  Он  был
вторым по могуществу после Бремана, возможно, теперь стал даже сильнее, если
противопоставить его молодость и выносливость возрасту старика. Риска  свято
верил в это, хотя и знал, что Тэй Трефенвид наверняка  не  согласился  бы  с
ним. Как и Тэй, Риска твердо усвоил уроки Бремана и после  его  изгнания  из
Паранора  снова  и  снова  продолжал  работать  над  собой.  Он   учился   и
тренировался практически в одиночку, поскольку среди друидов  никто  больше,
даже Тэй Трефенвид, не считал себя воином и не стремился  совершенствоваться
в боевых искусствах. Для Риски же магия имела лишь одну-единственную цель  -
защищать себя и своих друзей и  уничтожать  врагов.  Все  остальные  способы
использования  магии,  как-то:  врачевание,  сотворение   чудес,   овладение
подсознанием, способность вселяться в других, проникновение в  тайны  науки,
элементализм, история и колдовство - его не интересовали. Его страстью  были
крепость рук и сила оружия.
   Нахлынувшие воспоминания отступили,  и  мысли  Риски  снова  вернулись  к
настоящему.  Что  делать?  Он  не  мог  пренебречь  возложенными   на   него
обязанностями, но не мог также и забыть, кто он такой. Ему  показалось,  что
черный покров паланкина слегка дрогнул в  отсветах  пламени.  Нужно  нанести
всего лишь один удар. Как просто решатся  все  проблемы,  если  ему  удастся
сделать это!
   Риска глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Он не боялся Броны.  Сознавал,
как он опасен, как могуществен, но не испытывал  страха.  Достаточно  хорошо
владея  магией,  Риска  считал,  что  в  открытом  бою   никто   не   сможет
противостоять ему.
   Он закрыл глаза. К чему даже помышлять об этом? Ведь если  он  проиграет,
некому будет предупредить дворфов! Он отдаст свою жизнь даром!
   А если все-таки победит…
   Он сбросил походный плащ и стал доставать оружие. Убить Чародея-Владыку и
положить конец безумию. Он, как никто, подходит для этого. Да и момент самый
подходящий. Армия Северной Земли  еще  не  успела  далеко  отойти  от  своих
границ, и Брона не ожидает нападения. Даже  ценой  собственной  жизни  стоит
попытаться одолеть его. Риска готов пожертвовать собой. Воин всегда готов  к
этому.
   Оставшись в сапогах, штанах и рубахе, он пристегнул к поясу кинжал,  взял
в руку боевое копье и двинулся вниз. К тому времени, когда  он  спустился  к
подножию гор и пошел через луг, была почти полночь.  Слуги  Черепа  все  еще
кружили в вышине, но окутанный покровом магии Риска стал  незаметен  для  их
настороженных глаз. Они осматривали окрестности  в  поисках  врагов,  но  не
могли увидеть его. Ступая легко и осторожно, он бесшумно двигался в темноте,
а свет походных  костров  только  помогал  ему  проскользнуть  незамеченным.
Охрана была расставлена на редкость бездарно. По периметру стояли на  страже
отряды гномов и троллей, однако располагались они  слишком  далеко  друг  от
друга и слишком близко к свету,  чтобы  заметить  кого-либо,  выходящего  из
темноты. Дым плотной пеленой повис в воздухе, и даже самый  зоркий  глаз  не
смог бы уловить движение на окружающих равнинах.
   И все же Риска не стал полагаться  на  удачу.  Когда  трава  и  кустарник
поредели, он пошел, низко пригнувшись к земле, тщательно  выбирая  дорогу  в
направлении одного из гномов-караульщиков. Оставив копье в высокой траве, он
двинулся вперед с одним только кинжалом. Караульный  гном  так  и  не  успел
заметить его. Проткнув его насквозь, Риска оттащил тело в  траву  и  спрятал
там, а сам, завернувшись в плащ солдата и  набросив  капюшон,  чтобы  скрыть
лицо, снова взял копье и двинулся вперед.
   Другой бы десять раз подумал,  прежде  чем  вот  так  запросто  войти  во
вражеский лагерь. Риска же, напротив, отбросил всякие размышления. Он  знал:
если хочешь застать кого-нибудь врасплох, лучше всего идти  прямо,  поменьше
обращая внимание на то, что у тебя прямо перед глазами, и стараться  получше
разглядеть то, что скрывается по бокам. Расчет его был  прост:  люди  всегда
пренебрегают тем, что кажется им  бессмысленным,  а  что  может  быть  более
бессмысленным,  чем  одинокий  враг,  забравшийся  в  самый   центр   хорошо
охраняемого вражеского лагеря.
   И все же,  пробравшись  внутрь,  Риска  старался  держаться  подальше  от
костров и получше укрыться плащом. Он не отворачивал и  не  опускал  головы,
что могло бы показаться подозрительным. Дворф  шел,  как  свой,  не  изменяя
направления движения. Миновав внешнее кольцо стражи и костры, он направлялся
к центру лагеря. Кругом расстилался дым, и Риска пользовался им как экраном.
Отовсюду доносились крики и хохот, солдаты ели, пили, рассказывали истории и
небылицы. Бряцало и скрежетало  оружие,  вьючные  животные  храпели  и  били
ногами в темноте. Риска шел мимо них, не замедляя шага и  ни  на  минуту  не
теряя из виду свою цель - паланкин, края которого вздымались  на  опорах,  а
черные штандарты реяли над копошащимися толпами. Дворф нес свое копье сбоку,
низко опустив его,  и  под  покровом  магии  походил  на  обычного  солдата,
какого-нибудь гнома, бредущего по своим, никому не интересным делам.
   Риска углубился в лабиринт костров и солдат, повозок, окаймлявших лагерь,
и мешков с провиантом, привязанных  вьючных  животных  и  шорников,  чинящих
поводья и сбрую, огромных решетчатых подставок с пиками  и  копьями,  острия
которых торчали в небо. Он старался  держаться  в  тех  частях  лагеря,  где
располагались гномы, но время от времени ему  приходилось  проходить  сквозь
отряды троллей. Дворф сторонился их, как сторонились  гномы,  стараясь  идти
осторожно и не подходить близко, не показывать страха,  но  и  не  выглядеть
вызывающе, уступал им дорогу, чтобы не смотреть в  их  грубые,  бесстрастные
лица, не встречать их посуровевших в битвах  глаз.  Он  чувствовал,  как  их
взгляды на мгновение задерживались  на  нем,  а  потом  устремлялись  прочь.
Однако никто не остановил и не окликнул его. Он остался неузнанным.
   Пот струился у него по спине, и совсем не от ночной жары. Теперь  солдаты
понемногу укладывались  спать  возле  костров,  они  укутывались  плащами  и
затихали. Риска ускорил шаг. Ему были  необходимы  шум  и  суета,  чтобы  не
привлекать к себе внимания. Если все заснут, его движущаяся фигура  окажется
явно не на месте. Он все ближе подходил  к  убежищу  Чародея-Владыки  и  уже
видел впереди возвышающийся во тьме балдахин.  Костры  стали  редеть,  да  и
число солдат вокруг них уменьшилось. Никому не  разрешалось  приближаться  к
логову Чародея, да никто и не  стремился.  Риска  остановился  у  последнего
костра, вокруг которого спала  дюжина  солдат.  Это  были  тролли,  огромные
суровые  воины.  Рядом  с  каждым  лежало   оружие.   Разглядывая   открытое
пространство впереди, дворф даже не обратил на  них  внимания.  Около  сотни
футов отделяли со всех сторон черный паланкин от засыпающей  армии.  Никакой
стражи видно не было. Риска засомневался. Почему нет стражи? Он  внимательно
огляделся вокруг, ища ее, но никого не обнаружил.
   В какое-то мгновение он чуть было не повернул назад. Что-то тут  не  так.
Он чувствовал это. Здесь должна была стоять стража. Может  быть,  часовые  в
паланкине? А может, схоронились  так  ловко,  что  он  их  не  видит?  Чтобы
выяснить это, ему  нужно  пересечь  открытое  пространство  между  ближайшим
костром и паланкином. Место достаточно хорошо освещено, так что ему придется
воспользоваться магическим покровом. Там он будет совсем один  и  ему  негде
будет спрятаться.
   В голове проносились мысли. А вдруг там Слуги Черепа? Неизвестно, все  ли
они улетели на охоту, или кто-нибудь остался охранять хозяина. А может быть,
в карауле стоят другие твари?
   Вопросы жгли его мозг, оставаясь без ответа.
   Риска  помедлил  еще  минуту,  озираясь   по   сторонам,   прислушиваясь,
принюхиваясь. Потом крепче  стиснул  боевое  копье  и  двинулся  вперед.  Он
призвал магию скрыть его, помочь ему смешаться с  ночью,  слиться  в  единое
целое с темнотой, стать всего лишь тенью, так чтобы  не  вызвать  подозрений
даже у тех, кто знаком с чародейством. Решимость переполняла его. Он  сможет
сделать это. Он должен. Бесшумно, словно летящее  по  чистому  небу  облако,
Риска пересек открытое пространство. Ни единого звука не  донеслось  до  его
ушей. Взгляд не уловил ни малейшего движения. Даже теперь  он  не  обнаружил
вокруг  паланкина  никакой  охраны.  Очутившись  совсем  рядом  с   убежищем
Чародея-Владыки,   Риска   почувствовал,   что   окружающий   воздух    стал
мертвенно-неподвижным, все звуки, запахи, возня солдат бесследно исчезли. Он
стоял рядом с черным шелком в ожидании,  что  инстинкт  подскажет  ему,  где
ловушка. Когда этого не произошло, он подсунул острый как бритва конец копья
под черную кожу полога и откинул его.
   До него донесся какой-то звук, напоминающий вздох или тихий  стон.  Риска
быстро вошел внутрь.
   Глаза дворфа мгновенно привыкли к темноте под пологом,  и  он  обнаружил,
что внутри ничего не было: ни живых существ, ни мебели, ни постели - никаких
признаков жизни. Паланкин был пуст.
   Риска не верил своим глазам.
   В этот миг в тишине раздалось шипение,  низкое  и  угрожающее,  и  воздух
перед ним зашевелился.  Тьма  сжималась  и  уплотнялась,  образуя  очертания
существа из плоти там, где только  что  не  было  ничего.  В  воздухе  стала
вырисовываться фигура, закутанная в черный плащ.  Наконец  Риска  догадался,
что происходит, и жуткий холод пробежал по всему его  телу.  Все  это  время
Чародей-Владыка был здесь, здесь в темноте, невидимый,  он  следил  и  ждал.
Возможно, он даже знал о приближении  Риски.  Он  был  совсем  иным,  нежели
представлял его себе дворф, - вовсе не существом из плоти и  крови,  которое
можно убить обычным  оружием.  С  помощью  магии  он  вырвался  из  телесной
оболочки и теперь мог принимать любую форму или  вообще  не  иметь  никакой.
Неудивительно, что стражи не оказалось. Она была не нужна.
   Чародей-Владыка потянулся к нему. Секунду Риска не мог двинуться с места,
и ему показалось, что он так и погибнет, даже пальцем  не  пошевелив.  Потом
пламя решимости прорвалось сквозь страх и воодушевило его.  Риска  угрожающе
заревел на страшную черную тень,  простирающую  к  нему  бесплотную  руку  и
пожирающую его  красными  кровяными  глазами.  В  этом  возгласе  прозвучало
отчаяние  за  собственный  страх,  за  предательство  судьбы.  Боевое  копье
поднялось вверх в могучем замахе, многократно усиленном магической энергией.
Чародей-Владыка сделал движение рукой, и Риска почувствовал, как вокруг  его
тела сомкнулся железный обруч. Чудовищным усилием он  разжал  его  и  метнул
копье. Сталь ударилась о темный силуэт и разлетелась мелкими искрами.
   Риска не стал дожидаться, что будет дальше. Он  инстинктивно  понял,  что
этого сражения ему не выиграть, - чтобы справиться с этим противником,  мало
силы рук и воинского искусства. Едва выпустив из рук копье, Риска нырнул под
откинутый полог, вскочил на ноги и рванулся на свободу. Со  стороны  костров
уже  доносились  крики,  солдаты  просыпались   и   вскакивали.   Риска   не
оглядывался, но чувствовал, как Брона,  подобно  черному  облаку,  высунулся
наружу,  стараясь  затащить  его  обратно.  Риска  пронесся  через  открытое
пространство и  перемахнул  ближа