сейчас дороже
всего. Судьба всего Юга зависит от того, как быстро мы соберем свои
армии в единую боевую группу и нанесем Повелителю Колдунов
ответный удар. Если Шеа и Меч Шаннары потеряны для нас, то
остаются только наши армии. Я отправлюсь в Варфлит и остановлюсь
там. Берегите себя, друзья. Удачи вам в грядущие дни.
	- И тебе, смелый Гендель.- Балинор протянул свою могучую руку.
Гендель тепло пожал ее, затем - руки братьев-эльфов, и исчез в лесу,
махнув рукой на прощание.
	Балинор и братья-эльфы ждали, пока он не скрылся из вида среди
деревьев, а затем направились через равнины к Тирсису. Солнце тонуло
за горизонтом, и небо из закатно-серого меняло цвета на темно-серый и
синий, оповещая о скором наступлении ночи. Они прошли лишь
полпути, когда небо окончательно почернело, и в нем, ясном и
безоблачном, зажглись первые ночные звезды. Приближаясь к
легендарному городу, чьи стены казались темным пятном на ночном
горизонте, принц Каллахорна начал подробно пересказывать братьям
историю построения Тирсиса.
	Рукотворную крепость защищали и естественные преграды. Город
был выстроен на высоком плато рядом с цепью невысоких, но отвесных
утесов. Утесы полностью ограждали плато с юга и частично - с запада и
востока. Далеко не столь высокие и внушительные на вид, как Зубы
Дракона или Чарнальские горы далекого Севера, они обладали
невероятной крутизной склонов. Те из утесов, что ограждали плато с
юга, возвышались почти отвесно, и еще ни один человек не сумел
взобраться по их склонам. Таким образом, город был надежно защищен
с тыла, и в южной его части никогда не строились защитные укрепления.
Плато, на котором стоял город, посередине имело в ширину три мили,
резко обрываясь над бескрайними равнинами, тянущимися на север и на
запад до самой реки Мермидон, а на восток - до лесов Каллахорна.
Быстрые воды Мермидона фактически являлись первой линией обороны
против любых захватчиков, и лишь немногим армиям удавалось
преодолеть ее и добраться до плато и городских стен. Тот враг, кто все
сумел бы пересечь Мермидон, вскоре оказывался перед отвесной стеной
плато, которую обороняли сверху. Главным путем, ведущим на эти
скалы, была воздушная эстакада из огромных блоков камня и железных
брусьев, рушившаяся при выдергивании шплинтов из основных
креплений.
	Но даже если врагу удавалось подняться на плато и закрепиться
там, перед ним лежала третья линия обороны - линия, которую не
сокрушила еще ни одна армия. В неполных двухстах ярдах от края плато,
полукругом охватывая весь город и упираясь концами в склоны южных
утесов, высилась чудовищная Внешняя Стена. Сооруженная из
исполинских каменных блоков, скрепленных известковым раствором, с
внешней стороны она была совершенно гладкой, чтобы не дать врагам
возможности вскарабкаться по ней. Массивная, грозная, неприступная,
она возвышалась на сотни футов над землей. На вершине стены
располагались укрепления для защитников города, через бойницы
которых укрытые в башнях лучники могли вести огонь по атакующим.
Она выглядела очень древней, грубо отесанная и шероховатая, но уже
почти тысячу лет она останавливала завоевателей. Она была воздвигнута
вскоре после Первой Войны Рас, и с тех пор ни одна вражеская армия не
могла проникнуть во внутренний город.
	За мощной Внешней Стеной тянулись ряды длинных, приземистых
казарм Граничного Легиона, перемежающихся складами припасов и
оружия. В любой момент времени около трети этой грозной боевой силы
находилось в полной готовности, а две оставшиеся трети оставались со
своими семьями, занимаясь в городе работой, ремеслами или содержа
лавки. В случае необходимости в казармах можно было разместить и всю
армию, что уже несколько раз делалось в прошлом, но обычно они были
заняты лишь частично. Позади бараков, складских строений и плацев
стояла вторая стена из каменных блоков, отделяющая солдатский лагерь
от самого города. За этой второй стеной, вдоль опрятных извилистых
городских улиц, тянулись ряды домов и рабочих построек горожан
Тирсиса, продуманно выстроенные и заботливо содержащиеся. Город
раскинулся на большей части территории плато, протянувшись от этой
второй стены до самых утесов, образующих отвесную скальную стену на
юге. В этой внутренней части города была возведена невысокая третья
стена, за которой располагались деловые здания и королевский дворец
наряду с публичной площадью и живописными садами. Тенистые парки,
окружающие дворец, являлись единственной лесистой частью города,
стоящего на открытой и ровной земле плато. Третья стена строилась уже
не в оборонных целях, а скорее для разграничения простых районов и
королевской собственности, находящейся в распоряжении правящей
семьи, а иногда, как в случае с парками, и всего городского населения.
	Дойдя до этого момента в своем рассказе, Балинор отклонился от
описания города и сообщил братьям-эльфам, что королевство
Каллахорн относится к числу немногих сохранившихся в мире
конституционных монархий. Хотя теоретически вся власть в нем
принадлежала королю, на деле в правительство входил и парламент,
состоящий из избранных народом Каллахорна представителей, и
помогающий монарху в составлении указов. Люди по праву гордились
своим правительством и Граничным Легионом, в котором хотя бы
недолго, но служил почти каждый мужчина в стране. В этом королевстве
они могли быть свободными людьми, и за это стоило сражаться.
	Каллахорн отражал в себе как прошлое, так и будущее. С одной
стороны, его города строились в первую очередь как крепости для
отражения постоянных атак воинственных соседей. Граничный Легион
был создан в те времена, когда молодые нации постоянно воевали друг с
другом, когда фанатичное стремление к независимости вело к долгой
борьбе на ревностно охраняемых границах, когда братский союз между
народами четырех земель казался лишь далекой перспективой. Этот
архаичный стиль и устаревшая архитектура зданий больше не
встречались в быстро растущих городах в глубине Юга - городах, где
начинали главенствовать более просвещенная культура и менее
воинственные порядки. Но именно Тирсис, со своими варварскими
каменными стенами и железными воинами, защищал весь Юг и
предоставлял ему возможность развиваться в новом мирном
направлении. В этой живописной земле были и черты грядущего, черты
новой, не столь далекой эпохи. Единство и сплоченность ее народа
говорили о терпимости и понимании между всеми расами и нациями. В
Каллахорне, как ни в одной другой стране спокойного Юга, человека
судили только по его поступкам и относились к нему соответственно.
	Тирсис был перекрестком четырех земель, и через его ворота и
земли проходили представители всех наций, предоставляя его населению
возможность видеть и понимать, что внешнее несходство не обязательно
является поводом к войне. Жители Тирсиса научились судить о людях не
по внешнему виду, а по существу. В Каллахорне не стали бы глазеть на
громадную фигуру диковинного скального тролля и смеяться над его
видом; тролли нередко встречались в этим землях. В королевстве
постоянно появлялись карлики, эльфы и гномы всевозможных родов и
племен, и если они приходили как друзья, то находили радушный прием.
Балинор с улыбкой рассказывал об этом новом, только зарождающемся
явлении, едва начавшем распространяться по четырем землям, и
испытывал гордость при мысли, что это его народ первым отбросил
старые предрассудки и начал искать дружбы и взаимопонимания. Дарин
и Даэль слушали его в одобрительном молчании. Эльфийский народ
понимал, что это значит - быть одиноким среди кровожадных дикарей.
	Рассказ Балинора подошел к концу, и трое товарищей свернули с
высокой травы равнин на широкий тракт. Дорога вилась в сгущающихся
сумерках, ведя к низкому плато, черной громадой высящемуся над
горизонтом. Они были уже так близко от своей цели, что видели даже
огни огромного города и движение людей по каменной эстакаде. Свет
факелов ясно очерчивал проход в неприступной Внешней Стене;
громадные ворота на смазанных петлях стояли раскрытыми, их охраняло
множество солдат в темной одежде. Из проема ворот сочился свет,
горящий в казармах, но не доносилось ни смеха, ни шуток, и Балинор
счел это странным. Доносящиеся до них голоса были тихими, даже
приглушенными, словно говорившие опасались, что их подслушивают.
Высокий воин пристально вглядывался вперед, внезапно обеспокоенный
чем-то неуловимым, но не мог заметить ничего необычного, кроме
непривычной тишины. Тогда он выбросил эту мысль из головы.
	Братья-эльфы без единого слова следовали за решительно
шагающим Балинором, поднимаясь по ведущей на плато эстакаде. По
дороге им встретилось несколько человек, и более наблюдательные из
них, не скрывая изумления, оборачивались вслед принцу Каллахорна.
Балинор не замечал их странные взгляды, торопясь добраться до города,
но от братьев это не ускользнуло, и они обменялись предостерегающими
взглядами. Что-то здесь было совсем не так. Несколько минут спустя,
когда они поднялись на плато, Балинор тоже вдруг остановился в
задумчивости. Он внимательно поглядел в сторону городских ворот,
затем начал всматриваться в темные лица проходивших мимо людей,
которые, узнав его, поспешно и молча исчезали в ночи. Какой-то миг все
трое безмолвно стояли на месте, глядя, как спешат растаять в тени
последние прохожие, желающие поскорее скрыться с их глаз.
	- Что такое, Балинор? - спросил наконец Дарин.
	- Я не уверен,- встревоженно ответил принц.- Посмотрите на эти
эмблемы на форме стражников у ворот. Я не вижу на них прыгающего
леопарда - эмблемы моего Граничного Легиона. Вместо нее они носят
эмблему сокола, но я не узнаю ее. И люди - вы заметили их взгляды?
	Эльфы одновременно кивнули, их зоркие раскосые глаза выражали
нескрываемое волнение.
	- Неважно,- коротко заявил воин.- Это пока что город моего отца,
и это мои солдаты. Во дворце мы узнаем, что все это значит.
	Он вновь направился к титаническим воротам во Внешней Стене;
эльфы следовали за ним, отстав на шаг-другой. Приближаясь к четверым
вооруженным стражникам, принц не пытался скрыть свое лицо, и их
реакция оказалась такой же, как у изумленных прохожих. Они не
попытались задержать принца и ни словом не обменялись с ним, но один
из них поспешно покинул свой пост и торопливо скрылся за воротами
Внешней Стены, на городских улицах. Балинор и эльфы прошли под
тенью громадной арки, висящей над ними во мраке подобно
чудовищной каменной деснице. Они миновали раскрытые ворота и
бдительную стражу за ними, и их взглядам открылись низкие
спартанские казармы, где размещался легендарный Граничный Легион.
Здесь почти не горели огни, и казармы выглядели совершенно
обезлюдевшими. Некоторые из расхаживавших здесь людей носили на
туниках эмблему леопарда, но у них не было ни доспехов, ни оружия.
Один из них рассеянно скользнул взглядом по троим путникам, когда
они на миг задержались среди казарменных построек, затем потрясенно
мотнул головой и начал громко звать товарищей. В одной из построек с
треском распахнулась дверь, и из нее появился взлохмаченный воин-
ветеран, озадаченно глядя на Балинора и его спутников. Он отдал
короткий приказ, и солдаты неохотно вернулись к своим делам, а он
поспешил навстречу только что прибывшим в город.
	- Мой лорд Балинор, наконец-то вы вернулись,- радостно
воскликнул солдат и коротко кивнул, отдавая честь своему командиру.
	- Капитан Шилон, рад вас видеть.- Балинор пожал сухую руку
ветерана.- Что происходит в городе? Почему стража у ворот носит
нашивки сокола, а не нашего боевого леопарда?
	- Мой лорд, мы получили приказ о роспуске Граничного Легиона!
Сейчас лишь горстка солдат продолжает нести службу; остальные
разошлись по домам!
	Они посмотрели на него как на безумца. Граничный Легион
распущен перед началом величайшей агрессии, когда-либо угрожавшей
Югу? Почти в одно и то же мгновение на память им пришли слова
Алланона, что Граничный Легион остается последней надеждой для
народов Юга, что Граничный Легион должен хотя бы на время
задержать наступление чудовищных сил, собранных Повелителем
Колдунов. А теперь армия Каллахорна таинственным образом
распущена‡
	- По чьему приказу? - в холодном гневе спросил Балинор.
	- Вашего брата,- быстро ответил Шилон, приглаживая торчащие в
разные стороны волосы.- Он приказал собственной личной гвардии
занять наши места и велел распустить Легион до получения дальнейших
указаний. Лорды Актон и Мессалайн отправились во дворец умолять
Короля изменить свое решение, но не вернулись оттуда. Нам больше
нечего было делать, и мы подчинились‡
	- Здесь что, все лишились рассудка? - взревел разъяренный принц,
сгребая тунику солдата в кулак.- Что с моим отцом? Или он уже не
правит этой страной и не командует Граничным Легионом? Что ОН
говорит об этих дурацких играх?
	Шилон отвел глаза, подбирая слова для ответа, который боялся
произнести. Балинор яростно тряхнул его.
	- Я‡ я не знаю, мой лорд,- пробормотал тот, по-прежнему
стараясь смотреть в сторону.- Нам сказали, что Король болен, и ничего
больше. Ваш брат объявил себя временным правителем, пока законный
Король не в силах занимать трон. Это было три недели тому назад.
	Балинор в потрясенном молчании отпустил его и задумчиво
посмотрел на огни далекого дворца - дома, в который он вернулся с
такими большими надеждами. Из-за невыносимых распрей с братом он
покинул Каллахорн, но это только ухудшило положение дел. Теперь ему
придется встретиться с непредсказуемым Палансом на чужих условиях -
встретиться и каким-то образом убедить его в нелепости решения о
роспуске так отчаянно необходимого им Граничного Легиона.
	- Мы должны немедленно попасть во дворец и поговорить с твоим
братом.- Его мысли рассеял взволнованный, нетерпеливый голос Даэля.
Он пристально посмотрел на юного эльфа, и ему неожиданно
вспомнился брат в его детские годы. С Палансом всегда было так трудно
спорить.
	- Да, конечно, ты прав,- рассеянно согласился он.- Мы должны
пойти к нему.
	- Нет, вам нельзя туда! - Резкий выкрик Шилона заставил их
замереть на месте.- Те, кто ходит во дворец, не возвращаются. Ходят
слухи, что ваш брат объявил вас предателем - что вы заключили союз со
злобным Алланоном, черным скитальцем, служителем темных сил.
Говорят, что вас должны бросить в тюрьму и предать казни!
	- Что за нелепость? - тут же воскликнул высокий воин.- Я не
предатель, и даже мой брат знает это. А что касается Алланона, то это
лучший мой друг и самый надежный союзник, какой только может быть
у Юга. Я должен пойти к Палансу и поговорить с ним. Мы, может, и не
придем к согласию, но он не бросит родного брата в тюрьму. У него нет
на то власти!
	- Да, но возможно, что твой отец мертв, Балинор,- предостерег его
стоявший сбоку Дарин.- Настало время вести себя осмотрительно; пока
мы еще не в замке. Гендель считает, что твой брат попал под влияние
мистика Стенмина, а если это так, то тебе грозит большая опасность, чем
ты думаешь.
	Балинор помолчал, затем согласно кивнул, Он сжато изложил
Шилону суть угрозы Каллахорну со стороны надвигающейся армии
Севера, подчеркнув, что Граничный Легион жизненно важен для защиты
их родины. Затем он стиснул плечо старого солдата и подался ближе к
нему.
	- Вы четыре часа ждете моего возвращения или посланного мной
курьера. Если я за это время не вернусь и не дам о себе знать, тогда вы
находите лордов Гиннисона и Фандуика. Граничный Легион
необходимо немедленно собрать! Затем отправляйтесь к горожанам и
требуйте от моего брата открытого решения нашего дела. Он не сможет
отказаться. Кроме того, пошлите гонцов на Восток и на Запад, к гномам
и эльфам, с сообщением, что Паланс держит в плену и меня, и кузенов
Эвентина. Запомнили все, что я сказал?
	- Да, мой лорд.- Солдат с готовностью кивнул.- Я сделаю все, как
вы приказываете. Удачи вам, принц Каллахорна.
	Он повернулся и снова исчез в бараке, а нетерпеливый и
разъяренный Балинор отправился во внутреннюю часть города. Вскоре
Дарин начал шептаться с младшим братом, убеждая его не входить за
городскую стену, пока он не узнает, что случилось с Балинором, но
Даэль упрямо отказывался остаться. Дарин понял, что дальше спорить с
ним бесполезно, и в итоге признал за Даэлем право идти с ними.
Младшему из эльфов еще не исполнилось и двадцати, жизнь для него
только начиналась. Все члены маленького отряда, вышедшего из
Кулхейвена, испытывали к Даэлю особую симпатию, ту оберегающую
любовь, которую близкие друзья всегда испытывают к младшему из них.
Его искренность, чистота и дружелюбие были редкими свойствами в
этот век, когда жизнь человека была полна подозрительности и
недоверия. Дарин боялся за него, ибо впереди у того была целая жизнь, а
за плечами - почти ничего. Если бы с Даэлем что-то случилось, при этом
он и сам бы необратимо лишился какой-то важной части своей души.
Дарин молча смотрел на брата, а впереди во тьме пылали огни Тирсиса.
	Вскоре они подошли к Внутренней Стене и через ворота попали на
городские улицы. Снова стража посмотрела на них в нескрываемом
изумлении, но по-прежнему никто не попытался преградить им путь.
Они двинулись вниз по Тирсианской дороге, главной улице города, и
Балинор словно вырос, его сумрачная фигура зловеще запахнулась в
охотничий плащ, а на шее и запястьях блестели звенья кольчуги.
Казалось, он стал выше ростом, в конце пути превратившись из усталого
странника в возвращающегося домой принца Каллахорна. Люди
мгновенно узнавали его, вначале застывая на месте и пораженно глядя в
упор, как прохожие у наружных ворот, затем набираясь смелости и
устремляясь вслед за его гордо шагающей фигурой, радостно
приветствуя его. Вскоре толпа из пары дюжин выросла до нескольких
сот человек, окружающих любимого сына Каллахорна, идущего по
городу, с достоинством улыбающегося людям, спешащего во дворец.
Крики и шум толпы переросли в оглушительный рев, отдельные
возгласы превратились в дружное скандирование имени принца.
Несколько человек из толпы сумели протиснуться вплотную к
решительно настроенному Балинору, шепча ему зловещие
предостережения. Но он не слушал испуганных голосов; качая головой в
ответ на их слова, он шел вперед.
	Растущая толпа миновала самое сердце Тирсиса, протискиваясь
под нависающими над мостовой громадными арками и переходами,
проталкиваясь через узкие отрезки Тирсианской дороги, мимо высоких
зданий с белыми стенами и маленьких домов горожан, к Сендикскому
мосту, парящему над нижними уровнями городских парков. Другим
концом мост упирался в дворцовые ворота, темные и закрытые. На
вершине его широкой арки принц Каллахорна вдруг повернулся лицом к
толпе, верно следовавшей за ним, и поднял руки, требуя всем
остановиться. Люди послушно замерли, шум голосов смолк, и высокий
принц обратился к ним.
	- Друзья мои - соотечественники.- Его торжественный голос
зазвенел в полутьме, раскатываясь громогласным эхо.- Я тосковал по
этой стране и ее отважному народу, но я вернулся домой - и больше я его
не покину! Вам нечего бояться. Эта земля будет стоять вечно! Если
должное положение дел в монархии нарушилось, то мне предстоит
исправить это. Возвращайтесь домой и ждите утра, утром все предстанет
в новом свете. Прошу вас, отправляйтесь по домам, и я пойду в свой дом!
	Не дожидаясь ответных действий толпы, Балинор развернулся и
зашагал по мосту к дворцовым воротам; братья-эльфы последовали за
ним. Вслед им снова поднялся шум людских голосов, но толпа не
двинулась вслед за ними, хотя многим и хотелось бы этого. Послушные
его воле, они медленно повернули назад; некоторые из них еще дерзко
выкрикивали его имя в сторону безмолвного, темного замка, но
большинство бормотало мрачные пророчества о том, что ждет принца и
двоих его друзей за стенами имперского дворца. Вскоре собравшиеся
потеряли троих путников из вида, ибо те быстрым и решительным
шагом двинулись вниз по высокой арке моста. Через несколько минут
они подошли к высоким, окованным железом воротам дворца
Буканнахов. Без промедления Балинор протянул руку к огромному
железному кольцу, вделанному в дерево