Повелителя Колдунов. С помощью своего мистического искусства
Бремен выковал Меч Шаннары, создав его не только из обычных
металлов нашего мира, но, помимо того, наделив его особым защитным
свойством всех талисманов. Меч черпал свою силу из душ смертных,
которых защищал - сила Меча зависела от их собственного стремления к
свободе, готовности завоевать эту свободу, пусть даже ценой жизни.
Именно эта сила помогла Джерле Шаннаре уничтожить армию Севера и
ее призрачных союзников; и она же должна быть использована сегодня,
чтобы низвергнуть Повелителя Колдунов в породившую его
преисподнюю и навечно замуровать его там, чтобы окончательно
отрезать ему путь в этот мир. Но пока Меч остается в его руках, он в
силах помешать нам использовать его мощь, и это положение, друзья
мои, необходимо изменить.
	- Но почему же только сын Дома Шаннары?..- сорвался вопрос с
подрагивающих губ Шеа, мысли которого вертелись в бешеном
хороводе.
	- Вот величайшая ирония судьбы! - воскликнул Алланон прежде,
чем тот закончил свой вопрос.- Если вы внимательно слушали все, что я
рассказывал про изменение образа жизни, происшедшее после Великих
Войн, про современные науки, пришедшие на смену старым учениям, про
науку мистики, тогда вы поймете то, что я сейчас попытаюсь объяснить -
удивительнейший феномен. В то время, как науки древности
основывались на практических теориях, охватывающих видимый,
слышимый и осязаемый мир, наша современная магия основана на
совершенно иных принципах. Ее сила велика, пока она сопряжена с
верой, ибо это сила разума, неощутимая никакими человеческими
чувствами. Если разум не находит в себе веры в существование этой
силы, то она не может полноценно действовать. Повелитель Колдунов
сознает это, и вера в неизвестное и страх перед ним - перед всеми
мирами, существами и явлениями, непостижимыми для ограниченных
чувств человека - служит ему достаточной основой для изучения
мистических искусств. На этот принцип он полагается уже более пяти
веков. Точно так же, Меч Шаннары не станет могучим оружием в руках
человека, искренне убежденного, что не может использовать его силу.
Когда Бремен отдавал меч Джерле Шаннаре, он совершил ошибку,
передав его лично королю и королевскому дому - он должен был отдать
Меч народам Четырех Земель. В результате неверного понимания
людьми и искаженного толкования историками возникло всеобщее
поверие, что Меч - это оружие, предназначенное только для короля
эльфов, и лишь его прямые потомки смогут поднять Меч против
Повелителя Колдунов. И сегодня, если Меч возьмет в руки человек, не
являющийся сыном Дома Шаннары, то ему никогда не удастся до конца
поверить в свое право владеть им. Древняя традиция вызовет сомнения у
любого, кто не принадлежит к Дому Шаннары - а если в глубине души
человека останется хоть толика сомнения, Меч окажется бессилен. Он
превратится в обычный кусок металла. Лишь кровь и вера истинного
наследника Шаннары способны пробудить дремлющую силу великого
Меча.
	Он замолчал. Звук его голоса сменился гнетущей тишиной. Он
рассказал им все, что мог рассказать. Алланон быстро обдумал данное
самому себе обещание. Он не раскрыл им всего, намеренно умолчав о той
детали, что ввергла бы их в слепой панический ужас. Душу его
разрывало желание открыть им всю правду и мучительное понимание
того, что этот шаг погубит их последнюю надежду на успех; а успех их
путешествия важен для всего мира - и один он понимал истинное
значение этих слов. Он молча сидел на пне, испытывая горечь от своего
тайного знания и гнев от запретов, наложенных им же самим - запретов,
не позволяющих раскрыть истину тем, чьи жизни полностью зависели от
него.
	- Значит, только Шеа сможет владеть Мечом, если‡- внезапно
нарушил молчание Балинор.
	- Только Шеа - по праву рождения. Только Шеа.
	Стало так тихо, что даже ночные обитатели леса, казалось,
прервали свой нескончаемый шорох, с трепетом внемля словам
нахмурившегося историка. Будущее представлялось очень простым -
победа или гибель.
	- Теперь идите,- вдруг приказал Алланон.- Постарайтесь
выспаться. На рассвете мы покидаем деревню и отправляемся в залы
Паранора.


Глава 10


	Для маленького отряда утро настало рано, и когда небо осветила
тусклая золотистая заря, его участники уже готовились, преодолевая
сонливость, к началу своего долгого пути. Балинор, Менион и юноши из
Дола ожидали появления кузенов Эвентина и Алланона. Они ждали
молча, отчасти из-за того, что еще не до конца проснулись и с трудом
могли беседовать, отчасти же из-за того, что мысли их были поглощены
предстоящим опасным путешествием. Шеа с Фликом молча сидели на
маленькой каменной скамейке, не глядя друг на друга, и обдумывали
рассказанную прошлой ночью Алланоном историю, прикидывая, каковы
их шансы добыть Меч Шаннары, с его помощью уничтожить
Повелителя Колдунов и живыми вернуться домой. К этому моменту у
Шеа уже прошло то состояние, когда единственным его чувством был
страх; сейчас он ощущал лишь странную вялость мыслей,
притупленность измученного сознания, и мог спокойно думать о том,
что отправляется буквально на заклание. Но все же, несмотря на все его
мрачные предчувствия в отношении похода в Паранор, где-то в глубине
его оцепенелого разума теплилась вера в то, что ему как-то удастся
выбраться из этого лабиринта непреодолимых препятствий. Он
чувствовал, как дремлет в нем эта вера, выжидая более подходящего
момента, чтобы пробудиться и потребовать решительных действий. Но
пока что он позволял себе покорно впасть в равнодушное оцепенение.
	Юноши носили лесные костюмы, позаимствованные у гномов, и
теплые плащи, в которые сейчас кутались, спасаясь от прохлады раннего
утра. Помимо того, они захватили с собой короткие охотничьи ножи,
взятые из Дола, и заткнули их за свои кожаные пояса. Их рюкзаки были
по необходимости малы, в соответствии с небольшим ростом юношей.
Местность, лежащая на их пути, славилась как лучшие охотничьи угодья
во всех землях Юга, и в ней встречались небольшие поселения, где
Алланона и гномов готовы были принять как друзей. Но помимо того,
здесь обитал народ карликов, давних и смертельных врагов гномов.
Оставалось надеяться, что маленький отряд в пути сумеет остаться
незамеченным и избежать всяких стычек с охотничьими отрядами
карликов. Шеа аккуратно положил в рюкзак кожаный мешочек с
Эльфийскими камнями, никому их не показывая. С момента своего
прибытия в Кулхейвен Алланон ни разу не заговорил о них. Была ли
тому виной простая забывчивость или же нечто иное, но Шеа
предпочитал помалкивать о своем единственном по-настоящему
мощном оружии и прятал мешочек под своей туникой.
	Менион Лих стоял в нескольких ярдах от братьев, вяло
переминаясь с ноги на ногу. Он носил совершенно непримечательную
охотничью одежду, свободную и раскрашенную зелеными и
коричневыми пятнами, что значительно облегчало его задачу как
охотника и следопыта. Его ботинки, сшитые из мягкой кожи,
выдубленной в ворвани, помогали ему бесшумно выслеживать зверя и
человека, и в то же время защищали его ноги даже на самых острых
камнях. За его спиной висел длинный меч Лиха, вложенной в ножны, и
когда охотник переступал с ноги на ногу, его широкая рукоять тускло
сверкала в утреннем свете. Через плечо Менион перекинул большой
ясеневый лук и колчан со стрелами, свое любимое оружие в охотничьих
экспедициях.
	Балинор носил уже знакомый всем длинный охотничий плащ,
плотно запахнутый на его могучей груди, с поднятым над головой
капюшоном. Всякий раз, когда его руки коротким движением
показывались из-под одеяния, под тканью плаща ярко сверкала
кольчуга. На поясе его висел длинный охотничий нож и самый
громадный меч из всех, что приходилось когда-либо видеть юношам. Он
был столь огромен, что один взмах его блестящего лезвия мог, казалось,
легко рассечь человека надвое. Сейчас меч скрывали полы плаща, но
братья еще утром видели, как Балинор вешал его себе на пояс.
	Наконец их ожидание подошло к концу, и из зала собраний к ним
вышел Алланон, сопровождаемый двумя стройными эльфами. Не
останавливаясь, он пожелал всем доброго утра и велел цепочкой
следовать за ним, кратко предупредив, что стоит им пересечь
Серебряную реку, лежащую несколькими милями севернее, как они
окажутся в землях, где обитают карлики, и всякие разговоры придется
прекратить. Их путь шел от реки прямо на север, через леса Анара и
лежащие за ними горы. При путешествии по этой пересеченной
местности у них оставалось больше шансов пройти незамеченными, чем
при пересечении равнин к западу отсюда, где местность считалась более
ровной и легко проходимой. Ключом к успеху их путешествия была
секретность. Если Повелителю Колдунов станет известно об их планах, с
ними будет покончено. Двигаться им придется только при свете дня,
укрываясь в лесах и горах, и только когда они доберутся до равнин,
лежащих во многих милях к северу, им придется перейти на ходьбу
ночью, рискуя при этом быть обнаруженными Носителями Черепа.
	Старейшины гномов решили отправить в этот поход с ними
Генделя, молчаливого охотника, спасшего Мениона от сирены. Гендель,
как наиболее знакомый с близлежащей местностью, и повел их из
Кулхейвена. Рядом с ним шагал Менион, лишь изредка роняя краткие
реплики и в основном следя за тем, чтобы не попадаться под ноги
хмурому гному и не привлекать внимания к своей персоне, что гном
считал совершенно излишним. В нескольких шагах за ними шли два
эльфа, их легкие грациозные фигуры казались бледными дрожащими
тенями; они беседовали друг с другом тихими музыкальными голосами,
которые Шеа нашел очень приятными на слух. Оба они несли с собой
большие ясеневые луки, похожие на лук Мениона. На них не было
плащей - только странные облегающие одежды, в которых они прошлой
ночью появились на Совете. За ними следовали Шеа с Фликом, а за
юношами шагал молчаливый предводитель их отряда, длинными
шагами легко преодолевающий дорогу, склонив суровое лицо к земле.
Замыкал процессию Балинор. И Шеа, и Флик вскоре догадались, что их
поместили в середину отряда для их же большей безопасности. Шеа знал,
сколь важно для успеха путешествия его присутствие, но все же
болезненно сознавал, что его считают неспособным защитить себя в
момент настоящей опасности.
	Отряд подошел к Серебряной реке и пересек ее в узком месте, где
через вьющуюся полоску сверкающей воды был переброшен грубый
деревянный мост. Стоило им перейти его, как всякие разговоры тут же
подошли к концу и все взгляды в напряженном ожидании повернулись к
лежащему впереди густому лесу. Идти было относительно легко; по
ровной земле бескрайнего леса прихотливо вилась тропинка, уверенно
ведущая на север. Узкими колоннами сквозь просветы в тяжелых ветвях
на землю падали солнечные лучи, иногда пересекая тропу и освещая их
лица, даря им каплю тепла среди лесной прохлады. Промокшие от
обильной росы, опавшие листья и веточки образовывали под их ногами
мягкий ковер, гасящий звук шагов и помогающий сохранять тишину.
Повсюду вокруг слышались шумы и шорохи, но они заметили только
разноцветных птиц и нескольких белок, в волнении мечущихся по своим
владениям на древесных вершинах, время от времени своими прыжками
с ветки на ветку осыпающих на путников град орехов и сухих прутиков.
Деревья не позволяли им видеть на большом расстоянии, ибо в обхвате
они здесь составляли от трех до десяти футов; из их стволов подобно
чудовищным пальцам тянулись огромные корни, неустанно закапываясь
в землю. Далеко видеть в каком-либо направлении здесь было
невозможно, и отряду приходилось полагаться только на знание
Генделем местности и следопытский опыт Мениона Лиха, вместе с
гномом ведущего их сквозь растительный лабиринт.
	Первый день протек без происшествий, и ночь они провели под
пологом громадных деревьев к северу от Серебряной реки и Кулхейвена.
Очевидно, из них всех только Гендель точно знал их местоположение, и
Алланон время от времени вынужден был справляться у молчаливого
гнома, где они сейчас находятся и куда движутся. Ужин был холодным,
так как они не решились разводить костер из боязни привлечь к себе
внимание. Но общее настроение, несмотря на это, оставалось
беззаботным и легким, а разговоры текли непринужденно. Шеа
использовал эту возможность, чтобы поговорить с двумя эльфами. Они
приходились кузенами Эвентину, их избрали для сопровождения
Алланона как представителей эльфийского королевства и для помощи в
поисках Меча Шаннары. Они оказались братьями: старшего из них
звали Дарин; он был худощав и молчалив, и у Шеа и вездесущего Флика
мгновенно возникло впечатление, что на него можно положиться. Его
младший брат носил имя Даэль; он был застенчивым и очень
симпатичным парнем, на несколько лет младше Шеа. Его юное
очарование странным образом пленило более взрослых членов отряда,
особенно Балинора и Генделя, закаленных в боях ветеранов, многие годы
защищавших границы своих родных земель; его юность и свежий взгляд
на жизнь казались им чуть ли не вторым шансом обрести то, чего им не
хватило в своей молодости. Дарин сообщил Шеа, что его брат покинул
свой эльфийский дом всего лишь за несколько дней до своей свадьбы с
одной из прекраснейших девушек их страны. Шеа с трудом мог
поверить, что Даэль достаточно взросл для этого, и вообще не сумел
понять, зачем ему накануне своей свадьбы понадобилось отправляться в
это путешествие. Дарин убеждал его, что такое решение его брат принял
самостоятельно, но позднее Шеа сказал Флику, что, по его мнению, на
такое решение в какой-то степени повлияла королевская кровь Даэля. И
сейчас, когда члены отряда сидели под пологом леса, вполголоса беседуя
между собой, за исключением молчаливого, отчужденно держащегося
Генделя, Шеа думал о том, насколько юный эльф жалеет о своем
решении расстаться с будущей невестой и отправиться в опасное
путешествие в Паранор. Он был бы счастлив, если бы Даэль передумал и
не присоединился к их отряду, а остался бы в безопасности своих родных
земель.
	Позднее этим же вечером Шеа подошел к Балинору и спросил у
него, почему Даэлю разрешили участвовать в такой экспедиции. Принц
Каллахорна улыбнулся озадаченному юноше, подумав про себя, что с
трудом замечает между ними двумя разницу в возрасте. Он сказал Шеа,
что в те дни, когда опасность нависает над всеми землями, никто не
станет спрашивать, почему тот или иной человек хочет помочь тем, кто
борется с ней - такие решения принимаются как должное. Даэль принял
решение идти в поход, потому что беседовал об этом с королем и пришел
к выводу, что в противном случае не смог бы назвать себя мужчиной.
Балинор объяснил, что Гендель уже многие годы постоянно сражается с
карликами, защищая свою родину. На нем лежит огромная
ответственность, ибо он считается одним из самых умелых и опытных
воинов Востока. Дома он оставил жену и детей, которых видел один раз
за последние восемь недель и еще очень долго не надеется увидеть вновь.
Всем, кто отправился в этот поход, есть что терять, заключил он;
возможно, даже больше, чем догадывается Шеа. Не разъясняя своей
последней фразы, высокий северянин отошел к Алланону, чтобы
поговорить с ним о других проблемах. Несколько раздосадованный
внезапно оборвавшейся беседой, Шеа вернулся к Флику и братьям-
эльфам.
	- Каков из себя Эвентин? - спрашивал Флик, когда Шеа подошел к
ним.- Я много раз слышал, что он величайший из эльфийских королей и
пользуется всеобщим уважением. Каков же он на самом деле?
	Дарин в ответ широко улыбнулся, а Даэль весело рассмеялся,
сочтя вопрос забавным и неожиданным.
	- Ну что мы можем сказать про своего же кузена?
	- Он великий король,- чуть помедлив, серьезно ответил Дарин.-
Другие монархи и правители утверждают, что для короля он слишком
молод. Но он прозорлив и, что самое главное, всегда успевает сделать
нужное, пока еще есть время. Он искренне любит и уважает весь
эльфийский народ. Эльфы пойдут за ним куда угодно, выполнят любую
его просьбу, и это прекрасно для всех нас. Старейшины нашего совета
предпочли бы отгородиться от других земель, попробовать жить по
отдельности. Чистая глупость, но они боятся новой войны. Их
сдерживает только Эвентин. Он понимает, что избежать войны, которая
так их пугает, можно, только нанеся удар первым и разбив войска
противника. Вот почему наша миссия так важна - эту войну необходимо
остановить прежде, чем она охватит весь мир.
	С другого конца маленького лагеря к ним подошел скучающий
Менион и уселся рядом, как раз успев уловить последнюю фразу.
	- А что вы знаете о Мече Шаннары? - с любопытством спросил он.
	- На самом деле, очень мало,- признал Даэль,- хотя для нас это
скорее история, чем легенда. Меч всегда был символом данного
эльфийскому народу обещания, что ему никогда больше не придется
бояться порождений мира духов. Всегда считалось, что с завершением
Второй Войны Рас такая угроза исчезла окончательно, и никто не
обращал внимания на то, что весь Дом Шаннары с годами постепенно
гибнет, за исключением таких его членов, как Шеа, никому не известных.
Династия Эвентина, наша семья, взошла на трон почти сто лет назад -
мы носим фамильное имя Элесседилы. Меч все это время оставался в
Параноре, до этих дней забытый почти всеми.
	- В чем же сила Меча? - настаивал Менион, своим упорством
вызвавший у Флика подозрения, и тот немедленно бросил Шеа
предостерегающий взгляд.
	- Не знаю, что и ответить на такой вопрос,- признал Даэль и
взглянул на Дарина, который в ответ пожал плечами и покачал
головой.- Кажется, это знает только Алланон.
	Все они непроизвольно бросили краткие взгляды на темную
фигуру, сидящую по другую сторону полянки и увлеченную беседой с
Балинором. Затем Дарин повернулся к ним.
	- Нам очень повезло, что сейчас с нами Шеа, сын Дома Шаннары.
Он сумеет раскрыть секрет силы Меча, стоит нам вновь получить его в
свои руки, и этой силой мы уничтожим Повелителя Колдунов прежде,
чем он сожжет нас в огне великой войны.
	- Ты хочешь сказать - ~если~ мы получим Меч в свои руки,-
быстро поправил его Шеа. Дарин коротким утвердительным смешком
согласился с поправкой и ободряюще кивнул.
	- Все-таки что-то во всей этой истории не так,- тихо заявил
Менион, резко вставая и отправляясь искать себе место для ночлега. Шеа
смотрел ему вслед, в душе соглашаясь с горцем, но все еще не видя, что
же они могут предпринять для изменения этого положения. Ему
внезапно пришло в голову, что надежда успешно завершить свой поход
за Мечом столь призрачна, что сейчас лучше думать только о том, как
живым добраться до Паранора. В этот момент ему даже не хотелось
задумываться о том, что случится вслед за этим.
	С первыми лучами рассвета отряд поднялся и вновь двинулся по
вьющейся тропе, возглавляемый бдительным Генделем. Гном быстрым
шагом вел их сквозь чащу огромных деревьев и густого кустарника, по
мере их углубления в Анар превращающихся в настоящие дебри. Тропа
начала медленно подниматься, указывая на то, что они приближаются к
горам, разделяющим средний Анар надвое. Раньше или позже на своем
пути на север им придется преодолевать эти могучие пики, чтобы
добраться до западных равнин, лежащих между ними и Паранором. По
мере их продвижения вглубь территории карликов в отряде начало
нарастать напряжение. Они испытывали неприятное ощущение, что за
ними постоянно кто-то наблюдает, укрывшись в лесной чаще и выбирая
момент для нападения. Казалось, только возглавляющий их Гендель не
обращал на это внимания, ибо его страх существенно ослабляло его
прекрасное знание местности. Во время марша никто не разговаривал,
глаза людей не отрывались от окружающего их безмолвного леса.
	К полудню тропа резко пошла вверх, и отряду пришлось
карабкаться по ней. Здесь деревья росли заметно реже, и кустарник
казался не таким плотным. Сквозь древесные кроны проглянуло ясное
небо, его чистую синеву не нарушало ни малейшее облачко. Ярко
светящее солнце источало тепло, сверкая в промежутках среди
разбросанных деревьев и освещая весь лес. На их пути начали попадаться
отдельные кучки камней, и вскоре они заметили, что мест