е нашего базового судна,  что  мы  живы,  -
запротестовала Стаси. - Вы же наверняка можете с ними связаться?
   Питт и Джиордино обменялись быстрыми взглядами. Затем Питт сказал:
   - Когда мы ехали выручать вас, нам попалось по пути  сильно  поврежденное
судно, недавно опустившееся на дно.
   - Нет, это не мог быть "Неукротимый", - пробормотала  Стаси,  отказываясь
верить такой скверной новости.
   - Оно было сильно разрушено, как  будто  его  смяло  сильным  взрывом,  -
заметил Джиордино. - Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь спасся.
   - Два других судна были  поблизости,  когда  мы  начинали  погружение,  -
привел свои доводы Планкетт. - Это, наверно, было одно из них.
   - Трудно сказать, - допустил Питт. - Что-то случилось там наверху.
   Какая-то огромная турбулентность. У нас не было времени  изучать  это,  и
сейчас у нас нет никаких надежных ответов.
   - Наверняка вы  ощутили  ту  же  ударную  волну,  которая  повредила  наш
аппарат.
   - Эта станция  расположена  в  защищенной  долине  вне  зоны  разлома,  в
тридцати километрах от того места, где мы нашли вас и затонувшее судно.  То,
что осталось от ударной волны, прошло над нами. Все, что мы испытали, -  это
несильный порыв течения и метель из частичек ила, когда донные  осадки  были
взбаламучены.
   Стаси тем не менее сердито посмотрела на Питта.
   - Вы собираетесь держать нас в качестве пленников?
   - Это не совсем то слово, которое я собирался  употребить.  Но  поскольку
это действительно глубоко засекреченный проект, я обязан попросить  вас  еще
какое-то время воспользоваться нашим гостеприимством.
   -  И  долго  будет  продолжаться  это  "какое-то  время"?   -   осторожно
поинтересовался Салазар.
   Питт сардонически взглянул на маленького мексиканца.
   - Мы не предполагали возвращаться на поверхность еще шестьдесят дней.
   Воцарилось молчание. Планкетт посмотрел сначала  на  Салазара,  потом  на
Стаси и, наконец, на Питта.
   - Черт подери! - воскликнул он с горечью. -  Вы  не  можете  держать  нас
здесь два месяца.
   - Моя жена, - простонал Салазар. - Она подумает, что я мертв.
   - У меня дочь, - сказала Стаси, быстро смиряясь.
   - Положитесь на меня, -  тихо  сказал  Питт.  -  Я  понимаю,  что  кажусь
бессердечным тираном, но ваше присутствие поставило меня  в  затруднительное
положение. Когда  мы  лучше  сможем  понять,  что  случилось  наверху,  и  я
переговорю со своим руководством, мы сможем найти какой-то выход.
   Питт замолчал, когда он заметил,  что  Кейт  Харрис,  сейсмолог  проекта,
стоит в дверях, кивая Питту, чтобы он вышел поговорить с ним снаружи.
   Питт извинился и подошел к Харрису. Он сразу заметил выражение тревоги  в
глазах сейсмолога.
   - У нас проблема? - спросил он кратко.
   Харрис ответил сквозь свою пышную седую бороду, в масть волосам:
   - Это возмущение вызвало все растущий шлейф толчков в морском  дне.  Пока
что большинство из них слабые и неглубокие. Фактически мы еще  не  можем  их
ощущать. Но их частота и сила нарастают.
   - И что это означает?
   - Мы находимся на разломе,  который  чертовски  неустойчив,  -  продолжал
Харрис. - К тому же  это  вулканически  активная  зона.  Энергия  напряжений
земной коры высвобождается с такой скоростью, которой мне никогда прежде  не
приходилось  наблюдать.  Я   опасаюсь,   что   может   произойти   серьезное
землетрясение с магнитудой шесть с половиной баллов.
   - Этого нам ни за что не пережить, - сказал Питт  с  каменным  выражением
лица. - Одна трещина в одном из наших куполов, и давление воды раздавит  всю
станцию, как горошины под паровым молотом.
   - Мне это видится точно так же, - сказал Харрис мрачно.
   - Сколько у нас времени?
   - Невозможно предсказать такие вещи сколь-нибудь надежно. Я понимаю,  что
это не слишком успокаивает, я могу  только  гадать,  но,  судя  по  скорости
нарастания силы толчков, я бы сказал, что, наверно, часов двенадцать.
   - Этого достаточно для эвакуации.
   - Но я могу ошибиться. -  Харрис,  заколебавшись,  попытался  взять  свои
слова назад. - Если это действительно начальные ударные  волны,  то  сильный
толчок может произойти с минуты  на  минуту.  С  другой  стороны,  столь  же
возможно, что толчки могут затихнуть и совсем прекратиться.
   Он еще не успел договорить эти слова, как они оба почувствовали, что  пол
под их ногами слегка дрожит и  кофейные  чашки  на  обеденном  столе  начали
позвякивать на блюдечках.
   Питт посмотрел на Харриса, и его губы раздвинулись в напряженной улыбке.
   - Похоже, что время не на нашей стороне.

Глава 9

   Сотрясения нарастали с ужасающей быстротой. Отдаленный  рокот,  казалось,
придвинулся ближе. Затем раздались  резкие  звуки  ударов,  когда  небольшие
камешки покатились по склонам каньона и застучали по стенкам  станции.  Все,
как зачарованные, смотрели на огромную  выгнутую  крышу  камеры,  в  которой
размещалось оборудование, замирая  от  страха,  что  обвал  может  повредить
купол.  Достаточно  маленького  отверстия,  и  вода  устремится   внутрь   с
разрушительной силой тысячи пушек.
   Все было тихо, никакой паники. Кроме одежды,  которая  была  на  них,  не
брали ничего, кроме дискет с компьютерными файлами данных  проекта.  Хватило
восьми минут, чтобы  экипаж  станции  собрался  и  подготовил  глубоководные
аппараты к всплытию.
   Питт мгновенно  понял,  что  нескольким  из  них  придется  умереть.  Два
обитаемых аппарата были рассчитаны самое большее на  шесть  человек  каждый.
Можно втиснуть на борт семерых - итого четырнадцать -  как  раз  численность
команды участников проекта, - но ни одним человеком  больше.  А  теперь  они
были обременены незапланированным присутствием экипажа "Олд Герт".
   Толчки  уже  становились  и  сильнее,  и  чаще.  Питт  не  видел  никакой
возможности, чтобы аппарат достиг поверхности, разгрузил спасенных  и  успел
опять спуститься достаточно быстро, чтобы  спасти  оставшихся.  Путь  в  оба
конца занял бы не  меньше  четырех  часов.  Конструкции  станции  постепенно
ослаблялись усиливающимися толчками, и оставались считанные  минуты,  прежде
чем они поддадутся и будут раздавлены натиском океана.
   Джиордино прочел зловещие признаки в застывшем выражении лица Питта.
   - Нам придется сделать два рейса. Мне лучше подождать следующего...
   - Сожалею, старина, - оборвал его Питт. - Ты поведешь первый  аппарат.  Я
последую за тобой на втором. На поверхности высадишь пассажиров на  надувные
плотики и ныряй, как черт, за теми, кому придется остаться.
   - Я никак не смогу успеть вовремя, - нервно ответил Джиордино.
   - Ты можешь предложить что-нибудь  получше?  Джиордино  покачал  головой,
признавая свое поражение.
   - Кто вытащит короткий конец спички?
   - Британский исследовательский экипаж.
   Джиордино застыл.
   - Никаких добровольцев? Не похоже на тебя оставлять женщину.
   - Я обязан первым делом спасти наших собственных людей, - холодно ответил
Питт.
   Джиордино пожал плечами, его лицо выражало неодобрение.
   - Мы спасли их, а теперь подписываем им смертный приговор.
   Продолжительное,   сильное   сотрясение   прошлось   по   морскому   дну,
сопровождаемое глубокой, зловещей вибрацией. Десять секунд. Питт внимательно
смотрел вниз, на свои ручные часы. Толчок продолжался десять  секунд.  Затем
все затихло опять, мертвая, глухая тишина.
   Джиордино секунду внимательно смотрел в глаза своему другу.  Он  не  смог
прочесть в них ни малейших признаков страха. Питт казался  не  правдоподобно
безучастным. У Джиордино  не  было  никаких  сомнений,  что  Питт  лгал.  Он
никогда, ни секунды не предполагал пилотировать второй аппарат. Питт  твердо
решил, что он должен последним покинуть станцию.
   Теперь было уже слишком  поздно  пытаться  заставить  его  изменить  свое
решение. Ни для споров, ни для прощаний не оставалось ни секунды. Питт сгреб
Джиордино  рукой  и  наполовину  швырнул,  наполовину  протолкнул   крепкого
маленького итальянца через отверстие люка первого аппарата.
   - Ты окажешься на  поверхности  как  раз  вовремя,  чтобы  приветствовать
адмирала. Передай ему мои наилучшие пожелания, - сказал он.
   Джиордино не смог его услышать. Голос Питта был заглушен  падением  куска
скальной породы, разбившегося о купол с таким грохотом, что все  вокруг  них
затряслось. Затем Питт захлопнул крышку люка и исчез из вида.
   Шестеро крупных мужчин внутри аппарата, казалось, заполняли своими телами
каждый квадратный сантиметр пола кабины. Они молчали, избегая смотреть  друг
другу в глаза. Затем, как  в  последние  секунды  игры  взгляды  болельщиков
следят за  полетом  футбольного  мяча,  они  с  нетерпением  наблюдали,  как
Джиордино, извиваясь угрем, протискивается между их плотно прижатыми друг  к
другу телами к сиденью пилота.
   Он быстро включил электромоторы, покатившие аппарат по рельсам в шлюзовую
камеру. Он в дикой спешке провернул всю процедуру проверки  жизненно  важных
систем и едва успел запрограммировать компьютер,  как  массивная  внутренняя
дверь  шлюза  закрылась  и  вода  начала  затоплять  его  через  специальные
ограничительные дроссели,  с  шумом  просачиваясь  из  холодного,  как  лед,
океана. В ту же  секунду,  как  шлюз  был  заполнен  и  внутреннее  давление
уравновесило огромное  наружное  давление,  компьютер  автоматически  открыл
наружную дверь шлюза. Тогда Джиордино перешел на ручное управление,  включил
тяговые двигатели на максимальную мощность и повел аппарат навстречу волнам,
плещущим далеко наверху.
   Пока Джиордино и его пассажиры находились в шлюзовой камере, Питт  быстро
переключился на посадку пассажиров во второй аппарат. Он  приказал  женщинам
из команды НУМА войти первыми.  Затем  он  молча  кивнул  Стаси,  чтобы  она
последовала за ними.
   Она  нерешительно  замешкалась  у  отверстия  люка,   бросив   на   Питта
напряженный, вопрошающий взгляд. Она стояла  совершенно  неподвижно,  словно
оцепенев от того, что происходило вокруг нее.
   - Вы собираетесь умереть из-за того, что я заняла  ваше  место?  -  мягко
спросила она.
   На лице Питта вспыхнула улыбка сорвиголовы.
   - До встречи на террасе отеля "Халекалани" в Гонолулу. Ждите меня, выпьем
на закате солнца коктейль с ромом.
   Она попыталась что-то сказать  в  ответ,  но,  прежде  чем  нашла  слова,
стоящий в очереди за ней мужчина не слишком вежливо втолкнул ее в люк.
   Питт подошел к Дейву Лоудену, главному инженеру подводных аппаратов.
   Примерно столь же взволнованный,  сколь  спокойный,  Лоуден  одной  рукой
застегивал молнию своей кожаной  куртки  пилота  бомбардировщика,  а  другой
одновременно поправлял на носу очки без оправы.
   - Вы хотели бы, чтобы я  выполнял  обязанности  второго  пилота?  -  тихо
спросил Лоуден.
   - Нет, вы доведете аппарат наверх самостоятельно, - сказал Питт. - Я буду
дожидаться возвращения Джиордино.
   Лоуден не смог скрыть огорчения, проступившего на его лице.
   - Лучше тогда остаться мне, чем вам.
   - У вас чудесная жена и трое маленьких  детей.  Я  холостяк.  Суйте  свою
задницу в этот аппарат, и побыстрее. - Питт повернулся спиной  к  Лоудену  и
подошел к месту, где стояли Планкетт и Салазар.
   Планкетт тоже не проявлял  никаких  признаков  страха.  Огромный  морской
инженер  выглядел  столь  же  умиротворенным,  как  пастух  овец,   привычно
поглядывающий на свое стадо во время весеннего дождичка.
   - У вас есть семья, док? - спросил Питт.
   Планкетт слегка покачал головой.
   - У меня? Нет, черт возьми. Я убежденный старый холостяк.
   - Я так и думал.
   Салазар нервно потирал ладони друг о друга, в его глазах  был  испуганный
блеск. Он до боли ясно осознавал свою беспомощность  и  неизбежность  скорой
гибели.
   - Вы, кажется, говорили, что у вас есть жена? - спросил Питт, обращаясь к
Салазару.
   - И сын, - пробормотал он. - Они сейчас в Веракрусе.
   - Там есть место еще для одного. Быстро прыгайте внутрь.
   - Я буду восьмым, - тупо сказал Салазар. - Я думал, ваши аппараты вмещают
только семерых.
   - Я поместил самых крупных мужчин в  первый  аппарат  и  затолкнул  самых
маленьких и трех женщин во второй.  Там  осталось  достаточно  места,  чтобы
такой тощий парень, как ты, мог туда протиснуться.
   Не сказав "спасибо", Салазар влез в аппарат, и Питт захлопнул крышку люка
прямо за его пятками. Затем Лоуден плотно задраил люк изнутри.
   Когда аппарат вкатился в шлюз и дверь последнего  закрылась  с  бередящей
душу окончательностью,  Планкетт  хлопнул  Питта  по  спине  своей  огромной
медвежьей лапой.
   - А вы храбрый парень, мистер Питт. Никто не смог бы сыграть Господа Бога
лучше вас.
   - Сожалею, что мне не удалось найти еще одного места для вас.
   - Это неважно. Сочту за честь умереть в хорошей компании, Питт  уставился
на Планкетта, в его глазах было легкое удивление.
   - А разве здесь кто-нибудь говорил хоть слово о том, чтобы умереть?
   - Послушай, парень. Я  знаю,  что  такое  море.  Не  нужно  быть  великим
сейсмологом, чтобы прекрасно понимать, что весь ваш проект вот-вот рухнет на
наши головы.
   - Док, - спокойно сказал Питт, стараясь, чтобы его  можно  было  услышать
сквозь грохот толчков, - верьте мне.
   Планкетт очень скептически посмотрел на Питта.
   - Вы знаете что-то, чего не знаю я?
   - Давайте просто скажем, что мы садимся на последний корабль,  покидающий
"Мокрые делянки".
   Двенадцать минут спустя ударные волны пошли  непрерывной  чередой.  Тонны
скальных пород обрушились со стен  каньона,  ударив  по  куполам  станции  с
сокрушительной силой.
   Наконец  поврежденные  стены  подводного  жилища  схлопнулись  внутрь,  и
миллионы литров ледяной воды ворвались,  кипя,  и  смели  дочиста  все,  что
построили люди, словно здесь ничего и не было.

Глава 10

   Первый аппарат вынырнул во впадине между волнами, по инерции выпрыгнул  в
воздух, как кит, и шлепнулся на брюхо в  бирюзовую  воду.  Волнение  заметно
уменьшилось, небо  было  кристально  чистым,  и  валы  зыби  едва  достигали
метровой высоты.
   Джиордино быстро дотянулся до крышки люка, ухватился за маховик запорного
устройства и повернул его. После двух оборотов тот  начал  вращаться  легче,
дошел до упора, и  Джиордино  смог  откинуть  крышку.  Тонкая  струйка  воды
брызнула внутрь аппарата, и тесно прижатые друг  к  другу  пассажиры  смогли
благодарно вдохнуть свежий чистый воздух. Для  некоторых  из  них  это  было
первое всплытие на поверхность за долгие месяцы.
   Джиордино пролез в люк и высунулся из низкой овальной  трубы,  защищавшей
от волн отверстие люка. Он рассчитывал увидеть пустынный океан,  но,  обводя
глазами горизонт, вдруг открыл рот от удивления и ужаса.
   Менее чем в пятидесяти  метрах  от  него  какая-то  джонка,  традиционное
китайское мореходное судно, шла прямо на болтающийся на  волнах  аппарат.  С
широкой нависающей над носом квадратной палубой  и  яйцевидной  кормой,  она
несла три мачты с плетенными  из  полос  коры  бамбука  прямыми  парусами  и
современный кливер. Глаза, намалеванные на носу джонки,  казалось,  пялились
прямо на Джиордино.
   В течение краткого мига Джиордино не мог поверить этой не  правдоподобной
встрече. На огромных просторах Тихого океана его угораздило всплыть как  раз
в том месте, через которое  минуту  спустя  должно  было  пройти  судно.  Он
наклонился к люку и крикнул внутрь:
   - Всем наружу! Быстро!
   Два матроса из команды  джонки  заметили  бирюзовый  аппарат,  когда  его
подняло на гребень  волны,  и  начали  кричать  рулевому,  чтобы  тот  круто
повернул налево. Но расстояние между  джонкой  и  аппаратом  почти  исчезло.
Влекомый свежим бризом блестящий корпус из тикового дерева мчался  прямо  на
людей, выскакивающих из аппарата и прыгающих в воду.
   Судно приблизилось, струи брызг летели из-под форштевня, массивный руль с
трудом поворачивался, становясь против течения. Команда джонки  собралась  у
бортового ограждения; они  стояли  как  вкопанные,  с  изумлением  глядя  на
неожиданное препятствие, возникшее у них на  пути,  боясь,  что  удар  может
проломить нос джонки и отправить ее на дно.
   Все сошлось вместе, чтобы сделать столкновение неизбежным: неожиданность;
время реагирования впередсмотрящих, от  того  момента,  когда  они  заметили
препятствие, до того момента, когда  начали  кричать  рулевому;  промедление
рулевого,  пока  он  понял,  что  ему  кричат,  и  сообразил,  куда  крутить
современный штурвал, заменивший более привычный  ему  традиционный  румпель.
Слишком поздно неуклюжее судно вошло в мучительно медленный разворот.
   Тень от огромного нависающего носа упала на Джиордино в тот миг, когда он
схватил протянутую руку последнего оставшегося внутри аппарата человека.  Он
уже вытаскивал его наружу, когда нос джонки поднялся на волне и навалился на
корму аппарата. Не было обычного громкого скрежета столкновения,  вообще  не
было почти никакого звука, кроме мягкого всплеска,  за  которым  последовало
журчание и бульканье, когда аппарат лег на левый борт и вода  устремилась  в
открытый люк.
   Затем раздались крики на палубах джонки, когда ее команда начала  убирать
паруса,  стягивая  их  вниз,  как  шторы.  Судовой  двигатель   закашлял   и
запустился, отрабатывая полный назад, и в воду с борта полетели спасательные
круги.
   Джиордино отбросило от корпуса джонки, когда  она  прошла  мимо  него  на
расстоянии вытянутой руки; в это время он вытащил пассажира из люка,  содрав
себе кожу на коленях, и упал на  спину,  вытолкнутый  под  воду  весом  тела
спасенного им мужчины. Он предусмотрительно держал рот закрытым,  но  набрал
соленой воды через нос. Резко выдохнув, он прочистил  нос  и  осмотрелся  по
сторонам. С облегчением насчитал  шесть  голов,  подпрыгивающих  на  волнах;
некоторые умело держались на воде, другие подбирались к спасательным кругам.
   Но аппарат быстро заполнился водой  и  потерял  плавучесть.  Джиордино  с
яростью и отчаянием наблюдал, как глубоководный обитаемый аппарат  скользнул
под волну кормой вперед и ушел на дно.
   Он взглянул на проходящую мимо джонку и прочитал  ее  название  на  пышно
размалеванной корме. Судно называлось "Шанхайская раковина". Он изверг целый
поток ругательств по поводу столь невероятного невезения.  Как  могло  такое
случиться, оказаться протараненным единственным судном на  сотни  километров
вокруг? Джиордино чувствовал себя виноватым и опустошенным из-за  того,  что
так подвел своего  друга  Питта,  и  твердо  знал  только  одно:  он  должен
управлять вторым аппаратом, нырнуть на дно и попытаться спасти Питта,  какой
бы тщетной ни казалась эта попытка. Они были ближе друг другу,  чем  братья,
он был слишком многим  обязан  этому  эксцентричному  искателю  приключений,
чтобы позволить ему сгинуть без борьбы. Он не мог забыть, сколько раз  Питту
удавалось выручить его,  когда  ему  самому  казалось,  что  всякая  надежда
потеряна безвозвратно. Но сначала нужно заняться неотложными делами.
   Он огляделся кругом.
   - Если кто ранен, поднимите руку.
   Только одна рука поднялась вверх. Это был молодой геолог.
   - Мне кажется, у меня растянут голеностоп.
   - Если это твое единственное ранение, то считай, что ты легко  отделался,
- прорычал Джиордино.
   Джонка подошла к ним поближе и  замедлила  ход,  остановившись  в  десяти
метрах вниз по ветру от спасшихся пассажиров  аппарата.  Пожилой  человек  с
белыми как снег волосами, развевающимися по  ветру,  и  длинными  изогнутыми
седыми усами перегнулся через  борт.  Он  сложил  ладони  рупором  у  рта  и
крикнул:
   - Кто-нибудь ранен? Нам спустить шлюпку?
   - Спустите штормтрап, - дал указание Джиордино. - Мы взберемся на борт. -
Затем он добавил:
   - Внимательно смотрите на воду. Сейчас должен всплыть еще один аппарат.
   - Я вас слышал.
   Через пять минут после этого разговора все члены экипажа НУМА  стояли  на
палубе джонки, все, кроме  геолога  с  поврежденным  голеностопом,  которого
пришлось втаскивать на борт с